— Вы его вызвали!
— Вы же сами приказали следить за графом! Он бы все равно взбунтовался, а так мы были готовы!
— Вы что, бог Времени и видите будущее в стеклянном шаре? Мы бы успели решить эту проблему другим способом, не заливая кровью половину империи!
Король, наконец, вмешался:
— Вы обвиняете военачальника в глупости, господин министр, но то же самое можно сказать и про вас. Глупость или небрежность, но вы просмотрели мятеж у себя под носом, — голос его величества был опасно безмятежен, Чанг понимал, что скользит по самому краю: у Элиана были свои люди в его ведомстве, часть из них министр давно раскрыл и прикармливал, но не сомневался, что есть и другие. На этот раз он не имел ни малейшего понятия, что происходит во дворце — Чанг только что вернулся из неудавшейся поездки. К счастью, он не успел добраться до Виастро, Эльвин перехватил министра на границе, и завернул назад, передав то, что ему рассказали солдаты гарнизона.
Он опоздал, не осталось ни малейшей надежды уладить дело миром, ошибки Тейвора слишком дорого обходятся империи. Король получил доклад от военного ведомства, можно не сомневаться, что Тейвор умолчал о своей самодеятельности. Ничего, он исправит упущение. Жаль, что даже этот просчет не вынудит короля сменить военачальника, он, как мальчишка, заигравшийся в солдатики, в восторге от идей Тейвора, но есть надежда, что его эльфийское величество хоть теперь задумается об истинной стоимости военной реформы.
— Ваше величество, — Чанг снова заговорил обычным спокойным голосом, — я не "просмотрел" мятеж. Но я действительно совершил ошибку, и готов понести наказание. Я положился на военачальника империи, — он замолчал, выдержав достаточно долгую паузу, позволяя королю додумать невысказанное вслух: это ваш военачальник, ваше величество, значит, ошибка столь же ваша, как и моя, — когда начался мятеж, я был на границе Виастро, и если бы Тейвор не вынудил графа взяться за оружие, никакого восстания бы не произошло.
— Вы знали, что граф Виастро собирается бунтовать, но не арестовали его, а отправились тайно договариваться? В моем понимании, спокойствие государства подразумевает, что мятежники находятся в тюрьме, либо завершают жизнь на плахе, а не правят провинциями с благословения министра, чей долг это спокойствие поддерживать, — голос короля по-прежнему был невозмутим, но в нем отчетливо слышалась опасная ласковость.
— Ваше величество, лучший способ борьбы с пожаром — тушит, где тлеет, а не где горит.
— Дурную траву следует вырывать с корнем.
— Вы уже вырвали целый куст, ваше величество, и лорды боятся попасть под следующую прополку. Мы только что справились с недовольством ваших подданных по поводу отмены реестра запрещенных механизмов, — так деликатно Чанг обозначил два года народных возмущений по всей империи.
Оставшись без работы оголодавшие, отчаявшиеся люди громили станки, убивали мастеров и проклинали короля, навлекшего на их головы все эти беды. Самозваные вожди бунтовщиков грозили концом света, возвращением Ареда и призывали вернуться в старые добрые времена, когда колдунов сжигали вместе с их механизмами, а люди добывали свой хлеб честным трудом. Наличие короля-эльфа старые добрые времена не предполагали, зато способ вернуться в эту благодатную эпоху был прост и очевиден — убивать всех, кто противится путешествию в прошлое, и сжигать все, что горит. Как и всякий народный бунт, он не мог долго продолжаться без подлинного вождя, но два года войны с собственными подданными опустошили и без того тощую казну, расшатали торговлю, а о любви народа к его эльфийскому величеству теперь можно было говорить только в докладах, бумага и не такое стерпит. Зато для тех, кто уцелел, работа нашлась — в рудниках и каменоломнях.
На уступки своему народу король не пошел, преобразования продолжались полным ходом, налоги росли, один только кнут, и никаких пряников. Но его величеству придется усвоить, что графов и герцогов нельзя пороть столь же безнаказанно, как простолюдинов.
— Ваше величество, пока граф Виастро еще только собирался поднять мятеж, его соседи могли размышлять, поддерживать им эту рискованную затею или нет. После того, как ваши солдаты по приказу вашего военачальника попытались разоружить графскую дружину, у них не останется никаких сомнений. А поскольку попытка оказалась неудачной, не будет и опасений. Военачальник не только показал, что нам нельзя доверять, но и продемонстрировал, что нас можно не бояться.
Тейвор не выдержал:
— Это они так думают! Я уже приказал подготовить к отправке новую партию оружия, совершенно иной способ зажигания, достаточно спустить курок — искра поджигает заранее подготовленный фитиль, и больше никаких осечек! Они даже не боятся сырости! И на рудниках в Суэрсене отливают новые стенобитные бомбарды! Хватит одного отряда, обученного по моей новейшей тактической разработке, чтобы втоптать их в землю! Ваше величество, я жду только вашего одобрения. Один граф или десять — это не имеет значения с новым вооружением!
— Тейвор, — простонал Чанг, не впечатленный перечисленными новшествами, — может вы начнете учиться на своих ошибках, раз уж не способны делать выводы из чужих? Перебить половину правящих лордов империи — плохой способ установить мир и порядок! Ваше величество, Виастро уже бунтует, с этим ничего не поделать, мятеж необходимо пресечь, но мы не успеем перебросить войска из Суэрсена до нового сезона. Наша главная задача — не допустить, чтобы к Виастро присоединились соседи.
Король холодно усмехнулся в ответ, и Чанг с отчаяньем осознал, что его эльфийское величество только обрадуется, если мятеж захватит соседние провинции. Как только лорды дадут хоть малейший повод, король с радостью сметет их с лица земли своими новыми бомбардами. А Элиан любезно ответил министру:
— Предотвращать мятежи — ваша работа, господин министр. А задача военачальника — эти мятежи подавлять. И мне все равно, кто из вас преуспеет.
* * *
Геслер стоял на пару шагов позади Тейвора — военачальник слишком сильно размахивал руками, когда пребывал в волнении, а поводов волноваться у него было предостаточно. Все оказалось не так: и бомбарды, и новобранцы, и погода, и дороги, и сам Геслер. Тейвор был недоволен всем, но сильнее всего военачальника, как казалось наместнику спустя три недели выматывающей гонки, угнетала собственная принадлежность к роду человеческому. Вот будь он Эдаа, он бы замедлил ход времени, и тогда они бы все успели в срок. А Навио бы перенес и войско, и две огромные стенобитные бомбарды, и обоз в мановение ока в мятежную провинцию. "А будь он Лаар, — ядовито думал наместник Короны, — так выиграл бы битву голыми руками, а не гонял бы нас до изнеможения".
Главный литейщик битый час объяснял Тейвору, почему нельзя ускорить отливку ствола, но в результате был с позором выгнан из мастерской. Геслеру с трудом удалось уговорить военачальника не обвинять беднягу в государственной измене, но перепуганные мастера сдались и делали теперь все так, как требовал Тейвор. Наместник надеялся только, что военачальник не успеет испытать свое детище перед отправкой. Восстанавливать шахты после взрыва — сомнительное удовольствие.
А ведь ему еще предстояло напомнить упрямому вояке о некоторых географических особенностях Суэрсена и прилежащих провинций. Если войско еще худо-бедно можно переправить ранней весной по горным тропам, хоть снег еще и не сошел с перевалов, то бомбарду, для которой нужны три подводы и дюжина лошадей, только морем. А морской путь в этих краях откроется не раньше апреля. И если людей можно заставить исполнить, пригрозив, любое дурацкое распоряжение, то лед, сковавший морские волны от гнева господина Тейвора не растает.
И что всего обидней — особых причин для спешки не было. Подумаешь тоже — мятеж! Одна провинция на краю империи! Выгнали гарнизон и сидят как сычи, куда они оттуда денутся? К варварам сбегут? Так туда им и дорога, не пройдет и года, как всех перережут. Вот если бы все пограничные провинции взбунтовались, тогда да, а так — много шума из пустяка. Понятно, что королю и военачальнику не терпится устроить непокорному графу показательную порку, чтобы другим неповадно было, вот только другие и без того в пекло поперек Ареда не полезут, даром что ли министр государственного спокойствия к каждому в гости заглянул, побеседовал.
Можно было не торопясь обучить новобранцев, а не издеваться над беднягами с восхода до заката, до отупения заставляя строиться и перестраиваться в шеренги. Подождать, собрать обоз, да и бомбарды эти зверские отлить без спешки. Ну придут они в Виастро не весной, а летом, зато в два раза быстрее доберутся — на перевалах снег сойдет, дороги высохнут, морской путь откроется, а из Сурема помощь от королевы подоспеет. Саломэ каждый год отправляла обозы с зерном в самую весеннюю бескормицу, когда даже за деньги у соседей хлеба не купишь — сами запасы подъедают. Обычно помощь подходила как раз вовремя, но в этом году Геслер кусал локти в ожидании: неурожай, что в Суэрсене дело привычное, королевские поля поражал сильнее, чем чудом сохранившиеся крестьянские участки. Загадка природы раскрывалась просто — северяне не хотели работать из-под палки, а земля-то скудная, поливать потом надо, удобрять кровью, чтобы хоть что-то взошло.
И с того, что взойдет, храмовую десятину отделить, запас на посев отложить, часть на налог продать, дружину и рудники прокормить, а в этом году еще и военный обоз собрать. Запасов не хватило, пришлось забирать по хуторам. Бабы выли, кидались в ноги, мужчины угрюмо молчали, и это молчание страшило королевского наместника куда сильнее, чем мятеж на дальней границе. Если королева не поторопится, то Тейвору далеко ходить не придется, испытает свои драгоценные бомбарды прямо здесь, не отходя от рудников. В который раз Геслер пожалел, что король извел Аэллинов под корень. Сидел бы в северной твердыне герцог, его бы голова болела, а не наместника.
* * *
— И что я, по-твоему, должен сделать, Арьен? Сказать королю: "Извините, ваше величество, но я не пропущу ваши войска через свои земли, мне брат не позволяет?" — разговор пошел уже на третий круг, и все без толку. Арьен, названный брат и управляющий графа Инхора, все также, насупившись, сидел на подоконнике, в свете свечей его карий глаз казался совершенно черным, а в зеленом бесновались искры. — Мне это все нравится не больше, чем тебе, но если ты запамятовал, то в Суэрсене сидит королевский наместник. А знаешь, почему?
— Знаю, знаю, но отец нашел бы выход!
Кальдер вздохнул, но сдержался — как же он устал быть тенью великого Ланлосса Айрэ! Сам он отца почти не помнил, знал по восторженным рассказам Арьена, хотя по-хорошему, рыжему бастарду любить генерала было не за что, как, впрочем, и самого Кальдера. Ведь чтобы жениться на матери нынешнего графа, Ланлосс объявил мальчика ублюдком и развелся с первой женой. Слухи ходили, что мальчишка-то на самом деле законный, недаром генерал оставил парня при себе после развода и вырастил как благородного, просто жена великому военачальнику опостылела до того, что он и родного сына не пожалел. Сколько в тех слухах правды, Кальдер не знал — сходства между названными братьями не было, но Арьен ведь мог и в мать выдаться. А мать как ушла много лет назад в обитель Эарнира, так ее с тех пор и не видели.
Сам Арьен про свое происхождение отмалчивался, но покойного генерала боготворил и ни в чем не обвинял. Граф любил старшего брата, ценил его верность, но Семеро и Восьмой, как же с ним порой было тяжело! Может, это он, Кальдер, на самом деле бастард, а Арьен — достойный наследник великого полководца? Все, чего он хотел — спокойно жить на своей земле, следить, чтобы крестьянам хватало хлеба до нового урожая, (для нищего Инхора и это достижение), растить детей и охотиться на горных козлов. А брат словно унаследовал неспокойную душу от названного отца — не сиделось ему на одном месте. Успел в молодости повоевать на границе, сплавать и в Кавдн, и в Ландию, и по варварским землям с торговым караваном пройтись. Казалось бы, осел, остепенился, женился даже в прошлом году, а все неймется!
— Я служил в дружине старого Старниса, Каль, и знаю Вильена. Если он восстал, значит, есть хорошая причина, и тебе эта причина тоже известна. Ты сам мне ее только что назвал.
— А еще мне известно, что королева — моя старшая сестра. И я не стану бунтовать против ее мужа. Этого тебе достаточно, раз уж все остальные доводы не убеждают?
— Скажи уж сразу, что ты — родич короля, и потому уверен, что тебя не тронут, даже если всю остальную империю объявят владением Короны.
— Арьен, империя — и так владение Короны, точнее — короля. Я ему присягал, между прочим!
— А я нет, — возразил рыжий упрямец, — я ведь не дворянин.
— А я не мятежник, и хватит об этом! Ты мой управляющий, и твоя обязанность — обеспечить продвижение обоза и войск. Если не можешь справиться с этим сам — поручи другому.
Арьен мог справиться — он знал тропинки и перевалы лучше любого контрабандиста, в чем те не раз убеждались. Но даже для него было непросто переправить небольшое войско через скованные снегом и льдом перевалы. Тейвор в кои-то веки принял мудрое решение, Вильен наверняка не ждал врага так рано. Ах, какой соблазн угробить отряд в горах... но это лишь отсрочит неизбежное. Проклятье, как же их всех запугали, ведь никто, даже граф Инваноса, не поддержал Вильена! В одиночку он обречен.
Арьен раздраженно толкнул подвернувшуюся под руку чернильницу — по карте расплылось безобразное пятно. Вильен один, и он тоже один, Кальдер не станет вмешиваться. Один да один получается два. Внезапно он улыбнулся. А что если изменить счет? Эльфийский выскочка убедил всех в своей неуязвимости, но если Вильен победит? Разобьет вдрызг карательный отряд вместе с их новейшими бомбардами? Король не отступится, соберет новое войско, даст Тейвору пинка под зад, может, и господину министру достанется, но на это понадобится время, а пограничные лорды могут и передумать. Ничто так не лечит от страха, как блестящая победа.
Если Вильен выиграет сражение, у него появится шанс победить в войне. Арьен скинул на пол испорченную карту и придвинул стопку бумаги. Для надежности придется выпустить десять голубей, всех, что у него есть для связи с Виастро. Птиц беспощадно отстреливают на границах мятежной провинции, но хоть один да и прорвется. А он пока потянет время — необязательно вести их кратчайшей дорогой, если военачальник будет недоволен — следующий отряд пусть переправляет сам.
* * *
Вильен достал письмо из футляра, прочитал и протянул скрученный лист капитану гвардии. Послание попало к ним чудом — голубя подстрелили, но мертвую птицу подобрали в горах люди графа. Он усмехнулся:
— У нас нет союзников, но все еще остались друзья.
— Лучше бы наоборот, ваша светлость. Этих-то мы разобьем, а дальше что? Они ж не успокоятся.
— А дальше, — Вильен снова усмехнулся, но уже недобро, — дальше посмотрим. Он не надеялся, что одной победы хватит, чтобы переубедить до полусмерти испуганных соседей. Министр и его бывший лучший друг потрудились на славу. Да, без Эльвина не обошлось, Вильен знал, что его кузен сопровождал Чанга во всех поездках. Живое доказательство безнадежности мятежа: уж если граф Инваноса не поддержал друга и родича, то другим и подавно нечего гневить короля.
