Тёмное начало

Юноша не успевал, ждал до последнего момента, веря в замысел учителя. Наблюдал, как темный умирает в корчах на пыльном полу, а теперь понимал, что не успевает. Когда его ноги привычно мягко коснулись пола, учитель уже распростерся на плитах. Ярость захлестнула Кера, работай в тот момент мозг, он бы предпочел броситься в зияющий пустотой оконный проем, там выжить шансов было гораздо больше. На тёмного было страшно смотреть, не лицо, а кровавое месиво сейчас взирало на Кера, левый глаз вытек, кровь текла ручьями, но в том глазу, что остался, юноша прочитал себе смертный приговор. Напал один раз, другой, третий всякий раз темный отмахивался, словно от надоевшего пса. Перепробовал все, но шаг за шагом отступал все дальше, острие пару раз даже коснулось тела противника, но безрезультатно и в сердце начал заползать страх. Но не такой, какой юноша чувствовал сидя там наверху, а страх безысходности. И вот его путь закончился, спиной уже ощущалась каменная кладка. Последним ударом темный выбил из его рук клинок, выбора особого не оставалось — не дожидаясь, когда начнется очередной замах, прыгнул вперед, как опытный ныряльщик, выставив руки перед собой, перекувырнулся, схватил валяющийся меч и, чувствуя, что за спиной уже маячит противник, рубанул не глядя.

Руки еще сжимали рукоять, а сердце, совершив последний удар, остановилось темное острие, пробив грудную клетку, торчало из спины.

Последнее, что врезалось в память это мертвенный свет полной луны, безучастно смотрящей в оконный проем.

Каменная панель медленно поползла в сторону, открывая проход. Кого не торопясь приблизился к умирающему брату, наклонился и прошептал:

— Все кончено. Не противься, даже наши способности не всесильны. Это смертельно, сам знаешь. Сейчас самое время сказать тебе. Не представляешь, как тяжело держать это в себе, помнишь ту ночь во дворце? Никто не почувствовал, никто из вас. Только я понял. Сила она принадлежит всем нам, и тебе и мне и братьям и даже нашей недалекой сестре. Когда кто-то вольно или невольно покидает наш мир, эта сила делиться между оставшимися. Как же вы не увидели разницу? — глаза мастера застыли, брат закрыл их ладонью — Покойся с миром и жди остальных, они скоро к тебе присоединятся.

Неизвестный.

Тело выгнулось дугой, но кожаные ремни держали крепко. Сталь мятника впилась еще глубже в плоть, но сейчас это его не беспокоило. Где-то там, на востоке затрепетал, словно под ветром, а потом и вовсе погас огонек, и это значило очень многое.

По сухой щеке покатилась слеза, погас, а значит, очередной его ребёнок отправился в страну вечного сна, в то место, куда он сам так отчаянно рвался, измученный каждодневной пыткой.

Глава III

Неизвестный.

На кресле склонив голову на грудь, все так же сидел человек, путы по-прежнему держали его тело, надежно оберегая даже от самого малого движения. Время на сон, краткий отдых от привычного свиста маятника и тянущей к горлу боли. Но...

Глаза распахнулись от неожиданности, повисшая над сознанием тяжелая дремота ушла без следа.

Как давно он ждал этого чувства, сколь мимолетным оно показалось бы простому человеку. Для него же, это было увидеть водопад после осеннего ручья, разница потрясала. Он терял силу, а значит умирал. Только, вот что стало причиной?

Кер.

Первое, что почувствовал жуткий холод, по телу прокатилась судорога. А потом пожаловала она — где-то внизу толчками била нестерпимая боль, вопль застрял в горле, не время. Кера тащили, могучими рывками волоча за собой его тело. Он слегка приоткрыл глаза, в паре метров маячила, чья-то массивная спина, на плечи который закинута грубой ковки цепь, с массивными кольцами, идущая к нему. Взгляд опустился ниже, в ногу вогнан мясницкий крюк, юношу тащили, словно забитый скот. Остановка, впереди зазвенели ключи, значит прибыли. Скрежет плохо смазанного замка помог встать незаметно, поглощенный дверью носильщик обратил внимание только тогда, когда ощутил холод металла на своей шее. Пытаясь вырваться, он упал на спину, придавив ношу к холодным плитам, крюк вошел еще глубже. Боль накрыла с головой, чтобы не закричать юноша впился зубами в плечо своей жертвы. И вот когда силы стали покидать, враг затих. Скинуть тушу оказалось непросто, пахнущее чесноком и многодневным потом тело настойчиво хотело остаться на месте, только с третьей попытки удалось освободиться. Тяжесть ушла и духоту сменила свежесть. Внезапная перемена объяснялась просто, тело тащившего его отворило дверь, к которой юношу волокли. Но куда же оно затем делось? Кроме проема, в котором виднелось очередное восхождение дневного светила на небосклон, ничего не видно. Но и это объяснилось просто, достаточно было подняться. Попытка встать едва не закончилась плачевно, левая нога отказалась повиноваться, и его повело в сторону, голова закружилась, и если бы юноша вовремя не схватился за косяк, то мог легко отправиться вслед за своим недавним противником.

Дверь нависала над обрывом, внизу голубой лентой извивалась река, а громила стремительно уменьшающейся точкой нёсся вниз. Еле видный всплеск и вода потащила свою безвольную игрушку прочь.

Дыхание приходило в норму, нужно осмотреть рану. Руки выдернули крюк и остановились на полпути, разрывая сплошную пелену боли в голове ослепительной молнией пронеслась мысль — его убили. Меч тёмного пробил сердце Кера, в этом он уверен. Ощупал грудь, рубаха покрыта коркой запекшейся крови, но вот под ней... абсолютно гладкая кожа и это в том месте, где должна зиять ужасная рана. Юноша замотал головой, то, что он видел и чувствовал невозможно, может он уже в другом мире? Но холод плит, на которых он сидел реален. Мысли заметались, вопросы возникали один за другим, но не на один он не мог дать сейчас ответа. Нужно выбираться, все остальное потом. Тёмные, могут быть поблизости, так что рисковать не хотелось. Сделал шаг, второй, как он мог забыть о ране от крюка? Сердце заколотилось, он не должен вообще стоять на ногах, не то, что идти. Разорванная штанина болталась лохмотьями, провел рукой — ничего. Решать проблемы по мере их поступления, весьма ценный совет покойного мастера и самое время им воспользоваться. Сначала уйти, остальное потом.

Слабо освещённый коридор разделялся. Присутствие выбора вновь вызвало волну страха.

Кер попытался сосредоточиться, вызывая в памяти план особняка. Нужный образ возник не сразу, то и дело, пропадая и трепеща, словно, под ветром, но затем обрёл резкость. Он в западном крыле, значит сейчас направо.

Юноша превратился вслух, пытаясь уловить даже мельчайший шорох, встречаться сейчас с кем-то сильнее мыши смерти подобно. Тишина, лёгкий шум занавесок, покачивающихся под сквозняком не в счёт. Впрочем, до выхода ещё не близко.

То и дело замирая он пробирался вперёд с каждым шагом все больше убеждаясь, что дом пуст. В очередной комнате вповалку лежали трупы. Судя по следам на полу, их притащили и сложили здесь.

Человек приспосабливается ко всему. Мысли постепенно цепляясь на повседневные обыденные вещи, вернули Кера из зыбучих песков царящего в голове хаоса. Вопросы так и остались без ответа, но наконец-то уступили более насущным вещам.

Судя по всему, упокоенный им громила был единственным живым обитателем этого места. И, похоже, он прибирался, как умел, то есть по-простому утаскивал трупы и сбрасывал их с обрыва.

Оставив царство мертвых за спиной, он двинулся дальше, осталось пройти пару комнат и выход близко.

В зале царил разгром, сломанная мебель, стены заляпаны красным — все как ему запомнилось, только трупы мастера и тёмного исчезли. Возможно, их тела в соседней комнате погребены под кучей остальных, кому не повезло пережить эту ночь. Кер двинулся дальше, еще пару шагов и он увидит выход.

Дверь отворилась, и он даже сделал пару шагов от дома, но замер. Простая мысль, а пришла в голову так поздно. Куда бы он ни отправился в забрызганных кровью лохмотьях, по-другому наряд не назовёшь, его вряд ли будут рады видеть люди. Можно попробовать отыскать, что-то подходящее в доме или на крайний случай позаимствовать у покойников, им уже точно не пригодится.

Тщательная ревизия, устроенная в комнатах успеха, не принесла — ничего ценного, только в пыльном чулане нашлась изъеденная молью куртка, но и она оказалась мала.

Пришлось возвращаться к горе трупов и отыскивать подходящее по размеру и чистоте. В итоге просторными для Кера штанами поделился рыжеволосый детинами, после чего, правда, пришлось искать и ремень. Практически чистую рубашку одолжил темноволосый выходец с запада, он же одарил юношу слегка поношенной кожаной курткой. Если не считать не совсем подходящие размеры оделся Кер вполне сносно. Огорчало одно...

Ни монет, ни колец, цепочек, браслетов — ничего ценного. Карманы убитых оказались пусты, как, впрочем, и его. А вот украшение, подарок девочки из леса, остался на месте, видимо нить с нанизанными деревяшками и неказистыми камнями внимания не привлекла. И это хорошо, с ним Кер свыкся. Сомнительно, что родственники мастера и тёмные тому виной, скорее всего тут похозяйничал другой. И этого другого он столкнул в реку. Осталось только посетовать на невезение и взяться за выбор клинка. Мысли непроизвольно вернулись к деньгам, у владельцев таких клинков их должно было быть не мало. Оружие добротное, как у любого, кто давно зарабатывает наемничеством на хлеб и понимает — сегодня поскупился, а уже завтра это стоит тебе жизни. Примерил он и клинок тёмного, который так и остался на том же месте со вчерашнего дня. Примерил скорее из интереса, сразу зная, что не возьмёт — слишком широкий и длинный, таким управиться не просто. Кузнецы императора не зря едят свой хлеб, оружие оказалось лёгким для своего вида и с идеальным балансом. Слегка шероховатая рукоять как влитая лежала в ладони. Даже промелькнула мысль, не взять ли его, но подумав, отказался, вспомнились времена, когда он тщательно перебирал орудия убийства в их подземной оружейной. С некоторым сожалением выпустив его из рук, стал выбирать с привычным размером.

После примерок, выбор пал на средней длины клинок и пару кинжалов.

Металл другой — тяжелее. Баланс хороший, но все же другой. Впрочем, сойдёт.

Комплект довершил мешок, в который отправились все найденные съестные припасы — каравай черствого хлеба, четвертина головки сыра и немного копченых колбасок. До ближайшего города три дневных перехода, запасов должно хватить.

Немного подумав, бросил в заплечный мешок ещё пару мечей, плечо не оттянет, но вот продать можно.

Поиски отняли достаточно сил, Кер поморщился, и устало опустился в кресло. И если бы не трупы грудой сваленные рядом этим моментом можно было бы наслаждаться дольше. Но пора идти.

Золотые лучи робко коснулись щеки, осторожно, словно, боясь потревожить. Юноша замер в проеме, прикрыл на мгновения глаза глядя на разгорающийся желтый диск, летнее солнце грело — так приятно. Подарив себе пару минут, двинулся прочь, оставляя за собой серую громадину.

Как это ни странно, мешок показал дно уже к вечеру. Голод отправил во чрево все съестное, даже весьма неаппетитный хлеб получил своё.

Водоворот вопросов, а затем блуждание в поисках по многочисленным комнатам притупляли голод, но, когда юноша покинул особняк, он развернулся в полную силу.

Кер знал свой организм, знал его, возможности, потребности и нужды, как и любой другой. И это странно, все странно. Разум и память уверенно заявляли — он мертв, но нет ведь, вот он топчет пыльную дорогу, дышит, видит, слышит. То есть остальное тело уверенно говорит — живой. Делает все то, что делают люди. И ещё этот голод, откуда он взялся? По аппетиту, похоже, что в него вселился Борей, да ещё месяц ничего не евший. Странно и где искать ответы непонятно. Впрочем, так ли это важно? Жив и ладно, долги розданы, впереди только дорога, которую он выбирает сам. Все что случилось ранее перечеркнула эта ночь, произошедшее еще нужно осознать и обдумать, но то, что жизнь началась с того самого заветного чистого листа Кер более чем уверен. Куда уж чище, как не после собственной смерти?

Правда, желание поквитаться за себя жгло грудь, но Кер держался.

Бросаться в погоню за призраками сейчас, когда его считают мертвым — глупо. Да и где искать непонятно, если даже мастер не смог отыскать своих братьев, зная их привычки и характер, ему и подавно это не светит.

Можно считать, что они попали, в его список, причём в отдельную часть, в которой до сего времени появлялось лишь одно имя. С ними будет тоже, рано или поздно он тонкой ровной линией зачеркнет и их.

Кер хлопнул себя по лбу, не прошло и дня, как он придумал себе новую цель. Мысль о том, что Кого и его братья покинут этот мир, оказалась приятной, ведь они приложили руку и к смерти Кера. Но это после, сначала убраться подальше и передохнуть, а не бросаться в погоню за тенью.

Ночлег юноша устроил в небольшой роще, только расположился на мягкой траве, как сон не заставил себя ждать. Ночь прошла спокойно, без сновидений. Но вот с утра живот принялся за старое, причем так сильно, что, не выдержав очередной позыв желудка, юноша углубился в лес.

Первого тетерева он съел полусырого — не смог выдержать аромат, который тот источал, подрумяниваясь над костром. Вдобавок ещё обжег язык и нёбо, но боль гостила в теле подозрительно мало.

Только лениво ковыряясь в зубах маленькой косточкой второй птицы его осенило.

Догадка крутилась в голове, и иного способа её испытать Кер не придумал.

Остриё двинулось по коже, оставляя после себя тонкую алую линию. Впрочем, ненадолго. Выступившая кровь превратилась в багровую корку, которую Кер смахнул одним движением, а под ней только чистая кожа и не следа пореза.

Ошеломлённый Кер замер, значит, его тело заживляет раны само и перед ним лучшее доказательство. И началось это после той ночи, а вернее того удара. Все прошлые отметины при нем, полученные в детстве и позднее, каждый шрам остался на месте, но вот новые исчезли все. То есть ему, что нужно благодарить тёмных за свою новую жизнь? Только ведь они не знали, осенило Кера, не знали, что так будет, иначе не оставили его одного в том доме. Жалости в них не на грамм, как и пристало, относиться к врагу, значит и для них это сюрприз, такой же, как и для него.

Можно сломать голову от всего этого, но как говорил учитель иногда нужно просто дать идти всему своим чередом.

Нужно проверить ещё кое-что. Некоторые его ощущения наводили на определенные мысли. На проверку этого ушло пару часов, куда как дольше, нежели порез. Кер устало опустился на поваленное дерево. Стянул через голову рубашку, мокрую от пота.

Знать свои пределы одно из первых чему научил мастер, переоценить себя подобно отрытой собственными руками могиле. И поэтому Кер знал сейчас точно — он прав. Прав как бы безумно это не звучало, впрочем, не безумнее его воскрешения. Да и что такое безумие? Только лишь степень привычки. Раньше и половина этого казалась бы юноше невозможным. Сила, скорость, выносливость всего этого стало больше. Планка возможностей определенно подросла, не в разы, нет, но ощутимо. Определённо тёмным нужно сказать спасибо, хоть они этого явно и не хотели, но преподнесли юноши дар.