Галка на высоте

Я прошлепала в комнату и замерла в ужасе. В слабом свете от экрана мобильника комната выглядела зловеще, как логово людоеда. Черные стены, какой-то дряхлый диван у стены, допотопный двухстворчатый шкаф и кровать, на которой под простыней лежал человек. На табуретке рядом с ним расположились какие-то пузырьки, таблетки и стакан с водой. Ну еще какие-то железки рядом с кроватью поблескивали в свете фонарика. Вот и вся обстановка. Запах немытого тела, лекарств и какой-то затхлости был сильнее, чем в коридоре и я, скинув туфли, перед тем как войти в комнату, на цыпочках прошла к окну и раскрыла форточку.

Шум кузнечиков и ночных шорохов усилился, ветер задувал запах трав и листьев, мне сразу стало легче.

Мужчина на кровати беспокойно пошевелился, но свет, попадавший в окно, позволил мне разглядеть, что он спит. Изможденное лицо, острые плечи, выступающие ключицы. Худой, как пленник Бухенвальда, мужчина пятидесяти лет лежал прямо и неподвижно.

Я подошла к нему поближе. 'Это твой хозяин, Галка, — мысленно сказала я, — люби и уважай его, он обеспечил тебя жильем'.

Что ж, установка была дана, тон задан, и я направилась к дивану, решив, что сумки заберу завтра. Просто, если сейчас я выйду за порог, то вряд ли найду мужество вернуться сюда снова.

Как только улеглась калачиком на продавленный дурно пахнущий диван, слезы хлынули из глаз за мгновение до того, как я догадалась, что собираюсь заплакать.

Почему я жалела себя, мне было не понятно. Ведь это не я в таком плачевном состоянии, обездвиженная и лишенная возможности говорить и быть услышанной... или, все-таки, я? Так это я, что ли, такой обрубок, вылетевший из привычного течения реки жизни и не знающий теперь, что ему делать?

За этим вот я умчалась так далеко от родных берегов и лежу сейчас, стараясь дышать осторожней, чтобы не отравиться странными испарениями, дрожу от потока свежего холодного воздуха из форточки в неизвестном месте рядом с чужим человеком, окруженная такими же чужаками?

У всех у них, жильцов этого двора, есть своя история, они родились здесь, прожили жизнь и заслужили право сидеть на своих скамейках в центре самодельного скверика и обсуждать молодежь и свои насущные проблемы. У них есть свой дом, семья, прошлое и дружба. А что есть у меня? Ничего! Я ничего не достигла, не приобрела и не имею! Нищая, голая, пустая, никакая.

Я подтянула колени к груди, уткнулась в них мокрым лицом и тихо всхлипывала, жалея себя так, как никогда не жалела.

Космос... Призыв из космоса, блин... Что это на самом деле было? Может быть, попытка показать мне, какая я на самом деле? Заставить очнуться на этом пути в пустоту, ужаснуться и изменить направление? Что я сейчас вижу? Свою несостоятельность, то, что я неудачница, что я одинока, и в сущности, те, кто звонил мне, не могут составить мою жизнь и мое счастье. У меня ничего и никого нет!

Я ощущала себя человеком, даже не потерявшим все, а сделавшим открытие, что он никогда ничего и не имел. Я увидела себя в изящном лакированном скафандре посреди вечного мрака. Мои ноги утопали в неподвижной лунной пыли спутника Земли, среди кратеров и обломков древних метеоритов, избороздивших ландшафт, а голова упиралась в космос. Я с тоской глядела на далекий голубой шар, подвешенный в пустоте, такой разноцветный, такой красивый, и ощущала вселенское одиночество. Меня не просто забыли здесь, не оставили и не выбросили, а я будто никогда и не принадлежала тому миру, к которому в этот момент было приковано все мое внимание.

Нет, это было слишком страшно, и я сменила картинку. Я просто одинокий, забытый на необитаемом острове несчастный пленник, который с завистью смотрит на проплывающий мимо него лайнер, украшенный гирляндами флагов и вымпелов, с громкой музыкой и шумом веселящейся толпы, пускающей в небо фейерверки. И я такая на этом диване, скрюченная и потерянная.

Да, самое время подводить итоги: ни сил, ни настроения, ни планов на завтрашний день.

Я заставила себя встряхнуться. Нет, так дело не пойдет. Не для того я уехала, чтобы сейчас предаваться самоуничижению. Нет! Каким бы огромным не был раздрай в моей душе, я понимала, что нельзя поддаваться такому настроению и давать волю жалости и слюнтяйству.

И вообще, что на меня нашло?! Квартира оказалась не той, на какую я рассчитывала? Ах, боже мой, нет рояля, мягкого дивана и отсутствует камин? Какая жалость, какая печалька! Меня что, не накормили сегодня с дороги? Не помогли раздобыть ключ? Ко мне проявили заботу в первый же день моего прибытия в это незнакомое и совершенно чужое место. Значит, я не пустое место и я существую! Меня видно со стороны, и люди испытывают ко мне расположение!

Да даже если и не так, разве это повод для сожалений? Сколько лет я жила, даже не задумываясь о своем одиночестве, так что же произошло, что сейчас мне это кажется поводом чуть ли не для самоубийства?

И вообще, не место красит человека, а человек место. И эта квартира с больным соседом под боком — не приговор. Может, мне надо научиться чему-то, например, терпению, трудолюбию, умению служить ближнему. Что, разве мне есть чем похвастаться в этой сфере моей жизни? Разве много добра я делала больным или неимущим? Нет, я жила эгоисткой, даже не задумываясь над тем, как много людей нуждается в помощи других, лишенные возможности жить так, как им хотелось бы. И мне есть чему радоваться, есть! И вранье, что я несчастна.

У меня есть здоровье, молодость и все еще впереди. Вопрос в том, куда я смотрю и что вижу перед собой. Можно всю жизнь прожалеть себя, при этом сидя на роскошном диване в крутом фешенебельном особняке, с тоской невидящим взглядом упираясь в горящий камин, а можно быть довольной и веселой в более скромном антураже.

У меня нет друзей? Ну и что! Зато есть уникальная возможность начать все сначала и заявить о себе так, как я того хочу! Ну правда, никто ведь не знает, какая я, и я могу начать свою историю заново и стать такой, какой придет мне в голову. Уверена, меня такой и примут, стоит лишь постараться. В отличие от тех, кого я оставила на расстоянии четырех часов пути вниз по Волге, у меня есть такой шанс: стать такой, какой я всегда хотела и мечтала. Вопрос в том, чего я хочу и о чем мечтаю...

Да, Задорнов говорил, что никакая маска интеллигента не скроет натуру быдла, но ведь я не об этом. Я не планирую строить из себя цацу, королеву или светскую львицу. Я планирую быть просто... свободной. От обид, предрассудков, страхов и душевной боли.

Я как змея: сбросила старую кожу, и теперь могу начать все по новой, но с условиями совершенно иными, и по законам, которые сама могу для себя определить!

И дело не в том, какого цвета стены в комнате и где я нахожусь (но боже, почему они, все-таки, черные? Кому пришла такая идея в голову?) и даже не в том, где и кем я буду работать, и даже не в том, во что я буду одеваться, а ... в... в общем, в том...

Тут глаза мои стали слипаться, мысли путаться, и очень быстро я провалилась в сон.

Сон был из разряда Прилетов. Сначала все было хорошо, я находилась в каком-то большом доме, видимо, на празднике. Вокруг было шумно, меня окружало множество веселых людей, и я испытывала покой и редкое состояние умиротворения, но все когда-нибудь заканчивается, и пришло время мне собираться домой. Я выглянула в окно, так как уже темнело, чтобы узнать, не идет ли дождь.

То, что я увидела, повергло меня в шок, и я потеряла дар речи. За время моего отдыха в этом доме среди дружелюбных людей я пропустила момент, когда началось нашествие инопланетной расы.

Казалось, сама природа возмутилась против этого вторжения. Серо-зеленое мрачное небо клубилось дымчатыми облаками, затянувшими его до самого горизонта. Прожекторы неземных летательных кораблей подсвечивали их неестественным светом, росчерки частых молний рассекали этот страшный холст в зловещих тонах своими страдальческими изгибами.

Темнота наваливалась из космоса, сдерживаемая только этим призрачным батальоном грязно-серых дымчатых облаков. Почти ничего не было видно. Казалось, облака заволокли всю поверхность земли. Воронки черных завихрений вспахивали землю на всем расстоянии, сколько хватало взгляда.

Меня же от всего этого ужаса отделяло лишь тонкое оконное стекло и занавеска. Картина апокалипсиса повергла меня в ужас, но еще больше напугала одна только мысль: 'Как же я доберусь до дома?' Почему-то для меня было важно отправиться туда, где я должна была быть, несмотря или вопреки случившемуся природному и инородному катаклизму. Я знала одно: мне нужно домой! Я хочу домой! Люди окружили меня и принялись отговаривать, пытаясь уверить, что это плохая идея и мне лучше остаться здесь и переждать, но какая-то сила влекла меня домой...

Утро пробилось в мое сознание вместе с диким кашлем, харканьем и скрипом каких-то железяк. Это мой Степа пробирался в ванную. Оказалось, все не так страшно, и с ходунками, которые вчера я приняла за странную непонятную конструкцию, он вполне мог время от времени передвигаться по квартире.

Он прошаркал мимо со скоростью разбитой параличом черепахи, даже не глянув в мою сторону, а я уже сидела на диване и пыталась привести в порядок растрепавшиеся волосы и мятую юбку.

Время на телефоне показывало семь утра. Что ж, буду жаворонком, мне не привыкать.

Осторожно прошла босиком на кухню, собрав на пятках столько пыли и песка, что можно было организовать песочницу для малышни во дворе. Это Люся так убиралась? Тогда я по сравнению с ней просто королева чистоты.

В кухне также все было плачевно. Это вам не квартира тети Нины, обклеенная милыми обойчиками, с уютным дядечкой, колющим рафинад и ароматом мяты в горячей чашке чая. Синие стены, не видавшие обоев, видимо, со времен сдачи этого дома в эксплуатацию, мойка, плита, и какой-то старый стол, весь изрезанный ножом. Холодильник отсутствовал, и это было плохо, но я тут же принялась успокаивать себя мыслью, что если грянет гром и небо извергнет на землю потоки дождя, у меня есть крыша над головой, и надеюсь, она не протечет.

Степа сделал свои дела и благополучно добрался до своей постели. Я решила, что настало время представиться, и отправилась к нему.

— Доброе утро, — бодро заявила я, улыбаясь лучезарно, хотя и немного натянуто. При свете дня мужчина вызывал еще большее сочувствие. Надо бы его побрить, что ли. Ему-то, может, наплевать, а мне все же поприятней будет. — Я Галка, ваш новый квартирант, — сообщила я о самом главном. — Теперь я буду здесь жить.

Нда, немного... самоуверенно получилось, но, судя по выражению лица моего хозяина, он не очень удивился и уж точно ни капли не обиделся на такое заявление.

— Бу, ба, — поприветствовал он меня. Не зная его языка, я сочла за лучшее воспринять это как предложение располагаться здесь и ни в чем себе не отказывать.

— Ну, с меня завтрак, надо только дождаться, когда откроется магазин, — старалась я говорить с ним весело и приветливо.

Интересно, чем его кормила Люся? А может, у нее его пенсия и запасы круп заодно? Надо будет узнать. Разумеется, мне не жалко денег ни на гречку ни на манку, ведь этот человек, сам того не желая и не ведая, предоставил мне бесплатное жилье, но таких как Люся надо учить. Мне подумалось, что с нее станется заныкать его деньги. Хотя, может, эта женщина так много делала для Степы, что мои подозрения оскорбительны и не заслужены... Но, судя по обилию песка под ногами, Люсю никак не сочтешь переработавшейся.

Я оставила Степу наедине с самим собой пережевывать произошедшее событие, а сама влезла в туфли, прихватила ключ от квартиры и тихо прошла в коридор. Стараясь громко не стучать каблуками, вышла на улицу, прошла к скамейкам и уселась на одну из них.

Три дома по-прежнему глазели всеми своими окнами на пятачок зелени в центре двора со мной в самом центре (да куда же они еще могли глазеть, если причудливый гений архитектора решил так их расположить), а четвертой стеной, закрывавшей двор от натиска реалий города, служила странная постройка. Это были покосившиеся сарайки, одноэтажные, деревянные, с номерами на дверях. Видимо, каждый из жильцов являлся счастливым обладателем такого вот закутка. По ширине они были небольшими, разве что мотоцикл мог туда войти, ну, может быть, с коляской, но хранить запасы на зиму — вполне так ничего. Интересно, у Степы тоже такой есть? Не то, чтобы я собрались прибрать его к рукам, нет. Мне-то он на что, да и наверняка Люся давно о нем позаботилась, ведь ключ от квартиры Степы давал ей неограниченное право пользоваться всем его имуществом.

Двор не был пустынным. Люди выбегали из подъездов и, не оглядываясь, спешили прочь с сумками или портфелями. Я сделала приятное открытие, что здесь имеются и молодые мужчины и женщины, вероятно, герои местных сплетен. Что ж, это радует (да простят меня добрые и не очень старушки).

Вскоре во двор вышла комендантша, или управдомша. Она куда-то направлялась, о чем-то сосредоточенно думая, и я поспешила ее окликнуть.

— Доброе утро, — я подбежала к даме с волосами, выкрашенными хной. Ее неизменные бусы, как талисман на счастье, были при ней, а вернее, на ней, как и сережки в тон к ним.

— А, деточка, здравствуй, здравствуй, как устроилась? — сразу узнала меня дама.

— Спасибо, очень хорошо, да. Я только хотела спросить, когда у вас открываются магазины, и в какую сторону мне идти, чтобы их найти. Степе надо что-то приготовить, да и мне не мешало бы запастись продуктами.

— А, так Степины деньги у Люси, не забудь взять, — ага, все-таки, я оказалась права, теперь можно будет сослаться на главаря двора! — А магазин у нас всего один, с девяти он работает, — и дама принялась подробно объяснять дорогу.

— Спасибо большое, Клавдия Николаевна, — принялась я искренне благодарить женщину, любезно уделившую мне внимание. — Вот схожу в магазин, и вечером загляну к Люсе за деньгами. Она, наверное, на работу собирается, не до того ей сейчас, чего уж человека отвлекать.

— Да чего отвлекать-то, она по сменам работает, у нее выходной сегодня, иди прямо сейчас, — предлагала мне пенсионерка ковать железо, не отходя от кассы.

И тут любезная Клавдия Николаевна направилась под самые окна Люсиной квартиры и забарабанила по стеклу кулаком.

— Люся, Люся, не спишь? — позвала она зычным голосом, и я прикусила губу, чтобы сдержать смешок. Если Люся и спала до этой минуты, то от громоподобного голоса обязательно проснется, и не только она.

Первым на окрик командирши выглянул заспанный парень в майке. Даже лохматый, с одним едва приоткрытым глазом, он показался мне очень красивым.

— Клавдия Николаевна, вам чего? — отчаянно зевая, спросил он.

— Виталик, мать позови, — без извинений и лишних расшаркиваний потребовала дама.

— Мам! — и парень скрылся за занавеской.

Тут же появилось улыбчивое лицо Люси, но в искренность ее улыбки я уже не верила: таких лис я видала.

— Доброе утро, Клавдия Николаевна, — расплылась она в широкой улыбке. — Чего-то с утра пораньше, а я спала еще, — попыталась она намекнуть на неуместность визита матроны.