Кровавая Ладонь

— И ваш поступок, Мартин, достоин восхищения! Вы не только искусный воитель, вы еще и широкой души человек! — менестрель вновь взялся за перо. — "Покамест пировали старшие чины, бесстрашный Мартин проводил обряд"...

— Покамест пировали старшие чины, пьянющий Мартин мне весь лоб щелбанами отбил. — Арцей постучал себе по лысине. — Ему и без лишней удачи масть идет.

— "Отринув корысть, жадность и гордыню, использовал он мажий артефакт. В тот день была ему слугой ее Величество Удача. Она помочь решила утолить великий голод славы боевой. В деревню Пурр легла его дорога, крестьянам бедным на подмогу. От кровожадной бестии избавить"... минутку. — в задумчивости, Марцэль вскинул бровь и многозначительно замолчал.

— Хоть минутку, хоть две. — лекарь хохотнул. — Смирись уже, у тебя нигде рифмы нет. Думай, не думай... не дано!

— Не тем сейчас был занят мой рассудок. Беда, что будет пострашней плохой рифмовки, пришла откуда я не ждал. Смысловая несостыковка! Понимаете? Получается, как? Храбрец Мартин, рискуя жизнью, победил двух чудовищ, безвозмездно потратил волшебное перо во благо других, а вся награда... встреча с сиятельным Дедериком, гордое звание, почет и слава достанутся Каспару?

— Ну вот так вот. — появись в карательном отряде такой подстрекатель, как этот бард, не вернуться ему с первой же вылазки. Неизвестно, добивается он чего-то или просто душонка гнилая, да только все, что он сейчас делает, очевидно и понятно. "Волки" не обрели бы нынешнего могущества, будь в их числе такие людишки. Идеалы придуманы задолго до тебя! Придуманы умными людьми и им нужно следовать слепо! Доверие, уважение, дисциплина. И точка. Но ведь... но ведь в чем-то он прав?

— И что, вам не обидно? Представьте, как могла сложиться ваша жизнь! И я не фантазирую. Я говорю не о выборе, сделанном вами когда-то... несколько лет тому назад, например. Я говорю о настоящем времени. Прямо сейчас, вы, Мартин, могли бы готовиться к аудиенции короля. Просить его о чем угодно! Земли, деньги, женщины, высокий чин. И при всем при этом, у вас еще одно перо в запасе.

— Гладко стелешь.

— Так я описываю жизнь героя! А вы же, Мартин, самый что ни на есть герой!

— Ну если так посудить, то...

— Вот видите! Вы поняли все сами.

— Мартин! Не ведись на провокацию! — возмущенно вскричал Арцей, вскочив с места. — Сам знаешь, что Шакал тебя любит. Как сына! А ты, Марцэль, ублюдок. Жалко, что мы тебя на той опушке не убили. А ну, пшел вон, пока Кортрен не вернулся!

* * *

— Судя по тому, что ты еще с нами, задуманное не получилось.

— Не твое дело.

— Хотя бы жива.

— Я сказала, "не твое дело".

Стоять посреди замковой площади было бы глупо, странно и подозрительно. Будто два наглых таракана вальяжно выбрели на центр стола в поисках наживы и решили передохнуть, поглазеть по сторонам и выказать свое недовольство хозяевам дома, мол, даже пожрать у вас нечего. Да и в самом-то деле, неудобно! Даже облокотиться не на что. Посему тайный канцлер "одноглазых" и дочь главы того же клана, проводив Каспара Кортрена, переместились в близлежащий переулок. Отсюда был отличный обзор и на Церковь, и на ворота королевского замка.

Шакала в Церкви приняли неохотно. Негодующие монахи визжали, точь-в-точь как базарные бабы. На шум, решать судьбу победителя Красной Кошки спустился сам ипоэкзарх Марко. "Лучше бы вы друг друга поубивали" — продребезжал церковнослужитель, неловко пытаясь прикрыть руками свежие побои, оставленные вспыльчивым купцом Руджером. Недовольство, в унисон источаемое всем городом, казалось, скоро станет осязаемо. А поделать-то ничего нельзя. Кортрен сыграл по правилам, которые придумала сама Церковь. И по-хорошему, нарушить бы свое слово, послать темного куда подальше и даже не мучиться угрызениями совести, но... это не Церковь ли, часом, претендует на святость?

После приказа Марко, монахи пропустили Шакала внутрь и оказали должные почести. При этом, настырно подчеркивая свое малодушие, служители Церкви вели себя язвительно вежливо. Наивные, лезли из кожи вон, чтобы при любом удобном случае кольнуть очередной издевкой, высосанной из пальца. Будто бы Кортрену не плевать на них. В любом случае, именно сейчас его посвящали в паладинский орден и готовили к встрече с владыкой Аббадона, сиятельным Дедериком Тримелем. И на этом пока что все.

"Смотри" — шепнул Колин, кивая в сторону, противоположную замку. Там, ниже по улице, за невысокой ржавой оградкой, находились поросшие мхом двери алкмарского Храма Света. Мерзким уродом, это неухоженное здание с облупленной белой краской затесалось средь двух роскошных особняков. Окна, заколоченные трухлявыми досками. Выброшенные прохожими кучи мусора. Надписи с угрозами в адрес "пришлых". Как-то так выглядит место, в которое идут спасать свою жизнь столичные лицемеры.

— Что за клоуны? — нахмурившись, спросила Дез. Сейчас, со стороны, можно было бы вновь пронаблюдать, как стремительно меняется цвет глаз девушки (стараясь не повторяться насчет морских глубин, условно назовем этот оттенок "рабочим"). Причиной таким переменам стала толпа вооруженных мужчин в белых плащах. Человек пятнадцать, они уверенно маршировали к Храму.

— Смотри внимательней, Джербен. Герб.

— Так это...

— Да. Они самые. — алая пятерня красовалась на спине у каждого из мужчин. "Кровавая Ладонь" в городе, под самым носом у городской стражи.

— Как они сюда попали?

— Так же, как и мы. Заплатили привратникам. Думай, Джербен. Плащи — белая ткань с вышивкой. Одинаковые, явно под заказ. Сапоги белой кожи. Скорей всего змеиной. Оружие блестит, стало быть новое, не пользованное. Кучеряво живут ребята, узнать бы, откуда такое богатство.

— Ну так пойдем, узнаем. — Алезандезе сорвалась с места.

Один из "Ладошек" вышиб ногой хлипкую калитку, обнажил меч и вразвалочку двинулся к дверям Храма. Остальные, протискиваясь вслед за ним, принялись весело свистеть и улюлюкать. Каждый из них, в своих фантазиях, прямо сейчас получал награду от Бриартака Анрея. Награду, назначенную их лидером за каждую принесенную голову светлого.

Столичные целители их точно не ждут, а зарубить безоружного — пустяковое дело. И эти молодчики, не скрывая радости, начали праздновать победу заранее. Очень зря, ведь белокурая бестия была уже шагах в тридцати.

Расклад следующий — двое против пятнадцати. Эффект неожиданности сразу же уберет троих, но это как максимум. Дальше, пока "ладошки" поймут что к чему и перегруппируются, Колин успеет застрелить еще парочку. После, Дез останется один на один с десятком отлично вооруженных мужиков. Без шрамов не обойдется. Хотя какие, стрыга раздери, шрамы? Не погибнуть бы. Двадцать шагов. Пятнадцать... еще не поздно развернуться и уйти, как ни в чем не бывало. Позволить себе проиграть эту битву и запечатлеть исход войны, будучи при этом в живых.

"Призвать к себе!" — громкий мужской крик остановил Алезандезе. "Или оставить жить!" — раздалось тут же, но уже хором. Воины "Ладони" прибывали в таком же недоумении, как и дочь Вожака. Обернувшись, они пялились на кричащих. "Отец наш, Мусорщик!" — еще громче прежнего, проорал неизвестный. "Решай!" — многоголосьем, поддержали его соратники. Ритуал? Боевой клич? Как бы то ни было, улица сию же секунду пришла в движение.

На темных из "Кровавой Ладони" побежали люди, надежно укутанные в кожаную броню. Такую бронь "одноглазые" видели впервые. Это были не отдельные элементы доспеха, как заведено у всех известных им кожевенников. Он был целиковым! К дубленой кирасе, широким рядком наступающих друг на друга пластин, крепился массивный наплечник. Он, в свою очередь, переходил в наруч, а наруч — в перчатку. Примерно такая же защита спускалась от пояса до самых стоп этих неизвестных. И по всей этой красоте, сотни... нет! Тысячи мелких металлических клепок! Как кольчуга, только наоборот.

Колин явно поспешил обвинить "Ладошек" в дороговизне их обмундирования. Учитывая, как легко повредить кожу, пусть и дубленую, невероятные доспехи этих воинов являли собой просто-таки вершину расточительства. Но при все при этом, руки у неизвестных были абсолютно свободны. Ни оружия, ни щитов... ничего! Только лишь один верзила, держащийся чуть позади остальных, волоком тащил исполинский молот.

Скоро алкмарская мостовая хлебнет кровушки. И в доказательство тому, по узкой улице, два отряда стремительно шли на сближение. Еще секунда и бой начнется. На бегу подпрыгнув, безоружный боец замахнулся так, будто бы держал в руке эфес меча. Язычки черного пламени окутали его ладонь, как это принято у темных, но затем резко рванули в сторону! Так называемая "тьма"... этот кусочек чужого мира, самобытный и неконтролируемый, по воле воина приобрел очертания клинка. Хоть "кровавый" и не ожидал такого, в последний момент сумел принять удар на щит. А удивляться некогда, ведь нужно бить в ответ и лучше всего постараться попасть в область шеи. Замах, удар и... в левой руке оппонента, на манер "темного меча", сам собой материализуется точно такой же щиток.

Дез так и осталась стоять в замешательстве, наблюдая за тем, как схватка набирает обороты. Пусть "Ладошки" и были в большинстве, их противник уравновешивал положение своей мастерской военной выучкой. Выпады, уклонения, обманные финты, искусные развороты и приседания. Такое действо наверняка пришлось бы по нраву Александру Марцэлю, неистовому любителю всего прекрасного.

Бой походил на хорошо отрепетированное акробатическое шоу, по окончанию которого актеры должны поклониться восхищенной толпе и удалиться за кулисы. Удалиться? Ну уж нет! Занавеса не будет! Ведь на самом деле, лезвия мясорубки уже раскручены. И пусть пока что она работает в холостую, дайте ей зацепиться хоть за краешек плоти и она мигом прожует человека, выплюнув наружу сочный кровавый фарш.

И вот, настал момент, утверждающий всю серьезность происходящего. Огромный двуручный молот со всей дури опустился на темечко темного из "Ладони". Тяжеленный кусок стали вошел в голову уверенно, можно даже сказать "по-хозяйски". Этот непрошеный гость нагло прогнал с насиженного места мозги, заставив их спешно ретироваться через рот и нос бедняги. "Переигрывает" — сказали бы критики, будь это и вправду постановкой. Запахло смертью.

— Кто это? — обернувшись, спросила Дез у тайного канцлера.

— Враги нашего врага. — Колин наложил стрелу на тетиву лука. — Не за тем ли мы здесь, чтобы найти их?

Выстрел тайного оказался не смертельным, но крайне неприятным. Наконечник вошел недалеко от скулы и раскрошил зуб мудрости. Нанизав язык на древко, он продрался наружу сквозь щеку жертвы и стрела остановилась, застряв в нижней челюсти. На этой тесной улочке, не предназначенной для массовых побоищ, такое попадание было верхом снайперского мастерства. Как-никак, мало того что мишень движется, так еще и бытует вероятность попасть в "своих". Поймав на себе одобрительные взгляды воинов в коже, канцлер поклонился. Свое присутствие, ровно как и намерения, "волки" обозначили четко.

— Не стой столбом, Джербен. Помоги им.

Сейчас, как никогда, уместно было бы сравнить Дез с милинтийским огненным фонтаном. Смотрящий вверх, он своей завораживающей красотой дарит радость и приносит эстетическое удовольствие. Но стоит направить его на толпу и разноцветное пламя превратится в оружие массового поражения. Обжигающая красота. Калечащая. Именно таким фонтаном, дочь Вожака влетела в потасовку.

Ловко и грациозно заплясали ножички. То щеку царапнут, то по ноге резанут, а то, совсем уж опасно, кольнут в открывшуюся подмышку. Раны не смертельны, зато оставлены отравленным оружием. Ни к чему торопить события, ведь правда? Тут же не резня, в самом деле, а искусный поединок! Степенное фехтование на дуэльном уровне, поочередный размен ударами. Трагизм и героизм схватки на лицо. В общем, все по канонам. Пускай так и продолжается еще несколько минут, пока яд не вызовет корчи. А тогда-то, Дез и начнет убивать.

Подпрыгнув, воительница ушла от подлого удара по ногам, подалась вперед и вогнала лезвие в плечо очередному "ладошке". Кровавое пятно начало стремительно разрастаться по белой щегольской форме. Из раны ударил алый фонтанчик. Ну уж извините, слегка не рассчитала и вскрыла артерию. Орет теперь, зараза, как полоумный. Этому бедолаге сейчас не помешало бы целебное касание светлых. Ирония в том, что до Храма всего-то десять шагов, но там ему не помогут. Обстоятельства не те.

Юркая, как змея, Алезандезе вылетела из гущи событий. В три прыжка, она оказалась на безопасном расстоянии. Нужно слегка передохнуть и оценить ситуацию. Одного потеряли "Кровавые". Одного те, "другие". Тот, что после сближения с Дез обильно кровоточит — носится в панике, как обезглавленная курица. Зря он так делает, вот-вот сам на меч налетит.

Ну и к слову о ранениях. Пятеро "Ладошек" отравлены и судьба их уже предрешена. Нужно чуть подождать. Яд желтых моллюсков не имеет никаких первичных симптомов и убивает почти моментально. Обрекая жертву на болезненную агонию и испуг, у нее просто-напросто отказывают легкие. Подводя промежуточный итог, можно уверенно сказать: чаши весов наконец-таки качнулись.

Где-то слева, свистнула очередная стрела тайного канцлера. Ладно, хватит отлынивать. Пара глотков воздуха и обратно, в пекло. До сих пор, неизвестные воины в коже даже не помышляли тронуть Алезандезе. Стало быть, всем все ясно. Не ясно лишь, как они делают эти фокусы с "тьмой"? Дез никогда не видела ничего подобного. "Тьма" слушается их! Меняет размер, форму и плотность! Что это? Волшба? Нет, такого быть не может. Люди, способные к волшебству, родятся один на миллион. Тогда, может быть, проделки сутарского отшельника? Или очередной эксперимент Бартоломеуса Черного? Тоже очень вряд ли. Маги идут по жизни рука об руку с политикой и устраивать бойню в самом центре Алкмара не станут. Если, конечно, на то не будет веских причин.

Только-только успела Алезандезе залететь обратно в толпу, на второй заход, как еще один воин "Ладони" пострадал от ее шустрых ножиков. Дуралей, пытался протаранить девушку щитом, а в итоге пролетел мимо и подставил ей собственную спину. Чуть левее позвоночника, клинок вошел в аккурат меж ребер. Резко, как вспугнутая птица, нож тут же рванулся в сторону. Буквально за одно мгновение, лезвие прошлось по сердцу, бронхам и легким. В добавок ко всему, смертельно раненный "Ладошка" получил обидный пинок под зад и рухнул ниц, расквасив нос о камень столичных улиц.

Небольшой пяточек мостовой, на котором противостояние было особенно жарким, уже не мог впитывать в себя пролитую кровь. Насытился, не иначе. Ловкие по своей природе, темные начали неуклюже скользить на кровавом месиве и спотыкаться о тела убитых. Спала маска благородного рыцарского поединка и под ней, беззубо скалясь, показалось обезображенное лицо оголтелой резни. Теперь безумие правит бал, а смерть становится чем-то обыденным.

Не устоял на ногах? Будь готов погибнуть. Так, например, только что один из воинов в коже лишился головы. Скажете, дурак? Почему промедлил и не скользнул в мир Мусорщика, избежав рокового удара? Ну, может и вправду дурак. А может быть, человек чести. Ведь как ему быть с соратниками, которых можно нечаянно угробить, спасая собственную шкуру?