Любовь зла

— Понимаешь, Кать, есть те, с которыми гуляют, и те, на которых женятся. Ни один нормальный мужик не позовет замуж ту, чьи кабацкие фотки можно найти в сети. На потасканных жениться — удел неудачников.

Антон продолжал что-то еще говорить, но я практически не слушала. В очередной раз жизнь доказала мне, что нельзя спешить с выводами. Похоже, я жестоко ошиблась, предположив, что Леша использовал меня, как стартовую площадку. Нет. Ему просто накапали на мозги 'правильной' философией. Как же много бед происходит от того, что людям необходимы ориентиры в жизни, именуемые идеалами! Проблема в том, что, если человек не способен выстроить их сам, их строят за него. И редко когда это добром заканчивается. Вот уж воистину 'не сотвори себе кумира'.

Всю дорогу до дома Антон продолжал делиться со мной своей жизненной мудростью, которую, наверное, навешал и Лехе. Ибо и про компенсацию тут было, и про шалаву, и про многое-многое еще. Однако завершилось все крайне неожиданным выводом. Остановив машину недалеко от моего подъезда, Антон довершил свой монолог:

— Но знаешь, это все закономерно. Лешик как с детства был лопухом, так им и остался. Я честно пытался ему помочь, но видимо судьба у него такой — в дураках ходить. Ты же в курсе, что он с пневмонией в больнице лежит? Весной пневмонию схватить! Это надо быть тем еще неудачником!

Ничего не ответив, я поскорее расплатилась, махнув рукой на сдачу, и вышла из машины. Все-таки жизненные истины — жестокая штука. Всем известно, что у каждого есть право на ошибку. Только почему-то цена некоторым из них — здоровье, а то и жизнь. И никогда не угадаешь, кому и чем твоя оплошность отзовется.

Войдя в подъезд, я достала мобильник и включила фонарик. По нашим ступеням без освещения ходить опасно, а лампочек в доме отродясь не было. На площадке четвертого этажа мне встретился сюрприз в виде сидящего под моей дверью котенка. Серый шарик, нахохлившись, жался к косяку, а стоило мне чуть приблизиться, как он жалобно замяукал. Я присела рядом с ним на корточки, и котенок, с радостным урчанием полез мне на колени, отчаянно карабкаясь по джинсам. На вид зверенышу было не больше пары месяцев. Дымчатое, пушистое, зеленоглазое чудо, естественно, легко нашло подход к моему сердцу, заглушив какие-либо доводы разума. Я занесла котенка в квартиру, а сама направилась в ближайший супермаркет за каким-нибудь лотком и кормом. Благо финансы позволяли.

Когда я вернулась домой, котенок снова принялся радостно мяукать и пытаться забраться наверх по моим джинсам. Отцепив от колена повисшего на нем зверька, я вместе с ним в одной руке и пакетом в другой — прошла на кухню. Там, сгрузив и то и то на пол, включила свет и полезла в шкаф за блюдцем, приятно удивившись вымытым чашкам. Похоже, пока я в четверг собиралась, демон мне посуду помыл. Эх, даже стыдно как-то стало: вселенская сила за меня порядок в доме наводит. Нехорошо.

Налив в блюдце молока, я поставила его перед мохнатой мордашкой, и та с наслаждением в него уткнулась. Зря Макс переживал, как мне тут одной придется. Вот уже и не одной. Полюбовавшись еще пару секунд на питающееся чудо, я ушла разбираться с его туалетом. Забавно, но стоило мне только все приготовить, как котенок сразу же прибежал к лотку и, в общем-то без подсказок сообразил, зачем его тут поставили. Удовлетворившись понятливостью зверенка и уверовав в ее дальнейшее развитие, я умылась и ушла спать. Уборочный день вымотал меня до невозможности, поэтому бардак в своем жилище мной посчитался несущественным.

Воскресное утро началось непривычно рано: почти в пять утра. Этому способствовал мохнатый орущий будильник, рассевшийся у меня на груди. Кое-как открыв глаза, я сняла котенка с себя, переставив его на край кровати. Хорошо хоть впотьмах не промахнулась — за окном еще только-только начинало сереть. Однако зверь умолкать не хотел, поэтому пришлось встать и насыпать ему корма. Но не тут-то было: стоило мне лечь обратно в постель, как котенок буквально материализовался у моего изголовья и снова завопил. Беспокоит что ли чего? Сев, я взяла мгновенно успокоившееся животное на руки, а через несколько минут экспериментов поняла, что болело у котенка. Вредность, не иначе. Ибо оно начинало вопить, как только я клала голову на подушку. Похоже, ему был принципиален мой подъем.

Поняв, что заснуть не получится, я поплелась в ванну. Ладно, зато будет больше времени на подготовку к собеседованию. Умывшись, я сделала себе кофе и включила компьютер. Однако стоило мне сесть за стол, как перед монитором вновь материализовался серый пушистый шарик и протяжно вякнул:

— Мя-я-яу!

— Чего ты хочешь? — прямо спросила я. — Меня поднял. Еда у тебя есть, лоток чистый. Чего тебе еще надо?

— Мя-я-яу! — снова сказало вредное чудо, причем, как мне показалось, кивнув головой в сторону кухни. Хотя в рассветных сумерках и не такое пригрезиться может.

Пересадив котенка себе на колени, я запустила браузер: надо было изучить подробнее вакансию, чтобы составить резюме, как нас учили на факультативе. Однако заняться делом мне так и не дали. Я глазом не успела моргнуть, а котенок уже снова сидел перед монитором, загораживая, пусть и не большую, но все же его часть. Бой за стол длился у нас около десяти минут. Потом мне это надоело. Взяв животное в руки, я отнесла его в ванну и закрыла дверь. Но когда вновь пришла в зал, то буквально остолбенела: котенок сидел перед монитором. Если бы такое со мной случилось хотя бы месяц назад, то я бы, наверное, с визгом вылетела из квартиры и вряд ли бы туда вернулась, решив, что новое жилье по нервам выйдет дешевле. Но после знакомства с Максом мое мнение по этому вопросу несколько поменялось. Тихо отступив на кухню, я, не сводя взгляда со входа, достала на ощупь из шкафа чугунную сковородку, и собиралась с ней вернуться в зал, но вдруг за моей спиной раздалось покашливание. Резко обернувшись, я увидела на подоконнике нечто маленькое, ростом с трехлетку, сплошь заросшее волосами, но в принципе человекоподобное. Последнее обстоятельство навело на интересную мысль, которую мне захотелось тут же превратить в действие. Прижав к груди сковородку, я робко спросила:

— Ты кто?

Оглушительно чихнув, некто проокал:

— Домовой я. Хотел с тобой по-правильному, да не вышло. Совсем бестолочоми вы, люди, сделолись, — и не дав мне что-либо возразить, домовой оглядел себя и грозно велел. — Одежу кокую справь-ко мне живо!

На всякий случай не выпуская из рук сковороды, я ушла в зал и, порывшись в шкафу, нашла довольно просторную черную футболку с золотистой рок-атрибутикой. Резко выпроваживать гостя пока не хотелось, ведь он скорее всего друг Макса, и если уж не доверия, то хотя бы минимального уважения и гостеприимства заслуживал. А то мало ли что. Да и как-то не хотелось верить, что нечисть ко мне сама по себе косяком повалила.

Вернувшись на кухню, я протянула домовому футболку. Напялив ее, он придирчиво оглядел себя и возмущенно вопросил:

— А кушак где?

— Что? — не поняла я.

— Вот говорю же, совсем оглупели! — покачал головой домовой и пояснил. — Пояс к рубахе где? И порты надобно!

Так во имя гостеприимства мне пришлось расстаться еще и с белыми трикотажными бермудами, а также с красным шарфиком. Когда домовой во все это обрядился, то, видимо, подобрел, ибо тон его стал мягче.

— Вот и хорошо, — сказал он, сдвигая пояс узлом набок, а затем посмотрел на меня и продолжил, уперев руки в боки. — Коли велено мне служить тебе верой-правдой, то предупреждаю сразу — будешь кислое молоко подсовывать, али сметаны не докладывать, не обессудь! Вера будет, правды — нет! Но ежели обижать не будешь, то хату твою сберегу, по хозяйству помогу, за скотиной присмотрю, недругов от жилища отважу, жизненной мудрости научу!

— Спасибо, — ошарашено выдохнула я, все еще прижимая к груди сковороду.

— Спасибом сыт не будешь! — проворчал домовой, усаживаясь на подоконнике. — Давай-ка печку топи, да еду готовь! У меня, почитай, со времен правления Олега маковой росинки во рту не было! Меня сюда моментом отправили! Даже покушать не дали!

Тут до меня потихоньку начало кое-что доходить, однако ругаться, не удостоверившись в правильности догадок, мне не хотелось. Поставив сковородку на плиту, я все-таки подошла к холодильнику и достав оттуда кастрюлю с крольчатиной и дуршлаг с рисом, невинно поинтересовалась:

— Кто ж так с вами посмел-то?

— Известно кто! — усмехнулся домовой. — Бес твой! Лишь они над нами такую власть имеют!

Что и требовалось доказать. Прикинув в уме план умеренного гостеприимства с весьма вежливым закруглением, я перешла к его осуществлению. Лучше расставить все точки над i сразу, чтоб сюрпризов не было.

— Понятно, — улыбнулась я, открывая крышку кастрюли. — Уважаемый...

— Василь Пафнутич я, — правильно расшифровал мою заминку гость.

— Василь Пафнутич, я ценю вашу заботу о моем хозяйстве, но правда, не надо...

В этот миг гость прервал меня грозным воплем. Резко встав на ноги и сжав кулаки он возмущенно и зло заголосил:

— Ах ты так?!!!! Домового гнать вздумала?!!!! Хочешь, чтоб все окрестные кикиморы на хату твою слетелись?!!!!!

Его тон и вид живо заставили меня пойти на попятную. Взъерошенные, вздыбленные волосы, пылающие гневом золотистые глаза и выпяченная колесом грудь, выглядели внушительно. Чуть не выронив от такой неожиданности крышку, я залепетала:

— Нет-нет, что вы! Я имела в виду, что усердствовать слишком не надо.

— То-то же, — кивнул Василь, пригладив волосы, и снова сев на подоконник.

Про себя же я решила при первой возможности донести до Макса то, что не удалось донести до домового. А именно, что 'одна' для меня значит 'без посторонних в квартире', ибо похоже, что демон понял меня не совсем верно. Забота, конечно, штука приятная, но не когда она претендует на свободу и независимость. Я привыкла сама решать, кого пускать к себе в дом, к себе в жизнь, к себе в душу. Это мое право.

— А силою в твою хату я бы и не вошел, — пожал плечами Василь. — Ты сама меня вчерась пустила.

'Ты еще и мысли читаешь!' — по привычке молча возмутилась я, к счастью, обойдясь без нецензурных эпитетов. Но домовой все равно на мой риторический вопрос удивленно задал встречный:

— Конечно, а как же без этого-то?

Посмотрев в глаза нечистой силе, я решила, не отвечать. А то кто их знает, насколько они обидчивые, и как свои обиды потом компенсируют. Нет уж, лишних проблем мне сейчас точно не надо! И так хватает: собеседование завтра, пятница скоро и диплом не за горами! Поэтому на всякий случай, чтобы не надумать ничего лишнего, (хотя очень хотелось) я просто занялась завтраком, напевая про себя бестолковую детскую песенку о хоре и просторах. Из нее мне помнились только один куплет и припев, и может быть именно поэтому на десятом повторе домовой сделал вывод:

— Кошмар, люди! Уж сколько веков прошло, а у вас все равно одна ерунда в голове бродит!

Стиснув зубы, я разложила по тарелкам еду и поставила перед домовым его порцию.

— Вкусно, — кивнул он после первой ложки. — Хорошо стряпаешь.

На это я вновь ничего не ответила, лишь взявшись за свою ложку, пошла на одиннадцатый круг простор. Главное дожить до возвращения Макса. Дергать по ерунде его не хочется, как и допускать, чтобы ерунда переросла во что-то серьезное. Поэтому пока есть возможность, как говорится, 'улыбаемся и машем'.

После тихого непродолжительного завтрака я поставила тарелки в раковину и направилась в зал заниматься резюме, однако в дверях меня настиг возмущенный вопль:

— А посуду мыть кто будет?

— Мне работать надо, — ответила я, не собираясь останавливаться. Но пришлось: домовой возник прямо у меня на пути.

— Мытье посуды чем не работа? — вопросил он, снова встав в позу сахарницы.

Решив, что нервы мне дороже, я развернулась и пошла к раковине, правда мысленно заголосив не про просторы, а про лодочника. Тоже хорошая песня. С подходящим для меня смыслом. Особенно в припеве. Я терпеть не могу, когда кто-то мной командует. От родителей, в принципе, поэтому и сбежала. Мой дом — моя жизнь! Однако, домовой эту мысль то ли не услышал, то ли проигнорировал, походу моего занятия посудой заведя лекцию о роли женщине в хозяйстве.

Терпение мое окончательно лопнуло, когда после посуды мне вполне серьезно велели 'мести горницу'. Дабы не обострять конфликт я, нагло соврав, что ухожу в поля, собралась, вышла из квартиры и, спустившись к подъезду, заказала себе такси до дома Макса. В конце концов, он в моем жилище канитель устроил, значит я вполне могу воспользоваться его. В разумный разговор с Василем мне почему-то не верилось. Слишком уж скептически я относилась к возможности компромисса между старославянской и современной философиями. По крайней мере, проверять его возможность без готового на завтра резюме не хотелось. Эдак на обоих фронтах проиграю. Нет уж, решаем проблемы по мере их важности. Сначала резюме!

Через пятнадцать минут ожидания ко мне подъехала чихающая и чадящая колымага неопределенно-ржавого окраса. Удостоверившись у водителя, что это и есть мое такси, я села в машину позади него. За рулем сидел мужичок лет сорока. Ярче всего в его облике выделялся курносый нос и кудрявая чуть седая шевелюра. На выезде из двора дядя достал мобильный и позвонил, судя по контексту своей жене или близкой подруге. Монолог звучал примерно так:

— Что, б.., проснулась? Ты, х..., во сколько вчера, с.., прие...?...

И в таком духе разговор продолжился, выдерживая синусоидальный ритм злости и мата. Терпеть не могу безвыходные положения! Конечно, понятно, что у человека эмоции, которые он хочет в полном объеме излить на свою 'половину', но я-то почему должна в той же грязи находиться? И как назло наушники не подумала взять! От нечего делать, я заткнула уши и уставилась в окно. Воскресным утром город был практически пустым, так что вряд ли можно было увидеть что-то интересное. Однако на центральном перекрестке я заметила крайне интересную вещь, а именно огромный черный джип, летящий прямо нам в бок. Все произошло настолько быстро, что я даже ничего особо не успела сообразить. Наверное, оба водителя синхронно ударили по тормозам, под визг которых я сначала чувствительно приложилась носом о спинку водительского кресла, а затем под глухой звук удара меня практически отшвырнуло к противоположной дверце, стукнув об нее головой. Забавно, но в этот момент мне совершенно некстати вспомнилось, как каждый раз, когда я садилась в машину, Макс мне говорил: 'Пристегнись'. Теперь точно всегда буду!

— Ты куда, баран, на красный прешь!!! — услышала я сквозь легкий шум в голове чей-то возмущенный голос. Кое-как придя в сидячее положение и зажав рукой нос, из которого потекла кровь, я посмотрела в водительское окошко и увидела стоящего рядом с машиной возмущенного водителя джипа. Мужчина в белой футболке указывал на светофор, на котором для нас действительно горел красный. Таксист в ответ что-то заверещал про 'я щаз позвоню, узнаешь у меня', но мне это все слушать совершенно не хотелось. Открыв дверцу, я выбралась на воздух. Примерно в тот же момент из джипа вышла девушка в цветастом шерстяном платье и, подойдя ко мне, обратилась к копающемуся в мобильнике водителю джипа: