Испорченные. Четыре маленьких жеребёнка

— Круг не может быть разорван, — ответили остальные.

— Тем не менее, — сказал Блюблад. — Это не значит, что мы не можем поддерживать дисциплину. Твой жеребёнок сегодня учинил здесь безобразие, Рарити. Это не останется безнаказанным.

Рарити скривилась. Она терпеть не могла, когда с ней так разговаривали, а особенно — когда это был Блюблад.

— Твоё наказание скоро будет определено, — сказал он. — Но сначала... я полагаю, у тебя есть для нас дар. Пришло время Кругу выбирать!

Над толпой поднялась какофония голосов, когда члены Круга принялись обсуждать, как им следует голосовать.

— Не серебряную. Я это не вынесу — видеть эту вероломную сучку в Галерее.

— Но если она окажется в Галерее, мы сможем с ней сделать что захотим. Мы заставим её заплатить.

— Мне нравится жеребёнок. Он так отчаянно хотел кончить, буквально умолял. Мне бы понравилось не давать ему дойти до оргазма месяц или два, просто чтобы увидеть, как он сходит с ума от отчаяния...

— Кобылка в очках просто плакала и бухтела себе что-то под нос, когда я её пёр. Я такое люблю. Со сломанными душами — мои любимые.

— Это должна быть Свити Белль. Мы накажем Рарити, забрав у неё сестру.

Обычно оживлённые дебаты были частью ритуала, но Блюблад был вынужден ускорить процесс. Ему не хотелось выяснять, что может сделать Фанси, если обнаружит их ещё здесь, когда вернётся. Принц топнул копытом, призывая к тишине, и остальные подчинились.

— Время пришло, — сказал он. Блюблад зажёг свой рог, и четыре маленьких жеребёнка поднялись в воздух.

Свити Белль всё ещё кряхтела от боли.

Пипсквик хныкал, ещё более смущённый и напуганный, чем обычно.

Твист от стыда закрыла лицо.

— Пожалуйста, оставьте нас одних... — бессильно сказала она.

И Сильвер Спун, опозоренная и теперь поникшая. Она держала глаза закрытыми, страшась встретиться с Рарити взглядом.

— Четверо собраны, — сказал Блюблад. — Теперь мы изберём наш дар. Благородные пони Круга: делайте свой выбор!

14. Рарити и расплата

Впервые за всю ночь в зале стало абсолютно тихо.

Почти все приглашённые на Собрание немедленно покинули его после избрания Дара. Многие даже не остались понаблюдать за последующей жестокой сценой. В обычных обстоятельствах кандидаты не знали о своей предстоящей судьбе до тех пор, пока их не выберут. Только после этого до их сведения доводили, что они никогда не покинут Галерею. У некоторых членов Круга это был любимый момент Собрания: когда выбранный жеребёнок впервые понимает, что ад, через который он только что прошёл, не кончится никогда.

Как правило, в этот момент остальные жеребята объявлялись свободными уйти и переносились назад на поверхность усадьбы. Дары принуждались смотреть на то, как остальные возвращаются домой, в то время как они остаются внизу. Каждый дар по-своему реагировал на это. Некоторые пытались драться со своими похитителями, хотя это всегда быстро прекращалось. Другие могли плакать, умолять или пытаться бежать. Очень часто жеребёнок впадал в состояние истерического страха и бессвязно кричал, пока не терял голос.

Всё это вело к моменту, когда дар насильно волокли в Галерею, и огромные красные двери захлопывались, запирая его там. Закрытие дверей отмечало официальный конец Собрания, но пони обычно задерживались на какое-то время, наслаждаясь болтовнёй или отдыхая, а где-то на заднем плане нередко можно было услышать, как пара маленьких копыт отчаянно колотит в дверь Галереи изнутри. Звуки постепенно становились всё реже и слабее, пока в конце концов не затихали. Некоторые гости предпочитали оставаться до тех пор, пока этого не случится: это означало, что жеребёнок окончательно смирился.

В этом году, однако, было по-другому.

Выбор был сделан быстро, и обычного представления за ним не последовало. Четыре кандидата догадывались о смысле происходящего по громким обсуждениям того, имеет ли всё-таки Рарити право предложить дар. Некоторые члены Круга потребовали всех четырёх жеребят, но Блюблад тут же их заткнул.

Собираясь как можно скорее очистить залу, Блюблад быстрым заклинанием поместил Дар в сон практически сразу после того, как Круг сделал выбор. Жеребёнка переместили в Галерею, а тем временем большинство гостей, включая трёх других жеребят, были телепортированы из помещения.

Двое гостей, тем не менее, остались.

— Что ж, Рарити, — сказал Блюблад с ухмылкой. — Кто бы мог предположить, что до этого дойдёт?

Рарити стояла перед принцем, не отводя от него взгляда. Внешне она была само хладнокровие. На губах дерзкий оскал, голова гордо поднята.

Она наотрез отказывалась удовлетворить Блюблада знанием того, насколько она сейчас напугана.

— Весьма самодовольный тон, Блюблад, — сказала Рарити. — Тебе мой приговор приносит слишком большое удовольствие, не так ли?

— Моё удовольствие — служение Кругу, — парировал Блюблад.

— Ох, я тебя прошу, здесь же не только это, — сказала Рарити. — Ты всё ещё зацикливаешься на том, что было на Гала в прошлом году. Между прочим, могу сказать, что ты огрызаешься всякий раз, как я оказываюсь рядом. Думала, у члена королевской семьи есть занятия получше, чем вспоминать обиды.

Блюблад нахмурился.

— Или... возможно, нет? — сказала Рарити с ухмылкой. — Всё-таки у Селестии множество племянников. Или ты пра-пра-пра-и так далее-внучатый племянник? Полагаю, бессмертие Принцессы означает, что у неё набралось довольно обширное семейство. И она не обязана держать тебя на особо высоком положении, если ты способен удержать свою позицию в организациях вроде этой. Настоящий принц — а только такой, я думаю, и имеет значение — ни за что бы не остался безнаказанным после...

— ХВАТИТ, Рарити! — рявкнул Блюблад. Рарити ответила мягкой улыбкой. Она знала, что ей не избежать правосудия Круга. Но она не сдастся без боя.

— О, конечно, дорогой, — сказала Рарити ехидным тоном. — Мне ужасно жаль. Мы обсуждали твой должок?

Блюблад открыл рот, чтобы ответить, но был прерван звуком новых копыт, стучащих по твёрдому полу.

Рарити не знала серого единорога с каменным лицом, подошедшего к Блюбладу. Он определённо не был членом Круга; она не видела его на Собрании. Он носил круглые очки и очень коротко стриженую гриву. На его кьютимарке была пара очков, идентичная тем, что он носил.

— Кто... — начала Рарити, но вдруг обнаружила, что не может говорить.

Тусклый прозрачный свет лился из рога серого единорога. Он повернулся к Блюбладу и вручил ему листок бумаги. Принц прочёл, взглянул на Рарити и улыбнулся.

— Ну и что ты на это скажешь? — произнёс Блюблад. — Похоже, Фансипантс всё-таки решил привлечь тебя к дисциплинарной ответственности. Его доверенное лицо только что проинформировал меня о назначенном тебе наказании. Хочешь услышать?

Рог серого единорога перестал светиться, и Рарити почувствовала, что её голос вернулся.

— Полагаю, у меня нет выбора, не так ли? — сказала она.

— Рарити, ты не смогла надлежащим образом обучить служащего тебе жеребёнка и допустила причинение вреда лидеру Круга, — сказал Блюблад, его голос сместился к тому официальному тону, которым он обращался к собранию ранее. — За данные проступки настоящим тебе запрещается посещать Галерею в течение одного года вплоть до следующего Собрания.

— ...и? — спросила Рарити.

Улыбка Блюблада вернулась.

— Это всё, — сказал он.

— Это... нет! Я имею в виду, хм, здесь, должно быть, какая-то ошибка! — Рарити позволила себе посмеяться в попытке скрыть нервозность в голосе. — Я хочу сказать, да, разумеется, я, помимо всего прочего, заслуживаю и запрета на посещение Галереи, но... несомненно, что преступление такого уровня заслуживает, по меньшей мере, порицания, если не...

— Нет, ничего сурового. Не считая запрета на Галерею, ты остаёшься добропорядочным членом Круга. Фансипантс был довольно неординарен, — сказал Блюблад. Серый единорог кивнул.

Рарити задрожала.

— Я... м-м... позвольте мне поговорить с Фансипантсом! Уверена, я сумею ему объяснить, что...

Серый единорог покачал головой. Хоть он и оставался на вид совершенно невозмутимым, его жест нёс выражение окончательности.

— Пожалуйста... — сказала Рарити. Она ненавидела произносить это слово. — Пожалуйста... вы знаете, я тяжело трудилась, чтобы завоевать расположение Круга. Я столько для вас сделала. Конечно, я заслуживаю...

— КРУГ СКАЗАЛ СВОЁ СЛОВО! — Королевский Голос Кантерлота в устах Блюблада был ошеломителен, как и ранее. — На этом закончим.

Серый единорог коротко кивнул в направлении Рарити, затем повернулся и отправился восвояси.

— НЕ УХОДИТЕ ОТ МЕНЯ! — закричала Рарити. — Думаете, я глупа? Думаете, я не знаю, что на самом деле происходит? Фанси сделает это лично, не так ли? Он вынес мне лёгкий приговор, так что он лично мне отомстит, не привлекая Круг! Хорошо, так скажите ему, что меня не обмануть!

Серый единорог остановился. Его рог засветился опять.

— Думаете, я не слышала слухов! Внезапные исчезновения соперников и врагов Фанси. Думаете, я не знаю, как он собирается с этим покончить? И сейчас он поверил, что может меня обмануть, внушив мне ложное ощущение безопасности? Ладно, так скажите ему, что я устала от его игр! Скажите ему, что он трус, раз пытается судить меня, даже со мной не встречаясь! И СКАЖИТЕ ЕМУ, ЧТО Я НЕ ПОЗВОЛЮ...

Прежде чем Рарити закончила, всё вокруг исчезло в яркой белой вспышке. Когда свет угас, она обнаружила себя снаружи, прямо за воротами поместья Фанси.

Краем глаза Рарити заметила вспышку в окне на верхнем этаже особняка. Она оглянулась на неё, но свет сразу пропал.

— Фансипантс... — сказала она. — Чтоб ты провалился...

— Вы мисс Рарити? — спросил голос позади неё. Рарити повернулась в ответ, довольно резко.

— Что вам нужно? — спросила она.

— Э-мм, прошу прощения, мадам, — сказал земной пони в униформе извозчика. — Но мне было поручено доставить пони по имени Рарити на железнодорожный вокзал этим вечером. Это вы?

Рарити вздохнула.

— Да, это я.

Припаркованный на улице, за спиной извозчика ждал роскошный чёрный экипаж. Три других пони уже прицепились к нему, оставалось место для четвёртого. Перед экипажем стояли три маленьких жеребёнка.

Один из них вышел вперёд.

— Сестра, — сказала Свити Белль, её печальный голос всё ещё был тих после нападения Фанси. — Что они с тобой сделали?

— Идём, — сказала Рарити. Она направилась к экипажу.

— Идём? Но... они не могли на самом деле так... Я хочу сказать, ты не могла просто так взять и уйти после...

— Неделю назад Фанси написал мне и попросил уточнить, на каком виде транспорта я хочу отправиться на вокзал после Собрания. Я попросила экипаж. С четырьмя местами, — сказала Рарити. — О чём это тебе говорит?

Свити ахнула.

— Я... я думала, это часть твоего наказания... какой-нибудь ужасный сюрприз... но...

Свити Белль почувствовала, как её кровь обращается в лёд.

— Ты... ты знала... всё это время... ты знала, что они заберут одного из нас...

— У меня нет на это времени, — сказала Рарити и прошла мимо своей шокированной сестры.

Рарити зашла в экипаж и крикнула извозчику:

— Впрягайтесь! Мы уезжаем через минуту. Все, кого к этому моменту не будет в экипаже, остаются здесь.

В большинство дней Свити Белль могла хотя бы обозначить сопротивление ультиматуму сестры. Свити часто сопротивлялась жестоким требованиям Рарити так долго, как только могла, пока не принимала неизбежное и не подчинялась. Рарити всегда знала, что она в конце концов уступит, и это знала Свити. Но держась так долго, как возможно, Свити сохраняла за собой какое-то достоинство, по крайней мере, в собственных мыслях.

Но сегодня всё изменилось. Свити Белль вспомнила свой недавний акт неповиновения и его последствия. Плюнуть в Фансипантса казалось таким правильным — и, возможно, таким и было. Но насколько она этого хотела, настолько же и не могла ощущать гордость за то, что сделала. Только не после того, как увидела результат своих действий.

Свити Белль повернулась и пошла к экипажу. Два других жеребёнка уже сели.

* * *

Голоса. Новые. Все они звучали юными.

— Слышали движуху там в зале? Какого хрена там произошло?

— О, ты не видел? Кобылка плюнула в Фансипантса!

Комната медленно проступала в поле зрения.

— Серьёзно? О, чувак, поверить не могу, что я это пропустил!

— Она не плюнула в него. Она УДАРИЛА его. Прямо в лицо! Я видела!

Размытые фигуры... пони? Нет, не просто пони... жеребята.

Каждый в комнате был жеребёнком.

— Кто... кто...

Галдящие жеребята тут же обернулись.

— А, новичок просыпается. Привет!

Сонный туман рассеялся, и комната стала полностью видимой.

Она была огромная, великолепная и устрашающая. Стены были из полированного мрамора, потолок покрывали раскрашенные фрески, изображающие многочисленных жеребят в непристойных отношениях со взрослыми. И в комнате было множество кроватей, подушек и мягких стульев, а также цепи, верёвки, колодки, дыбы и массивная красная дверь без ручек. Холл в дальнем конце комнаты вёл в другое, не видимое помещение.

Несколько жеребят были прикованы к стенам или привязаны к столбам. У некоторых на шеях висели таблички, словно их выставляли в витрине.

Одна надпись: "Крикливая".

Другая надпись: "Шлюха, возраст десять".

Третья, простая надпись: "Мучь меня". Отмеченная ей пони была с повязкой на глазах, с кляпом и полностью связанная. Её покрывали красные отметины, казавшиеся свежими.

— Где я?

Собравшиеся жеребята неловко посмотрели друг на друга. И потом, так, как будто это потребовало от них титанических усилий, они улыбнулись.

— Это Галерея, — сказала кобылка, выглядящая наиболее взрослой. У неё была светло-розовая шёрстка и длинная, взлохмаченная белая грива. По возрасту она походила на школьницу выпускного класса. Не считая глаз; они выглядели как будто на десятилетия старше. Они были ужасно усталыми, но добрыми.

— Ну, добро пожаловать, наверное.

— Ох... точно... теперь помню... они выбрали меня...

— Да... — сказала кобылка. — Слушай, м-м... ух, никогда не могла придумать, как бы это получше сказать... ну, как бы дёшево это ни стоило, но нам жаль, что ты здесь.

Шум голосов согласия.

— Но всё нормально! — сказала кобылка. — Я Аврора. Я как бы говорю от имени многих здешних жеребят. Большинство из них в других комнатах, но ты довольно скоро со всеми нами встретишься. Дело в том, что мы тут пытаемся присматривать друг за другом. Так что если тебе нужно поговорить или чтобы кто-то был рядом, или ещё что-то, просто скажи нам. Или, если тебе лучше побыть в одиночестве, это тоже отлично. Что захочешь, правда, ребята?

Жеребята закивали головами, возгласы "да!" и "добро пожаловать!" заполнили комнату.

— Что хорошо в Собрании, так это то, что оно истощает взрослых. Они, скорее всего, оставят нас в покое на день или два, так что ты сможешь хоть немного отдохнуть. Не хочешь нам назвать своё имя? — спросила Аврора. — Я в буквальном смысле. Всё в порядке, если не хочешь. Понимаю, тут ещё надо осмотреться.