Квартирный вопрос

— Что за чушь?

Я повернулась к нему.

— Дим, ты зачем приехал? На самом деле беспокоился или тебе нужны ответы?

Калинин сверлил меня недовольным взглядом, прищурился, а до меня только в этот момент дошло, что он здесь. Он приехал, он рядом, он смотрит на меня, кажется, ревнует. Он говорит, что беспокоился, а мне настолько всё равно... настолько, что даже страшно. Словно заколдовал кто-то. Или наоборот, расколдовал. Глеб. Поцеловал и всё прошло.

Зато началось другое, и ещё неизвестно, что для меня будет хуже и разрушительнее.

— Я просто хочу, чтобы ты сказала. Чтобы мы с тобой поговорили. Ева, я же стараюсь для тебя. Помнишь, как мы с тобой мечтали? Сейчас наши мечты превращаются в реальность, нужно лишь немного подождать. Маленькое усилие ещё...

— Дима, я тебе изменила.

Он замолчал, уставился в пол, затем сцепил руки и усмехнулся.

— Женя.

— Это правда.

— Кто он?

Я не сдержалась и всплеснула руками.

— Ну, какая разница? Ты его не знаешь. И я его почти не знаю, — добавила я.

Калинин посмотрел на меня удивлённо.

— Ты что хочешь сказать? Что ты связалась с каким-то неизвестным...

— Это не важно, с кем я связалась. Это случилось. И тебе об этом уже сообщили. И ещё сообщат.

Он смотрел на меня во все глаза.

— Что с тобой?

— Да ничего со мной! — закричала я. — Что ты хочешь знать? Я уже сказала тебе всё. Вот такой я оказалась, сама не ожидала! Ты уехал, а я... с первым встречным, если хочешь! И не надо меня спрашивать — почему. Я не знаю!

Я замолчала, а Димка просто отвернулся от меня. Я уже жалела, что сорвалась, хотела поговорить с ним спокойно, дать понять, что я вполне в себе уверена. А теперь чувствовала себя глупо. Ушла на кухню и налила себе воды.

Калинин тем временем сделал из услышанного какие-то выводы, на его лице возникла неприятная ухмылка, он вытянул ноги, развалился на диване, а затем и вовсе закинул руки за голову и громко хмыкнул.

— Замечательно, — проговорил он. — А самое главное — очень вовремя.

— Что?

— С ума ты сошла очень вовремя, говорю.

— Назови, как хочешь, — пробормотала я и присела у стола. Хотелось быть как можно дальше от Димки, не могла себя заставить на него посмотреть. Да ещё его внезапное появление меня сбило, я совершенно не была готова к нашему с ним разговору. У меня не было для него ни объяснений, ни оправданий. Только голые факты, которые Калинин слышать не желал.

— И что? У тебя с ним всё серьёзно? Неужто любовь?

Я зажмурилась.

— Нет.

— Голый секс?

— Прекрати.

— Нет, я знать хочу! Кажется, я имею на это право. Или нет?

— Он меня бросил! Ты доволен?

— Чем мне быть довольным, интересно?

Я потёрла лоб и болезненно поморщилась.

— Оставь меня в покое...

Повисла пауза, потом Калинин поднялся, я слышала его шаги, и вот он уже за моей спиной. Замер на мгновение, затем наклонился и навис надо мной, уперевшись рукой в стол.

— Ева.

Я напряглась, когда поняла, что он собирается до меня дотронуться.

— Не надо, Дим.

Его вторая рука оказалась на столе, а я словно в ловушке, практически под ним. Я чувствовала аромат его туалетной воды, тепло исходящее от его тела, свою нервозность, но волнения или томления, которое раньше возникало при одном взгляде на Калинина, по-прежнему не было. Я хотела, чтобы он ушёл и перестал меня мучить своими расспросами.

— Давай всё забудем, — сказал он.

Такого я совсем не ожидала. Когда я думала, что скажу Калинину при встрече, в моём воображении рисовалась вполне определённая реакция — он должен был обидеться, накричать на меня и уйти, хлопнув на прощание дверью. Я думала, что Димка меня никогда не простит, я была в этом уверена. Чёрт возьми, я ждала этого. Так мне было бы легче. А вот предложения обо всём забыть я не ждала точно.

— Я всё забуду, — твёрдо заявил он.

— А я?

— И ты. Я никогда не вспомню об этом, клянусь. Но рушить всё, Ева... Ради какого-то... Чёрт с ним.

Я замотала головой и тут уже почувствовала его руку. Ладонь легла на мой затылок, надавила, но Калинин тут же ослабил хватку и принялся неспешно перебирать мои волосы.

— Я не смогу.

— Сможешь. Сделаем вид, что ничего не было.

Я усмехнулась.

— Ты тоже не сможешь.

— Уедем в Москву. Тебя там ждут.

— Кто?

— Я. В первую очередь. И работа. — Он продолжал гладить меня по волосам. — В жизни всякое бывает, Ева, теперь ты это знаешь. Все делают ошибки. Это нормально.

— Это была не ошибка, Дима.

Он даже зарычал от возмущения и от меня отошёл.

— Вот что ты за человек, а? Почему ты не можешь ко всему относиться проще, как все?

— Как все?

— Да, Ева, как все! Не бывает идеальных людей, и отношений идеальных не бывает. Как на картинах твоих — красиво и всё к месту, не бывает! Люди ошибаются, они делают подлости, они эгоистичны. И ты такая же, как все. Нужно просто научиться жить с этим, а ты не умеешь.

— И как, по-твоему, я сейчас должна поступить? Забыть обо всём и уехать с тобой в Москву?

— Да. Да! Уехать со мной в Москву, устраивать свою жизнь. Мы давно вместе, слишком много сделано, и из-за такой ерунды всё перечёркивать глупо, понимаешь?

Я посмотрела на него.

— Зачем ты зовёшь меня с собой?

— Я только что сказал, — разозлился он.

— Потому что слишком много сделано?

Димка одарил меня злым взглядом.

— Я ушёл из семьи из-за тебя. Тебе мало? Ты же хотела этого.

— Прекрати меня упрекать за это!

— Я не упрекаю. Но это так. А теперь ты рассказываешь мне о своей измене, и я не совсем понимаю, чего от меня ждёшь. Чего? Объясни.

Я головой покачала.

— Ничего.

— Мы едем в Москву?

— Нет.

— Нас люди ждут. Тебя ждут, Женя!

— Я не поеду в Москву! — воскликнула я и вскочила. — Я не хочу туда ехать и не хотела никогда. Это ты придумал! И из-за этого ты ушёл от жены, а не из-за меня. Просто представился шанс в жизни!..

— А что в этом плохого?

— Да ничего, Дима! — Я выдохнула. — Просто я не хочу уезжать. Тем более с тобой. — Собралась с силами и сказала: — Я тебя не люблю.

Калинин, к моему удивлению, только плечами пожал.

— При чём здесь это? Я тебе про работу говорю.

— О боже, Дима! — Я от бессилия даже ногой топнула.

— Ладно, всё понятно, ты придумала себе очередную сказочку про любовь. Теперь её будешь лелеять?

— Замолчи.

— Но я ведь прав, и ты это знаешь. Мы давно знакомы, я успел тебя изучить. Ты не можешь жить без этой романтической чепухи, тебе нужно любить, жертвовать собой. Ты просто не знаешь реальной жизни. Некоторым людям не до любви, знаешь ли, им бы выжить. А ты просто избалованная! — выдал он. — Это дядя тебя избаловал. Пылинки с тебя сдувал, все капризы твои выполнял, вот тебе и кажется, что ты в сказочной стране живёшь. И любить тебя должен исключительно принц!

— Замолчи, наконец! И уходи отсюда, я не хочу тебя больше слушать.

— Почему? Это правда.

— Ну и пусть! Я такая, какая есть. И не изменюсь уже.

— Да. Удобнее всего ждать, когда изменятся другие.

Я потрясённо молчала, а Димка виновато посмотрел.

— Извини.

— Но ты на самом деле так думаешь. Да?

— Ева, я не упрекаю тебя ни в чём. Я сам не подарок. Вот об этом я и пытаюсь тебе сказать. У всех есть свои недостатки. Но ты предпочитаешь их просто не видеть. — Калинин развёл руками. — Ни в себе, ни в других. Ты живёшь в своём раскрашенном мире, где все порядочные и поступают исключительно правильно. Борис Владимирович слишком тебя любит, он скорее жизни всех вокруг перевёрнет, чем позволит тебе лишний раз расстроиться. А ты просто этого не замечаешь.

Я отвернулась от него и попыталась незаметно вытереть слёзы.

— Ева, я не хочу тебя обидеть.

— Я понимаю. Ты пытаешься уговорить меня уехать в Москву. С тобой. Потому что никто кроме тебя меня не вынесет долго. А ты герой.

— Я принимаю тебя такой, какая ты есть. И знаю, о чём ты сейчас думаешь.

— Правда? — Я усмехнулась сквозь слёзы.

— Да. Не знаю, что произошло, пока меня не было, и кто тебе встретился, но это не значит, что твоя жизнь в одну минуту изменилась. Это не чудесное появление было... И уж никак не принц и не любовь на всю жизнь. Из-за этого не стоит всё рушить. Не исправишь потом. — Димка поморщился. — И прекрати лить слёзы.

— Ты никогда меня всерьёз не воспринимал, — пожаловалась я. — Никогда.

— А зачем тебя воспринимать всерьёз? Ты такая, какая есть. Ты человек творческий, ты на холст смотришь более трезвыми глазами, чем на всю свою жизнь. И рядом с тобой должен быть человек, способный решить твои проблемы, кто будет тебя оберегать от внешнего мира. Раньше это делал твой дядя, но кто-то должен прийти ему на смену.

— Ты?

— Почему нет? Я знаю, на что иду.

— Я слушать уже это не могу.

— Почему? Потому что я не говорю тебе о любви? Или потому, что ты, как тебе показалось, увлеклась кем-то другим? Солнышко, — Димка приблизился и дотронулся до меня, а я едва сдержалась, чтобы не отодвинуться. — В этом нет ничего страшного. Я даже рад за тебя. Тебе нужно немного свободы. Тебе нужно вдохновение, а я со своими проблемами тебе поднадоел. Ведь так?

— Так много удивительного я давно о себе не слышала. — Я отошла от Калинина, и ему пришлось убрать руку с моего плеча. — Ты всё разложил по полочкам.

— Иногда это полезно. Просто я хочу, чтобы ты ненадолго — ненадолго, Ева, — отвлеклась от своих мечтаний и подумала о своей жизни.

— Какая-то незавидная из меня получается невеста с твоих слов. Избалованная, инфантильная, залюбленная до безобразия неумёха. Неспособная принять никакое решение.

— Ты услышала только плохое.

— А было и хорошее?

— Я просто пытаюсь вернуть тебя к реальности! Ты понимаешь? Или ты думаешь, что мне всё равно? Всё равно, что пока меня не было, тут, в этой квартире, в которой мы строили планы на наше с тобой будущее, с тобой был какой-то другой мужик? У меня всё нормально с гордостью! И мне неприятно, и даже противно. Но я так же знаю, что нельзя разворачиваться и хлопать дверью!

— Почему? — налетела я на него. — Почему нельзя? Ты говоришь, что это не любовь, ты расписываешь мне выгоды нашей совместной жизни и тут же заявляешь, что уязвлён моей изменой. Почему ты до сих пор здесь?

— Да потому что мне не семнадцать лет! — выкрикнул он мне в лицо. — И я знаю, что гордость не всегда верный советчик. А твои слёзы и сопли по поводу случайного любовника, который тебя бросил... Он не бросил, Женя, — проговорил Калинин, понизив голос и заглядывая мне в глаза. А у меня тут же губы затряслись, но Димку это не взволновало. — Он просто уехал. Потому что у него своя жизнь, в которой тебе места нет. Вот и вся правда. А то, что я тебе сказал, к нему никакого отношения не имеет. Потому что он не знает тебя... Так, как я, не знает.

Я молчала, а Димка походил по кухне, выпил воды, потом пробормотал:

— Любовь, любовь... А что такое любовь? Откуда ты знаешь, что ты любишь кого-то, а не свои к нему чувства? Эйфория, удовольствие, радостное возбуждение. Как можно любить незнакомого, чужого человека? — Я посмотрела на него, а Димка мне подмигнул. — Вот и не придумывай. Тебе же есть куда свои чувства выплеснуть? Вот и давай, солнышко, работай. Нас ждут великие дела.

Сонька выслушала меня и потрясённо покачала головой.

— Нет, ну ты посмотри какой гад! И это после всего, что Боря для него сделал.

— Вот об этом я точно говорить не хочу, — запротестовала я.

— Почему? Это же правда. Где бы он был со своей галереей, если бы не Боря? Последнюю чёрствую корку бы глодал. А тут ему всё — чуть какое светское мероприятие в городе, так у Димочки в галерее, как выставка серьёзная, так у Димочки в галерее. А кому он нужен без тебя? А он ещё такие вещи говорит!

— Сонь, ты лучше на дорогу смотри, не отвлекайся.

— Да смотрю я на дорогу. Что там интересного?

— Надо было шофёра взять, как дядя советовал.

— Ага, чтобы он за нами подглядывал, а потом ему доложил.

— Зато было бы спокойнее.

— Кому? — Подружка удивлённо взглянула на меня. — Ты что, мне не доверяешь?

— Когда ты без умолку болтаешь — нет.

— Я хорошо вожу машину!

— Я до сих пор на это надеюсь.

Сонька обиделась, отвернулась от меня и выразительно засопела. Сосредоточила всё своё внимание на дороге, правда, надолго её не хватило, и она снова принялась возмущаться:

— Какой же гадёныш, а... Нет, Женька, измельчал мужик, точно тебе говорю. Куда не плюнь — подлец или бабник. А то и всё вместе.

Я вздохнула в сторонку.

— Но ведь в чём-то он прав, Сонь.

Сонька даже ахнула.

— С ума сошла?

— Прав, — упорствовала я. — Всю жизнь за меня всё решали другие. Сама я ничего не могу.

— Глупости какие...

— Меня всерьёз не воспринимают. Вот даже ты сейчас!

— Я? — перепугалась Сонька. — Я всегда воспринимаю тебя всерьёз!

— И всегда со мной споришь! Говоришь, как лучше поступить, и я поступаю по-твоему. — Я окончательно расстроилась. — Так и с Димкой было, и с Глебом. Они мной руководили.

— Ты не права.

— Неужели? Я опять не права? Так скажи мне, как правильно, — чуть ехидно проговорила я, а Сонька посмотрела на меня с укором.

— Зачем ты так делаешь? Я же как лучше хочу. Ты ещё на Борю разозлись за его заботу.

— Да не злюсь я на него.

— Вот именно. Он же любит тебя! Конечно, иногда перегибает... — Сонька вздохнула. — Хочешь, я с ним поговорю?

— Вот ещё. Не в нём ведь дело, а во мне, понимаешь? Я хочу измениться, но пока не получается.

— В каком смысле — измениться? — насторожилась Сонька. — Волосы перекрасить?

— Стать самостоятельной.

— А-а...

— Самое простое — это уехать с Димкой в Москву, — рассуждала я вслух. — Он будет обо мне заботиться, поддерживать меня, пылинки сдувать, иногда изменять... Извиняться за это, а я буду делать вид, что прощаю и что мне вообще есть до этого какое-то дело. Зато беспокоиться мне будет не о чем. Но я так не хочу больше. Нужно как-то изменить всё это, всю свою жизнь.

— Ну, ладно, меняй, — осторожно проговорила подружка. — Только я тебя прошу, не очень резко. А то Боря с ума сойдёт.

— Может, мне уехать?

— Куда?

Я пожала плечами.

— В отпуск.

— В отпуск, — облегчённо выдохнула Сонька. — Отпуск — это дело хорошее. Хочешь, я с тобой поеду?

— Если хочешь.

Мы помолчали, потом подружка сказала:

— Как-то безрадостно... С таким настроением в отпуск не собираются. Одно радует, что Калинин из твоей жизни испарился. Ведь так?

— Думаешь, он в Москву вернётся?

— Да скатертью дорога!

Я смотрела в окно, довольно долго, размышляла, потом решила поделиться своими сомнениями.

— Может нам не стоит туда ехать?

Сонька недовольно взглянула на меня.

— Не начинай, а?

— Вдруг она скажет что-нибудь ужасное?

— Вот и хорошо. Ты услышишь и...

— Расстроюсь.

— С какой стати тебе расстраиваться? Ты же мне сама говорила...