Смерть надвигалась неумолимо, невероятно медленно. Позабыв о спасении, люди просто смотрели на поток воды. Даже Нарсес, — и тот застыл в безмолвии. Он не мог противостоять Повелителю ванактов, обратившему все хляби небесные против внуков своих, сыновей ванактовых. Верное, только Лид радовался надвигавшейся волне, — в ней он чувствовал успокоение. Все, никаких больше пробежек! Никаких страданий! Вечный покой! Наконец-то!
Вода, сметая все на своем пути, кинжалом резанула землю, — и докатилась до самых холмов. Лид почувствовал — даже сквозь промокшие насквозь штаны — пенные брызги. Море, чернотой спорившее с небом, подобралось к самым пятками Лида. Вобрав в себя деции и кентурии людей, оно придвинулось уже и к коленкам Аркадия. Тот лишь с надеждой — надеждой на успокоение — взирал на ниспосланную Повелителем ванактов казнь...
Вода добралась до горла Аркадия, нежно обняв...
На самом краешке сознания теплилась не мысль даже, — образ серебристых искорок, вспыхнувших где-то в глубине поглотивших самый свет вод. Мысль теплилась, да продрогла, замерзла, — и пропала.
Заходила ходуном сама земля. Верно, в последний раз вдохнули холмы, прощаясь с Повелителем ванактов. Дышали, погибая, надсадно, точь-в-точь как Аркадий Лид, виночерпий, заброшенный и умирающий в невообразимой дали от родного дворца. Они — и холмы, и Лид — принимали смерть как освобождение, как мир, дарованный Повелителем ванактов...
И тут, влекомые необоримым ветром, над потоками пронеслись те самые серебристые искорки ночи Великого шторма. Нездешние, они были прекрасны. Светившиеся собственным светом (ведь вокруг была чернота темнейшей из ночей!), они водили хороводы над водами. А потом! Потом они начали возноситься в небо, мягче и плавней белых голубей, что издавна приносили мир на земли всех миров во все времена.
И волна отхлынула. На последнем своем издохе безумное море ударило брызгами, — и покатилось обратно. Отступало оно тихо, безмолвно. Молнии забили с неба, атакуя хлябь земную. Фыркая, море лениво отступало, оставляя после себя всю грязь, что копилась в далеких безднах многие тысячи лет.
Серебристые искры поднялись к самому небу, ведь это было совсем несложно. Нависавшее, наверное, над самыми головами сынов Государства, свинцовое, оно озарилось ярчайшей вспышкой — и начало подниматься вверх. Небо так и не упало на их головы. Ванактовы слуги провожали взглядом на миг проявившиеся природные стихии, бесчеловечные, но усмиренные неведомым серебряным светом. Они снова спаслись — пускай не все — но выдержат ли следующий удар? Или два удара? Сколько битв ждало их впереди?
Лид безмолвно — и безмысленно — наблюдал за Нарсесом, бывшим везде и всюду. Он призывал к единству и силе, к верности Государству, которое сделает легионы непобедимыми. Люди, усталые, опустошенные вторым Великим штормом (или это было лишь продолженье, второй акт трагедии?), подымались над цепью холмов. Не из последних сил — просто без них — они брались за возведенье лагеря, стены которого должны были защитить их. Или похоронить под собой, когда небо вернется.
Отозвавшись на самые темные мысли людские, небо развезлось еще более грозным ливнем. Лид так и остался лежать в грязи, ухватившись за ветви кустарника. Он подставил лицо каплям, потеплевшим, то ли от молний, то ли от серебристых искорок. Искорок того пламени, что возгоралось в его душе...
Глава 5. Ричард
"Лучший нотарий" Лефера проследил за подписанием трех листов пергамента — больших, шире Той-Самой, зажег припасенную красную свечу, капнул воском, забрал один лист и откланялся.
— С Вами, как всегда, приятно иметь дело, — дернулась квадратная шапочка, и нотарий скрылся.
— Что ж, можешь собраться, попрощаться, — Манфред поднялся. — Лекарство в полнейшем распоряжении уважаемого мастера Бауза. Я подожду на улице.
Клос явно пребывал в хорошем расположении духа: позволил даже легкую улыбку.
— Да мне и собирать нечего, — потупился Ричард.
— Что неправда, то неправда, — махнул рукой Бауз, и в глубинах комнаты откопал объемный мешок. — А, здравствуйте, здравствуйте! Мэтр Сезель, заждались!
Непременный Сезель был донельзя грустным. Он даже не поглядел на сборы Ричарда, не притронулся к буханкам хлеба.
— Я пришел узнать, все ли...
— Да вот, лекарство нам...раздобыл мэтр Клос...А, точнее, Ричард, — не оборачиваясь, бросил дядюшка Бауз. — Не успел стать подмастерьем в цеху магов, а уже семье помогает!
Даже Ричард понимал: Баузу дорого стоит его показная веселость. А что говорить о Сезеле!
— Подмастерьем у магов?
Казалось, усач впервые увидел парня. Ну ладно, во второй раз. Или первый раз была важнее придирка, чем сам Ричард?
Ричард кивнул. Он старался не смотреть в глаза Сезелю. Что он скажет о парне теперь!
— Далеко пойдешь, далеко пойдешь, — доброжелательно произнес усач.
Ричард даже поднял голову: удивительно! А может, этот человек смеется? Но нет: тот был совершенно серьезен. Все внимание он перевел на тетушку Сю.
Та уже вскрыла сургучную печать и поила малыша из глиняной бутылочки. Жак мирно глотал лекарство. Тетушка Сю вся напряглась в ожидании.
— Если и это...
— Сю, будем надеяться на лучшее, будем надеяться на лучшее...
— Рик! Рик! А когда ты вернешься? А когда ты вернешься? — набросилась с криками ребятня.
Бено, как самый старший, упер руки в боки. Мол, он уже слишком взрослый для этого. Но и он стоял, понурив голову. Ричард искренно надеялся, что парень будет скучать так же, как и сам Ричард по найденной, но потерянной семьей.
— Вот здесь в дорожку. Я или сам буду приходить, или...— начал было Бауз, но жена его прервала:
— Занимайся делом, Бауз, а это уж мое дело, помочь мальчику. Снова он родню теряет... — только она отвлеклась, как Жак оторвал губы от бутылочки, и...
Засмеялся!
Ричард сперва даже не понял, что за звуки издает малыш: плачет, что ли? Но малыш смеялся, по-настоящему смеялся! Впервые, сколько Ричард был в этом доме.
Даже Сезель, и тот позволил растаять невидимому льду, закрывавшему его лицо: интендант мог быть человеком, когда хотел.
Бауз, вмиг позабывший о Ричарде, тут же подскочил к тетушке Сю. Он захлопал в ладоши, когда Жак вновь рассмеялся, и принялся строить рожицы: наверное, малышу это нравилось. Ребятня была тут как тут, и все радовались выздоравливавшему Жаку.
— Я тогда пойду, — ни к кому собственно не обращаясь, произнес Ричард.
Он пристроил мешочек с едой за спину и побрел к выходу. Он надеялся, он очень-очень надеялся, что дядюшка Бауз или тетушка Сю его остановят, обнимут на прощание, — но они были всецело увлечены Жаком. Ричарду было это очень-очень обидно, но в душе он понимал: все-таки родной сын, не племянник. Родной. А у Ричарда больше не осталось родных. Он посильнее сжал руками мешочек, и душевная боль чуть-чуть улеглась. Переведя все внимание на руки, Ричард смог немного успокоиться.
"А это может быть полезным!" — подумал Ричард и вышел на улицу.
Манфред Клос стоял спиной к двери. Он, кажется, не придал никакого значения появлению Ричарда.
Парень встал по левую руку от этого странного человека, соединявшего в себе балагура Красное перо и невозмутимого человека из цеха магов.
— Лучше уходить вот так, быстро. Легче потом будет, — продолжая смотреть куда-то вдаль, заметил Манфред. — Впрочем, у нас впереди уйма времени для разговора. Пойдем.
Клос не обернулся, чтобы проверить, следует ли за ним Ричард. Тот поколебался несколько мгновений. Бросил взгляд на дверь дома. На Манфреда. Снова на дверь дома. И пошел за Манфредом. Ричард не видел, но тот улыбнулся.
— А Вы... — начал было Окен, поравнявшись с Клосом, но тот его прервал:
— Теперь тебе лучше звать меня учить. Можно учитель Манфред. Можно мэтр учитель. Можно учитель Клос. Договор требует от меня стать тебе учителем. Мы должны следовать договору. На этом покоится цеховое устройство. А на цеховом устройстве покоится Лефер. Ты должен это запомнить.
— Хорошо...
— Хорошо, учитель Манфред, — с легким нажимом произнес Клос.
— Хорошо, учитель Манфред, — кивнул Ричард.
Он то и дело бросал взгляды назад, в сторону дома дядюшки Бауза, ожидая, что вот-вот оттуда покажется кто-нибудь. Ну хотя бы Бено. Никого.
— Им сейчас не до тебя, Ричард, пойми. Мы подобрали лучшее лекарство, оно быстро поставит малыша на ноги. В определенном смысле, конечно, в определенном смысле, — Манфред сделал шаг в сторону, чтобы не попасть под колеса телеги, и продолжил, не изменяя интонации. — Этот город уже давно, очень давно не вмещает всех своих жителей. Тебе, кстати, пора задать вопрос, куда мы идем. Вопросы — это один из столпов нашего обучения.
— А зачем обучению столбы? — удивленно переспросил Ричард.
— Столпы, — Манфред возвел очи горе, но Ричард снова не мог этого видеть. — Столпы...это...опоры, основания. Хотя уже хорошо то, что ты начал с вопроса. Надеюсь, ты далеко пойдешь. Каждый из моих учеников имеет шанс стать величайшим.
— А зачем это? Зачем быть величайшим? — спросил было Ричард, но Манфред помахал рукой.
Очередная повозка преградила им путь. Возница долго возился с остановившимися лошадьми.
— Вот на этот вопрос я дам ответ позже. Сейчас еще рано. Кроме вопросов, должно быть размышления. Сам подумай, зачем тебе быть лучшим. Разве тебе этого не хочется? — продолжил Манфред, когда телега двинулась и дала им дорогу.
Окен замолчал и задумался: и впрямь, зачем быть лучшим? Ничего в голову не шло, а потому он решил отложить размышления на потом.
И вспомнил о родителях. О тетушке Сю и дядюшке Баузе...
Пальцы его, сжатые на горлышке мешка, сперва покраснели, а затем побелели, — такую силу приложил Ричард.
Наконец, Окен решил просто смотреть на те улочки, по которым они шли. Тем более, прежде ему не доводилось здесь бывать.
Дома здесь были, что ли, темнее, но выше. Зато и людей меньше ходило. Чувствовалось, что рядом нет оживленной площади или рынка: люди не спешили сломя голову, а шли размеренно. Многие, встретив на пути Манфреда, кланялись, а иные даже снимали в почтении шляпу. Ричард волей-неволей проникся уважением к хитрецу из цеха магов: люди так просто приветствовать не будут! Вот у них в деревне...
— А вот мы почти пришли. Запоминай эти места получше: тебе предстоит исходить здешние улицы вдоль и поперек, — Манфред замедлил шаг.
Они сделали поворот, и Ричард застыл в изумлении.
Площадь здесь все-таки была. Но она была совсем не похожа на окрестности городского совета. Вымощенная темным камнем, она обнимала низкие стены, потемневшие от времени. Они были похожи на крепостные, но заметно ниже, наверное, высотой с дом дядюшки Бауза. Башен на них практически не было, зато сколько здесь было ворот! Небольших, открытых. Подле них бегали стайки подростков. Ричард попытался их сосчитать, но сбился на втором десятке: уж до чего быстро перемещались!
— Мои ученики, — с нескрываемой гордостью произнес Манфред. — Пойдем, Ричард.
— Конечно...учитель Манфред, — только и произнес Ричард.
До него начало доходить: за стенами располагалась та самая школа магов! Вот это она большая! Да вся их деревня поместилась бы здесь, и еще хватило бы.
В отличие от площади городского совета, эта поднималась по мере приближения к стенам школы (ну или еще чего там). Ричард только и знал, что смотреть по сторонам. А поглядеть было на что! Ребята здесь были сами разных возрастов, многие уже могли похвалиться усами. Одевались кто во что горазд: кажется, в отличие от цеха пекарей, здесь особых требования к одежде не существовало. И совсем они не походили на злодеев из страшилок. Люди как люди!
Завидев Манфреда издалека, все оставляли свои занятия и шалости, и принимались кланяться.
— Учитель Манфред!
— Учитель Манфред!
— Учитель Манфред! — неслось со всех сторон.
Клос добродушно улыбался, отвечая кивками на приветствия. Самым взрослым ученикам он пожимал руки, расспрашивая о занятиях.
— Концентрация?
— А что насчет переписывания "Тайн и знаний"?
— Как тебе "Истина и мнение"?
— Все-таки земля?
Ричард ничего в этих разговорах не понимал. Но пуще всего его смущали любопытные взгляды, направленные на него со всех сторон.
— Новенький! — громко шептались за его спиной те, что помладше.
Более взрослые ребята ограничивались кивками.
— Да-да, у нас пополнение, — довольно отвечал Манфред.
Здесь, в окружении учеников (а то, что все окружающие приходились учениками Манфреду, Ричарду сомневаться не приходилось), Клос уже не казался бесчувственным чурбаном. Невероятно, но он даже улыбался! Причем улыбался совершенно искренне.
— Вечером, вечером! — наконец махнул рукой Манфред и продолжил путь к воротам.
Ричард старался держаться как можно ближе к Манфреду.
Ворота были низкие, не чета городским. Скорее даже, это были большие двери, распахнутые сейчас настежь. Дубовые наличники, выкрашенные в ярко-красный, были покрыты истертыми (от времени и погоды) буквами. Ричард хотел бы их прочесть, но успел разглядеть только слово "всяк сюда...". Стоило им только миновать проем ворот, как Окен едва не упал.
Внутри был настоящий город! Город в городе!
Стены хранили целый комплекс зданий, выстроенных в разное время и совсем не похожих друг на друга. Уютные приземистые домики, крытые темно-красной черепицей, соседствовали с угрюмыми, выстроенными из потемневшего известняка. В таких не было окон — или Ричард их просто не заметил, а в крышах тут и там виднелись дыры. Причем многие из них появились из-за пожаров, о чем говорили следы сажи.
А в самом центре возвышалось трехэтажная, выложенная базальтом (или просто сложенная из него) громада, увенчанная башенкой. От этого здания в разные стороны расходились тропинки, соединявшие все постройки в единый комплекс. Тут же располагался большой колодец, крытый двускатной крышей. Под козырьком могли бы уместиться десяток или полтора человек. И, кстати, умещались.
Повсюду сновали дети и подростки, сопровождаемые немногочисленными взрослыми. Последние были окружены тишиной: если стайки детворы еще могли позволить себе галдеж, то рядом с магами (а кто это еще мог быть?) все умолкали, шагали медленно, боясь навлечь на себя замечания магов.
Последние (Ричарда это даже немного успокоило) ходили, почти все, в коттах разных цветов. Немного времени понадобилось Ричарду на то, чтобы сообразить: преобладали у взрослых красный, синий и коричневый цвета.
И все, абсолютно все встречали Манфреда почтительным "учитель".
Ричард побаивался базальтовой громады. Чем ближе они подходили к ней, тем сильнее был ужас, его сковывавший. Окен никак не мог понять, в чем причина, и ничего не мог с собою поделать. Парень облегченно выдохнул, когда Манфред свернул к одному из тех домиков, крытых темно-красной черепицей. Про себя Ричард отметил, что земля вокруг домика была покрыта густой, ровной травой. Где еще такое в городе увидишь!
— Сейчас я покажу тебе новый дом, — впервые с момента выхода к площади Манфред обратил внимание на Ричарда. — Уверен, тебе здесь понравится.
