Игра сэра Валентайна

После спешного марша к столице Имладона, армия мятежных принцев занялась не только обустройством своего лагеря, но и установлением рогаток с рытьем траншей, дабы максимально усложнить жизнь осажденным. Те устраивали вылазки, кавалерийские контратаки и прочие гадости осаждающим. Впрочем, на крупномасштабный бой ни на одном участке Турман-паша не отважился, и к закату стратегическая инициатива оставалась в руках Ильяса и Арслана.

Печалить в настоящий момент старшего из принцев могло только то обстоятельство, что установить полную блокаду Аксара и тем прекратить в него подвоз продовольствия, без флота возможным не представлялось. Таким образом, просто сидеть и ждать, когда столица упадет в его руки, словно переспелое яблоко, было бесполезно. Штурм был неизбежен. Ильяс в такие тонкости не вдавался, удовлетворившись ролью "знамени" повстанцев.

Тем временем среди высших командиров осажденных шли жесткие прения. Принц Гемаль, также понимавший неизбежность штурма, предложил открыть арсеналы и раздать оружие народу, однако Великий Везир, сепахасалар и султанша Фируза выступили категорически против, опасаясь бунта. Спрошенный по этому поводу о его мнении даруге, который уже даже злиться был не в силах, мрачно зачитал по памяти сводку происшествий за день, и вопрос был окончательно закрыт.

К закату случилось еще одно событие, не менее важное с точки зрения истории. Скончался султан Джимшал, о чем громогласно было объявлено во всех храмах и на всех площадях. Горожане понимающе кивали и перешептывались.

Глава VII

Во вчерашней морской баталии Мидар тай Зарив получил в лицо чем-то тяжелым и теперь "щеголял" с заплывшим левым глазом, вокруг которого разлился великолепный фиолетовый отек, перетекающий на переносицу и часть щеки. Чувствовал себя Крокодил султана весьма неважнецки, однако в сложившейся оперативной обстановке о том, чтобы спокойно отлежаться с боевым ранением и мечтать не приходилось.

Явившийся на утренний прием — хотя тут уместнее было бы сказать, по утреннему приказу — к командиру бар-заленской эскадры сэр Валентайн чувствовал себя ничуть не лучше. Лицо его в бою не пострадало, чего нельзя было сказать о всем остальном теле. Перетружденные и отбитые неоднократными падениями и ударами мышцы нестерпимо ныли, неглубокие но многочисленные ранения саднили, да еще растянутая при высадке в порту лодыжка болела как проклятая. Однако, в сложившейся оперативной обстановке у него шансов отлежаться и отдохнуть было ничуть не больше, чем у Мидар-паши.

— Присаживайся, Валентайн-бей. — возлежащий на подушках тай Зарив указал Виризгу на место с противоположной стороны дастархана. — В ногах, говорят, правды нет. Раздели со мной утреннюю трапезу.

Не успевший позавтракать аазурец прикинул, где по мнению Крокодила султана должна располагаться правда, однако ничего не сказал, а с поклоном и кряхтением занял указанное место и взял в руки пиалу со щербетом. Солнце еще только взошло, но жара уже стояла просто удушающая.

"Как они умудряются всю жизнь жить в такой духоте и пекле, эти южане?" — подумал разведчик, прихлебывая холодный от добавленного снега напиток.

— Принц Байасит, да будет он славен в веках, высоко оценил твое искусство владения клинком, о Лев Севера. — неторопливо проговорил Мидар-паша, ухватил полную пригоршню жирного плова с бараниной и отправил в рот.

— Куда мне, недостойному, до тебя, Гроза морей, Крепостная стена Имладонских морских рубежей? — потупился благородный Виризг, привыкший к несколько более цивилизованному поеданию жирной пищи и взял небольшой кусочек пахлавы. Несмотря на отсутствие завтрака, есть в такую жару совершенно не хотелось — Я лишь жалкий подмастерье пред тобой, эфенди.

— Однако, Великого Кормчего сразил именно ты. — невозмутимо ответил Крокодил султана, когда прожевал плов. — Скромность, конечно же, добродетель истинно доблестного мужа, но излишняя скромность, как и любое излишество, становится пороком.

"К чему, интересно, он ведет? Неужто завидует? Странно, но тогда он не должен бы был говорить об этом так прямо — не в характере южан это", подумал аазурец.

— Однако сын Солнцеликого в должной мере оценил твою доблесть и просил вручить тебе от его имени подарок.

Мидар тай Зарив хлопнул в ладоши и в комнате, склонившись в глубоком поклоне, появился слуга с сундучком в руках и поставил его у ног сэра Валентайна.

"Взятка. — понял благородный Виризг. — Давно ли я точно так же давал бакшиш Гафару тер Гийюну? Однако, что же меня попросят сделать?"

С подобающей случаю скромностью и видом собственной малозначимости сэр Валентайн приподнял крышку и едва не присвистнул. Принц Байасит не поскупился — изукрашенные золотой кубок и драгоценный пояс, лежавшие в сундучке, стоили едва ли не больше, чем его засиженная мухами барония со всеми жителями, включая самого барона.

"Это что ж я такого для них должен сделать?" — подумал он. В то, что имладонцы могут благодарить за то, что уже получили, он не верил.

Впрочем, внешне ре Котль оставался все столь же невозмутим.

— Передайте благодарность Его Высочеству от меня, недостойного. — с поклоном произнес он.

— По заслугам и награда. — ответил Крокодил султана. — То оружие, что ты привез на "Летней ласточке" позволило абад-паше вооружить ополчение, так что штурм, буде высадившиеся пираты решатся на него, мы отобьем. Да и не так уж их много осталось, в общем-то — около четырех тысяч легких пехотинцев, у лучников почти не осталось стрел... Конечно, нервы нам они помотают, но, думается мне, дня через два-три Касим ар Хызр принудит их сдаться или разгонит.

— Лучше бы, чтоб принудил, несравненный Мидар-эфенди. — заметил барон. — Лови их потом по всему Мазандрину, если разбегутся.

— Твоя правда, досточтимый Валентайн-бей. — флотоводец вновь запустил руку в чашу с пловом. — Однако это дело будущего недалекого, а нам надо зреть с учетом дальних перспектив.

"Ну вот, кажется начинается деловой разговор", подумал благородный Виризг.

— Нет никаких сомнений в этом, о великолепнейший. — при слове "великолепнейший" барон ре Котль невольно покосился на адмиральский фингал. — Ибо сказано было, что умный смотрит в будущее, а мудрец прозревает грядущее.

Мидар тай Зарив глубокомысленно кивнул.

— Ты уже многое сделал для Имладона, отважнейший и хитроумнейший Валентайн-бей. — важно произнес Крокодил султана. — Однако мой господин, принц Байасит, просит тебя еще об одном одолжении.

— Я верный слуга Его Высочества. — склонил голову Виризг.

— На самом деле, у сына Солнцеликого, да длятся дни его вечно, даже две просьбы. Одна касается тебя, как дипломата, умудреннейший, а вторая — как представителя короля Оттона. Повелитель наш, увы нам, болен, и, пользуясь этим, недостойные его сыны начали грызню за будущий трон. При живом-то отце. — Мидар-паша осуждающе вздохнул и покачал головой, показывая как его огорчает столь недостойное поведение братьев Байасита.

— Воистину, неслыханные дерзость и непочтение. — согласился аазурец.

— А что будет, если недостойный сын великого отца унаследует трон? — задумчиво вопросил тай Зарив и облизал жирные пальцы. — Что будет с Тарком благословленным Имладоном? Что будет с пастухами, воинами, хлебопашцами? Что — тон голоса флотоводца принял трагический оттенок, — будет с купцами? Под противной Всевышнего властью не родится хлеб, не плодятся стада, хиреет торговля и болеют добрые люди.

— Воистину, недостойный правитель есть горе для страны и народа. — согласно кивнул резидент, который начал, кажется, понимать, к чему клонит Крокодил султана. — Черной неблагодарностью я отплатил бы этой стране, где приняли меня словно родного, если бы не стремился помешать таким воцариться на престоле Имлада Великого. Да и не я один — все аазурцы разделяют это мое убеждение, эфенди!

— Как отрадно слышать это моим старым ушам. — прослезился Мидар-паша. — Истинно, сердца северян полны благородства.

"Когда ж ты к делу перейдешь, старый толстый болтун? — подумал сэр Валентайн. — Я же тебе прямо сказал, что в Холодном квартале Байасита поддержат".

— Что ж, — словно услышав мысли барона ре Котль, Крокодил султана сладко улыбнулся, — если будет на то воля Тарка, ты отправишься в Аксар дабы донести до ушей хладоквартальцев весть об истинно достойном?

— Сегодня же, если не будет у принца Байасита, славен он в тысяче миров, ко мне иных поручений.

Мидар тай Зарив удовлетворенно пожевал губами.

— Радость пробуждаешь ты в моем сердце, Валентайн-бей, радость и ликование. Будет у сына повелителя моего к тебе еще одна просьба.

Виризг склонил голову, как бы показывая, что он весь внимание.

— Ты, достопочтимый, дипломат и владеешь высоким искусством говорить споро и убедительно. — продолжал, меж тем, вещать командующий бар-заленской эскадрой. — Принц Байасит смиренно просит тебя оказать ему одолжение и переговорить с нужными людьми. У меня тут и списочек имеется...

* * *

Каронья взирал на Виризга с самым что ни на есть мрачным выражением лица.

— Барон, скажите, вы в своем уме? — наконец поинтересовался у сэра Валентайна шкипер. — После вчерашней преславной виктории в гавани Бар-Залена не осталось ни одного мореходного судна, которое не нуждалось бы в ремонте. И "Летняя ласточка" тут отнюдь не исключение. Судно надо конопатить, команда нуждается в отдыхе...

— А вы — в деньгах. — отрезал Виризг. — Ремонт вашего коча произведут на султанской верфи, экстренно, и притом совершенно бесплатно. Ваша доля добычи от захваченного у пиратов уже высчитана, можете получить немедленно. Казначей получил распоряжение. А я плачу за доставку меня, под видом матроса, и плачу хорошо.

— Нет, я не понимаю... — развел руками Лазарь. — А что мне помешает сдать вас в Аксаре и получить награду еще и за вашу голову?

— Жадность. — улыбнулся барон ре Котль. — Я за сохранность своей шкуры заплачу больше, только...

— Ай, да не тяните уже. — обреченно махнул рукой ваделорец. — Что — "только"?

— Только Мидар-паша отправляет со мной своего доверенного человека.

— И? — изогнул бровь Каронья.

— И он должен взойти на борт здесь, в Бар-Залене, а покинуть корабль несколько раньше нашего прибытия в столицу Имладона. Я доступно выражаюсь?

— Барон, во что вы меня втягиваете? — поморщился шкипер.

— В интригу, мой дорогой мореплаватель. В интригу, которая может сделать вас богатым.

— Или мертвым. — заметил Каронья.

— А без риска жить скучно. — хохотнул сэр Валентайн.

Два дня спустя "Летняя ласточка" покинула гавань.

* * *

Сэр Максимилиан Годриг стоял на городской стене и мрачно оглядывал позиции осаждающих.

Вопреки обещанию, даруге Аламас-хан не только не стал подвергать его пыткам, но и вежливо попросил возглавить хладоквартальское ополчение. Причиной тому, вероятно, стала знаменитая аазурская наглость.

На предложение позвать палача, благородный Годриг хмыкнул, поднялся с табурета, огляделся по сторонам и дружелюбно поинтересовался у тай Калима:

— На которую из этих двух дыб мне лечь? Это не праздный интерес, поверьте. Просто я терпеть не могу заноз в спине.

— Ладно, пыток вы не боитесь. — усмехнулся хан. — Это я уже понял. Да и сменят резидента после окончания этой заварухи, надо полагать. Другой, интересный вопрос, Максимилиан-бей. Если не резидент, а вы отдадите приказ купцам Холодного квартала, они ему последуют?

— Безусловно. — кивнул Годриг и вновь уселся на табурет. — Это вообще даже не вопрос, а утверждение, достойнейший. А что, принцу Гемалю уже потребовались все бойцы, каких он может получить.

Даруге поднялся с табурета и прошелся по пыточной туда-сюда, заложив руки за спину.

— Да. — наконец произнес он. — Понадобились. Несколько часов назад принц Арслан и ени-чери перешли на сторону мятежников. Принц Ламаль, мир праху его, погиб в стычке с изменниками. Армия деморализована и, уверен, отступит в Аксар. Нас ждет осада, а вооружать горожан...

Аламас тай Калим невесело усмехнулся.

— И вы хотите, чтоб я поставил вам дополнительно три-три с половиной сотни бойцов, досточтимый хан-даруге. — резюмировал сэр Максимилиан.

— Именно так. — кивнул тот. — Именно так, уважаемый. А ополчение это возглавите вы. Под своим настоящим именем, чтоб у достославного принца Гемаля Ре... решительно никаких вопросов не возникло. Вы ведь не откажетесь, не так ли?

"Старый лис. Стоит Арслану пронюхать, что аазурцы дерутся против него, и никакие заигрывания с ним уже не будут иметь успеха", подумал Годриг. И, конечно же, согласился. Что еще ему оставалось?

Конечно, сэр Максимилиан не обольщался на тот счет, что его оставят без присмотра, однако такая "свобода" была куда как лучше темницы.

Впрочем, в первый же день он начал задумываться о том, что предпочтительнее было б остаться в обществе ката и подвергнуться допросу с пристрастием. Во-первых, пришлось выдержать непростую беседу с почтенным Морти Бойлем и отцами Холодного квартала. Пришлось недвусмысленно им намекнуть, что несогласные с волей короля Оттона, в его, благородного Годрига, лице, могут немедленно паковать сундуки и грузить свое добро на ближайшую посудину, потому что торговли в Аксаре им больше не будет.

Во-вторых, если полторы сотни хладоквартальских стражей были профессиональными наемниками, и их капитан держал свой отряд в кулаке железной дисциплины, то превратить разношерстную банду купеческих охранников в единый отряд, делом оказалось более чем трудным. Вооружены все были по разному, принадлежали ко всевозможным народам, соответственно и найти каждому его место в строю, то место, где он будет максимально полезен, оказалось задачей многотрудной. К тому же, эти люди не привыкли взаимодействовать друг с другом, не собирались полагаться ни на кого, кроме сослуживцев (и прикрывать никого кроме них, соответственно), да и просто не намеревались погибать за интересы Гемаля. Пришлось рявкнуть на купцов, дабы те выплатили своим охранникам дополнительную премию в виде месячного жалования. Те опять пытались артачиться, но уж тут сэр Максимилиан взъярился окончательно, и лично разбил несколько физиономий.

И вот, на шестой день осады, когда у него начало получаться превращение вооруженной толпы в отряд, в Аксар пришла весть из Мазандрина — Бар-Зален с суши осаждают Желтые повязки, а с моря блокируют Бара-Бара. Эскадра понесла серьезные потери в битве с флотом Великого Кормчего, и хотя одержала в ней победу, дальнейших военных действий вести не может.

Конечно же, о том, что сатрап Абдуллахим тер Рахмат слезно просит помощи у султана, в городе никто не объявлял, но покуда экипаж принесшего весть коча не успели изолировать, те уже наболтали по кабакам всякого, так что судачили об этой новости все кому не лень.

Сэр Максимилиан вновь тоскливо взглянул в сторону осаждавших. Если Гемаль не решится отправить Аксарскую эскадру на выручку Бар-Залену, мораль защитников падет окончательно, сатрапы не отправят на помощь принцу ни единого солдата, и город, однозначно, будет взят. А все офицеры защищавшие его отправяться на кол.