Договор с Судьбой

— А говорил ли я тебе, что ты мне нравишься? — его внезапно охрипший голос, словно обволакивал сознание, проникая прямо в душу и заставляя забыть обо всем на свете. И, о Боги, он так был похож на голос Гюрзы...

— Говорил, — последнее слово прозвучало почти шепотом.

— Я очень долго мечтал о встрече с тобой, — в зеленых глазах, так непохожих на глаза Т'химо, плескалось знакомое пламя, сопротивляться притяжению которого невозможно.

— Но почему?

— Я читал дневники Гюрзы, пытаясь его понять. И почти на каждой странице находил рассказы о тебе. Гюрза записывал многие события, словно боялся, что в какой-то день опять может все забыть. Я думаю, что мы с ним во многом похожи. И я захотел увидеть девушку, ради которой мог перевернуть горы этот безжалостный и бездушный убийца. Даже странно, как такая преданная любовь могла появиться в сердце кровожадного зверя. И вот теперь, я понимаю, как...

— Эариан, Т'химо никогда не был кровожадным зверем. И он никогда не был бездушным, правда! Ты его не знал, а по дневникам нельзя судить. Гюрза всегда был мечтательным, добрым, веселым. И, знаешь, он мне был очень дорог. И даже сейчас, когда его уже нет с нами... — Пантера отчаянно цеплялась за последний островок старого привычного мира, который так неожиданно оставил ее один на один с этим эльфом, так похожим на Т'химо, заставившим ее потерять всякую осторожность и рассудительность. "Это не Гюрза! Даже не думай! Это не он! Они только похожи!" — внутренний голос пытался остановить вспыхнувший пожар, но куда там...

— Я уже задавал тебе этот вопрос, но не получил на него ответа. Ты любишь Т'химо?

— Не знаю. Я, правда, не знаю. И не хочу об этом говорить. Ты очень хороший, правда, и очень мне нравишься, но... — Пантера покраснела.

— ... но я тороплю события. Увы, у меня осталось слишком мало времени, вот и пытаюсь успеть все и сразу. Глупо, наверное. Но если не пытаться, то ничего и не получится. А, потом, я и так слишком долго ждал, — и прежде, чем девушка успела что-то ответить, Эариан наклонил голову и поцеловал ее в губы. В этот же миг мир ярко вспыхнул и прекратил существование. Осталась только ослепляющая страсть. Первобытная, отчаянная, обреченная. Пантера с каким-то остервенением отвечала на поцелуи и требовала еще и еще. Она не до конца отдавала себе отчет в причинах охватившего ее сумасшествия, впрочем, даже и разбираться в них не хотелось... равно как и останавливаться. Одеяло соскользнуло на песок, но никто не обратил на это внимания. Из горла девушки вырвалось приглушенное рычание, и она до крови укусила Эариана. Тот не отшатнулся, а, наоборот, с еще большей страстью продолжил целовать любимую. Вкус его крови подействовал на нее сильнее наркотика. Глухие и частые удары двух сердец барабанной дробью отдавались в ушах. Пантера буквально сорвала рубашку с Эариана, прижавшись всем телом к его груди.

"Крепче... еще крепче... Только не отпускай... Только не останавливайся... Наплевать на то, что будет завтра. У нас есть только сейчас", — они словно читали мысли друг друга, или, может быть, эти мысли были одни на двоих — кто знает? Никто не может быть более близким, чем тот, в ком скрыта часть твоей души... И изменять внешность бесполезно — сознательно или бессознательно — тебя все равно узнают... Одежда бесформенной грудой валялась на песке. Какие могут быть сомнения, если существует только этот маленький кусочек пляжа, только руки, ласкающие тело, только губы, сводящие с ума?

— Люблю тебя... — прошептал Эариан, глядя в блестящие в лунном свете глаза Пантеры, и подался вперед. Их тела слились в единое целое. Из губ девушки вырвался крик, а тело изогнулось дугой. Т'химо ощутил ее боль... приглушенную, но вполне отчетливую. Это оказалось настолько неожиданным, что он застыл, не в силах пошевелиться.

— Но... как?! — только и смог сказать он.

— Не останавливайся... пожалуйста... — прошептала Пантера, обнимая его и прижимая к себе. И опять они оказались вне времени и вне пространства... Две части одного целого. Две частицы одной души. Две фигуры на шахматной доске Провидения.

Эйрен почти подскочил на кровати, почувствовав чью-то боль. Не такую сильную, не такую долгую, но... Кому-то из Круга сделали больно.

"Пантера!" — мелькнула мысль и Волк, почти мгновенно одевшись, бросился вон из комнаты. В дверях бывшей комнаты Гюрзы он столкнулся с Медведем.

— Какого... — кровать была пуста и, судя по всему, Пантера спать до сих пор не ложилась, хотя до рассвета оставалось уже не более двух часов. Сквозь распахнутое окно врывался прохладный ветерок, тихо шурша занавесками.

— Через окно удрали. Если с ней что-то случилось — убью я этого Эариана! — Волк перелетел через подоконник. За ним последовал Медведь, — Верный, ищи! — аватар Эйрена по-собачьи принюхался к следам под подоконником и уверенно побежал по тропинке, ведущей к озеру.

За несколько минут они добежали до водоема.

— Похоже, мы не вовремя... — шепотом сказал Рейм, уже издали разглядев две обнимающиеся на песке фигурки. — У них явно все в порядке.

— Чтоооо?! — Волк решительно направился в сторону пляжа.

— Ты куда? — успел схватить его за шиворот Медведь.

— Ты что, не видишь? Пантера с этим идиотом... Они... — от возмущения Эйрен не мог подобрать слова.

— Сердцу не прикажешь. К тому же она уже взрослая девочка, — все так же шепотом ответил Медведь, тихо уводя Волка прочь.

— Но она... А как же Т'химо?! Ему, значит, от ворот поворот, а с первым встречным проходимцем... — Эйрен искренне негодовал.

— Волк, ты несправедлив. Ясной и так здорово досталось. Понравился ей кто-то — можно только порадоваться. У нее в последнее время нервы на пределе. Даже если это приключение на одну ночь — и то какая-то разрядка будет. А если что-то более серьезное...

— Какое-такое более серьезное?! Ты в своем уме?! Он к Кругу не принадлежит...

— Не забывай, что теперь в Круге всего одиннадцать звеньев. Число нечетное...

— Рейм, я тебя не понимаю. Правда. И ее не понимаю. Этот молодчик свое получил и теперь наверняка ее бросит, думаешь, ей лучше от этого станет? Что я, не вижу что ли, из какой он породы?

— Может быть, и не видишь. В любом случае, прямо сейчас в это лезть не стоит. Сами себя поставим в неловкое положение, и им будет тоже неудобно. Завтра поговорим, а пока — быстро домой, наверняка не мы одни всполошились. Нужно всех успокоить.

Действительно, вернувшись, они застали всю честную компанию в сборе, заседающую в нынешней комнате Пантеры.

— Нашли ее? — кинулась к ним Леопардик.

— Нашли, — хмуро ответил Волк.

— Что случилось? Что-то серьезное?

— Нет, все в порядке, ребята, обычное недоразумение. Если вы отправляли аватаров на поиск — можете их отозвать, — Медведь улыбнулся, незаметно пихнув Эйрена в спину.

Через окно в комнату влетел Блик — аватар Вьерна, приземлился хозяину на плечо и отчаянно заверещал что-то ему на ухо. Летучая Мышь покраснел, потом пошел пятнами.

— Что он сказал? — в один голос спросили Леопардик, Ястреб и Рысь.

— Ничего существенно нового, — Вьерн решил промолчать. Ястреб выразительно на него посмотрела, но ситуацию не прокомментировала.

"Шила в мешке не утаишь", — обреченно подумал Рейм.

— Раз ничего нового не произошло, пора нам отправляться спать, — подвела резюме Леопардик, демонстративно зевнула и удалилась. Медведь готов был побиться об заклад, что сейчас она отправилась вовсе не к себе, а в соседнюю комнату — к Волку.

Остальные разошлись молча. Но Рейм уже не испытывал никаких иллюзий — разведка в полном составе будет в курсе произошедшего сегодня же, Леопардик всенепременно расколет Эйрена, а от нее обо всем и Тигр проведает. У них там дружба — не разлей вода. В неведении останутся только Пума, да Рысь, да и то... Пума, поди, либо уже догадался, либо завтра до всего дойдет, а это значит, что и Кэйтейра в стороне не будет.

Гюрза проснулся на рассвете от холода. Столь привычные для него в последнее время кошмары отчего-то решили сегодня его не посещать. Пантерка, свернувшись теплым комочком, спала, прильнув к нему, но от земли веяло предрассветной прохладой, да и свежий ветерок оказывал, мягко говоря, бодрящее воздействие. Будить девушку Т'химо не захотел, поэтому попросту встал, оделся, завернул ее в одеяло и на руках отнес в комнату, где осторожно уложил на кровать. Сам пристроился рядом. Но снова заснуть уже не решился. Сладостное сумасшествие прошло, уступив место желанию разбежаться и стукнуться головой об стену, чтоб не осознавать все возможные последствия этой ночи.

Сказать, что он чувствовал себя последним мерзавцем — это сильно смягчить краски. И у него были для этого все причины. Он, по сути, наплевал на интересы Пантеры, не раскрыв ей все карты. О чем вообще можно говорить, если она видела перед собой лицо Эариана, слышала его голос?! Она провела ночь с ним, а не с настоящим Гюрзой и кто знает, что было бы, узнай Пантера правду. И... самым паскудным в этой истории было то, что, не зная истинного его лица, она не могла даже оценить возможный результат этого безумия. Т'химо закрыл лицо руками и застонал.

Мысли с безжалостной откровенностью подсовывали ему картины одна другой хуже: "И что теперь делать? Утром признаться ей во всем? — "Любимая, видишь ли, какая незадача — Эариана, с которым ты... провела ночь, не существует. Так что с тобой вчера был я". А если она сделала это из жалости к эльфу, которого я, по ее мнению, не сегодня-завтра должен буду прикончить? Хотя на нее это не похоже, но вдруг? Ведь я должен был понимать, чем может закончиться наше купание. Не сложно было догадаться, что я не сдержусь, если она окажется настолько близко. Мне даже глаза на нее поднимать не следовало. А уж целовать... — он покраснел, вспомнив ночные безумства. — Если она меня за это убьет — будет права. Я даже сопротивляться не буду. Нужно бы посмотреть теперь на "точки встречи", да очень уж не хочется... А еще... Она вчера так ничего и не объяснила, но... Получается, что тогда с Тигром ничего у них не было? А я... я совершенно напрасно издевался над ней, когда с Рысью... О, Боги! Какой же я идиот!" — он схватился за голову. Хотелось вскочить и бежать, бежать, бежать от себя, от Судьбы, от Пантеры. Не так... Совсем не так он представлял их встречу и не этого он хотел. Хоть в петлю лезь. Да вот только это вряд ли теперь поможет.

— Эариан, у тебя голова болит? — раздался участливый голос, и на лоб легла прохладная ладонь. От этого желание повеситься усилилось. — Ты простыл?

— Пантерка... — теплые нежные губы дотронулись до виска, проверяя температуру. Угрызения совести стали и вовсе невыносимы.

— Так, кажется, жара нет...

— ...я законченный кретин и моральный урод...

— Ты что, головой ударился? — удивленные обеспокоенные глаза будили воспоминания о прошедшей ночи, все больше и больше усиливая угрызения совести.

— Прости меня за то, что я вчера устроил...

— О чем ты? Все было просто замечательно. Мне понравилось, — она совершенно ничего не понимала.

— Я не должен был так на тебя набрасываться. Тебе больно было, но я не знал... Я думал, что ты и Тигр... — он запнулся, и поспешно уточнил. — Ведь в дневниках...

— Гюрза тоже ничего не знал, — Пантера помрачнела. — Тигр меня просто выручил. Я не хотела ввязывать в это Волка и Медведя, потому что они непременно бы проболтались Т'химо, ведь они были нашими общими друзьями, а Тигр все понял и помог. И никому ничего не рассказал.

— Но зачем ты сделала это? Разве Гюрза был тебе настолько отвратителен?

— Да что ты понимаешь?! — вспыхнула Пантера. — Если бы я только могла себе это позволить... Но мне нельзя выделять кого-то из Круга. А если... Мне вообще не нужны были такие отношения с кем-то из наших. Я не могла оценить риск того, что может случиться после подобной близости. Разве можно все зацикливать на физиологию?.. Даже я это понимаю. В нужный момент я просто могла не решиться пожертвовать тем, кто... Или не успеть принять верное решение. Я говорила с Пумой, он тоже не советовал мне допускать это. Ты спрашивал меня, люблю ли я Гюрзу... Ты все еще хочешь это знать?

— Да, — с трудом выдавил из себя Эариан.

— Любила, люблю, и буду любить... И он всегда будет единственным для меня, так что не обольщайся на свой счет, — из глаз брызнули злые слезы. Пантера злилась и на себя, и на Эариана за то, что произошло. Необходимо было дать понять этому эльфу, что рассчитывать ему не на что, пусть знает, что все, что было — для нее только ошибка.

— Но... Почему тогда ты вчера?..

— Потому что я устала, потому что мне нужно было отвлечься. Потому что ты похож на Гюрзу. Потому что... потому что ночь была такая. А еще потому, что он теперь меня ненавидит, и я должна буду его убить. И не будет больше ничего. Все потеряло значение — остались только обязанности, да долг, но и они уже давно перестали меня греть. Но ты тут совсем ни при чем.

— Т'химо Т'хариэл тебя не ненавидит, — твердо сказал Гюрза, решив, наконец, открыть все карты. — Он...

В дверь постучали, зашел слуга:

— Господин Эариан, Магистр прибыл в Арк'хаан и немедленно желает Вас видеть.

— Хорошо, скоро буду, — ответил Т'химо и слуга скрылся за дверью. Разговор пришлось отложить.

— Эариан, ты сказал, что Гюрза не испытывает ко мне ненависти — откуда ты это знаешь?

— Потом расскажу. Это слишком долгий разговор, а времени нет. Просто поверь мне, что все вовсе не так, как ты думаешь. И спасибо тебе за все. Что бы ты не испытывала по отношению ко мне, я тебя люблю! — потом он быстро вышел за дверь, на ходу застегивая камзол.

* * *

— Ага, дуришь, Судьбу не обмануть! Классно мы с тобой все же разработали алгоритм! Ни одного сбоя за все время! Мы — гении.

— Точно. Гении. Но что-то я сегодня не в благодушном настроении и от всей души желаю немного поразвлечься. Не возражаешь, если я слегка перепутаю им карты и немножко подкорректирую алгоритм?

— Валяй, мне самому интересно, как они будут выкручиваться...

Элан выделил пальцем две фигурки, заставив их сблизиться друг с другом, а потом, щелкнув пальцами особым образом, послал к ним маленькое переливающееся облачко серебристого цвета. Облачко немного помедлило, потом окутало сначала одну, а потом и другую фигурку.

— Мальчики, идите обедать! — в раскрытую дверь показалась голова их сестры, Милены.

— Вот так всегда. На самом интересном месте... — недовольно пробурчал Рой, пытаясь закрыть от нее игровое поле.

— Ой, а во что это вы такое играете?! — Милена удивленно оглядела доску и заметила серебристое облачко, еще не успевшее полностью скрыть выделенные фигурки. — Какое на редкость гармоничное сочетание душ. Кто из вас создал эту прелесть?

— Я! — гордо сказал младший из братьев.

— И что ты собираешься делать с ними дальше?

— Разумеется, ставить эксперименты. К сожалению, оба попали под действие алгоритма, один даже фатально, так что не долго им осталось. Даже жалко. Наблюдать было интересно. Нужно сказать, упорные оказались. Надо будет как-нибудь еще что-то подобное создать.