Там, где нас нет...

Предчувствие именно такое.

Но что же делать с этим, всеобъемлющим желанием "не дёргаться" и "ждать лучшего момента"?!

С одной стороны, если хочешь вырваться из уготованной для тебя судьбы раба — беги.

С другой стороны, сейчас наладился хоть какой-то быт, я обрастаю связями, вещами, знаниями. Да и жрать дают. Хоть и дрянная жрачка, но всё-таки хоть что-то. Тут сдохнуть от голода не дадут. И если что — даже помогут выжить, если заболел.

Ведь "раб стоит дорого". И это "имущество господина". Потому и обращение такое — как со скотом. Сами посудите — корову же не будут морить голодом или лупить её почём зря снимая кожу до костей. Ибо эта скотина тебя кормит. Но вот если сия скотина выделывается, тут и силу употребить не зазорно. И только если вообще ничего с неё получить нельзя, кроме мяса и шкуры — тогда забить. Примерно также и с рабами.

А в вольных — там и с голоду сдохнуть можно.

Так стоит ли торопиться?

...Или я себя так утешаю, чтобы не нарваться в бегах на что-то похуже? Или наоборот трусость проявляю занимаясь самоутешением, что "и здесь выкарабкаюсь наверх"?

Вот в таких метаниях я и пребывал последние дни, когда к нам завалилась компания из шести вояк, все в железе, с обнажёнными мечами, тащившими одного связанного. По виду такого же как и они, но без какого-то железа на теле и оружия — только простая холщовая рубаха до колен, и такие же штаны. И без обуви. Босой.

Уже издали было видно, что вояки злы до озверения, а этот, которого волокли, избит до синевы.

Солнце ещё не показало свой край над горами, но кольца уже отбрасывали своё сияние на окружающие ландшафты, заставляя даже кольчугу воинов, приближавшихся к нам, сверкать отдельными блёстками, отражавшимися от чешуек.

Вступление этого отряда на территорию "рабской обители" было ещё тем зрелищем. Я стоял поодаль от всех остальных. В то время как "патриций" Дука как раз попался вступающим на нашу территорию воякам первым.

Командир отряда, походя двинул Дуке левым кулаком поддых, от чего тот согнулся под прямым углом, рухнул на колени, а потом вообще завалился на бок.

Вояка же направился дальше.

"И верно, — отметил я про себя, наблюдая за всем этим — Дука не склонился. А он сейчас раб. Поэтому его и "загнули". Самым быстрым и эффективным способом".

Сделав два шага за Дуку, командир отряда таки соизволил остановиться и взревел.

— Кто тут Главный?! А ну выходи! — рявкнул он на хмурых и не выспавшихся как всегда вельможных оборванцев. Но потом обернулся назад. — Или главный вот этот червяк?!

Дука по-прежнему валялся в пыли пытаясь втянуть в себя хоть глоток воздуха.

— Это я тут Главный Раб, воин! — сказал я бесцветным голосом выступая вперёд и кланяясь.

А что оставалось делать? Если не кланяться этим хмырям с остро наточенным железом, то судьба Дуки может оказаться даже предпочтительней. Тот как раз засучил ногами, пытаясь подняться хотя бы на четвереньки.

Воин, сохраняя всё то же озверелое выражение лица, обернулся и подойдя к своим ударил кулаком в челюсть избитого и связанного. Тот поднял налитые злобой глаза на командира и что-то пробурчал, от чего заработал ещё одну зуботычину. Казалось на это связанный совсем не среагировал. Как будто порыв ветра по харе прошелестел.

— По приказу Его Светлейшества Азумы, ты Паруш, приговариваешься к месяцу исправительных работ в качестве раба. — Зачитал командир приговор и скомандовал. — Развяжите этого...

Держащий осуждённого за правую руку, как-то заторможено вложил лезвие своего меча между рук избитого и медленно перепилил верёвки. Видно связали ему руки слабо, так как произошедшее далее было неожиданностью для всех.

Осуждённый выпрямился и его и так уже опухшее лицо исказилось вообще животной яростью. Издав рык он бросился прямо на командира группы и попытался его обезоружить. Но как бы не так! У атакуемого сработали рефлексы и он чуть не пропорол новому рабу грудь. Лишь в самый последний момент, он каким-то образом всё-таки успел изменить направление удара и полоснул по плечу.

Осуждённый схватился за тут же обвисшую конечность и попытался снова атаковать. И вид у него был такой, что он реально намерен нанизаться на чей-то меч, но не оставаться в живых. Видно просчитав это командир просто уклонился и саданул того рукояткой меча по затылку. Бывший воин рухнул как подкошенный лицом в пыль.

Несколько секунд командир стоял над телом и на лице его всё явственней проступала досада. Потом он оглядел всех, узрел меня и подойдя упёр плашмя свой меч мне в подбородок.

Меч пах железом и кровью. Свежей кровью.

Я почувствовал как его окровавленное лезвие начало липнуть к моей коже.

— Ты! Раб! Я знаю, ты умеешь лечить. — с презрением выплюнул командир эти фразы мне в лицо. — Если Паруш умрёт, умрёшь и ты! Уяснил?!

— Будет исполнено! — стараясь говорить так, чтобы голос не дрогнул буркнул я, попутно стараясь также не смотреть этому хмырю в глаза. Чтобы не провоцировать.

— Я посмотрю. — процедил тот. И резко убрал свой меч от моего горла.

Я провёл тыльной стороной ладони по подбородку. Она тут же окрасилась кровью. Чужой кровью.

Делать было нечего — надо спасать этого синюшного и звероподобного. Иначе вообще кровью истечёт.

Подойдя к всё ещё валяющемуся в отрубе солдату, я опустился перед им на колено и хоть с трудом, но оторвал длинный лоскут от низа его рубахи. Быстро изготовив из получившейся полоски жгут, я перетянул руку выше раны и завязал простым узлом. Потом подобрал валяющуюся рядом длинную щепку, поддел получившуюся шину и перекрутил её до тех пор, пока не прекратилось кровотечение. Чтобы получившийся скрут не распустился, я засунул щепу под шину, тем самым фиксируя её.

Всё это время командир и его подчинённые стояли рядом и хмуро наблюдали за моими действиями.

Я осмотрел рану. Чуть раздвинул края. В глубине её не было видно кости. Возможно, что удар меча не достал до неё. Но восстановление работоспособности руки этого страдальца было под большим вопросом — если перебит нерв, то рука так и останется недвижной. Впрочем это уже не мои проблемы.

Я подозвал Чуню.

— Я посылаю тебя к старосте деревни. Ему скажешь что мне нужна шёлковая нить. Вот такой длины. — сказал я ему и показал какой именно. — Далее пойдёшь к травнику и скажешь ему, что нужен опий. Для обезболивания. Скажешь ему, что нас раненый. Хорошо если он явится сам.

Чуня поклонился и с места в карьер бросился бежать в сторону деревни. Командир с удивлением проводив его взглядом спросил у меня.

— Почему бы тебе не зарастить рану, как делают другие лекари? Или у тебя не тот ранг?

— Не тот ранг. Я только начал изучение этого искусства. Поэтому действую по тем методам, которые исключают воздействие магией.

В следующие пару минут я очень серьёзно пополнил свою копилку новых слов и выражений. В части ругательных.

Я не понял почему так сильно разозлился и расстроился командир этих вояк, но ругался он очень длинно, злобно и долго. Наконец исчерпав словарный запас. Он снова глянул на меня и напоследок рявкнул.

— Если он сдохнет, ты тоже умрёшь! Я сказал!

С этими словами он развернулся и вся железнобокая компания отправилась восвояси.

Я же, пока не вернулся Чуня, тяжко вздохнув потащился в барак. На пороге обернулся ко всё также понуро стоящим вельможам и скомандовал.

— Затащите это тело в дом. Положите на свободные нары. У входа.

Те переглянулись, но также молча распределив между собой обязанности, подхватили раненого и потащили вслед за мной. Но когда они таки уложили тело я удивил их следующим приказом — прикрутить прочно его к нарам. Выдал ремни и показал где фиксировать.

Пока приказ о прочной фиксации пациента исполнялся("Прочно зафиксированный пациент в анестезии не нуждается!" (С) Да?), я, проклиная всех чертей и богов этого мира, вместе с вояками и знатью, выудил из своего маленького тайничка заготовку под иглу. Мне в своё время стоило титанических усилий вытянуть из небольшого осколка железа сначала что-то типа проволоки, а после превратить этот кусок проволоки во что-то напоминающее иглу. Вышло изрядно коряво, но, как говорится, "на безрыбье и рак рыба".

Что легче всего с этой иглой далось, так это сделать ушко. Я его просто прожёг "светлячком". Оказывается, когда он совершенно микроскопический, когда над ним виден рыжий дым из окислов азота, температура у него реально опупенная. По первому разу я вообще им кончик иглы испарил нахрен.

Пшик! И нет там ничего. Только искры в разные стороны брызнули.

После этого я долго тренировался, прежде чем насобачился направлять светляка с нужной скоростью в нужное место. Но и то — перед тем как дырявить, расплющил тот конец проволоки, чтобы не промахнуться. А когда дырка таки была сделана, осторожно раскалил заготовку и заровнял тупой конец. Дырка при этом приняла форму правильного эллипса. Очень маленького эллипса, но достаточного, чтобы продеть туда нить.

И вот теперь мне предстоит изрядно попортить своё "произведение кузнечного искусства", загнув его в дугу.

Я закрепил иглу в камне, который для этого давно притащил. Потом кастанул свой любимый светлячок и увеличив его диаметр до того размера, когда он просто стал белым осторожно подвёл его к игле. Когда же и сама игла в нужных местах стала сначала красной, а потом почти белой, осторожно подложив под её бок другой камешек, загнул.

Получилась если не совсем хирургическая игла, но что-то изрядно близкое к тому.

Чуни всё ещё не было. Но всё равно стоило побеспокоиться о пострадавшем. Он как раз начал проявлять признаки жизни. Но обнаружив, что его прикрутили к кровати, ещё больше разъярился.

— Успокойся! — глядя ему прямо в глаза, наполненные яростью, сказал я. — У тебя на плече большая дыра. И если мы её не зашьём, ты просто умрёшь.

Увидев, что "пациент" сменил ярость на недоумение, я пояснил.

— У нас нет здесь лекарей-магов. Так что тебе придётся потерпеть. Обезболивание опиумом и зашивание раны будет скоро.

На это он только ещё больше начал яриться и ругаться на чём свет стоит.

Снаружи послышался топот ног. И скоро в дверном проёме показались двое. Прибежал таки Чуня. Весь аж взмок. И буквально на хвосте у него — травник со знакомой уже шкатулкой.

Ещё через несколько минут притащился и заинтригованный староста. К их приходу я уже вытащил одну из ранее припрятанных фляг с самогоном. Чистая вода тоже была приготовлена со всякими прочими тряпками и принадлежностями.

Выгнав лишних зрителей, в виде всё тех же вельмож на улицу я приступил к делу.

И да: я боялся. Мне впервые пришлось делать реальную операцию. Своими руками. В практически полевых условиях. Но иного выхода для меня не было. Приказ был конкретный.

Честно говоря, если бы не этот приказ... Вот что-то мне совсем не хочется, чтобы это звероподобное существо, что сейчас валяется передо мной, выжило. Меня сильно подмывало бросить всё на самотёк (крови), и чтобы он сдох. Ведь я уже понимал что этот урод наговорил. А наговорил он и в мой адрес.

Даже больше в мой, чем чей-либо. И это бесило.

Но делать нечего — надо!

Влили в него порцию обезболивающего, как он ни брыкался. Часть таки разлили, что вызвало уже проклятия и ругань со стороны нашего травника. Ну тут я его понимаю — у него и так мало этого порошка было. А когда будет новый — чёрт его знает! Как я понял из его речей, первый сбор сырья в горах будет не скоро.

— Нить? — спросил я у Чуни. Но тот также вопросительно посмотрел на старосту.

Староста важно выступил вперёд и подал мне нужное. Целую катушку.

Чтобы не светить свой ножик, мне пришлось откусывать первую часть нити. Дальше вся эта тёплая компания с интересом наблюдала за моими действиями.

Продезинфицировав руки, иглу, рану и нить я приступил к делу. Вызвав травника и Чуню я кивнул на пациента уже "поплывшего" от начавшего действовать наркотика.

— Держите его.

Пришлось даже подбодрить их, так как видно было, что побаиваются. Особенно Чуня. От вида крови и глубокой раны зака явно мутило.

— А ты не смотри туда. Только держи. — дал я совет, подступая к телу.

Чуня попробовал улыбнуться, но получился какой-то болезненный оскал. Тем не менее, совету он прислушался. Отвернулся к стене и, кажется, даже зажмурился. Мне же отворачиваться было некуда. Так что представив себе что колю просто кусок мяса, а не живого человека, я сделал первый стежок своей кривой иглой. С трудом.

Протянув нить я быстро стянул края раны и завязал.

С трудом, так как налипшая на пальцы кровь делала и пальцы, и нить сильно скользкими.

Смыл налипшую на иглу и руки кровь, продел новую порцию нити в иглу и повторил действие. И так до конца.

Я не считал сколько стежков получилось в результате. Не до того было. Под конец операции я был вымотан и физически, и морально. Когда я замотал сверху рану простиранными, пропитанными самогоном тряпками и скомандовал отбой, Чуню из хибары как ветром сдуло.

Вскоре снаружи послышались характерные звуки.

Славный архивариус избавлялся от недавно съеденного завтрака.

В отличие от него у травника и старосты желудки были не в пример более крепкие. Или они уже на подобное насмотрелись ранее. Хмурый травник склонился над пациентом и не только осмотрел результат трудов, но ещё и обнюхал.

— Что это было? — С интересом спросил он указывая на почти пустой сосуд из-под самогона.

— Ингредиент для лекарств и само по себе лекарство. — ответил я как можно более расплывчато. — Если промыть им рану — не даёт ранам загнивать.

Староста за всё время операции так и не проронил ни слова.

— Ваши нитки. — протянул я ему катушку.

Он с каким-то странным выражением лица принял её, осмотрел как нечто экзотическое и спрятал в карман халата. Но мне было уже не до оценки его душевного состояния.

Я тяжело прошагал до своих нар и упал на них. Ноги не держали.

— Беги раб, беги!

Раненого лихорадило дня три. Но так или иначе, жар спал и у меня уменьшились страхи за то, что он всё-таки окочурится. На четвёртый день, раненый уже смог самостоятельно подняться на ноги, что меня несколько удивило. Всё-таки сильный организм у этого мужика. Но реально я мог следить за его состоянием лишь два раза в сутки — утром, когда нас ещё не загнали на поля, и вечером, когда солнце уже село и нас загнали обратно в барак.

Так как ни антибиотиков, ни ещё каких либо средств по излечению, или облегчению состояния болезного у меня не имелось, я пустил дело на самотёк. Тем более, что и знаний у меня как таковых было маловато. Я, всё-таки не медик. И поступал строго в рамках того, чему нас, "выживальщиков" научили инструктора. Да, учили первой помощи врачи. Но... Дьявол, как известно, кроется в мелочах, а именно их я не знал. Поэтому решил для себя, что лучше будет больше не вмешиваться в то, как протекает болезнь. Тем более, что каких-то серьёзных нагноений или там гангрены я не видел. Это успокаивало.