Улыбка развоплощенного

Нам не дано менять решенье высших сил,

И только тот, кто их привык встречать достойно,

В конце пути поймет, что он недаром жил.

Провести ночь приверженцы Триединства решили тут же, в комнатах при таверне. Сон был тревожным, несмотря на то, что крепость зорко охраняли дозорные из числа вольных стрелков, и никакие ярги не смогли бы его нарушить.

На другой день, едва солнце показалось над горизонтом, семь чародеев, в числе которых были Сердолика, Гладиолус и Аметисто, собрались за воротами крепости для того, чтобы совершить обряд. Сначала маги огня начертили на земле большой треугольник, по углам которого установили три кристалла. Каждый из них должны были поддерживать два мага. Они встали напротив друг друга и положили обе руки на сверкающие грани.

— Сила Титаниуса! Светлое пламя! — торжественно произнесли огневики.

Кристалл под их ладонями вспыхнул ярко-красным. Внутри него появился символ могучего Кузнеца Судеб.

— Сила Гидроса! Вода и воздух! — воззвали к своему богу штормовики.

Второй магический талисман загорелся синим и в нем появились три волны — знак Владыки Морей.

— Сила Геоса! Растущее дерево! — раздались громкие голоса Гладиолуса и его напарника.

В центре камня в нижнем углу треугольника возникло деревце Повелителя Лесов, и он начал светиться зеленым. От каждого кристалла к середине гигантской фигуры побежали серебристые лучи. В месте их пересечения засиял сгусток магической энергии. Сердолика, стоявшая в стороне и наблюдавшая за обрядом, шагнула в треугольник и громко произнесла, вытянув руки по направлению к центру:

— Великие боги Триединства! Если это не противоречит вашей воле, пусть один из тех, кто остался защищать славный город Альмарино, откликнется на мой призыв!

Серебристый сгусток дрогнул и начал расти, постепенно принимая очертания образа. Наконец перед волшебницей появилось изображение одного из коллег, находившихся в Академии.

— Приветствую, друг мой, — сказала Сердолика и, поскольку времени в ее распоряжении было немного, сразу приступила к главному: — Что происходит в городе? Какие у Вас для меня вести?

— Джегги пытались напасть на город, но нам удалось отбить атаку. Они разграбили несколько окрестных деревень..., — тут волшебник замолк.

— Вы явно пытаетесь что-то скрыть, коллега, — строго сказала чародейка. — У Вас неприятности?

— Уфисты захватили в плен четырех членов Совета магистров и трех выпускников Академии...

— Что?! — воскликнула Сердолика, услышав эти слова. — Как же вы это допустили?!

— Клянусь лапой саламандры, мы не знали о том, что мастер Малахитус решил сам напасть на врагов, — сказал маг огня. — А когда до нас дошло ужасное известие, ничего нельзя было изменить.

— Вот что, коллега, — довольно спокойным, несмотря на создавшуюся ситуацию, тоном произнесла волшебница. — Мы сами примем необходимые меры для освобождения глубокоуважаемого ректора. А Вы ведите наблюдение, охраняйте город и, ради Триединства, постарайтесь не совершить никаких безрассудных поступков.

Чародей кивнул головой, и изображение тотчас погасло. Завершив обряд и удалив его следы, усталые маги побрели в таверну, решив донести неприятные новости до остальных бойцов Триединства позднее.

Покоя в Кин-Тугуте в этот день ничто не нарушало. Воительницы были заняты приведением в порядок своего вооружения, и лишь одни воры остались не у дел. Мужчины с удовольствием попивали пиво на деньги, подаренные им щедрыми магами, а Гиацинту ее неуемная натура влекла к приключениям. Она немного поутихла, пока отряд двигался по лесам, которые были для непривычной к ним городской воровки страшнее каменоломен и скользких крыш. Теперь же, оказавшись в крепости, Адская Белка оставила все страхи. Бросив своих товарищей в таверне, девушка, в которой теперь уже никто не признал бы воровки, ведь она была одета в наряд обычной горожанки, пустилась изучать крепость. Небольшой базар не привлек ее внимания, ведь здесь продавалось все самое простое: еда, оружие, корзины, горшки, словом, ничего интересного. День был не базарный, покупателей было немного, и Гиацинта сразу же заметила Оливино, который слонялся от прилавка к прилавку, прицениваясь к разным вещам. Дикий Кот любил побродить по базару, хотя редко что-то покупал. Ему доставляло удовольствие сравнивать цены, качество вещей, рассуждать с другими покупателями о достоинствах луков и кинжалов последней модели и втихомолку радоваться, что уж его-то соблазном новых покупок не проймешь.

— Какой у этого парня удивительный меч! — сразу же обратила внимание Адская Белка. — Какие красивые ножны, какая гравировка! А ведь он, похоже, предпочитает стрелять из лука и совсем не ценит подобное сокровище!

Однако в этом Гиацинта была не права. Меч Оливино очень даже ценил, но не столько как оружие, сколько как коллекционный экземпляр, который, как и многое другое из его имущества, достался ему по наследству.

— Нет, такая вещь пристала больше нашей Сапфире, а не этому лесному лучнику, — подумала Гиацинта, и все ее воровские инстинкты всплыли, как лист, упавший в пруд. Она подошла поближе и для отвода глаз завела разговор с продавцом кожаных доспехов:

— Эй, хозяин, покажи-ка что-нибудь подходящее для меня.

— Вот, молодая госпожа, самая лучшая кожаная куртка, — приветливо сказал хозяин.

— Зачем ты позоришь кин-тугутский базар и впариваешь гостье города всякую дрянь! — возмутился Оливино, который узнал в девушке одну из прибывших из города магов. — А ну, подай сюда действительно хороший товар!

Зная строгий нрав и важную должность Оливино, торговец повиновался и принес целую кучу разных кожаных доспехов, на все размеры и вкусы. Оливино тут же принялся перебирать их, желая не только доставить удовольствие гостье, но и показать себя с самой лучшей стороны. Втайне он считал себя весьма способным к коммерции, хотя в реальности никогда не продал и простого кинжала, предпочитая хранить свои боевые трофеи в больших сундуках в своей комнате — авось, пригодятся.

Увлеченный выбором доспехов для предполагаемой покупательницы, Оливино не заметил, как ловкая воровка срезала меч с его пояса. В это время, привлеченные беседой Оливино с торговцем подошли другие покупатели и просто зеваки. У прилавка стало тесно, и Адской Белке не составило труда исчезнуть вместе с мечом.

— Девушка, Вы куда, я тут для Вас выбрал самое лучшее, — успел произнести Оливино, но Гиацинты уже и след простыл.

Только тут Дикий Кот обнаружил пропажу меча.

— В нашей крепости завелись воры! Это неслыханно! Жизнь не удалась, теперь осталось только повесится! — чуть не плакал от возмущения молодой стрелок, и дикое подозрение закралось в его мысли: не связано ли исчезновение меча с гостьей из Альмарино?

Адской Белке, в общем-то, меч был ни к чему, притом она вовсе не собиралась его продавать или возвращаться к воровскому занятию. Просто инстинкты оказались сильнее ее. Уже в переулке она с некоторым беспокойством подумала:

— И что же мне теперь делать с этим приобретением?

Но ноги уже сами несли ее в таверну, похвастаться перед друзьями-ворами. Нельзя сказать, что они восхитились таким успехом:

— Нам доверяют, — сказали они Гиацинте. — Может быть, мы даже станем воинами, а ты опять за старое. Да и кому ты продашь здесь такую редкостную добычу?

— А я не продам! Я подарю это Сапфире!

— Да ты что, с ума сошла! Как ты ей объяснишь, откуда у тебя меч? Вряд ли она поверит, что ты нашла его на дороге.

— А вот давай, ты сейчас позовешь ее, тогда мы посмотрим.

Пришлось бывшему вору идти наверх и искать Сапфиру.

— Пойдем, тебя зовет Гиацинта, говорит, что по важному делу.

Спустившись в зал, Сапфира подошла к воровке, которая предусмотрительно прикрыла свою добычу.

— Смотри, какой меч я тебе достала!

— Это еще что такое? Неужели ты купила это в городе? Да он стоит кучу денег!

И тут только Адская Белка смутилась — еще бы, ведь воительнице даже не пришла в голову мысль, что меч краденый.

— Ну... — протянула она, пытаясь на ходу придумать приличное объяснение, — в общем, я его нашла...

Конечно, никто не поверил Гиацинте. Сапфира осталась стоять в недоумении, не зная, как на все это реагировать. И тут на пороге возник донельзя расстроенный Оливино. Дикий Кот пришел в таверну, мучимый подозрениями. Конечно же, первое, что он увидел, был его меч, который Адская Белка не успела замаскировать. Совершенно ошарашенный, вольный стрелок подошел к девушкам.

— Послушайте, ведь это мой фамильный меч! — только и смог сказать он.

Тут уж Сапфира не выдержала:

— Ах ты, бесстыжая воровка! — обрушилась она на Гиацинту. — Я дала за тебя слово, а ты позоришь нас перед хозяевами города!

С этими словами воительница схватила меч и протянула его Оливино, пытаясь, несмотря на все свое возмущение хоть как-то объяснить случившееся:

— Не знаю, какими словами выразить наше общее сожаление. Единственное, что может извинить нашу спутницу — это то, что пережитые испытания помутили ее рассудок. Эта девушка не воительница, а тут — битва с яргами, встреча с призраком...

Устыженная своими первыми порывистыми словами, Сапфира готова была обрушить на Оливино целый поток извинений и объяснений. Девушка произносила свои речи столь громко и эмоционально, что Сердолика, которая за дни совместного похода начала интересоваться сестрой, услышала ее даже из своей комнаты, подобные вещи иногда случаются у волшебников, и спустилась вниз, чтобы разобраться, в чем дело.

— Что за шум? — спросила она, появляясь на пороге зала. — Сапфира, дорогая, не могла бы ты не кричать так громко, а объяснить мне, что случилось? И тогда я попробую решить твою проблему.

От холодного голоса старшей сестры, который по-прежнему внушал воительнице некоторый страх, девушка умолкла и указала Сердолике на необычный меч. Взглянув на необычное оружие, волшебница, которую обычно мало чем удавалось удивить, так и застыла с открытым ртом.

— Да ведь это знаменитый Ледяной Шип! — воскликнула она, когда к ней, наконец, вернулся дар речи. — Артефакт, который считался давно утерянным! Только чистая душой дева может, владея им, сокрушать любых врагов. А в руках воина он всего лишь обыкновенное, хотя и высококачественное оружие. Сапфира, я чувствую, что этот меч должен быть именно в твоих руках, видно, сам великий Титаниус посылает тебе это сокровище.

— Послушайте, я расскажу вам его историю, — произнес Оливино.

— Как? — удивилась волшебница, — здесь, в таверне и такие тайны?

— Никакой тайны нет, — возразил Оливино, — эту историю знает весь Кин-Тугут, о ней сочинены баллады, ее рассказывают как сказку с разными красивостями, но я ее помню так, как слышал в детстве от своего деда.

Мой дальний предок со стороны отца, кстати, основатель братства Вольных Стрелков, в свое время немало повоевал с яргами. Случалось ему бывать и в Алмазных горах. Однажды он с небольшим отрядом напал на яргских шаманов, которые проводили свой мерзкий обряд возле входа в одну из горных пещер. Увидев вооруженных воинов, они с диким визгом скрылись в пещере, от которой шло вглубь много ответвлений разной высоты и ширины. Зажегши факелы, воины начали преследование. Мой предок сильно обогнал своих. Топот шаманских ног, который слышался все слабее, заставлял его ускорять бег до тех пор, пока он не оказался в небольшой пещере. Звук вражеских шагов стих окончательно, товарищи почему-то не догоняли его, и воин, подняв факел повыше, решил осмотреть место, куда попал. Это была сухая, с очень ровными стенами и с единственным выходом пещерка. У стены стояло каменное возвышение. Подойдя поближе, он с ужасом увидел, что на нем, в полном боевом облачении лежит молодая женщина с пышными темными волосами. Руки ее, сложенные на груди, держали рукоять удивительного меча, который даже в свете факела излучал голубоватое сияние. Казалось, что красавица спит, потому что в полутьме трудно было понять, дышит ли она. Пораженный этим зрелищем стрелок, будто вспомнив одну из старинных сказок, подошел поближе и поцеловал нежные красивые губы. Опомнился он от звука, который издает металл, ударяясь о камень. Прелестного лица уже не было, лишь голый череп скалил желтые зубы, а по каменному полу, звеня, катился изящный шлем. Упавший меч по-прежнему холодно светился, зато факел в руке стрелка внезапно погас. Не помня себя от ужаса, мой предок подхватил меч, который теперь освещал ему путь, и бросился прочь. Когда его товарищи, безуспешно пытавшиеся поймать яргов и найти своего командира, вышли на поверхность из темных переходов, они нашли командира у входа в пещеру с мечом в руках, лежавшего почти в беспамятстве. Однако когда они вернулись в Кин-Тугут, командир отлично помнил все, что с ним было. Мало того, почему-то на него, обычно немногословного, напало неуемное желание рассказывать всем и каждому эту историю. Он даже к жрецам в храм Геоса ходил с этим рассказом, и просил объяснить ему, так ли он поступил, как должно было. Жрецы, однако, ничего не знали и постарались внушить ему, что дева — это пещерный мираж, а меч он просто нашел. Однако сказка показалась нашим менестрелям красивой, и они до сих пор поют о мертвой воительнице.

— Ну что ж, — сказала Сердолика, — действительно, в твоем рассказе никакой тайны нет. Ведь тайна как раз в том, кто была эта дева, с кем сражалась и как погибла. Но думаю, что сейчас не самый подходящий случай, чтоб попытаться это выяснить. Надеюсь, что хотя бы на время ты позволишь владеть этим мечом моей сестре?

Оливино, который привык уважать волшебников, потому что они могли то, чего никогда не мог он сам, согласился:

— Хотя мне и жаль расставаться с семейной реликвией, но ради общего дела я отдаю этот меч достойной воительнице.

— Благодарю тебя, доблестный воин, — сказала Сердолика и подала меч сестре, которая приняла его с глубоким поклоном.

Пока все это происходило, Гиацинта потихоньку улизнула, втайне гордясь тем, что сегодня ее воровское искусство сыграло совсем не такую плохую роль, как всегда.

Глава 14. Разведка

— Оливино, сколько раз я тебе говорил, купи новое седло. Тебе что, пары золотых монет жалко? — журил своего помощника Рубиус Красный Капюшон.

— Ни за что, — Оливино прижал седло к груди, как самую большую драгоценность. — Это седло досталось мне от моего дедушки, теперь такой выделки уже нигде не сыщешь. Я его менять не буду! — и с этими словами он понес седло в конюшню.

Рубиус с досады только рукой махнул, спорить с Оливино было бесполезно. Все знали, что он не любит выбрасывать старые вещи, и поэтому в его хозяйстве чего только нет. У него даже хранились старые наконечники от стрел, которые совсем не подходили к современному вооружению. Он любил носить старую кожанку неизвестно какого цвета и утверждал, что это необходимо для маскировки. Но все эти причуды не мешали ему быть лучшим разведчиком у Вольных стрелков, и поэтому, когда маги рассказали бойцам Триединства о произошедшем в Альмарино, именно его вместе с вновь прибывшим магом леса Гладиолусом решено было отправить на далекий юг, чтобы узнать, что замышляют уфисты.