Господин некромант

Скатерть на столе оказалась льняной, как раз то, что надо. А столовый нож — вполне острым. Так что через несколько минут я уже привязывал получившийся канат к ножке своей кровати. Але-ап!

Я соскользнул на пол, как паучок Ананси, после чего обратил в прах веревку. Итак, куда дальше? Через дверь однозначно не получится — нарвусь на слуг, придется того, бритвой по горлу. А оно мне надо? В окно по плющу тоже не привлекает. Если сорвусь, то быть мне личем, не иначе.

Скрип кровати заставил похолодеть, и уже в который раз покрыться потом. Складки полога раздвинулись, и из них показалась заспанная физия Ансора. Она захлопала глазами и отразила мучительное непонимание происходящего. Надо полагать, соображалка еще не включилась со сна. Ну и не надо, так мэр даже симпатичнее. Вот только бы не заорал.

Прыгнув, я прижал заспанную тушку к кровати. Рука, случайно попавшая под подушку, нащупала рукоять, и через секунду я приставил острие своего кинжала к жирной шее. Нет, что за дела? Меня запер, а оружие отмел себе, хамская морда!

— Не кричи, убью гада, — прошипел я в ухо толстяку, — Если понял — хрюкни три раза.

— Хрю-хрю-хрю, прохрипел тот, удивленно вытаращив глаза. — А почему именно хрюкнуть?

— А чтобы до тебя, сволочь, дошло, кто ты есть.— С этими словами я стукнул его по затылку кулаком с зажатой в нем рукоятью. Ансор кулем рухнул на подушку и я, опасаясь, как бы не переборщил, приложил пальцы к сонной артерии. Пульс был — будь здоров, даже слишком частый. Только цвет лица сменился на темный бордо. Наскоро скрутив пленника своим ремнем (отправляясь в Ардан, я надел свои старые джинсы, а не купленные в Лэнгионе обновки) и плеснул на мэра из стакана, стоящего на прикроватном стуле. Тушка слабо пошевелилась и я простимулировал эту полезную деятельность парой пощечин. Ну, сейчас буду его зверствовать!

Сформировав на ладони темный шар величиной с яблоко, напомнил мэру о смертельной опасности криков. Причем, опасности, прежде всего, для самого кричащего. Мэр согласно закивал, дескать, ему все понятно.

— Ну а раз понятно, тихо и внятно отвечай на вопросы. Зачем тебе знать секрет моего заклинания?

— Его величество Эллегор Первый готовится к войне с соседями и обещал титул тому, кто предложит новое оружие...

— Я разве не сказал, что заклинание срабатывает только на нежить?

— Н-нет, ваше... господин нек... Азраэль, не сказали. Даже если это так, королевские маги нашли бы способ доработать его.

— Не нашли бы, в заклинание встроена защита от криворуких магов. Не отвлекайся, дальше.

— Что вы хотите знать?

— Где у тебя кристалл связи?

— В-внизу, в канцелярии. — от волнения Ансор заикался через слово и то и дело краснел. — Мы можем пройти туда и.. — И-и-и! — тонко взвизгнул он, когда я царапнул острием кинжала за его левым ухом. — Не убивайте, господ-дин А-аз-зраэль!

— Посмотрим на твое поведение. Сколько охраны в доме?

— Три стражника. Я прикажу им вас не т-трогать.

В этот момент откуда-то слева отчетливо потянуло Силой, как я для краткости назвал некроэнергию. И источник был очень близко. Хм, еще минуту назад все было спокойно.

— Что у тебя за стеной находится, зараза? Не врать, проверю.

— Ничего, ничего там нет, господин некромант!

— Я раздвинул занавес и уставился на стену, из-за которой так и фонило смертью. Мы с мэром что, коллеги? Ай, как нехорошо!

Если бы не энергетический поток, фиг бы я отыскал дверь под шелковыми обоями. ее было совсем не видно. Замочной скважины не наблюдалось, но рядом на стене имелся канделябр, легко повернувшийся по часовой стрелке. Кусок стены отъехал в сторону, и я шагнул было внутрь, но паскудный Ансор вдруг захрипел и рванулся ко мне. Вцепившись зубами в штанину (руки-то я ему не развязывал), попытался оттащить меня от проема. Я рывком освободил ногу, на обратном ходу от души лягнув толстяка и...

От хруста сломанных шейных позвонков меня передернуло, но поделать было уже ничего нельзя. Хотя...

При первых же словах ритуала поднятия новоиспеченный мертвец шевельнулся и открыл глаза. Взгляд был вполне осмысленным. Вот это да! С перепугу поднял не просто зомби, а 'целое' умертвие. Для моего магического уровня это — неслыханная крутизна. Хотя, душа, наверное, еще не успела отлететь далеко, отсюда и фокус. Заклятие подчинения я выпалил скороговоркой, едва не напутав, но активировалось оно как положено. От меня к экс-мэру протянулся управляющий канал. Надо же, получилось как по писанному. — Ну что ж, тогда продолжим дискуссию, — пробормотал я, развязывая ремень на руках поднятого.

Что такое? Бунт на корабле? В 'Истории некромагии' не было описано ни одного случая неподчинения магу. А тут я ему приказываю подняться, а недотруп в ус не дует. А Темной плетью по заднице не желаете, господин труп?

Господин труп не желал, выражая это мычанием. Тьфу, тролль меня забодай! Шея-то у него до сих пор сломана. Ну, это, как говорил мой редактор отдела, говно вопрос. Заклинание Посмертного исцеления Вассиант в меня вдолбил накрепко. А как иначе, если это — верный кусок хлеба любого некромага. Разрубили, например, воина пополам, а родня его в таком виде хоронить не желает. Вот и зовут специалиста...

С тем же омерзительным хрустом позвонки встали на место и срослись. Приятно, все-таки, работать со свежим материалом. Сам, поразившись своему цинизму, я повторил приказ. Труп резво сел на кровати:

— Приказывай, господин...

Речь давалась умертвию еще с трудом. На всякий пожарный я еще раз прочел 'Исцеление' и глаза Ансора чуть заметно засветились.

— Погаси взгляд и отвечай. Что у тебя в той комнате?

— Лаборатория, господин.

— Что за лаборатория? Ты что, маг, что ли?

Нет, не маг. Не участвовал, блин, не был, не имеет, не привлекался. Зато у него есть очень хороший трактат по магии. И толку, что он есть? У меня в ташкентской квартире до сих пор лежит сборник задач по физике и что? Что я, Энштейном стал от этого?

— Что за трактат?

— По высшему малефициуму44.

Вот это задвигает, мэрская морда! Это как если бы я 'ядерный чемоданчик' под кроватью держал. Рядом с горшком и тапочками. Высшее 'злоделание' карается смертью во всей Ойкумене, вся литература по этой дисциплине считается уничтоженной. Вассиант рассказывал, что некогда группа стебанутых на всю голову колдунов принялась собирать и классифицировать проклятия. А потом самый шизоидный из них основал секту и едва не развязал всеобщий Армагеддон. Поголовный песец не настал только потому, что среди малефиков оказалось трое более-менее здравомыслящих людей. Каким-то макаром они смогли настучать на своего шефа в Конклав Света — местный гибрид Гринписа и КГБ, следящий, чтобы маги излишне не распоясывались. В смысле, чтобы не угробили все живое в мире. Тот же Лотер имел большие неприятности с этой структурой, после первых испытаний своей методики. Ну да ладно, вернемся к нашим баранам.

— Пойдем, покажешь.

Шатающейся как у пьяного походкой, умертвие сделало два шага и повернуло канделябр Мать моя женщина! Я думал, окочурюсь прямо на пороге потайной комнатушки. По крайней мере, в глазах в первый момент потемнело так, что пришлось опереться о стену. Управляющий канал замерцал и истончился, но через пару секунд дурнота спала и я шагнул-таки внутрь. Н-да, готичненько тут...

Даже приблизительно не возьмусь оценить размеры помещения — настолько оно было забито железом. В кузнице у Лиора, например, его в разы меньше. Причем, железяки были самого зловещего вида. Это я примерно через минуту разглядел, когда более-менее пригляделся. Развешенные по стенам и лежащие на небольшом столике инструменты были... пыточными. Поначалу я кое-какие железки спутал с хирургическим инвентарем, но слишком уж ржавыми они были. Да и о хирургии я от Лотера ни разу не слышал. Кому она уперлась в мире с развитой целительской магией? Здешние медики даже аппендицит могут лечить, воздействуя на ауру. Почти как в знакомой мне земной медицине, когда гланды режут 'per rectum'. Только вот результат положительный, а не как у нас. Так что, инструменты пыточные, это к гадалке не ходи. А это что? Ой, бл...!

Вот уж не думал, что от вида трупа у меня желудок подскочит к горлу. Вассиант натаскивал меня всерьез, так что мертвецов пришлось навидаться в разной степени целости и сохранности. Но такого я даже вообразить не мог. На столе из какого-то темного камня лежало изуродованное женское тело. Причем, изуродованное — это мягко, почти ласково сказано. Откуда-то появилось ощущение, что перед смертью несчастная познакомилась с каждым из страшных инструментов. Я повернулся к умертвию, топтавшемуся за моей спиной.

— Ты что здесь творил, старый козел? И кто эта женщина?

— Она из гильдии блудниц, господин, — голос бывшего Ансора становился все более похож на прижизненный. — А здесь я проводил опыты с трактатом. Вы можете взять его на полке справа.

— Сначала объясни суть опытов, — сказал я через плечо, направляясь к незамеченной сначала полочке. Ну, я слушаю!

Умертвие промолчало. Я еще раз повторил вопрос, подкрепив его ударом Темной плети. Лицо мертвеца исказилось мукой, и он заговорил, с трудом выдавливая из себя слова. Оказывается, при жизни Ансор страдал прогерией. Причем, болезнь проявилась у него довольно поздно, лет в пятьдесят. В это время он еще был не мэром, а простым городским архивариусом. Обнаружив, что стремительно стареет, запаниковал и принялся осаждать приемные целителей. Но те только разводили руками. Причины прогерии были им неизвестны, поэтому лечение было симптоматическим. Короче говоря, в пациента вливалось некоторое количество жизненных сил и на том терапия заканчивалась. Невеликие сбережения архивариуса перешли к местным врачам, он оказался на грани нищеты, когда неожиданно судьба подбросила ему сюрприз. Разыскивая какой-то документ, он наткнулся на старую-старую книгу по малефициуму. Как она оказалась в архиве, осталось загадкой, но пробежав глазами несколько строк, больной понял: вот он, шанс! В чем конкретно он выражается, было неясно, но Высшая магия, есть Высшая магия. Неделю Ансор корпел над стопкой пергаментных листов и нашел нечто интересное. В туманных намеках в книге рассказывалось о том, как забирать жизненную силу у окружающих и пользоваться ей самому. И у архивариуса натурально снесло крышу...

-... я заказал гномам вытесать мне стол из вулканического стекла, обсидиана — рассказывало умертвие, — это стоило мне последних золотых, но жизнь была дороже. В здании городского архива имелся большой, глубокий подвал, так что никто бы и не узнал...

Слушать дальше было противно до тошноты. Как я понял, мэр отыскал лишь часть книги, посвященную ритуальному мучительству, применяемому малефиками для извлечения жизненных сил у жертв. Чем больше страдал человек, тем лучше чувствовал себя его палач. Первой из жертв стал безвестный посетитель архива, желающий навести справки о родственнике. Выпив предложенную ему чашу вина, тот пришел в себя, прикованный к жертвенному столу. Ненадолго. Но на беду Ансора, тот оказался племянником богатого купца, не пожалевшего денег на отыскание убийцы. Заподозрить в злодеянии доходягу Ансора, никто не догадался, но все равно, ему пришлось удвоить осторожность. Отныне он 'работал' только с бродягами, которых никто не будет искать. Около двух лет нищие питали его жизненной силой, но вскоре они стали обходить Ардан по километровой дуге. К тому же, многие из них не могли похвастать здоровьем. Жалкие капли силы не могли остановить развитие болезни, и прогерия вновь напомнила о себе, за неделю прибавив мэру пару лет возраста. Будучи неглупым, Ансор понимал, что когда-нибудь попадется на своих злодействах. В этом случае его ждал топор палача, и спастись от него можно было лишь двумя способами: получить дворянский титул или уйдя в политику. В первом случае мэру грозило лишь лишение привилегий и ссылка, во втором же он получал 'депутатскую' неприкосновенность. То есть судить преступника мог лишь сам король. Но, как говорится, 'До Бога высоко, до царя далеко'. К тому же, став политиком, он просто не допустит, чтобы чьи-то подозрения достигли монарших ушей. Рот можно было заткнуть всем: кому энной суммой, а кому и кинжалом убийцы. Проблема была лишь в том, чтобы просочиться каким-то образом в кулуары. Но и тут архивариусу подфартило. Маркграф Кензор да Варо, через глашатая объявил на площади, о вакантном месте личного секретаря. Тот должен был быть грамотным, знать делопроизводство и уметь работать с большими объемами информации. Этим условиям архивариус отвечал, а потому легко прошел конкурсный отбор. А дальше все было в его руках, чем он и воспользовался. Быстро став доверенным лицом да Варо, Ансор был в курсе всех его дел. Хрустальной мечтой его шефа было надавать люлей соседу — барону Кэлвиру.

— ... не знаю, какой шьерр пробежал меж ними, но маркграф спал и видел разоренное баронство. Вот только сил у него не хватало.

— Это у маркграфа-то? — не поверил я.

Нестыковочка, однако! Маркграф — это руководитель целого округа, поставленный королем. По крайней мере, так было в моем мире. По всему он мог раскатать в тонкий блин любого барона. Но умертвие ничуть не смутилось:

— Да, в подчинении да Варо был полк королевских конных латников и столько же пехоты. Но вести их в Кэлвир своей волей он не мог — на то есть прямой запрет короля. А его личная дружина нипочем бы не справилась. И повода к тому не было. Вот если бы барона обвинили в запретных магических практиках...

-Ты не отвлекайся, дальше рассказывай, — перебил я.

— Тогда я предложил нанять кнехтов из воинской Гильдии. Маркграф от такой инициативы взвился и едва не отправил меня на конюшню для вразумления кнутом. Казны маркграфства не хватило бы на оплату даже тысячи наемников: те прекрасно знали военную мощь Кэлвира, а потому за каждого запросили бы впятеро против обычной цены. — И тогда, — рассказывал Ансор, — я пошел ва-банк, выпросив себе временное назначение мэром Ардана и всего пятьдесят дружинников. Якобы, для вящей безопасности граждан. Кэлвир хитер и запросто мог бы повести диверсионную войну против соседа...

В общем, получив требуемое, новоиспеченный арданский мэр забил болт на гипотетическую внешнюю угрозу, благо да Варо имел еще достаточно солдат, преданных лично ему. Случись нападение кэлвирского барона, тот со своей дружиной задержал бы наступление противника на время, достаточное, чтобы смыться. А пока все было тихо-мирно, градоначальник наложил волосатую лапу на городских проституток. Этого добра в городе хватало всегда, но дань они никому не платили. В отличие от 'братков' нашего мира, здешний криминалитет считал, что 'доить' путан — занятие недостойное. — Если ты честный разбойник, так кормись мечом, луком и кистенем, а не... женскими прелестями, так сказать. Но Ансор к местной братве не относился, а на уважение воров ему было плевать. Кроме того, новоявленный градоправитель сплагиатил маршала Жукова в Одессе и за две ночи большинство арданских бандитов было вырезано переодетыми в штатское солдатами. Специальным указом мэр легализовал проституцию и теперь путаны, обязаны были сдавать четверть доходов в казну. Это чуть было не спровоцировало бунт арданских женщин: собравшись на площади перед мэрией, они принялись шуметь. Суть претензий сводилась к тому, что если раньше их мужья пропивали часть заработка, то теперь они будут еще и прое... тратить оную в борделях. Но главный городской сутенер вывернулся и тут. В дополнении к указу он ограничил клиентуру путан, проезжими купцами, солдатами, ремесленниками и менестрелями. Теперь каждый гость при въезде в ворота Ардана получал жетон, удостоверяющий, что 'сам он не местный'. Проститутки в ответ на сокращение доходов подняли расценки, но интуристов это не напугало. Таким образом, довольны остались все: Марграф, получив из Ардана неиссякающий денежный поток, как хотел, поимел барона, Ансор получил постоянную должность гардоправителя и, главное, источник поддержания своей жизни. Как только прогерия напоминала о себе, на жертвенный стол отправлялась очередная путана. Незнакомец с гостевым жетоном снимал ее на всю ночь и приглашал проехать 'в номера'. А в каком-нибудь темном переулке уже дожидалась крытая повозка...