Имперский цикл

Эпилог

— Адмирал, с этим будет трудно.

Они покинули забитый репортёрами конференц-зал, оставив его на удивление молчаливым. Двери отрезали их от неминуемой вспышки шума, и тут Оками поднял к лицу Торна какую-то бумагу.

Приказ о смещении вице-адмирала Луня. Бывшего вице-адмирала, ныне диктатора сектора 5 и отменного отморозка.

— Вы это что, взяли у Эдо? — Ариан Торн приподнял бровь. — Как вам удалось?

— Я тот ещё проходимец, — признался Кай. — В детстве выращивал крак, сестра у меня мятежница, друзья — контрабандисты. Маленькое воровство уже ничего не изменит. — Он потряс листом. — Этот парень, Лунь, не придёт на суд добровольно.

— Я этого и не ждал, — сказал Торн. — Смещать Луня будем силой.

— Вы хотите послать за ним генерала Гериона?

Адмирал с Лансом обменялись взглядами.

— Я не читаю ваши мысли, сэр, — пояснил Кай. — Ваша защита невредима. И к генералу в голову не лезу. Но время... полупрозрачно, и я предвижу проблему. — Он указал на Гериона, не глядя. — Для него, прежде всего. Сколько крейсеров вы берёте в Пятый сектор, генерал?

Торн кивнул Лансу, разрешая, и тот ответил:

— Четыре. Этого мало?

— Мало, — сказал Оками. — У Луня их шесть, и ещё что-то очень мощное. Я бы сказал, это сфера.

— Люди Луня готовы его предать, — заметила Йелена. — Две трети его капитанов немедленно сдадутся законной власти.

— Они — да, но не сам Лунь, — сказал Торн, — и не команда флагмана, его личное войско.

— Генералу этого хватит. — Кай провёл рукой по горлу — однозначным жестом.

— Герион, возьмёте с собой ещё два "разрушителя", на ваш выбор. Не "Махадэву". И пять крейсеров адмирала Итриулан, с ней самой во главе. Командование операцией на вас, командование битвой, если начнётся — на ней. Вы сами в таком случае держитесь в арьергарде, не рискуйте. — Адмирал Торн забрал из рук Кая Оками приказ и передал генералу. — Иланы должны идти под имперским штандартом, как вы. Просигнальте на корабли Пятого, пусть обратят внимание на штандарт. И возьмите сферу, конечно. Шестнадцатая висит на орбите Петры. Она не доукомплектована, но "скелет" присутствует. — Он повернулся к Каю. — Так лучше?

Оками просиял и поднял оба больших пальца вверх.

...

Герион вспоминал этот жест, наблюдая обломки "Короны", флагманского корабля вице-адмирала Луня, в обзорном экране. Лунь встретил их группировку на выходе из подпространства, все его шесть крейсеров и сфера, построенные в стандартную для таких засад "воронку" — только вот вместо крейсера на вершине воронки была она, сфера номер восемь. Увидев превосходящие силы с имперским штандартом, пять из шести "разрушителей" тихо вышли из боя и просто-напросто не стреляли. Они, но не флагман и сфера. Досталось от них и своим, не стрелявшим — один из кораблей Пятого сектора был серьёзно повреждён. Повреждения малой и средней тяжести получили три имперских крейсера — как назло, только человеческие, не иланские. Иланы были манёвреннее и экранированы получше.

Сфера восемь сдалась, когда от "Короны" и Луня остались клочья. Среди крупных обломков Герион видел крохотные пылинки характерной голубой окраски, которую им придавал на экране ИИ его корабля. Погибшие люди. Мысль о том, что именно крейсер "Корона" превратил в ядерную пустыню один из материков мира Жун, восставшего против тирании Луня, Гериона согревала, но не намного. На "Короне", как на всяком боевом корабле, служили по распределению, не добровольно. Ланс Герион, добрый имперец, не уподобится Каю Оками, разрушившему станцию Сол Тенебрис, который убил одним выстрелом двести семьдесят тысяч и спал спокойно.

Оками.

Если бы он не помахал украденным приказом под носом Торна, от самого Гериона с его кораблём, скорее всего, осталось бы то, что он видел сейчас на экране.

Мальчишка спас ему жизнь.

Вы, генерал, мне ещё пригодитесь.

Не так давно Кай сказал ему эти слова — будто бы говорил о флаере или винтовке — и теперь повторил их в его уме. Из памяти или на расстоянии многих парсеков — он мог и так, юный убийца с тенью под капюшоном. Для Гериона он был безлик в повторяющихся кошмарах. Генерал видел сны, где адмирал Торн умирал у него на руках, и с ним умирали порядок, смысл и надежда. Империя гибла, галактика погружалась в хаос и бред. Её пожирала Орда. Из этого ада Герион просыпался в жизнь, где Великий магистр Кай Оками постфактум вдруг милосердно решил, что галактика этого не заслуживает — и сделал иначе.

Ланселот Герион должен был, но не мог быть ему благодарен.

Надо мне от него избавляться, решил генерал. Пусть Кай Оками нужен империи — я не могу от него зависеть. Я должен освободиться. Сначала — хотя бы я.

— —

—

-

Термины и понятия:

Дорусы и ареты — не имперские человеческие народы

Асуры, лелои (лилим или лилаки), урта и йута — гуманоиды, близкие к людям или почти идентичные им

Иланы (иланэ), каламари, купу, джиху, хацам — нечеловеческие расы

Экзот — нелюдь, алиен

Синдром заложника — то же, что Стокгольмский синдром

Диссоциация — расщепление единства личности (раздвоение, например)

Шун Чу — аналогия Икеи

Кири (киридзи, русидзи) — кириллица

Рома (ромадзи) — латиница

Кана — азбука, буквы, письменность

Бейзик — основной язык империи

Гравицапа — любая антигравитационная повозка, плывущая близко к земле

Интерсети — разные формы голо— и интернета

Станнер — парализующее оружие

Иланские понятия

(основано на языке иланэ, созданном Томом Шиппи и Гарри Гаррисоном для Эдемской трилогии Гаррисона):

Фарги — юная иланэ, вышедшая из вод на сушу и обучающаяся речи, профессии и социальным навыкам

Инегбан (букв. Старый дом) — родная планета иланэ

Улукасак — генерал

Ханане — закрытое место (от дома до городского района), где живут молодые мужчины иланэ

Эйстаа — правительница города

Эйстаа-аканэ — военачальница, командующая фронтом или армией во время военных действий; может быть в любом чине

Эорэйстаа — верховная правительница, императрица

Эфенселе — член эфенбуру, группы ровесниц, с младенчества росших в одних водах

Гробница

Пятый рассказ Имперского цикла

Heute treff' ich einen Herrn

(с) Rammstein, "Mein Teil"

У меня встреча с одним господином

(с) Rammstein, "Mein Teil"

Лина Ивер опять пробиралась по кромке моста на головокружительной высоте. Справа была ограда, за ней — бездонный каньон Шестого кольца. Иланский квартал впереди дымился, от силуэтов сращённых блоков шёл пар. Воняло горелой и жарящейся растительностью. Фашисты ночью сбросили на блоки ящеров горючую смесь и дефолианты. Теперь висячие сады и настенные луга илан умирали в муках, вместе со всеми своими красками, мхами, цветами и декоративной живностью.

Цепляясь за провода и ограду, Лина ползла вперёд. Уже близко. Она заплакала дома, увидев по комму гибель садов. Теперь, казалось, должна была плакать ещё сильнее, но слёзы не шли. Куда-то пропали. Толпа фашистских симпатизантов и просто зрителей осталась за спиной — зеваки боялись глотнуть дозу отравляющих веществ. И они были правы, поняла Лина. Она не могла подобраться к иланским блокам достаточно близко, чтобы кому-то помочь — пар и дым уже здесь, на мосту, мешали дышать. На лице у неё была противогазная маска, но кожу-то она не защитит, а впереди напалм, огонь. Здесь нужен костюм противопожарной защиты. У Лины такого не было.

Она проползла ещё метров сто и остановилась. Смесь отравы и дыма в воздухе жгла глаза. Придётся поворачивать назад. Лина вдруг присмотрелась. Среди кабелей и ржавых прутьев впереди что-то двигалось, шевелилось. Какое-то существо.

Лина нагнулась, щурясь и борясь с желанием потереть глаза — этого-то как раз нельзя было делать — и пролезла ещё два-три метра. Ящерка. Навстречу по кабелям ползла крылатая ящерица ростом с футбольный мяч, золотистая с красным отливом. Она увидела Лину, присела и открыла рот с рядами крохотных белых зубов, пытаясь шипеть. Зелёные глаза животного были полны недоумения и страха.

Лина застыла на месте, ожидая, что существо взлетит, но оно просто вцепилось в кабель передними лапками и застыло, время от времени открывая рот, исторгая беззвучный крик. Правое крыло было непоправимо изувечено, оплавлено огнём или каким-то ядом. Лина закашлялась. Времени у неё оставалось не много. Она решилась, протянула руки и осторожно, но цепко схватила ящерицу под крылышки и за шею, как положено. Та забилась, сильная и упругая, но укусить не сумела. Одна из её длинных задних ног колотила когтями по воздуху, а вторая висела грязной беспалой культей — от неё осталась половина.

— Тссс... — сказала Лина, надеясь, что этот звук будет значить для животинки то же, что для неё. — Не бойся, я тебя спасу.

— Сссуууу... — выдохнула ящерка и перестала биться.

Лина села на ржавые листы железа и аккуратно завернула её в полотенце, как крошечного ребёнка. Полотенце касалось раненой ноги и крыла, но ящерка не дёргалась. Она втянула голову в плечи и сидела в свёртке смирно, чуть щерясь, когда встречала взгляд Лины. Та прижала свёрток к груди и прошла немного дальше к иланским блокам, надеясь ещё кого-нибудь отыскать, но мост был пуст, не считая ядовитых хлопьев сажи и горящих масляных пятен. Лина кашляла, не переставая.

Впереди раздалось гудение и низкий скрип, будто что-то рвалось. Мост дрогнул.

— Шшшууу... — сказала ящерка в полотенце.

Лина расстегнула ворот куртки, положила свёрток с животным себе за пазуху и повернулась. Пора назад.

Мост снова задрожал и хлопнул. Его качнуло. Лина упала — скорее от страха — защищая ящерицу рукой. Упала на бок и вцепилась в кабель. Мост содрогнулся, его повело, и Лина вдруг ясно поняла, что он оторвался — где-то там, позади неё, у иланского блока, провал.

Она судорожно впилась в кабели и стальные стержни ограды, молясь, чтобы мост падал медленно, если уж он собрался падать.

Над головой прошло что-то большое. Ещё и ещё. Мост, покачиваясь, висел, не рухнул. Ящерка шевельнулась за пазухой, устраиваясь поудобнее, не пытаясь бежать или укусить. Лина отважилась поднять голову.

К иланскому кварталу наконец летели подразделения пожарных, полиции и других коммунальных служб.

Лина вздохнула и снова, откашливаясь, поползла через пропасть Шестого кольца со спасёнышем на груди. Ползла медленно, осторожно, а мост покачивался на напряжённых своих стальных жилах и фермах, пока она не открыла глаза.

Она была дома, в своей постели. Императрица фашистов, Рив Гэллар, была мертва, всё, что случилось с иланским кварталом, было давно. Власть сменилась, потом сменилась опять. А на часах 00:45. До утра и работы ещё очень долго.

...

...

Тор Бао, тактический советник адмирала Торна и единственный среди живых мастер Храма, сидел на дне могильного колодца, медитируя под далёким небом. Осколок небес, колючая светлая точка, был прямо над головой. Гора смыкалась вокруг гробницы Лео Ноэ восьмиугольником отвесных стен. Казалось, что они выдавливают воздух ввысь, оставляя лишь невыносимый холод. На базальте могильника тускло посверкивали крохотные кристаллы льда. Гробница находилась точно на северном полюсе мира Гемма Ардента, столицы Третьей галактической Империи — а до неё, думал мастер Бао, галактической Республики, а до неё — Второй империи, сменившей ещё одну республику, сменившую в свою очередь империю — и так далее, и тому подобное в вечном беспамятном круговороте слепцов.

Как каждый истинный храмовик, Тор Бао умел преследовать несколько целей одновременно. Все три его нынешних цели сходились к одной, словно лучи снежинки к центру узора. Мастер Бао наблюдал за слепым копошением существа по имени Лина Ивер, обитающего в одной из квартирок-камер жилого блока за мили от наблюдателя; исследовал в процессе медитации гробницу Ноэ, с которой хотел разобраться ещё в республиканские времена, да всё не доходили руки — то политика, то война, то переговоры; и, наконец, готовился встретить Кая Оками.

Кая Оками, невежественного мастера, необученного самородка, который ничтоже сумняшеся заявлял себя легитимным наследником Ордена Храма и собирался руководить его возрождением.

От роду этому диву было аж двадцать три года. Мастер Бао придерживался в своё время не слишком высокого мнения ещё об Оками Гэне, его отце, которому суеверцы пророчили невозможную мессианскую роль. Впоследствии Бао покинул столицу и ойкумену, утратил Гэна из виду, но, судя по всему, что он узнал по возвращении, его изначальная оценка была совершенно правильной, как все, практически, остальные его оценки. Мастер Бао был стар, опытен, холодно просветлён и мудр — и хорошо знал об этом. Он доживал девятый десяток лет, рассчитывал прожить еще как минимум столько же и уйти во Свет, оставив в галактике определённый след. Наследие, причём не наследие старика, столь выжившего из ума, чтобы уступить законную роль магистра мальчишке, грозящему вот-вот свихнуться от полноты собственных надприродных сил. Тор Бао готов был добросовестно обучать Кая Оками, но Кая ещё надо было убедить в том, что ему нужно обучение. Именно этим Бао и собирался заняться в ближайшее время. Ученик должен был занять надлежащее место, не претендуя на место учителя. Всё остальное было бы неразумно.

...

...

Великий магистр Кай Оками взобрался в кабину своего корабля "Вита Нойя", задраил люки и сел в пилотское кресло. Закрыв глаза, он первым делом просмотрел корабль на предмет чужих скрытых камер. За годы жизни в цивилизации Кай привык, что десятки и сотни следилок фиксируют всякий шаг и каждое слово, к тому, что приборы-шпионы всё окружали, как воздух, но то, что он собирался сделать сейчас, требовало полной тайны. Не потому, что открытие ему чем-то грозило бы; Кай подозревал, что лично ему вообще ничто не грозит. Просто было бы стыдно. Стыдно смотреть адмиралу в глаза. Стыд пришлось бы преодолеть, и Кай сделал бы это в мгновение ока — утратив тем самым ещё какую-то часть себя-человека. Он этого не желал.

Новых камер не было.

Уважают, гляди-ка.

Кай выудил из бардачка складной пластиковый стаканчик и, не включая свет, налил в него воды из походной фляги. Поставил перед собой на приборную панель, потом взял, пригубил. Вода отдавала флягой — керамикой и чуть-чуть металлом. Кай хотел точно знать вкус, чтобы сравнить — просто воду с этим.

Он опустил руку в карман и вынул комок салфеток — хранил с прошлой ночи, вытерев ими с ладони кровь. Салфетки дал ему адмирал Торн, и кровь тоже была его. Кай сразу, ещё не успев поднести салфетки к лицу, почувствовал запах — обычный, железистый, как у него самого. Ты собираешься вкусить человеческой крови, сказал он себе; адмирал Торн — человек, из людей не вырос. Он не какой-то алиен-демон, не Тёмный монстр, как императрица. Вампиров у людей три вида, и ты сейчас себя причислишь ко второму. Как она, опять же.