Нарда

— Вот видишь! Судьба все сама за нас решила.

Маг нахмурился и поджал губы.

— Это не правильно! Так не должно быть!

— Не нам судить! Смирись...

В поле с подозрительного цвета травой, какой-то линялой с серым оттенком, стояли воткнутые в землю палки с надетыми на них черепами. Сильный теплый ветер дул в лицо и над головой кружил черный ворон. Я решила, что это Дани и стала ее звать, а в ответ мне раздался волчий вой. Я сделала шаг вперед и увидела, что иду по воде, вдоль берега моря. Я не видела его, но знала, что это море. Передо мной бежала девочка со светлыми кудрявыми волосами в длинной голубой рубахе. Она обернулась ко мне и стала махать рукой, я попыталась ее догнать, но ноги вязли в песчаном дне. Она уходила все дальше, и я стала кричать ей в след, но звука не было, и она меня не слышала. А мне так важно было ее догнать. Я в отчаянье кричала, мое сердце рвалось на части, и по лицу текли слезы. Девочка растворилась в тумане, еще раз махнув мне рукой на прощанье.

Я упала на колени, больно ударившись о каменный пол. Этот подземный коридор был мне знаком. Потрескивал одинокий факел, и причудливые тени колыхались в углах. Я поднялась и быстро побежала по коридору, боясь опоздать. В зале мы появились одновременно с Араваном. Он бросился на колени перед уже знакомой мне фигурой, закутанной в черные одежды.

— Повелитель! — Взволнованно воскликнул лысый. — Хайфэр светится!

Дрожащими руками он снял с шеи цепочку. Неровные грани голубовато-белого матового камня вспыхивали то алым, то золотым.

Повелитель взял кристалл и торопливо подошел к стене напротив изголовья белоснежного алтаря. В этом месте стена была изрезана каким-то узором, в котором я с опозданием узнала карту. Я видела такие у отца, но он их берег, и редко показывал нам с Риком. В стене для Хайфэра имелось специальное углубление, как только камень оказался в нем, карта заискрилась, ожила. Золотистый огонек обежал ее по кругу, а потом замер и запульсировал в одной точке.

— Она здесь! — удовлетворенно произнес повелитель. — Поторопись, Араван! Сигнал слабеет...

— Да, повелитель! — Лысый снова пал ниц. — Я сделаю все, чтобы она была здесь.

— Возьми лучших людей. Я открою вам портал. Выйдете рядом с тем местом, дальше доберетесь сами. Даю тебе полчаса на сборы. Ступай.

Лысого как ветром сдуло, а повелитель прошелся вдоль алтаря.

— Скоро... уже скоро... — прошелестел он, а пламя за его спиной взметнулось к потолку.

Я вывалилась в темноту, и не сразу поняла, что нахожусь просто в темной комнате. Минут пять я ждала смены очередного видения, но оно все не проходило. Было тихо, лишь рядом слышалось чье-то размеренное дыхание. Во всем теле чувствовалась противная слабость, а длинная рубашка на мне была мокрой.

Надо предупредить Ларнара. Скорее. Я резко подскочила и тут же чуть не упала. Голова закружилась, а перед глазами заплясали разноцветные круги, необыкновенно яркие на темном фоне. Поднявшись, я успела наступить на что-то мягкое, что неожиданно начало шевелиться. От этого волосы у меня на голове стали дыбом. Я в ужасе отпрянула, налетела на какой-то предмет, с грохотом его опрокинула. Раздался звон бьющейся посуды. Я почувствовала на себе чьи-то руки, заорала дурным голосом и прыгнула на кровать. Издали послышался шум и встревоженные голоса. Хлопнула дверь.

Под потолком вспыхнуло сразу три магических светлячка. Возле кровати стоял Ларнар в мятой одежде, с заспанным и одновременно встревоженным лицом. На полу лежал перевернутый табурет, под которым растеклась лужа с торчащими из нее черепками. У порога комнаты замерла встрепанная Верода, из-за плеча которой выглядывала испуганная Лирта.

От сердца отлегло. Облегченно вздохнув, я осела на кровать.

— Что здесь происходит?

— Что случилось?

— Нарда, что с тобой? Тебе плохо? — последний вопрос задал Ларнар, и я тут же встрепенулась, вспомнив, что именно его я и собиралась искать.

— Ларнар! — я снова слишком резко встала на ноги. Голова опять закружилась, и на этот раз я бы точно упала, если бы маг не успел меня подхватить. — Ларнар! Нам надо немедленно уйти отсюда! Араван знает, где мы находимся. Он скоро будет здесь!

— Кто сюда придет? — Переспросила Лирта у матери.

— Она бредит, — хладнокровно констатировала Верода.

— Успокойся! — Ларнар уложил меня на кровать, пощупал лоб и пробормотал, — странно... горячки нет...

Я нетерпеливо отбросила его руку, села и попыталась объяснить:

— Араван — это тот человек, которому меня продала ведьма в Ридлане, помнишь?! Ты меня спас тогда! Так вот Араван знает, что мы здесь. Они это определили с помощью Хайфэра и карты. Там такая большая карта во всю стену! А Хайфэр, он чувствует кровь. Наверное. Потому что тогда он порезал мне палец и капал на камень кровью... Нам надо уходить! Они идут за нами!

— Вот это да... — протянула Лирта. — Вот это фантазия!..

— Она еще в горячке. Пойду, приготовлю ей настой, — сказала Верода.

— Чшшш! Нарда, не волнуйся! — Лицо мага было спокойным. — Тебе приснился кошмар. Тот человек остался в Ридлане. Он простой разбойник, и ему вовсе не зачем нас преследовать.

— Но он скоро будет здесь! Его повелитель откроет портал, и они придут сюда!

— Нарда! Это всего лишь кошмар. Нам никуда не надо идти. Сейчас ты заснешь без сновидений. Ложись.

— Я не хочу спать! Как ты не понимаешь?!..

— Ты хочешь спать! — С нажимом сказал маг.

Мои веки вдруг враз отяжелели, и действительно ужасно захотелось спать.

— Ларнар!.. — с трудом проговорила я. — Они придут... Жрецы Запретного Бога... Нам надо...

Мои глаза закрылись, и я провалилась в пустоту...

... Сучья потрескивали в костре. Этот звук за время моего путешествия стал таким родным. Он ассоциировался теперь с уютом и спокойствием. Мне нравилось под него засыпать... Рядом негромко говорили о чем-то Ларнар и Дани. Я, кажется, выспалась, но чувствовала себя почему-то очень слабой. Вставать совсем не хотелось. Я приоткрыла глаза. Было еще совсем темно. Ларнар подкидывал сучья в костер, а Дани важно разгуливала по расстеленному одеялу. Она была чем-то недовольна. Сквозь верхушки деревьев проглядывало звездное небо, и я стала гадать, что сейчас — поздний вечер или раннее утро. Хорошо, что дождь, наконец, перестал...

— ...Я считаю, что это не правильно, — чуть громче заявила Дани.

— Твое право... Но для нее так будет лучше, — отозвался Ларнар.

Я прислушалась.

— Не слишком ли ты много на себя берешь?! — Раздраженно, даже зло, сказала ворона.

— Нет, — просто отозвался маг. — Дарилина, оставим...

— Не называй меня так! — зашипела она.

— ...Оставим этот бесполезный разговор. Я так решил.

— Думаешь, она потом скажет тебе спасибо?

— Это не имеет значения. В данный момент мне важно ее спокойствие.

— Ты принимаешь в ней слишком большое участие!

— И ты знаешь, почему. Закроем тему... Нарда, как ты себя чувствуешь? Я вижу, что ты уже не спишь.

— Хорошо, — я приподнялась на локте и улыбнулась. — А уже утро?

— Можно и так сказать, — ответил маг. — Рассветет часа через два. Ты выспалась?

— Да.

— У тебя... ничего не болит?

Я удивленно посмотрела на мужчину.

— Болит?! А что у меня должно болеть? Я вроде не падала... А... Ларнар, а где наши лошади?

Маг помолчал, потом ответил:

— У нас их... нет. Я знаю, что ты не любишь ходить пешком. Мы решим этот вопрос, как только доберемся до какой-нибудь деревни.

— Как нет?! — Я села и озадаченно уставилась на своих спутников. — Их что, волки съели, пока я спала?! Или... Они убежали, да?! Поэтому вы поднялись ни свет, ни заря?!

Ларнар долго и внимательно на меня смотрел так, что мне стало не по себе, потом сказал:

— Да. Ты права. Лошади убежали, но это не страшно.

— Они не пропадут? — я беспокоилась за Ромашку.

— Почему они должны пропасть?

— Не знаю... Как бы они не забрели в Мертвый Лес... Мы ведь отъехали совсем недалеко...

Ларнар улыбнулся:

— Нет, Нарда. Не переживай. В Мертвый Лес они не попадут...

Часть III

Глава 1

'Исправить уже ничего нельзя, но окончательно испортить еще можно' (с)

Нож ударился рукояткой о край деревянной мишени и отлетел в кусты. Я раздраженно выругалась. Из десяти бросков, нож только один — два раза застревал в дереве, и то это было скорее случайностью. С двадцатого броска ситуация стала раздражать, с тридцатого — злить. Я устала ходить взад-вперед и нагибаться за ножом, искать его в колючем кустарнике.

В этот раз нож отлетел и вовсе в непролазные дебри. Застрял в ветвях аккурат по середине куста. Походив кругами и поняв, что ни с одной стороны добраться до ножа без потерь не представляется возможным, я выругалась еще раз.

Что за незадача! Хоть плачь! Сегодня явно не мой день.

Я развернулась на пятках, собираясь уйти, и наткнулась взглядом на Ларнара. Он стоял на пороге дома, опершись плечом о косяк и сложив руки на груди. Судя по всему, маг наблюдал за мной уже довольно давно. Я раздраженно тряхнула головой, с досадой подумав, что он стал свидетелем всех моих неудач.

— Не получается? — спросил Ларнар.

В его голосе мне почудилась легкая ирония, что взбесило еще больше.

— Я не понимаю, — буркнула я, — не понимаю, почему ничего не выходит.

— Ты не прилагаешь усилий.

— Что?! Я не прилагаю усилий?! А что я, по-твоему, делаю? — Раздраженно фыркнула я.

— Ты просто кидаешь нож.

— Я не просто кидаю! — взорвалась я. — Я хочу попасть в мишень! И у меня ничего не получается!

Ларнар улыбнулся:

— Ты говоришь: 'Я хочу!', и ты ослеплена своим желанием. Ты не видишь цели. Ты во власти эмоций. Ты просто хочешь и все. Бездумно! И хочешь, чтобы все получилось как бы само собой, поэтому повторяешь одну и ту же ошибку. А ты должна видеть цель и искать пути для ее осуществления. Обрати внимание, что ты делаешь. Каждый раз ты держишь руку одинаково неправильно, несмотря на то, что это не приносит положительных результатов. Ты просто хочешь и просто раздражаешься от того, что не получаешь желаемое. Подумай об этом. Голова нужна тебе, чтобы думать. Ты же просто фиксируешь событие, а должна анализировать.

С этими словами он подошел к кустам и вытянул руку. Нож взлетел в воздух и лег ему в ладонь. Маг задумчиво повертел рукоять, отошел от мишени на двадцать шагов и, не прицеливаясь, резко взмахнул рукой. Лезвие завибрировало, войдя в самую середину мишени.

Я обиженно поджала губы. Почему у него получается, а у меня — нет!

Маг извлек нож и протянул мне:

— Дорогу осилит идущий...

Я недовольно фыркнула и убрала нож в ножны. Сегодня тренироваться мне больше не хотелось, и я решила немного пройтись, чтобы разогнать свое раздражение и успокоиться.

Осенний лес радовал буйством красок. Стройные березки, словно усыпанные золотыми монетками, трепетали на ветру. Красные клены роняли на тропинку свои яркие, красивые листья. Под ногами валялись желуди. Остро пахло прелой листвой.

Мой путь шел мимо малинника. Я сорвала пару поздних, пронизанных осенним солнцем ягод. Они были немного кислыми на вкус.

В этом году я неожиданно поняла, что люблю осень. Люблю ясное голубое осеннее небо, люблю слушать крики улетающих журавлей, люблю опадающие листья, люблю голые облетевшие ветки деревьев, пронзающие душу щемящей тоской. Люблю эту светлую легкую грусть, навеваемую увядающей природой. Люблю даже заунывный осенний дождь и серые тучи над головой. А еще я люблю свинцовое осеннее море и резкие, тревожные крики чаек. Люблю смотреть, как холодные волны с белыми гребешками, гонимые северным ветром, разбиваются о прибрежные камни, рассыпаясь брызгами.

Я так мечтала о море, и оно не обмануло моих надежд. Напротив, оказалось даже лучше, чем я ожидала. Да, теперь мы жили у моря, и я была счастлива. Брошенная, одинокая избушка, неизвестно кем построенная и когда покинутая, ставшая нашим пристанищем, находилась всего в полу часе ходьбы от берега. Мы с Ларнаром и Дани перебрались сюда пару месяцев назад, как раз после моего дня рожденья, и собирались здесь зимовать. Кроме небольшой деревеньки в полудне пути, в округе не было другого человеческого жилья. Меня это радовало. Я любила одиночество.

Сегодня ветер был слабым, а море почти спокойным.

— Привет, — сказала я, улыбнувшись, и коснулась рукой воды.

Солнце пригревало, волны плескались у ног. В этом месте в неприветливой береговой линии, представлявшей собой нагромождение серых валунов, пряталась маленькая песчаная бухточка, закрытая с двух сторон уходящими в море каменными грядами. Лес здесь подходил совсем близко к берегу. Высокие крепкие сосны немыслимым образом росли на камнях и песке. Одно дерево я любила особенно. Оно стояло поодаль от остальных среди валунов закрывавших мою бухту. Толстые жгуты корней, расходившиеся в разные стороны и цеплявшиеся за камни и скудную почву, сплелись у подножья в удобное кресло. В нем я могла сидеть часами, глядя на море.

Я взобралась на камни, обвила ствол дерева руками и прижалась щекой к коре — поприветствовала друга. Словно в ответ на ветру закачались ветки. В который раз у меня появилось чувство, что море и старая сосна меня приняли. Не то чтобы они были мне рады, нет, но мое присутствие их, во всяком случае, не раздражало.

Я устроилась в корнях и прикрыла глаза. Осеннее солнце искрилось на поверхности воды, переливалось, рассыпалось нестерпимо яркими сверкающими бликами. Невдалеке пара чаек, истерично вскрикивая, кружилась у воды. Над головой покачивались ветки...

Память начала постепенно ко мне возвращаться через месяц после событий в Варкаве и полностью восстановилась ко дню рожденья, в середине последнего летнего месяца. Мне даже не верилось, что все это случилось со мной. Я отстраненно воспринимала картины прошлого встающие перед глазами, казавшиеся мне подчас дурным сном. Сначала в памяти стали всплывать отдельные яркие наиболее эмоциональные моменты, которые мне трудно было связать с действительностью. Я стала даже подумывать, что схожу с ума, потому что не помнила, когда это со мной произошло. Пришлось поинтересоваться у старших товарищей, бывает ли так, что вспоминаешь то, что вроде бы и не происходило. Каково же было мое удивление, когда Ларнар спокойно ответил:

— Это нормально. Ты частично потеряла память, теперь она возвращается.

— А... эльф по имени Тиль... это кто?

Спросила я зря, маг недовольно поджал губы, а когда я уже потеряла надежду услышать ответ, сказал:

— Ты все вспомнишь в свое время, Нарда. Мне нет смысла излагать свою версию событий.

С этим я могла бы поспорить, но не стала. Разговор был Ларнару неприятен, а мне не хотелось его расстраивать.

Теперь же вспомнив все, я бы с большим интересом выслушала его 'версию событий', но я не могла об этом спросить. Боялась. Да и не всеми своими поступками, которые отчетливо всплыли в памяти, я могла бы гордиться. Мне было стыдно за свою глупость и неосмотрительность, а мысль о том, что Тиль так внезапно исчез из моей жизни, отдавалась где-то в груди тупой болью. Конечно, это была не любовь, всего лишь симпатия, а для него и вовсе милый эпизод, но почему-то было обидно.