Как все-таки жаль, что он не мой король. Подобному правителю можно служить всем сердцем.... Если только он при этом не упырь!
Когда я вернулся к костру, то увидел занятную картину — Морра, капризно скривив губы, отпихивала ложку с едой и отказывалась есть. Эрхена ласково уговаривала девочку, но та не сдавалась. Видно было, еще чуть-чуть — и она заревет.
Заметив меня, Морра сердито закричала:
— Дюс! — вырвалась из рук няньки и кинулась к моим ногам.
Я поднял малышку на руки, пытаясь понять, какая муха ее укусила — обычно Морра вела себя словно мышка, очень хорошо осознавая, как опасно не слушаться взрослых.
— Дюс! — снова пискнула малышка, всхлипнула и прижалась лицом к моей шее, вцепившись обеими руками в капюшон плаща.
— Что случилось? — я обвел сидящих за костром людей вопросительным взглядом.
Ответил мне Лаланн:
— А Сторукий его знает. Сидела, сидела, вдруг заплакала и стала звать тебя.
Я посмотрел на Агаи в ожидании объяснений. Сирин вопросительный взгляд истолковал правильно и коротко свистнул. Морра, не отрывая лица от моей шеи, ответила.
Маг тут же перевел:
— Ей страшно.
Мне показалось, все облегченно вздохнули, я тоже улыбнулся и погладил девочку по голове — ерунда какая, всего лишь детские страхи — поэтому мрачные слова правителя нежити оказались полной неожиданностью:
— Я не настаиваю, господа, но, по-моему, спать сегодня лучше не ложиться.
Андру увидел в плохом настроении малышки намного больше, чем простые усталость и испуг.
Ну что же... Кажется, пора сказать — здравствуй, Пустошь! Если это, конечно, проделки проклятой земли, а не происки крылатых тварей.
Я повернулся к сирин:
— Агаи, ты уже замкнул контур?
Колдун покачал головой:
— Нет. Рано пока. Лю... этернус князя ушли на охоту. Они все равно разрушат его, когда вернутся.
Решение созрело моментально.
— Хорошо. Тогда делаем так.... Пусть женщины спрячутся. Сможешь замаскировать навесы?
Сирин, не задумываясь, кивнул и принялся волшебствовать.
Я огляделся, выбирая удобную позицию — неизвестно, откуда нагрянет беда, да сколько ее придется ждать — и решил остаться рядом с костром. Если явится нежить — ее лучше встретить огнем.
Андру подошел и встал рядом, вслушиваясь в ночные звуки. Под пологом леса в поисках дичи беззвучно скользили этернус. Князь наверняка слышал их легкие шаги.
Между тем женщины поспешно залезли под навес, укрепленный магией — теперь на нем можно было джигу плясать.
Вскоре вернулись этернус Андру. Они успели не только "поужинать", но и прочесать окрестности. Никакой опасности кровососы не учуяли.
Я подтащил к костру небольшое бревнышко и уселся — стоять столбом до утра было бы глупо. Правитель вампиров с удобством расположился рядом на подстилке из лапника. Со стороны казалось, что два караульщика следят за костром, пока остальные отдыхают (слуги князя растворились в ночи, став неприметными тенями, стремительными и смертельными).
Разговаривать было нельзя, и вскоре я почувствовал, как сами собой слипаются веки. До рассвета оставалось всего три-четыре часа, и с каждой минутой в душе росла уверенность, что все обойдется.
Не обошлось.
Сначала налетела метель. Стремительный порыв ветра принес колкую крупу, почти сразу сменившуюся снегом, и нас завертело в студеной карусели. Взбесившиеся ледяные вихри смешали небо с землей, залепили глаза крупными хлопьями снега, лишив зрения и слуха: буря застонала на тысячу голосов. Лощина мгновенно исчезла в белой пелене, и теперь видимость была шагов на пять, не дальше.
Я положил руку на плечо князя и прокричал ему на ухо:
— Андру, ваши этернус слишком далеко от нас! Они не услышат и не увидят опасность!
Вампир покачал головой:
— Зато почувствуют!
Я в ответ потянул из ножен оружие и перепрыгнул через горящее бревно, встав так, чтобы загородить вход в укрытие, где прятались женщины. Чувство близкой опасности заставило меня подобраться, как перед прыжком. Теперь бы еще определить, откуда ее принесет, эту опасность.
Я поймал себя на мысли, что всматриваюсь в белую мешанину над головой. Именно сверху отчетливо потянуло липкой ледяной струей, выдавшей приближение нежити. Враждебной нежити, "не нашей", без всяких скидок на этернус Андру. Доверившись предчувствию, я спрятал оружие в ножны и потянулся за кожаным чехлом с луком. Тут, проверив лошадей, вернулся Рис. Поняв, что мы ждем нападения, он тоже оголил клинок и встал рядом. Правитель нежити остался на прежнем месте.
На мгновение показалось, мир остановился, а затем воздух со свистом рассекли огромные крылья, и на нас обрушились кровожадные твари. Они вынырнули из снежной кутерьмы фактически над головами.
Я спустил тетиву — стрела вонзилась в основание шеи летучей гадины. Однако "птичка" оказалась живучей — рана ее не остановила. Я присел, пропуская над собой смертоносные когти, и метнул вдогонку монстру нож. На этот раз бросок оказался удачным: нежить, нелепо кувыркнувшись, спикировала к земле, где ее добил один из вампиров. А надо мной снова раздалось хлопанье крыльев.
Я выхватил меч, скользнул в сторону, уходя от удара клювом, и с поворота рубанул по широкому крылу. Тварь камнем врезалась прямо в костер. А в следующий момент по моему затылку словно топором саданули. Я рухнул на колени, придавленный обжигающей ледяной тяжестью, получив вдогонку еще с пяток ударов. Сверкнул оранжевый всполох, и навалившуюся тушу снесло в сторону. Небо расчертил огненный шар, превратив одного из монстров в пылающую комету. Мелькнули в прыжке размытыми тенями вампиры, они уничтожили нацелившуюся на Лаланна нежить. А затем стало тихо: буря закончилась, и только снег продолжил сыпаться на землю через огромное серое решето.
Схватка оказалась на удивление короткой. Было непонятно: всех тварей мы убили, или кто-то успел убраться? Я огляделся, пытаясь восстановить картину боя. Больше всего трупов валялось рядом со мной и Рисом. Вампиры хорошо прикрыли наши задницы, приняв основной удар на себя. И если мне еще успели настучать по голове, то с друга даже волос не упал. Зато этернус пришлось несладко: подданные Андру выглядели так, словно их драли дикие звери.
Я немного полюбовался на то, как ловко упыри обезглавливают уродливых птиц, и занялся более насущными делами: решил как следует разглядеть тех, кто едва не отправил меня в преисподнюю. И сразу подумал: "Похоже, у Агаи к дурной голове прилагается еще и дурной язык!". Иначе как объяснить, что чудовища здорово напоминали ощипанных сирин в птичьей ипостаси? Ведь только вчера маг потратил не меньше часа, доказывая невозможность, немыслимость использования его народом магии смерти. Получается, Агаи ошибался? Ведь умертвия созданы недавно. И голову дал бы на отсечение: их подняли, чтобы расправиться именно с нами! А этот сумасшедший ураган? Он тоже возник не на пустом месте!
Нет, сама по себе непогода удивления не вызывала — поздняя осень — самое подходящее время для подобных сюрпризов. Но вот факт, что буря утихла, стоило перебить умертвия.... наводил на весьма невеселые мысли. Колдун, призвавший неупокоенные души, владел не только магией смерти.... Он управлял еще природными стихиями. А это опасный враг!
Мо шизане.... Узнать бы, кто так пакостит...
Я пнул ближайший труп, желая рассмотреть его как следует. Выглядело умертвие отвратительно: синюшнее тело, пустые глазницы, раскрытый в жадном крике крючковатый клюв, крылья, усеянные шипами, кривые серпы когтей. Перьев не было совсем, хотя я совершенно точно помнил — во время нападения перед глазами мелькнуло белое оперение, похожее на огромные иглы инея. Примерещилось, что ли?
— Дюс, Агаи, идите сюда, — окликнул правитель нежити.
Перешагнув через потухший костер — даже подкрепленный заклинаниями, огонь не выдержал одновременной атаки бури и нежити — я оказался рядом с вампиром. Выглядел он потрепанным: лицо украшала огромная царапина, тянувшаяся наискосок от переносицы по левой щеке до нижней челюсти. Плащ на спине был порядочно подран и перепачкан кровью.
— Раны тяжелые, ваша светлость? — поинтересовался я самочувствием упыря.
Андру, не ответив на вопрос, нетерпеливо отмахнулся и указал себе под ноги:
— Полюбуйтесь, пока есть возможность.
Я перевел взгляд с вампира на землю и удивленно присвистнул — под его сапогом слабо дергалось умертвие. Оно было покрыто острыми, белыми перьями, которые исчезали прямо на глазах.
Агаи присел на корточки, осторожно тронул льдистое перо и тут же одернул руку, ойкнув от боли. С пальца на землю слетели несколько алых капель.
— Порезался... — удивленным голосом протянул маг и стал медленно оседать, теряя сознание.
Андру тут же подхватил сирин на руки, повел носом, принюхиваясь, и отрывисто бросил:
— Разведите костер! И принесите весь лапник из нашего навеса. Агаи необходимо срочно согреть!
Опустив мага на подстилку, князь кинул быстрый взгляд в мою сторону:
— Дюс, вы нуждаетесь в перевязке.
Я прижал ладонь к гребню на затылке, почувствовал под пальцами кровь, рваные края плоти и выругался:
— Погань треклятая... Как дровосеку под горячую руку попал!
Вместе с руганью схлынул азарт боя, и я в полной мере прочувствовал, как дергают болью раны на голове, как саднят спина и плечи.
Знатно меня поклевали, однако.
Андру меж тем ловким движением пальцев сорвал одно из уцелевших перьев и ... осторожно откусил кусочек. Подержав его во рту с пару секунд, сплюнул.
— Что, невкусно? — не удержался я от насмешки.
— Отвратительно, — невозмутимо ответил вампир, уточнив: — Притом во всех смыслах отвратительно.
И снова уставился на мои раны:
— Скажите спасибо своей второй ипостаси, Дюс. В облике человека вы точно остались бы без головы.
А вот это верно. Костяные гребни оказались отличной защитой, только благодаря которой умертвие не проломило мне череп, хотя кожа пострадала — будь здоров.
— Давай перевяжу, — тронул мое плечо Лаланн, и я послушно уселся на снег, наблюдая, как этернус оживляют едва теплящиеся угли костра.
Вскоре пламя разгорелось с новой силой: заклинания Агаи по-прежнему работали. Сам волшебник очнулся достаточно быстро, до того, как мне закончили перевязку, и конечно тут же попробовал вмешаться:
— Дай я посмотрю!
— Лежи, без тебя обойдутся, — приказал я магу. — Вот рассветет, позову Морру, она подлечит. И меня, и тебя заодно.
— Рис, достань сумку с лекарствами, покажу, чем раны смазать, — не сдался сирин.
От такой помощи отказываться было глупо, тем более что кровь так и не остановилась. Похоже, летающие трупы вооружили не только когтями и клювом: каждая частица их тела несла смертельную заразу.
Агаи, покопавшись в котомке, выбрал пару пузырьков, всучил их Лаланну, а затем притих и закрыл глаза. Вид у юноши был хуже, чем у новообращенного упыря.
— Агаи, а сам почему не лечишься? — поинтересовался я у волшебника.
Тот в ответ тихо пробормотал:
— Мне не больно. И ран нет. Просто... я очень устал. Сейчас полежу, и все пройдет.
"Сейчас полежу, и все пройдет": ответ, достойный глупого мальчишки, а не ученого целителя. Я не стал давить на больного, решив для начала расспросить вампира, что он такого распробовал в этом пере. Какое-то предположение у алхимика было, и по всем признакам, ничего хорошего оно раненому не сулило.
Между тем, этернус разожгли еще один костер и принялись стаскивать туда обезглавленные трупы.
— Один оставьте, — приказал я. Требовалось разобраться, кто сотворил летучую падаль, а для этого необходимо было дождаться, пока Агаи станет лучше. Вот за каким хреном он полез лапать нежить? Маг называется.... И когда этот болван научится сначала думать, а потом действовать?!
— Во-о-от... С ранами на голове разобрались, — удовлетворенно заявил Рис, отступив в сторону и любуясь на дело своих рук. — Теперь с плечами... Порезы неглубокие, так что я просто наложу кровоостанавливающую мазь.
Я кивнул, дождался, пока "врачеватель" закончит работу, и встал, стараясь не делать резких движений — с каждой минутой голова болела все сильнее, да и слабость навалилась нешуточная. Очень хотелось подвинуть сирин и улечься рядом, или хотя бы просто посидеть, ни о чем не думая. Вот только позволить себе подобную радость я пока не мог: наконец-то прекратился снегопад, а небо посветлело. Занимался новый день, и нужно было убираться из этой проклятой лощины.
Я повернулся к убежищу, надежно замаскированному иллюзией, опустился на колени и нырнул внутрь, оказавшись лицом к лицу с Эрхеной. Девчонка собиралась выбраться наружу, хотя ей было велено не высовываться до тех пор, пока не позовут.
Девушка опешила на мгновение от неожиданной близости, а затем кинулась мне на грудь и осыпала лицо поцелуями, беспрестанно повторяя свистящим шепотом свое "кегемара". Оттолкнуть любимую я оказался не в силах, меня хватило только на то, чтобы замереть. Почувствовав мою неподвижность, Эрхена сама опомнилась и отстранилась.
— Надо заняться завтраком. Скоро выходим, — прервал я неловкое молчание.
Девушка прикусила нижнюю губу и стиснула кулачки. Кажется, Эрхена с трудом удержалась, чтобы не накричать на меня. На ее щеке застыла одинокая слеза, и я не понял, не уловил, как вытер ее. В карих глазах тотчас вспыхнула надежда.
Мысленно обозвав себя идиотом и дураком, я попробовал исправить оплошность небрежным:
— Не переживай. Все остались живы.
Эрхена ничего не сказала, только упрямо поджала губы и выбралась наружу, оставив меня размышлять над собственным кретинизмом. Впервые за всю свою жизнь я пожалел, что не маг и не умею читать чужие мысли. Это было глупое пустое любопытство влюбленного дурака, который разрывался между мечтами и необходимостью.
Переборов желание хоть немного вздремнуть, я вылез вслед за девушкой — требовалось получить четкий ответ на два вопроса. Первый я услышал, не успев пройти и пары шагов.
Агаи, по-прежнему греющийся у костра, схватил меня за полу плаща и сказал:
— Дюс... Эти твари... От них исходит та же сила, что и от пауков! Это снова он! Тот колдун! Помнишь? Который уби... из-за которого с нами нет Таниты!
Мог бы и не напоминать! Этого мерзавца я не забуду, пока не отправлю в объятья Сторукого.
Я кивнул и отправился за Андру. Он стоял в задумчивости у лошадей.
Вампир окинул меня серьезным взглядом:
— Придется пожертвовать лошадью. Мои подданные пострадали, а охотиться нет времени. Какое животное вы нам отдадите?
Я пожал плечами:
— Самое слабое. Выберете сами.
Гибель одного коня — неприятная потеря, но не смертельная. Тут ничего не сделаешь, нельзя оставлять голодной нежить перед дорогой в Пустошь.
Вампир, уловив мое недовольство, улыбнулся:
— Не переживайте, свежих лошадей обеспечу.
Я усмехнулся: прожитые века сделали правителя этернус невероятно осмотрительным. Но сменные кони меня интересовали в последнюю очередь.
— Ваша светлость, — посмотрел я на князя, — поделитесь секретом...
