"Охота на гончих"

Она зевнула, изучая взглядом потолок, и, подумав, передернула плечами:

— Хотя нет. Не надо нам такого. И без того, действительно, сплошные 'приключения', только семейных трагедий недоставало...

За стеной послышался нарастающий шум. Нэрис приподняла голову и нахмурилась. Что такое? Неужто, спаси бог, глава Тайной службы прямо с порога в очередные неприятности влез?.. Леди Мак-Лайон подхватилась с постели и, на ходу оправляя платье, заторопилась к двери. Даже про плащ забыла — выскочила на улицу, в чем была. И остановилась, щурясь от яркого утреннего солнца:

— Ивар?..

— Только что уехали, госпожа, — сипло пробасил сбоку знакомый голос. Она повернула голову: сквозь толпу северян, спешащих к дому Длиннобородого, протискивался помятый Ульф. Добравшись до хозяйки, норманн отвесил короткий поклон и добавил: — Творимир меня растолкал и к вам отправил. А сам с лордом уехал. Вроде к обеду быть обещали...

Она успокоенно вздохнула. И оглядевшись по сторонам, спросила:

— А что происходит, Ульф? Куда все так бегут?

— Дак ведь, это самое... Гости высокие в Берген пожаловали! Вон, смотрите, как раз головные показались.

Она приложила руку к глазам и кивнула:

— Да, вижу...

На подворье неторопливо въезжал обоз Ингольфа Рыжего.

Глава 10

Небольшой головной отряд свиты ярла Ингольфа уже достиг крыльца и, поворотив лошадей, разделился надвое, пропуская вперед своего повелителя. Нэрис, привстав на цыпочки, вытянула шею. Рыжего она узнала сразу по огненной шевелюре, яркость которой не смогла приглушить даже седина. Ярл возвышался над толпой — как всегда прямой и невозмутимый. И пускай размерами да шириною плеч он порядком уступал Гуннару, но усомниться в силе Ингольфа Рыжего не смог бы никто. Буйство и простота Гуннара, которые были так по сердцу его дружине, вчистую проигрывали холодноватой сдержанности второго ярла. Лично его Нэрис знала плохо, но, судя по рассказам лэрда Вильяма, характер Рыжего полностью соответствовал внешности. На слова он был скуп, суждениями нетороплив, а в бою — страшен. Поговаривали, что одно только появление Ингольфа на поле брани могло повергнуть врага в бегство... И вот этого человека Эйнар намеревался оскорбить отказом? 'Вовремя даны на земли Фолькунгов позарились! — подумала леди. — Такие как Рыжий обид не помнят — сразу воздают. И дорогу им переходить не стоит, коли жизнь дорога'.

Предмет ее мыслей, чуть покачнувшись в седле, поднял голову и окинул равнодушным взглядом двор. Нэрис невольно вздрогнула, когда холодные глаза ярла встретились с ее собственными — пусть лишь на какое-то мгновенье, но ей и того хватило. Выдавив из себя жалкую улыбку, Нэрис с трудом подавила желание спрятаться за спину Тихони. Не от страха, нет, просто Рыжий одним своим присутствием вызывал у большинства людей осознание собственной ничтожности.

Ингольф едва заметно шевельнул бровью: дочь старого знакомого он узнал, на лица у ярла память была завидная. Удивления, однако, не выказал — только легонько кивнул в ответ на ее улыбку и повернулся к крыльцу. Там уже стоял Олаф Длиннобородый. И он, похоже, был единственным, кому при виде сурового ярла не хотелось провалиться сквозь землю. Лицо конунга осветилось улыбкой:

— Рыжий! Добрался-таки, старый черт!

Леди Мак-Лайон внутренне съежилась от такого немыслимого панибратства. Да, конунг, конечно, может многое себе позволить, но... Это же Ингольф! Тот самый, что армию единым взглядом на колени горазд поставить! А его в лицо, да при всех — 'старым чертом'?

— Чертей проповедникам своим оставь, — ответил Рыжий, спрыгивая на землю. Потом бросил поводья в руки кого-то из бойцов и добавил: — Видали и постарше... В дом-то пригласишь, аль не про нас такие хоромы?

— Чья бы корова мычала, — со смешком отозвался правитель. — А то я у тебя в Тронхейме не был?

Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Нэрис поймала себя на мысли, что впервые видит улыбающегося Ингольфа. Это было так непривычно, что она даже растерялась. А когда совладала с эмоциями, высокий гость и хозяин дома уже скрылись внутри.

— Кажется, — пробормотала она, — я начинаю понимать, отчего Длиннобородый среди своих такой вес имеет... Если уж такие люди ему беспрепятственно себя ругать дозволяют.

— Ругать? — удивленно переспросил Тихоня. — Опомнитесь, госпожа! Где ж тут ругань? Радость одна — давно друзья старые не виделись. От если б конунг его свиньей, али там псом шелудивым...

— Тс-с! — испуганно зашипела леди, вцепившись в его рукав. — Да ты с ума сошел, Ульф?! Спаси бог, услышит кто!

— И чего? — еще больше изумился воин. — Я ж не всерьез, а так, примеру для.

— Вот донесет кто-нибудь Рыжему про твои 'примеры'! С ним, знаешь ли, не то что Ивар, с ним и его величество ссориться не станет!

— Да бросьте, госпожа, — разулыбался Тихоня, снисходительно глядя на нее сверху вниз. — Это ж Ингольф. Он разницу понимает... Экий обоз-то длинный! Нешто ярл со всей семьей пожаловал?

— Так ведь дочь замуж выдает, — чуть успокоившись, пожала плечами Нэрис. — И не за кого-нибудь, а за сына конунга. Такое-то событие! Не удивлюсь, если и правда вся родня съехалась. Плюс, конечно, приданое...

— Да, приданое знатное, — согласился Ульф, одобрительно разглядывая табун крепких мохнатых лошадок, что замыкал нескончаемую вереницу возов. Нэрис, проследив за взглядом норманна, понурилась:

— Теперь уж Эйнару и впрямь не отвертеться. Чтобы конунг этакий куш упустил? Да он скорей на сына кандалы наденет да под конвоем в святилище отправит. К тому же Ингольф... Только б Эйнар на него не сорвался. Страшно подумать, что случиться может!

— Это да, — снова кивнул Тихоня. — Эйнар мужик резкий, а уж в таком-то виде?.. Хорошо, прямо щас не вылез! Было бы шороху.

— То есть? — захлопала ресницами леди Мак-Лайон. — Я не понимаю, Ульф... что с Эйнаром? Где он?

— Так на конюшне, госпожа. Пьяный валяется. Вусмерть. Еще темно было, как пришел — и уже лыка не вязал. Мне-то чего — чай, сам был не лучше... Да вы не волнуйтесь! В первый раз, что ли? К завтрему отойдет.

— Какое 'завтра'! — всплеснула руками Нэрис. — Свадьба-то у него сегодня!

— Обождите, госпожа, — наморщил лоб ничего не понимающий Тихоня. — Почему — сегодня? Или это мы с Жилой целых два дня квасили?..

Она страдальчески закатила глаза:

— Да нет же! Олаф перенес торжество на день раньше. Из-за да... э-э-э... нет, я с ними со всеми с ума сойду. Ульф!

— А?

— Бегом на конюшню, пригляди, чтоб Эйнар оттуда и носу не высовывал. Упаси господь, Ингольфу на глаза попадется. Что стоишь, ну? Я плащ накину, саквояж с лекарствами возьму и догоню.

— Ну, ладно... а саквояж зачем?

— Буду в чувство приводить, — сказала леди Мак-Лайон. И, смерив взглядом покачивающуюся фигуру норманна, добавила со вздохом: — Обоих!

Несмотря на то, что зимой навигация практически сводилась к нулю, порт в долине Бергенсдален кипел и бурлил. По сути, это был отдельный город — с богатыми и бедными кварталами, мастерскими, лавками, тавернами... Город жил своей беспокойной жизнью, рос и множился, не затихая даже по ночам. Порт!.. Этим все сказано.

Ивар и Творимир, оставив лошадей у коновязи одного из окраинных постоялых дворов, за мелкую денежку, пробирались сквозь толпу на пристани. Остро пахло рыбой и морем.

— Эх! — русич, который терпеть не мог большие сборища народа и которому заново оттоптали ноющие еще со вчера мозоли, нелюбезно отпихнул локтем кого-то из зазевавшихся рыбаков. — Эх-х!..

— Да будет тебе, — отмахнулся лорд Мак-Лайон. — Развздыхался. Мне, что ли, легче? Между прочим, я тебе предлагал остаться в Бергене. Ульфу сопровождение не доверил — так и не ной теперь...

Творимир, вспомнив мутного Тихоню, которого час назад едва добудился, недовольно ухнул: доверишь ему, как же! Небось, сутки целые с дружинниками от бочек не отползали — руки дрожат, морда зеленая... Какое сопровождение? Хорошо если хозяйку не прозевает. Что, с ее-то шустростью, более чем вероятно. Вот припала же нужда Мак-Тавишам на командира разобидеться!.. Пускай и лоботрясы оба-двое, а хоть какое-то подспорье. Русич взгрустнул: где-то они там? В деревню свою вернулись или по Шотландии скитаются в поисках лучшей доли? А то, может, одумались — хоть и с опозданием? Парни-то они отходчивые, незлобивые, дурные разве что без меры, а так... Воевода не хотел себе в этом признаваться, но он скучал по Мэту и Марти. В сущности, они ведь заменили ему собственных сыновей, которых у него никогда не было. И не будет: оборотничество многое дает, но отнимает еще больше! Телом-то он крепок, и бабы от него не шарахаются, однако...

— Не спи на ходу, — вклинился в невеселые мысли голос Ивара. — Сворачиваем.

Творимир поспешно кивнул. И скривился: шумная пристань сменилась узкой извилистой улочкой, загаженной до омерзения. Не сказать, чтобы остальной порт был намного чище, но это... Темнота, серо-желтый с бурыми потеками снег под сапогами, чудовищное зловоние — кажется, свежий морской ветер никогда не гулял по здешним закоулкам!

— Эх, — проскрипел воевода, торопясь прикрыть нос меховым воротником плаща. Помогло мало.

— Не говори даже, — согласился лорд Мак-Лайон. — Самого выворачивает. Ничего, сейчас пообвыкнемся.

Творимир брезгливо сплюнул. Привыкать к эдакой пакости он не собирался. Но деваться, увы, было некуда. Знал, с кем связался — гончей Кеннета Мак-Альпина и не в таких местах бывать доводилось. Так же, как и ее телохранителю. К большому, надо сказать, неудовольствию последнего.

— Потерпи, друже, — извиняющимся тоном проговорил командир. — Вроде как идти нам недолго уже... Чтоб я сдох, ну и темнотища! И это днем — а что ж тут ночью творится?

Ясное дело — что, подумал воевода. Разбой да беззаконие. А уж по темному времени сюда меньше чем с отрядом вообще соваться не стоит!.. Он обогнул закаменевшую от мороза кучу нечистот и двинулся следом за лордом. Тот же, вертя головой по сторонам, брюзжал себе под нос:

— Поближе окопаться никак не могли? Обязательно надо в трущобы самые... Творимир! Увидишь вывеску 'Щербатая секира' — свистни. Здесь сам черт ногу сломит, не говоря уж об освещении. А у местных спрашивать себе дороже. Им только дай лопуха-иноземца... Ага! Отбой, дружище. Кажется, мы на месте.

— Эх?!

— Н-да. Согласен, могло быть и получше...

Они стояли перед дверью в искомое заведение. О том, что это трактир (хотя слово 'кабак' подходило ему куда как больше), свидетельствовал запах дешевого пойла, сочащийся изо всех щелей, нестройный гул голосов за дверью и покосившаяся вывеска: 'Щ...бата... с...кира'. Остальные буквы были скрыты полудюймовым слоем грязи напополам с инеем.

— Не пойму, мы ему мало платим, что ли? — вполголоса проронил королевский советник. — Или опять за старое принялся?..

Он осекся: дверь распахнулась, и наружу вывалилось чье-то тело в истрепанном рубище. Тело, с размаху налетев на лорда, пьяно икнуло и повалилось в снег, пятная и без того совсем не белую дорожку остатками недавнего пиршества. Творимира передернуло.

— Пошли, — Ивар придержал начавшую закрываться дверь. — Успеем еще наглядеться.

Воевода поспешно шагнул вперед. И замер на мгновение, оглушенный волною смрада, дохнувшего на него прямо с порога. К запаху прогорклого сала и кислого вина примешивался тяжелый дух людского пота. Откуда-то — наверное, с кухни — тянуло гарью. А надо всем над этим сизыми обрывками реял удушливый чад расставленных по залу жаровен и полуслепых коптилок... Русич чихнул — так засвербело в носу. Хотя это еще полбеды: его звериный нюх в подобных местах уже через минуту вообще отказывал напрочь. Оставалось надеяться только на глаза, опыт и связи командира.

— Курс налево, — тут же раздалось из-за спины. — Там стол не занят. Да шевелись ты! Стоит, моргает. Ну?

Лорд, потеряв терпение, поднырнул под локтем своего телохранителя и заглянул ему в лицо:

— Эк ты угорел с одного вдоха. Хоть рукой лицо прикрыл бы, ей-богу... Ладно, пойдем, пока без места не остались. Трактир-то, гляжу, спросом пользуется.

Он заторопился к облюбованному столу. Творимир двинулся следом. Нос прикрывать не стал — все равно теперь без пользы. Только, уже плюхнувшись на лавку, украдкой потер слезящиеся глаза и покаянно ухнул, бросив взгляд на командира — прости, мол. Лорд махнул рукой:

— Бывает. Сам не ожидал, что Химиш здесь такой свинарник устроит. Хотя догадаться стоило, конечно, — сколько его помню, он всегда в рукав сморкался. Причем в один и тот же... Эй, красавица!

Последние слова относились к широкобедрой подавальщице, что проходила мимо с пустым подносом. Даже слово 'миловидная' в ее отношении выглядело откровенной ложью, но Ивар на комплименты никогда не скупился. Особенно если они могли ускорить дело — торчать в этом клоповнике лишние четверть часа королевскому советнику не хотелось.

— Чего изволите? — пробасила служанка, нависая над столом. Лиф ее заляпанного жиром платья угрожающе затрещал. Ивар бросил на стол золотую монету:

— Хозяина.

— Чего-о? — женщина выпучила глаза. Они были густо подведены углем и смотрели совершенно по-коровьи. Лорд пожал плечами и выложил перед хлопающей ресницами служанкой еще одну монету, на этот раз серебряную:

— Хозяина позови, говорю. И золотой ему передай. Будешь умницей — к серебрушке за понятливость еще одну добавлю. Ну, иди, чего ждешь?

— А 'пожалуйста'? — ухмыльнулась подавальщица, наклонясь еще ниже, почти к самому лицу опешившего лорда. Творимир — тот даже рот раскрыл от изумления. А женщина уперла локти в стол и хихикнула, глядя на их вытянувшиеся физиономии:

— Ну-ну! Я же пошутила. Что, ваше сиятельство, не признали? А я вот вас еще с порога...

Голос ее стал другим — мягким, ласковым, женственным. Да и тупое выражение подчерненных глаз испарилось в одну секунду, как будто его и не было.

— Алиса?! — громким шепотом выдохнул Ивар. Она весело кивнула. — Ну и разнесло же тебя, дорогуша...

— Химишу нравится, — она повела округлым плечом, ничуть не обидевшись на его замечание. — А на лицо вы не глядите, ваше сиятельство. Это ж для посетителей. Сами видите, кто к нам ходит.

— Вижу. Муж-то здесь?

— Здесь. У него там посетитель, важный, ну, вы понимаете... Так что уж обождите минуточку, как он освободится, дак я его пришлю. А то, может, наверх бы поднялись? — она, выпрямившись, взяла со стола золотой и игриво посмотрела на Ивара. — Посидели бы спокойненько, в тишине, чарочку опрокинули бы. Как в старые добрые, а?

— Недосуг мне, Алиса, — ностальгически улыбнулся королевский советник. — Да и годы уже не те, чтоб резвиться. Дай знать Химишу, что я здесь. И скажи, пусть не копается — у вас тут задохнуться можно. Хоть бы дверь открывали, что ли.

— Мы пробовали. Не помогает... Вы располагайтесь, милостивые государи, я сейчас вам винца хорошего пришлю, какое сами пьем, и закусочки свеженькой. Там, глядишь, и дышать легче станет!..

Она подмигнула Ивару, прижала к боку поднос и отошла. Лорд Мак-Лайон подпер голову рукой: