К оглавлению
Глава 8. Июнь III
1
Утром я наткнулся на Миками-сэнсэй, появившуюся в школе впервые за несколько дней. Начало недели — понедельник, 8 июня.
Дело было незадолго до 8.30 в корпусе С, на восточной лестнице, на площадке между вторым и третьим этажами. Я поднимался, Миками-сэнсэй спускалась.
— А... доброе утро.
Засмущавшись, я поздоровался очень неуклюже. Миками-сэнсэй остановилась и посмотрела на меня сверху вниз, будто увидела что-то необычное, но ее взгляд тут же ушел в сторону и неестественно устремился куда-то в пространство.
— Доброе... эмм, вы сегодня рано. Еще даже предварительного звонка не было. Ээ, в смысле...
Она не поздоровалась в ответ, вообще никак не отреагировала. Мне это показалось немного странным, но не мог же я прямо здесь, на лестнице, начать выяснять у нее, все ли в порядке. На миг повисла чертовски неуютная — скорее, смущенная — пауза, а потом...
Мы прошли друг мимо друга; Миками-сэнсэй так ни слова и не произнесла. И ровно в этот момент зазвенел звонок.
Очевидный вопрос номер один. Почему в такое время учительница спускается по лестнице? Утренний классный час вот-вот должен начаться... а она идет от классов, не наоборот. Почему?
В коридоре третьего этажа болталось несколько школьников. Но все они были из других классов — ни одного из класса 3-3.
Интересно, Мей сегодня пришла? Она решила показаться или?..
Рассеянно думая об этом, я открыл заднюю дверь класса.
И поразился.
Повод для удивления был полностью противоположным тому, что случилось в прошлый четверг, когда следователи из полиции Йомиямы отпустили меня и я вернулся в класс.
Тогда я удивился, что посреди шестого урока в классе не было ни души. Сейчас — наоборот... хотя прозвенел всего лишь самый первый утренний звонок, почти все уже были в классе — чинно сидели на своих местах и молчали.
— О... — вырвалось у меня, и несколько голов обернулись на звук. Но больше никакой реакции я не дождался — они тут же повернулись обратно.
Кубодера-сэнсэй стоял рядом с учительским возвышением. На самом возвышении стояли двое: Томохико Кадзами и Идзуми Акадзава, новая староста от девчонок.
Чувствуя себя совершенно не в своей тарелке из-за странной атмосферы в молчащем классе, я медленно подошел к своему месту и сел.
— Вот что мы будем делать. Есть ли у кого-нибудь?.. Нет, сказано достаточно, я думаю, — произнес Кадзами. В его голосе я уловил испуганную интонацию. Акадзава рядом с ним стояла, повернувшись чуть в сторону и скрестив руки на груди. Чем-то ее вид напоминал, архаично выражаясь, разбойничью атаманшу.
— Сегодня утром что, случилось что-то? — прошептал я, легонько ткнув в спину сидящего передо мной парня — его звали Вакуй. Однако тот не ответил и даже не обернулся.
Так или иначе — теперь понятно, почему Миками-сэнсэй спускалась по лестнице. Уж это-то до меня дошло. Будучи помощником классного, она присутствовала на этом собрании, а потом...
Я украдкой обежал кабинет взглядом.
Мей, как обычно, не было. Кроме того, еще две парты пустовали: та, за которой раньше сидела Юкари Сакураги, и — да, парта того парня, который внезапно умер на выходных, Икуо Такабаяси.
Кадзами и Акадзава сошли с возвышения и отправились на свои места. На возвышение поднялся Кубодера-сэнсэй.
— Мы знали Такабаяси-куна два коротких месяца, но давайте все помолимся за нашего товарища, вместе с которым учились.
Кубодера-сэнсэй нанизывал слова друг на друга с торжественным выражением лица, но почему-то звучало это все равно так, как будто он зачитывал текст из учебника.
— Его отпевание состоится сегодня в десять утра; Кадзами-кун и Акадзава-сан будут присутствовать там от лица всего класса. Я тоже пойду. Если во время моего отсутствия вам что-нибудь понадобится, обратитесь к Миками-сэнсэй. Есть ли у кого-нибудь вопросы?
Класс по-прежнему безмолвствовал.
Хотя Кубодера-сэнсэй обращался к ученикам, взгляд его упирался в какую-то точку на потолке в задней части класса.
— В нашей жизни произошло еще одно печальное событие, но мы сможем справиться с этим, не впадая в уныние, если все будем трудиться плечом к плечу.
Справиться, не в падая в уныние? Трудиться плечом к плечу? Хмм. Мне было не совсем понятно, что он имел в виду.
— А теперь... мы все должны уважать решение класса. Даже Миками-сэнсэй, несмотря на то, что она в довольно трудном положении, уже сказала нам, что сделает все возможное. А теперь... есть вопросы, все ли понятно?
После третьего "есть ли вопросы?" Кубодера-сэнсэй наконец-то впервые опустил взгляд на учеников. По-моему, все, кроме меня, торжественно кивнули.
Мда. Я совершенно ничего не понимал. Однако атмосфера не располагала к тому, чтобы поднимать руку и заявлять "у меня вопрос!"...
Несколько минут спустя Кубодера-сэнсэй вышел из класса, и за все это время он ни разу не взглянул в мою сторону. Не думаю, что мне показалось.
2
Первым уроком было обществоведение. Как только он кончился, я тут же встал и позвал Юю Мотидзуки.
Позавчера, в субботу, узнав по телефону о смерти Такабаяси, он тут же с пепельным лицом поспешил домой. Вне всяких сомнений, новость его потрясла. Но сейчас -
В каком-то смысле его реакция была очень откровенной.
Он не мог не слышать, как я его позвал, однако притворился глухим. Задергался, завертел головой и поспешно выскочил из класса, будто спасаясь от меня бегством. Гнаться за ним мне показалось совершенно безумной идеей, и я оставил его в покое.
Что это с ним?
Мне так подумалось: он очень не хочет, чтобы другие узнали, что он в субботу приходил ко мне.
Однако это было только начало. Вплоть до начала большой перемены во мне нарастало некое неуютное ощущение.
Дело не только в Мотидзуки.
Вот, скажем, парень, сидящий передо мной, Вакуй. Перед началом второго урока я снова ткнул его в спину и спросил: "Можно тебя на минуту?" Но он не обернулся.
Я нахмурился, не понимая, в чем дело.
У Вакуя, кажется, была хроническая астма, поэтому он даже во время занятий пользовался иногда портативным ингалятором. Я воспринимал его как более-менее родственную душу, товарища по респираторному заболеванию, а теперь... за что мне такое холодное обращение?
Я был слегка раздосадован, однако это был всего лишь один из примеров. То есть...
Ни один человек в классе не подходил ко мне потрепаться. С кем бы я ни пытался заговаривать, они либо вовсе не реагировали, как Вакуй, либо уходили, не сказав ни слова, как Мотидзуки. Даже те, с кем я до прошлой недели общался совершено спокойно, — Кадзами, Тэсигавара и еще пара других.
На большой перемене я попытался дозвониться Тэсигаваре на мобильник. Но все, чего я добился, — стандартное сообщение "Абонент выключен или находится вне зоны действия сети". Я трижды звонил и трижды получал этот ответ. Потом заметил Мотидзуки и окликнул его, но, как и после первого урока, он не ответил.
Так было весь день.
В конечном итоге я так ни с кем из класса и не пообщался. Да это еще что — меня даже учителя ни разу за весь день не вызывали; короче, я вообще вслух не говорил, кроме как с самим собой. Если я сам пытался заговорить с кем-то, мне никто не отвечал, и это продолжалось без конца.
С учетом всего этого...
Мне пришлось на многое посмотреть под другим углом.
Заново обдумать — и по кусочкам, и целиком — загадочность ("потусторонность"), которая окутывала Мей Мисаки и которую я почувствовал с первого же появления в классе 3-3 в начале мая. Что она означает — вопрос, на который мне не удалось получить внятного ответа за целый месяц. Что лежит за ней. И какова "реальность", в которой это все существует.
3
Центральным для меня стал вопрос, который изначально даже задавать казалось нелепым, — существует ли Мей Мисаки.
Она есть или ее нет?
Есть ли она в этом классе, в этом мире, или ее нет?
Столько вопросов меня начало донимать, как только я сюда перевелся. Я даже сосчитать не мог.
Вот некто, с которым ни один другой ученик в классе не общается и даже не пытается общаться. Задним числом я осознал, что вообще ни разу не видел, чтобы кто-то из класса подошел к ней, заговорил с ней, позвал ее, да хотя бы просто произнес ее имя.
И реакции всех, когда я подходил к ней или говорил о ней...
Скажем, в первый день — реакция Кадзами и Тэсигавары, когда я увидел Мей на лавке перед нулевым корпусом и заговорил с ней. В тот же день — реакция Юкари Сакураги, когда мы, оба освобожденные от физкультуры, разговаривали и я упомянул имя Мей. Реакция Тэсигавары и Мотидзуки — это, кажется, на следующий день было? — когда я, увидев Мей в дополнительной библиотеке, зашел туда. И это не весь список. Далеко не весь.
В конце концов Тэсигавара додумался позвонить мне и предостеречь.
"Кончай обращать внимание на то, чего нет. Это паршиво".
И слова Такеру-куна, младшего брата Мидзуно-сан, которые она мне пересказала.
""Чего ты об этом спрашиваешь? Нету таких у нас в классе". И он говорил совершенно серьезно, я его никогда раньше таким серьезным не видела".
Она на самом-то деле существует?
То, что никто не общался и не пытался общаться с Мей, относилось не только к ее одноклассникам. Все учителя, преподающие в классе 3-3, вели себя так же.
Никто из них не проводил перекличку в начале урока. Поэтому они никогда не произносили имя "Мей Мисаки". Я ни разу не видел, чтобы ее вызвали решить задачку или прочитать текст из учебника.
Я никак не мог ее винить, что она на физре поднималась в одиночестве на крышу, вместо того чтобы смотреть вблизи. Даже если она опаздывала, или вовсе не являлась на урок, или уходила в середине экзамена, или прогуливала несколько дней подряд... ни учителя, ни ученики не обращали на это ни малейшего внимания.
Возможно, то, при каких обстоятельствах я познакомился с ней в больнице, сыграло определенную роль — даже я иногда рассматривал возможность того, что "Мей Мисаки не существует", хоть и считал это бредом.
"Потому что меня нет".
Она сама сказала это как-то раз.
"Они меня не видят. Что если... меня видишь только ты один, Сакакибара-кун?"
И я же собственными глазами видел, как она вдруг появляется и исчезает в подвале "Пустых синих глаз".
Быть может, Мей Мисаки действительно не существует; ее нет.
Быть может, она действительно что-то вроде призрака, которого могу видеть и слышать лишь я один. Быть может, она нереальна.
Ее невероятно древняя парта — единственная такая на весь класс; ее именной бейджик на груди — грязный и мятый... все это как-то вписывалось в общую картину.
...Однако.
Если мыслить реалистично — нет, такой ерунды просто не может быть. А раз так, я должен объяснить все эти события и факты как-то по-иному... Вообще говоря, был другой вывод, куда более разумный.
Мей Мисаки есть, она правда существует.
Но все вокруг нее усиленно делают вид, что никакой Мей Мисаки нет. Вот такой вот вывод.
Мне даже казалось сперва, что это некая разновидность "издевательства" — о таких вещах сейчас много говорят. Издевательство, выражающееся в том, что весь класс ее начисто игнорирует. Но — кстати, я и Мидзуно-сан это тоже говорил — даже если так, все равно в этом есть что-то странное.
В прошлом году я вляпался в историю с "Сакакибарой" и на собственной шкуре испытал, как это погано. Может, я из-за этого стал слишком восприимчивым. То, что происходит здесь, совершенно не похоже на обычное издевательство в виде бойкота. Звучит туманно, но атмосфера вокруг этого всего какая-то другая. Слишком другая.
"Может, они ее боятся".
А, да. И Мидзуно-сан тоже о чем-то таком говорила...
...Так или иначе.
Мей Мисаки существует или нет?
Я размышлял, где правда, а где нет, но разобраться было чертовски трудно. В том-то и проблема. И она останется, если я что-то не предприму.
Я вновь и вновь кидался от одной теории к другой, от одной крайности к другой, колеблясь под влиянием собственного душевного состояния и всякий раз внушая себе, что других вариантов нет. Но...
Сегодня наконец я почувствовал, что нашел один из ответов, так сказать, личным опытом. Нельзя сказать, что я все понял, но, похоже, я прочувствовал "форму" того, что было в основе.
Это было — это. То, что сейчас происходило со мной.
Что-то вроде этого с самого начала происходило и с Мей.
Чтобы убедиться, я посреди шестого урока (японского языка) встал, не спросив разрешения, и вышел в коридор. По классу пронесся легкий шорох, но Кубодера-сэнсэй не сказал мне ни слова упрека. Ага. Значит, это правда.
Я подошел к окну и посмотрел в затянутое облаками низкое, дождливое небо. На душе у меня было тоскливо, но в то же время — чуточку полегче.
Кажется, теперь я более-менее знаю ответ на вопрос "Что происходит?".
Следующий вопрос — "Почему?".
4
Как только кончился шестой урок, я молча вошел обратно в класс. Кубодера-сэнсэй вышел, не сказав мне ни слова и даже не взглянув в мою сторону. Как будто ничего необычного не произошло.
Я направился к своей парте, чтобы забрать сумку, когда случайно встретился глазами с Мотидзуки, собирающим свои вещи. Как и раньше, он сразу отвернулся; но я успел заметить, что его губы коротко шевельнулись. В их движении я прочел слово "прости".
"Скоро может кое-что произойти, и тебе это покажется очень неприятным".
Без приглашения в голове у меня всплыли слова, сказанные Мотидзуки при нашей встрече в субботу.
"Но если даже после этого тебе будет плохо... нужно, чтобы ты с этим примирился".
Он сказал мне это с очень серьезным видом. Повесив голову и вздохнув.
"Просто скажи себе, что это для общего блага. Пожалуйста".
Для общего блага... возможно, ответ на вопрос "почему?" где-то здесь и лежит.
Вернувшись на свое место, я сунул в сумку учебник и тетрадь. Потом, чтобы убедиться, что ничего не забыл, я заглянул в парту и -
Обнаружил там что-то, что, если мне не изменяет память, я туда не клал.
Два сложенных пополам листа бумаги.
Достав их и развернув, я тихо охнул от неожиданности и тут же огляделся — но Мотидзуки в классе уже не было.
Эти два листа были копией списка класса 3-3. Наверняка это Мотидзуки сделал — дал мне то, что я попросил у него в субботу...
На тыльной стороне первого листа он написал что-то зеленой ручкой. Почерк у него был кошмарный, сплошные каракули... но все же я с трудом разобрал:
Извини.
Спроси Мисаки-сан, что происходит.
Я еще раз огляделся и, понизив голос, пробормотал:
— Ладно.
Он явно написал "Мисаки-сан". Нашелся человек, который непосредственно назвал мне ее имя. Напрямую признал существование "Мей Мисаки". Впервые за все время.
Все-таки Мей Мисаки есть. Она правда существует.
Придя в чувство, я с усилием подавил просящиеся наружу слезы.
