-Эта стрела у вас?
-Обломок, вот он.
Он внимательно рассмотрел этот фрагмент и мрачно процедил:
-Кажется, я догадываюсь чьих — рук это дело.
-Тех же, что и ночная драка?
-Вы знаете, Орджанг, вам кто-нибудь говорил, что у вас прямо-таки талант появляться в нужных местах в нужное время.
(Да, таннах, кажется, недавно я что-то подобно слышал от Рантцерга,— ответил я ему мысленно.) Он зло расхохотался.
-Пойдемте-ка, выпьем вина за большой провал вражеских планов и за вашу потрясающую удачу. Я скажу вам по секрету: у нас с Турмоном уже давно заключено что-то вроде договора о ненападении. Наши интересы не пересекаются. Но никто не должен знать о нашем договоре — никто. Более того, я поддерживаю легенду, что у нас некоторая антипатия друг к другу — так проще ввести наших врагов в заблуждение.
-Вам удалось и меня ввести в заблуждение. Но ваши люди, люди Турмона?
-Когда надо, мы их сдерживаем. Кое-кому очень выгоден наш конфликт, но я не допущу до этого. Я прошу вас, не посвящайте в то, что я вам рассказал, ваших друзей. Мне по душе их непосредственные насмешки и поведение, направленное против неберийцев.
Когда я вернулся домой, меня ждало послание от барона Товуда. Он приглашал меня на этот вечер к нему домой. У меня не было причин игнорировать его: барон был нейтральным человеком, о котором я не слышал ничего дурного и причин для отказа я не видел. И даже если бы нашлись таковые, еще не знаю, как я бы поступил — где-то в сознании время от времени возникал пленительный взгляд Фэту, вспоминался мягкий и нежный тембр ее голоса и движения полные изящества. Подумав о ней, я снова разволновался. 'Что за чушь, — сказал я себе, — успокойтесь, достойный кэлл Орджанг. Вам не подобает приходить в такой восторг от какой-то 'юбки'. Но вряд ли этот холодный голос помешал бы мне надеть самый лучший свой костюм, тщательно причесаться, гладко выбрить свое лицо и вылить на себя большое количество ароматной воды. Вряд ли он помешал бы мне продумать всевозможные темы для беседы, заготовить парочку милых шуток, остроумных историй, и тонкозамаскированные комплименты. В общем, все как со всеми, когда они чуточку влюблены или находятся на грани этого.
Дом барона Товуда находился на улице Цветов, был окружен высокими раскидистыми деревьями.
В этот вечер у Товудов подобралась большая компания, в основном молодых людей и дам. Многие из друзей сочли необходимым прийти и справиться о самочувствии баронессы Энцуаны лично.
Барон представил меня обществу и не поскупился на слова, прославляющие меня как мифического героя, укрощающего диких зверей своим решительным взглядом. Все, в том числе и я, посмеивались над его пылкостью.
Я чувствовал себя немного неуклюже: мне-то как раз слава о моем участии в этой истории вовсе не была нужна, особенно учитывая наш разговор с принцем.
Маркиза была вне досягаемости: ее окружили дамы, и они вели оживленный разговор. Лишь однажды она бросила на меня сдержанный взгляд.
-Послушайте, Орджанг, вы должны нам рассказать о той истории в Сафире, говорят: вы наделали там много шуму, — сказал высокий худощавый человек. Он представился как кэлл Арджин Тепрус.
-Я хорошо знаком с семейством графа Атикейро, а один из самых преданных его людей, мой хороший друг. Как вам удалось заполучить те письма?
-Это на самом деле скучная история, кэлл Тепрус,— мне передал их умирающий старик, который вез их графу, но смерть застигла его в дороге. Он взял с меня слово, что я довезу его пакет и отдам графу. Вот и вся моя заслуга.
-Но Фендуко так и не оправились после этого. Вы помогли Атикейро разбить соперников. Теперь ему в Сафире нет равных. Доверие Совета на его стороне. И он избран консулом.
-Это дело прошлое, — отмахнулся я. (Еще не хватало, чтобы теперь в Мэриэге всплыла та история, в которой было замешано имя короля!)
-Не скажите! -настаивал Арджин Тепрус, — граф хорошо помнит людей, сделавших ему добро, и он наводил справки о вас.
-Я думаю, что мы графом в расчете,— ответил я и сменил тему, что не ускользнуло от внимательного и изучающего меня взгляда странного гостя.
Разговор вертелся в основном вокруг нейтральных тем. Мода, сплетни, приличные анекдоты, рассказы о знакомых: кто, где, куда — все, как обычно, на таких вечерах.
Кто-то хвастался новым украшением, но так, что это ни коим образом не нарушало правила хорошего тона.
-Ах, у вас новый браслет с чудным сапфиром, — говорит один гость.
-Да,— отвечают слегка равнодушным тоном, — мне подарили его на днях.
И все в таком же духе.
В гостиной у барона Товуда было очень уютно, наверное, потому что она находилась не в старом замке, а в недавно отстроенном модном доме. Слуги разносили напитки и сладости, несколько музыкантов услаждали слух гостей игрой на гитарах.
И этот вечер сделался еще чудесней, когда маркиза каким-то непостижимым образом нашла способ приблизиться ко мне и ласково спросила:
-Не хотите, кэлл Орджанг, пройти со мной, чтобы взглянуть на гордость хозяйки — прекрасный розарий? Она попросила меня быть вашей спутницей на этот вечер. Вы согласны?
-Я к вашим услугам, кэлла Фэту.
Мы прошли в розарий, где горели десятки свечей, и цветы источали головокружительный аромат, который так подходил к моей спутнице. Журчал небольшой фонтанчик. Розарий находился на верхнем этаже.
-Днем на крыше раздвигаются щиты и снимаются решетки, эти большие окна открываются, и сюда проникает солнце, -объяснила маркиза.
-Великолепие достойное дворца.
-Да, Энцуана большая любительница роз, а ее муж готов на все ради нее,— с некоторой тоской в голосе ответила Фэту.
Возникла небольшая пауза.
-Говорят: вы что-то знаете о событиях в Сафире? — тихо и нежно спросила меня маркиза Фэту.
-Некоторым образом я оказался к ним причастен, если мы с вами говорим об одних и тех же событиях.
-Я имею в виду ту историю, связанную с выборами в консулы, о которой сегодня упоминал кэллТепрус.
-Тогда, мы говорим об одном и том же. Что вас интересует?
-Вы не могли бы рассказать сначала все, что с вами приключилось, для меня это важно,— добавила она.
Я посмотрел в ее синие печальные глаза, и... не смог отказать.
Пропуская некоторые ненужные подробности о себе, я поведал Лалулии все, что происходило со мной в Сафире. Разумеется, я не стал рассказывать о втором моем посещении этого города, связанным с мистическими явлениями, в которые, я и сам не до конца сейчас верил.
Больше всего ее заинтересовало место в моем рассказе, касавшееся смертельно раненного посланца короля. Она очень подробно расспрашивала меня об этом человеке. Но, все немногое, что я знал о нем, было известно со слов старого жреца.
-Как жаль, что он умер,— всхлипнула маркиза.
-Мне тоже жаль старца.
-Вы о ком? — удивилась Лалулия.
-О жреце, а вас кто интересует?
-О, простите меня, простите. Ведь я сама ничего не объяснила, а пытаю вас. Я буду откровенной с вами.
-Откровенность на откровенность? — улыбнулся я.— Не стоит приносить такие тяжкие жертвы в обмен на мою маленькую любезность.
-Вы шутите,— грустно сказала Лалулия, — глаза ее были полны слез, но она заставила себя улыбнуться.— Тот юноша, который вез пакет в Сафиру, его звали Ансон,— что-то дрогнуло в голосе девушки при этом имени,— он был бедным юношей, он служил герольдом при дворе короля. Мы очень любили друг друга. Мы должны были пожениться. Король отправил его с поручением в Сафиру, и он погиб при таких странных обстоятельствах, — голос Лалулии еще больше задрожал. Я видел, что ей необходимо выплакаться.
Я подал ей платок и сказал:
-Сделайте этот платок счастливым, пролив на него свои драгоценные слезы. А я не буду вас смущать и на время удалюсь в глубь сада, чтобы сорвать цветы.
Минут через пять или десять я вернулся: глаза Фэту были сухими, и что удивительно: даже не покраснели. Мой платок она спрятала в складках платья и усиленно обмахивалась веером. Непонятные существа эти придворные дамы. Вот — они умирают от горя и через минуты уже растягивают рот в прелестной улыбке, продолжая плакать в душе.
Я преподнес маркизе букет из белых роз, подернутых нежной зарей по кромкам лепестков и сказал:
-Пусть в вашем сердце воцарится такая же безмятежность как в этих бутонах, и они увянут от зависти к вам.
Маркиза протянула нежные руки и прижала к себе букет.
-Насколько я понимаю, ваш жених погиб неслучайно. Кто-то способствовал его гибели. Но как доказать это, я пока не знаю. Кому же он так мешал? Или он стал случайной жертвой обстоятельств?
-После смерти Ансона, меня принудили выйти замуж за маркиза Фэту. Честно говоря, мне было уже все равно за кого выходить замуж.
Но маркиза слукавила, ответив на мой вопрос. Потому что, ей был хорошо известен другой ее поклонник. Кроме, дико влюбленного в свою жену старика Фэту, был еще один человек, который всегда жаждал ее видеть и чей взгляд туманился при виде ее замечательной фигуры.
Этим человеком, тайно, страстно влюбленным, был ... Тамелий Кробос.
Я не вижу ничего необычного в том, что он увлекся очаровательной женщиной — было странным другое: он не сделал ее любовницей, как многих других. О нет — он почти боготворил ее, возведя на такой пьедестал, с которого сам же боялся снять на грешную землю — это была болезненная страсть паука к королеве весны Олале.
Извращенная, странная натура короля потребовала от него дикой жертвы — он сделал свою богиню женой пожилого Фэту, надеясь, что это оградит объект его страсти от прочих претендентов и от самого же маркиза в виду его седых волос — но не тут то было!
Фэту сам увлекся маркизой и, на беду Тамелия, он оказался вполне состоятелен как мужчина, или на словах или на деле, но он не уставал хвастаться перед друзьями. Король страдал от своей неудачи, ревности и злости на Фэту, отсылая его под всевозможными предлогами из столицы. Старик оказался хитрее: он повсюду таскал маркизу за собой — тогда Тамелий смирился и вернул их ко двору, чтобы лицезреть свою богиню, обманывая себя мыслью, что с таким уродом она не получает всего наслаждения, которое способен дать женщине мужчина.
Такова была тайная страсть короля, тщательно оберегаемая им и по другим причинам, но об этом позже — многое мне стало известно постепенно, по мере того, как я погружался на дно этого морского царя, подобно одному из героев смотлских легенд.
Но я вернусь к нашему разговору с маркизой.
-Значит, вы думаете: письмо было подложным? — спросила она, и меня удивил ее вопрос.
-Думать иначе, значит обвинять короля в заговоре против собственных вассалов. Мне бы не хотелось так думать.
-Мне тоже, — тихо сказала Фэту.
Я видел: она о чем-то мучительно задумалась. И я спросил ее об этом.
-Ах, пустяки. Просто я хотела бы прояснить некоторые свои сомнения.
-Писал ли король то злополучное письмо? — вы это хотите узнать. Почему вы стали сомневаться?
-Женская интуиция — не более, я попытаюсь кое-что узнать через маркиза.
-Если вам что-то удастся узнать, вы скажете мне?
-Знать иные вещи очень опасно!
-О чем это вы?! Опасность — моя сестра, мы с детства знаем друг друга.
Мне удалось немного развеселить маркизу, прогуливаясь с ней по саду и развлекая рассказами о своих странствиях. Эта встреча окончательно вскружила мою голову. Я, кажется, начал понимать Тамелия Кробоса. В Лалулии было нечто волнующее, — она не была самой красивой женщиной на свете, но ей хотелось поклоняться. Как у нее получалось так воздействовать на мужчин — я не знаю, но сам охотно попал под влияние ее трогательной незащищенности. Покоряясь таким женщинам, хочется скакать на белом коне и с громкими криками во славу ее имени проливать свою кровь. Это я более-менее внятными словами описал свои вспыхнувшие чувства к маркизе Фэту.
Глава 25 Старый враг
Я вспомнил о просьбе налединца и поговорил с Рантцергом о камнях. Он заинтересовался, хотя и виду не подал. Я сразу почуял его интерес.
-Откуда эти камни?
-Не знаю, но проблем с их происхождением не будет.
-Вы ручаетесь за этих людей?
-Да, я знаю, что с камнями все в порядке.
-Хорошо, я встречусь с этими людьми. Как мы договоримся о встрече?
-Каждый третий и пятый день саллы они проводят свои вечера в кабачке 'Ребрышки' в Наледине. Назовете хозяину их имена — он укажет вам нужных людей. Один из них -старик, а другой — его племянник. Константин Лучиано и Джованни Бартоломео.
-Странные имена. Впервые такие слышу.
-Они чужеземцы.
-Из каких краев?
-Из Алаконники, кажется.
-Там нет месторождений драгоценных камней.
-Ну, я сам толком не знаю.
-Почему ручаетесь за них?
-У меня есть основания верить им.
-Ладно. Я подумаю о том, что вы мне сказали.
Пленительный образ маркизы Фэту все чаще и чаще возникал в моей памяти, после того замечательного вечера в доме Товудов. Почему я увлекся именно ей, замужней дамой, я не понимал. Любовь не логична.
А ведь Мэриэге было полно красивых женщин. И большинство из них блистало своими достоинствами во вдорце. В одно из новых посещений Дори-Ден я увидел милое создание, возможно, это была фрейлина. Кроме того, что она была прелестна, чудесная девушка очень сильно кого-то мне напомнила. Дизанна! 'Бывают же такие похожие люди',— мысленно удивился я, пытаясь всмотреться в черты ее лица, но она упорхнула у меня из-под носа, как яркая бабочка, пробудив противоречивые воспоминания.
Мэриэг не переставал показывать мне разные стороны столичной жизни — и хорошие, и плохие. Каждая его улица и площадь могли стать маленьким полем битвы, отсчитать чьи-то последние шаги и принять чье-то бренное тело. Я еще не понял, что в этом городе, вступив на скользкий путь придворной карьеры, я должен быть ко всему готовым.
И вот, в один из загадочных, темно-синих, таких романтичных, созданных для свиданий с девушками вечеров, я мирно шествовал по улице Стойкости, наслаждаясь холодным, бодрящим воздухом и пересчитывая по своей странной, укоренившейся с детства привычке, звезды на небе. Досмотрелся! На звезды-то! Будь они неладны. Там, где заканчивается моя улица, уткнувшись в Круглую площадь, я решил свернуть на улицу Ленточников, где проживал Паркара и скоротать у него дома этот вечер, памятуя о том, что он хвастался щедрым подарком своего родственника из провинции — добрым памлонским вином прошлогоднего урожая.
Итак, расслабленный как младенец, я повернул за угол и уткнулся грудью в острие меча: еще один шаг и в моем теле была бы дырка. Черные глаза и усы на нахальной роже — знакомый портрет. Наемник Шпаора, Анфран Наденци!
-А-а, старый знакомый, — засмеялся я, — как приятно с вами встретиться. Я и не ожидал, что встречу в Мэриэге столько известных мне людей.
Человек странное существо — обладает способностью радоваться даже при виде старых врагов. Ненависти к Наденци у меня не было. Мне почему-то стало очень весело. Бой на мечах с таким противником меня взбодрит.
Он тоже мне улыбался.
