Скаут явно его смущала, и похоже что она знала это. Она умоляюще посмотрела на Джусика, молча ожидая объяснений, но это могло подождать. Она знала про Этейн. И этого объяснения было достаточно. Ей не следовало знать, что Скирата не переставал себя казнить — за то, как он обходился с Этейн.
— Вы знаете, где вы сейчас? — спросил Скирата, не отрывая взгляда от карт.
— Очень далеко от всего. — хмыкнула Скаут.
Джусик знал, почему Кэл спрашивает. Если бы они могли точно сказать — где находится Кириморут, то если они его когда-нибудь покинут — они будут угрозой для безопасности. Все с самого начала знали это. Это была лишь одна из тех вещей, с которыми пришлось смириться, чтобы взглянуть на геном Кины Ха.
Догадаться, что Скирата сбежит на Мандалор, мог любой. Вот только это была слишком большая и дикая планета, чтобы вести там поиски, а местные жители держали языки за зубами. На поиски потребовалось бы время.
Кина Ха рассмотрела свои карты с изумленно-озадаченным выражением, затем уставилась в карты, выложенные Скиратой.
— Полагаю, я проиграла, Мастер Скирата. — сказала она. — Вот видите — джедаи не всеведущи и не непобедимы.
Скаут положила свои карты.
— Меня тоже запишите в лагерь проигравших.
Скирата взглянул на Джусика и постучал по картам.
— Сможешь побить?
— Нет. — согласился Джусик. — Видишь? Тебе миди-хлорианы не понадобились.
Гиламар подошел и встал рядом.
— Никогда не играй с Кэлом на кредитки. — посоветовал он Скаут. — Хочешь, девочка, я покажу — как его обыграть?
— Учите меня грязным трюкам? — поинтересовалась она.
— Нет смысла являться на Мандалор, если ты не готов выучиться нескольким полезным грешкам. Считай это тренировкой на выживание.
Кэд спал на коленях у Лазимы. Скирата заметил это, махнул Гиламару занять его место.
— Время отправить Кэд'ику в постель. — сказал он. — Не думаю, что на этот раз ему надо будет рассказывать историю на ночь.
Возможно, за этот вечер Скирата потратил весь свой запас дипломатичности. Джусик остался сыграть ещё несколько партий в пазаак. С Гиламаром Скаут чувствовала себя заметно спокойней, чем с Кэл'буиром.
— Вы не знаете, что с нами делать, верно? — сказала она. — Вы не знаете — сколько мы ещё будем здесь, или же есть ли вообще для нас где-то безопасное место.
— Весь вопрос в степени опасности. — Гиламар снял карту с верхушки колоды и скривился.
— Но мы не собираемся вас убивать, если вы об этом.
— Даже в эти жестокие времена... — проговорила Кина Ха. — ...меня не покидает надежда — раз уж существа вроде нас, которым полагалось бы вцепиться друг другу в глотки, могут сидеть, жульничать в карты, и объединяться против общей угрозы.
— Я не жульничал. — заметил Джусик.
— А я — да. — ответила Кина Ха.
Джусик не стал спрашивать её — что она понимает под "объединяться", но он был совершенно уверен, что Скирата не рассматривает это в таком свете. Он просто подавил свои предубеждения, ровно настолько, насколько этого можно было ожидать от любого. Ты чувствуешь то, что ты чувствуешь. Сознание не участвует ни в ненависти, ни в любви, если уж на то пошло; им нельзя научиться, нельзя разучиться, или что-либо им доказать. Изменить можно лишь внешнюю реакцию порожденную ими. Скирата никогда не стал бы любить каминоанцев, или считать джедаев чем-то кроме проблемной секты, вроде ситов, но он мог решить хотя бы не хвататься при их виде за бластер.
И Скаут не могла не пугаться клонов после того, что случилось в ночь приказа 66. И ей надо было просто перестать чувствовать, и начать думать.
Игра закончилась около полуночи, и в конце концов в карайи остались лишь Гиламар, Джусик и Нулевые. Потом к ним снова вернулся Скирата. В этот день наступала смена сезонов, и Джусик чувствовал что все в Кириморуте тоже подошли к какой-то переломной точке.
— Они всегда будут угрозой, и ты понимаешь это. Верно? — спросил Гиламар.
— Они могут не знать координат этого места на голокарте, но любой грамотный джедай может снова найти нас.
— Да, я знаю. — ответил Скирата. — Но всё равно, я должен был это сделать.
— Значит, нам нужен план по очень быстрому перемещению всего этого хозяйства в другое место. — заметил Джусик. — Так, на всякий случай.
Скирата благосклонно улыбнулся.
— Рет'лини. Да, нам следует быть готовыми к ба'слан шеу'ла.
Мандалорианцы знали в этом толк — стратегическое исчезновение. Как рассказывал Джусику Вэу — они могли рассредоточиться и исчезнуть в мгновение ока, не оставив следов, чтобы позже перегруппироваться и нанести ответный удар. "Это похоже на попытку разбить ртуть," — говорил он. — "Ты можешь бить как угодно сильно, но она просто рассыплется на множество капель, которые потом сольются снова, и останется такой же гладкой и сияющей, как если бы ничего и не случилось. Джусику это понравилось. Это убеждало его в том, что никто не сможет уничтожить Мэндо'аде. Пытались многие. Все они потерпели неудачу.
Комлинк Скираты пискнул. Он взглянул на экран, слегка нахмурился и ответил. Джусик почувствовал как меняется его настроение, до того как на его лице проступило беспокойство.
— Где ты? — Скирата медленно поднес руку к глазам, словно закрываясь от света и пытаясь сосредоточиться. Он не разговаривал, но его губы чуть шевелились словно он беззвучно молился или пытался что-то запомнить. В конце концов, он вдавил клавишу так, словно обрывал разговор. Потерянный, усталый вид, который был у него в последние недели, исчез без следа, и он снова был прежним Кэл'буиром: собранным, целеустремленным и с горящим внутри огнем.
Ордо немедленно подался вперед; он всегда первым готов был поддержать Скирату если казалось, что что-то идет не так.
— Так, что это было, Буир? — спросил он.
— Кое-кто встревожен. Достаточно, чтобы послать мне безответное сообщение в дадита.
— Скирата поднялся. — Много ли аруэтиизе с ним знакомы?
Это была древняя кодовая система длинных и коротких сигналов, которые означали слова и цифры и могли быть переданы всем, что попалось под руку — от стука по металлу корпуса, до мигания лампой. Это была технология настолько примитивная, настолько устаревшая и настолько специфически мандалорианская, что даже о её существовании знали немногие из чужаков.
— Джайлер Обрим. — сказал Мереель.
— В точку. — Скирата что-то нацарапал на пластине наручи. Даже когда он снимал всю остальную броню, он продолжал носить наруч, чтобы держать под рукой комм и записывающие устройства.
— Он говорит, что Найнер раздобыл чип данных, который он не смог считать, но это может выдать нас.
— Мне пора связаться с Гайбом и Тиикай-О. — проговорил Мереель. — А точнее — нам пора вытащить наших братьев, что бы их там ни держало.
* * *
Казармы отряда специального назначения, штаб-квартира 501-го легиона, Имперский Город.
Теперь Найнер знал, каково это — прогуливаться с гранатой без чеки в кармане.
Когда капитан Обрим, пожимая ему руку, вложил украденный чип данных в его ладонь, он знал что это важная и опасная штука. Он также знал, что он должен сохранить её при себе, и в тесном мирке команды это было непросто.
И сейчас, когда появилась замена Браю, это было ещё сложнее. Он не был бывшим республиканским коммандо, или даже "беленьким", вроде Корра. Он был одним из новых клонов, тех, что выращивались на Центаксе-2 за год, по процессу Спаарти, из Феттовского генома второго поколения.
Найнер не мог представить чтобы кто-то подобный мог справиться с работой в особых операциях. Штурмовики Спаарти не могли усвоить все необходимое им обучение — настоящее обучение, из первых рук — меньше чем за год. Шаб, да этого времени было недостаточно даже для одних классных занятий, не то чтобы узнать что-то об окружающем мире. Ускоренное обучение на Камино было стандартом, но даже оно занимало время. А этому бедному маленькому шабуиру, должно быть, накачали голову базовой пропагандой и прочим пустым, поверхностным осиком. Ни обучения, ни тренировки — одна идеологическая обработка.
И это делало его опасно слабым звеном.
Его звали Реде. Найнер не знал было ли это именем, которое он выбрал, дано ли оно было ему с рождения, или же ему просто присвоили имя вместо номера, так, чтобы он лучше вписался среди клонов, выращенных в Типоке. Впрочем, они это достаточно скоро узнают.
— У нас есть куча опытных коммандос. — проговорил Дарман. — Если надо заполнить места — то можно дообучить обычных солдат из Пятьсот-первого. Но не Спаарти-клона.
— Может, это просто эксперимент — посмотреть, как они справятся.
— Как раз, когда у нас полно реальных заданий. Прекрасно.
— Можешь придумать лучшее время для проверки?
— Эннен от этого вышел из себя.
Найнер попытался найти разгадку сегодняшнего настроения Дармана.
— Просто ему не хватает Брая.
— Серьезно — чего ты ждешь от работы Спаарти?
— Возможно, того же, чего дворняжки ждут от нас. Точно так же ошибаясь.
Дарман фыркнул, но убежденным он не казался.
— Ладно. Намек понят.
Найнер в такие дни старался обходиться с Дарманом помягче. Иногда старые сержантские привычки всё же брали верх, и это заканчивалось упреками, которых он не хотел. Он смотрел как Дарман чистит винтовку, части которой были аккуратно разложены по столу и размышлял о двух вещах: какая именно информация содержалась на чипе данных, и как он может передать его Джайнгу или Мереелю. Он точно знал — кому он верен. Он был не больше анти-имперцем, чем анти-республиканцем, или даже анти-сепаратистом, потому что политика ничего для него не значила. Ему было наплевать на всё, что любой из этих режимов собирался делать в галактике. Всё, что у него было — это его братья, один из них был здесь и отчаянно нуждался в помощи, а остальные — за много световых лет отсюда, в месте, которого он даже не видел, и не смог бы найти на карте.
Но штурмовики вокруг Найнера, и даже бывшие республиканские коммандо, вроде Эннена, были почти аруэтиизе. В мягком смысле слова — "не мы". Наблюдая как Дарман собирает диси, он размышлял — почему он не сошелся с ними так легко, как можно было ожидать. Они все были солдатами, точно так же, как и он. Они встречались с теми же опасностями, и точно так же присматривали друг за другом, но почему-то Найнер не чувствовал себя здесь как дома, и в безопасности. Это было самое разъедающее душу ощущение, которое ему доводилось испытывать. Он почти мог понять пропасть между ним и обычными штурмовиками, клонами выращенными всего за год по методике Спаарти, которые никогда не видели Камино; но такие, как Эннен — и бедняга Брай — всё же были его товарищами. Они все были выращены в одно и то же время в городе Типока. Пусть даже их и учили разные сержанты — не мандалорианцы, но всё же Куэ'валь Дар — они всё равно должны были ощущаться братьями.
Дело было не в них. Дело было в нем самом, и он знал это. И тогда он впервые начал догадываться, что Дарман был не единственным, на кого подействовало пережитое.
"И это я был тем, кто считал дезертирство не лучшей идеей. Я ведь так и думал, верно? Остальным пришлось меня уговаривать."
Дарман оторвался от калибровки оптики и взглянул на него.
— Что не так?
— В самом деле хочешь знать?
— Потому и спрашиваю, нер вод. Ты не сам по себе.
— Я то же самое думаю о тебе.
Дарман просто скользнул по нему взглядом, уставившись куда-то дальше, словно на стене их комнаты было что-то поинтереснее.
— Я в порядке. — проговорил Дарман. — Я могу работать.
На мгновение Найнер заметил в его голосе нотки самоубеждения. Дарман знал, что он не в порядке. Он лгал себе, притворялся перед самим собой, просто чтобы день за днем, достаточное количество раз, переставлять одну ногу за другой. Медицина тут была бы более полезна, но как бы он доложил о болезни в этой армии, и каким шабом он бы объяснял — почему он так себя чувствует?
Примерно так: "Док — у меня был противозаконный роман с джедайкой-генералом, она завела ребенка, про которого с год ничего мне не рассказывала, потом мы попытались дезертировать, и её убил другой джедай, а я не могу свидеться со своим сыном, так что в итоге, Док, я себя чувствую не очень."
Да, в Имперской Армии это отлично поймут. Вейдер выпишет Дарману месячный отпуск, а Император пришлет коробку сладостей, чтобы показать свою заботу.
Точно-точно.
— С тобой не всё ладно. — заметил Найнер. — Но я здесь, и я за тобой присмотрю. Хорошо?
Дарман пару раз моргнул.
— Я в тренировочный зал. Может, стоит прихватить и Эннена с Реде? Почему мы сторонимся других?
— Потому что мы не очень общительные. — хмыкнул Найнер.
"Потому что мы не планируем тут оставаться. Вот почему я не чувствую себя частью армии. Я отключился и не могу включиться снова."
— Ты всё ещё... хочешь пойти? — осторожно спросил Найнер.
— Пойти куда? — ответил Дарман.
Найнеру всюду мерещились подслушивающие устройства. Иногда это казалось смехотворным — ну кто мог заподозрить клонов в нелояльности? — но иногда в этом виделся смысл, потому что остальная его команда, его учитель-сержант и ЭРК-пехотинцы, с которыми он служил, были в расстрельном списке. Если Империя искала дезертиров, с чего ещё лучше всего начать, как не с ожидания — не проговорятся ли их лучшие друзья?
— Тренировочный зал. — кивнул Найнер. — Я про тренировки.
Дарман невозмутимо посмотрел на него.
— Уже иду. И тебе было бы неплохо зайти. Пошли.
Найнер сражался достаточно, чтобы не думать о поддержании формы. Бегать во весь дух, и таскать тяжелый рюкзак — ему этих упражнений хватало. Но сейчас, когда его задания стали менее напряженными — по крайней мере физически — ему надо было тренироваться. Он переоделся в шорты, незаметно сунул чип в застегивающийся карман и оставил броню аккуратно сложенной на койке, словно он готовился к проверке снаряжения. Дарман же сложил броню в шкафчик и запер его. Найнер задумался — не хранил ли он чего-то, напоминающего об Этейн. Письмо, или что-то в этом роде...
Это могло убить их обоих.
Что Дарман сделал с данными в его старом шлеме? Он сделал Этейн предложение через систему обмена сообщениями, и она приняла его — точно так же. После этого он больше не видел её живой, за исключением тех немногих минут на мосту, перед тем как её убили, в каких-то метрах и секундах от побега. Вместе с ним. Это выглядело страшной насмешкой — новобрачные, которые не могли даже коснуться друг друга, перед тем как расстаться навечно.
"У него должно было хватить соображения стереть всё, что было в памяти шлема. Дар знает, что надо делать. А если нет, то у нас сейчас большие проблемы, не так ли?"
Найнер осознал, что он оказался в тылу врага. И внезапно жизнь стала выглядеть проще.
"Отлично. Меня для этого учили. Я могу справиться."
Он играл с Дарманом в слингболл, впечатывая мяч в стену изо всех сил, и не задумываясь о счете. Настолько напряженная игра очистила его разум от всего, кроме быстро летающего, каменно-твердого мяча, который не давал ему времени на раздумья. Такая игра могла из кого угодно выбить накопившуюся злость и разочарование. И в такую игру никто не вмешивался. Так и было задумано; Найнер видел, как Дарман однажды сорвался на Скирате, и если он мог наброситься на человека, который делал для него всё, на его приемного отца, то с каким-нибудь невезучим штурмовиком, который его случайно заденет он обойдется куда хуже.
