"Слава.Возрождение"

Слава проводил их взглядом, и приказал:

— Берём вещмешки, складываем воду, еды, и пошли — кто знает, может там, внутри, и поесть-то нечего будет. Может они тут вообще и не жили, эти Мудрые — складывается у меня такое впечатление. Не зря тут скутера стояли. Сомневаюсь, чтобы за тысячелетия какая-нибудь система обеспечения сохранила свою работоспособность. Хотя... кто знает? Древние умели делать вещи...

Ещё сто метров они прошли цепочкой, — Слава Держал за руку Леру, Лера Тирас — становилось всё темнее и темнее, тем более что за бортом уже спускалась ночь. Внутри корабля почти ничего не было видно. Слава попытался скомандовать: 'Свет!' — а вдруг всё-таки сработает — но ничего не произошло. Или мозг корабля совсем умер, или же все источники энергии сдохли.

Огромный док закончился боксами для флайеров — Слава понял это, глядя за перекошенные от удара двери. Вообще — непонятно было, как при таком мощном ударе, чтобы даже флайеры превратились в груду металла, выжили люди. Впрочем — он тут же нашёл ответ — они-то ведь в Шаргионе тоже выжили, хоть их флайеры и пришли в негодность. Корабль пустил остатки энергии на обеспечение безопасности экипажа ,на поддержание гравикомпенсаторов в помещениях людей, а уж потом на всё остальное. На доки с флайерами не хватило... Вот почему много скутеров оказалось неисправными. Видимо, при столкновении уцелела лишь малая часть.

Мимо доков с десятками флайеров, люди прошли в длинный коридор, метров двадцати диаметром, конец которого терялся где-то вдалеке. Когда Слава ступил на пол, внезапно загорелся тусклый свет — на полу появилась жёлтая дорожка-указатель, одновременно и подсвечивающая путь, и указывающая дорогу. Слава задумался — что бы это значило? Или их заманивают в ловушку, или это просто стандартная процедура приёма Мудрых?

И они зашагали по 'дороге, вымощенной жёлтым кирпичом', к великому и ужасному, тому, что ожидало их в конце пути.

Глава 7

Они прошли ещё метров сто по светящейся дорожке, пока Слава не замедлил шаг и не остановился:

— Всем стоять. Отдыхаем. Никто никуда пока что не идёт. Пока я не разведаю сам. Сидите тут. Или стойте тут. Или не стойте тут. В общем — не мешайте мне сейчас, не трогайте ничего, пока я сам не скажу. Хорошо?

— Хорошо... — пожала плечами Лера. — Мы пока тут вокруг осмотримся, да, Тирас?

— Осматривайтесь, только никуда не лезьте, — хмуро сказал Слава, — я не смогу сейчас на вас отвлекаться.

Он сел у стены, подложив под спину вещмешок, закрыл глаза и замер, как будто уснул Тирас, глядя на него, недоумённо спросила:

— Чего это с ним? Отдыхает, что ли? Устал так?

— Нет, — усмехнулась Хагра, — он так пускает душу из тела, чтобы она полетала и посмотрела, что там впереди. А вдруг засада?

— Неужто он так умеет? — широко раскрыла глаза сотница. — Я бы всё отдала за такую способность! Сколько людей бы это могло спасти!

— Он недалеко может летать, только на расстояние метров ста, мне так сказали, — дипломатично ответила Хагра, не упомянув, что сказала ей это Лера, находящаяся в её же теле. Они договорились с ней, чтобы Хагра сейчас вышла "на волю", пока ничего особенного от них не требуется. Ей же тоже интересно! А Лера пока отдохнёт в темноте мозга.

— Ну, пошли, пошли — посмотрим чего там за дверями!

— Чего-то мне не по себе тут, — ответила Тирас нерешительно, но пошла следом за девушкой, решительно подошедшей к одной из дверей, виднеющихся по бокам коридора. Дверь автоматически открылась, уйдя в стену, чем привела в восторг Хагру. За ней был длинный, такой же широкий коридор — метров сто, не меньше. В нём тускло светились панели, а конце коридора была ещё дверь, большая, массивная, до потолка, с прозрачным окном. За окном виднелись какие-то столы, шкафы, просматривающиеся в неярком свете.

— Я туда не пойду! — решительно заявила сотница. — И тебе не советую! Тебе же сказали — ничего не трогать!

— Ну, я и не трогаю. Иди назад, если страшно, а я погляжу что там, — Хагра пожала плечами и решительно шагнула к двери, собираясь поглядеть, что нам за прозрачной плитой посредине. Неожиданно, и эта дверь раскрылась — бесшумно, плавно, как и предыдущая, раздвинув массивные створки и как бы приглашая девушку войти. Она помедлила секунду и прошла в помещение.

Внутри было стерильно чисто, тихо, стояли ряды красивых кресел, а перед ними были укреплены столики-панели, с незнакомыми кнопками, отчётливо видевшимися на плоской поверхности. Кнопок было множество — цифры, знаки, незнакомые Хагре — их было не менее сотни, разных цветов и размеров.

Хагра с любопытством протянула руку и попыталась нажать одну из них — конечно, ничего не прожалось — кнопки были сенсорными, но в воздухе прозвучал короткий сигнал, напоминающий мелодичный звук, исходящий из какого-то музыкального инструмента. Хагра усмехнулась и нажала другую кнопку — сигнал был другого тона. Она радостно засмеялась и начала нажимать кнопку за копкой, прислушиваясь и веселясь, как ребёнок.

Потом ей надоело стоять, и она уселась в это кресло, белое, с кремовым оттенком, и продолжила своё развлечение, как пианист играя кнопками. Наконец, ей надоело это музицирование, она наклонилась вперёд и поставила локти на панель. Правый локоть нажал на кнопку справа, большую, зелёную, прозвучал длинный трубный сигнал, и кресло вдруг стало заваливаться назад, да так быстро, что Хагра лишь успела схватиться за поручни, заметив, что перед ней на панели выскочил виртуальный экран, на котором появились строчки неизвестных букв. Из кресла выскочили сотни тяжей, прижавших её руки и ноги к спине и сиденью, а к руке присосался выскочивший откуда-то вакуумный пистолет.

Пшик!

Сознание Хагры, беспомощно пытавшейся вырваться из могучих объятий кресла, потухло, и она потеряла сознание. Девушка уже не видела, как из кресла с боков выдвинулись прозрачные половинки герметичного купола, и она оказалась заключённой во что-то подобное огромному яйцу, или кокону, с верхней, прозрачной частью. Кокон заполнился туманом, не позволявшим разглядеть то, что в нём происходит и в помещении снова воцарился покой и тишина.

Слава вышел из тела и воспарил в пространстве. Оно было тёмным, и редкие информационные нити, пролетающие в этой темноте принадлежали ему, связанному с керкарами, бродящими наготове вокруг котлована с кораблём и Шаргиону, с которым Слава постоянно обменивался пакетами информации.

Керкары остались наверху, в лесу, как резервный отряд — они зарылись в корни деревьев, без труда перекусывая толстые щупальца, уходящие глубоко в почву. По землёй было много вкусных корней, а также личинок и других подземных жителей, которыми так приятно перекусить.

Многоножки были всеядными — хотя они и предпочитали вегетарианскую пищу, как ранее и говорил Славе Учитель. Когда приспичивало, они ели всё — и даже люди не вызывали у них никакого чувства, что поедание плоти двуногих — это нехорошо. Слава даже как-то решил для себя — он НЕ БУДЕТ спрашивать Мать Роя, куда делись тела ста пятидесяти воительниц. Он не был уверен... но всё-таки не стоит обременять мозг излишними размышлениями на тему — что вкуснее, мясо человека или лошади. Возможно, многоножки легко бы дали ему ответ на этот вопрос. Вот только спрашивать не хотелось.

Сгусток-Слава начал своё путешествие к центру корабля, где, предположительно, находилась рубка, командный пункт, и где должны были сходиться все нити управления.

Лететь оказалось довольно долго — но Слава и не спешил. Не хватало ещё, чтобы он попался в какую-то ловушку, возможно, установленную бывшими хозяевами этого дредноута. Раздумывать о том — что это за корабль, и чем занимался — он не стал. Узнает. Скоро узнает.

Ага! — вот информационные цепочки. Итак — в центре корабля источник энергии, от него тянутся нити к освещению, помещению в круглой блямбе, в которую они вошли... и всё? Нет — не всё. Вот он — позитронный мозг. Нити от него идут и к генератору, и к помещению (да что за помещение?!), и к освещению, и ко всему, что обеспечивает это помещение? Почему всё стекается в этот салон... посмотрим.

Слава переместился в эту громадную комнату. Всё здесь странно походило на большую аудиторию какого-то университета... вот только она была настолько велика, что терялась вдали. Но столы, стоявшие вокруг, оставляли впечатление именно такое — класс, аудитория, в которой могут одновременно сидеть сотни людей, и это притом, что между креслами-столами расстояние было не менее двух метров. Столы поддерживали с позитронным мозгом связь — но очень слабую, на уровне одиночных пакетов, время от времени отправляемых и получаемых адресатами. Лишь один стол буквально кипел информацией и от него тянулась толстая нить, практически шланг из информации к управляющему мозгу. Что это было — Слава не понял, решив заняться этим столом попозже, как разберётся с основной концепцией этого корабля — что он такое был вообще. И первое, что его интересовало — позитронный мозг, управляющий двигателями, оружием, защитой, обеспечением этого дредноута.

Тот мозг, что Слава увидел, точно не был основным. Его нити-связи не простирались к двигателям и основным узлам корабля. Только энергетический блок, помещение со столами и всё, что его касается — какие-то склады, холодильники, механизмы, непонятные Славе.

Дальше, дальше, к носовой части, фиксируя все всплески энергетической и информационной активности. Вот он! Управляющий мозг... он пытается пустить свои нити в энергетический блок, пытается сунуться куда-то, куда имел доступ ранее, но нити постоянно возвращаются и снова уходят в этот тусклый шар. Слава удивился — обычно позитронные мозги буквально сияли в пространстве — даже если они и не имели доступа к системам, которыми управляли. Но этот был таким тусклым, таким убогим, что у Славы заныла душа от предвкушения неудачи. Похоже, что мозг был мёртв... или — полумёртв. Вот только — насколько? Вряд ли Слава сможет восстановить такую сложную систему как этот мозг, вряд ли. Насколько он знал — позитронные мозги выращивали одним куском, одним шаром, одним мозгом, из смеси различным микроэлементов, одним большим кристаллом. Его можно было разрушить, хотя он и являлся сверхзащищённых, одним из самых защищённых узлов корабля. Должен был быть или всплеск, выброс энергии рядом с этим мозгом, такой силы, чтобы вся его информация испарилась, или же... буквальное испарение этого мозга. Какой бы он ни был защищённый — если в него направить лучемёт, и выпустить полную батарею выстрелов — его структуры подвергнутся изменениям, и притом необратимо. Скорее всего, нечто подобное случилось и сейчас. Все нити оборваны, а от мозга работоспособна лишь четверть.

Слава опустился на мозг, входя в его виртуальную реальность, и ужаснулся — всегда безупречная, блестящая поверхность была изрыта дырами, провалами, почерневшими и оплавленными, как будто в кусок сыра кто-то тыкал раскалённым гвоздём.

Слава полетел искать управляющий центр мозга и нашёл его среди развалин "зданий"-блоков. Центральное здание стояло крепко, но большинство информационных путепроводов было нарушено.

Псионик спустился вниз, и внезапно подумал о том, что и толпы антивирусных программ не атаковали его! В здоровом, исправном мозге он бы сейчас уже или мимикрировал под антивирус, или бы убегал от толпы злобных виртуальных рыцарей, желающих насадить супостата на здоровенное копьё, чтобы отправить его в застенок, или уничтожить.

Слава не стал раздумывать над этим фактом — просто вошёл туда, где хранились ответы на его вопросы. Хотя бы на часть вопросов...

Фигура Мудрой в капюшоне. Лица не видно. Подошёл, откинул капюшон — содрогнулся — она! Та, которой он проломил череп! Стоит, смотрит вперёд. Неприятно на душе, но делать нечего — потянулся, обнял её, слился...

Хоровод информации, свет, блеск, как ток прошиб — аж вздрогнул. Нехорошо тут — подбитый мозг глючит, информация какая-то обрывочная, осколки картинок, вспышки — ничего не ясно. Лицо мужчины с лучемётом, удары, вспышки — всё, лицо исчезло. Бунт? Теракт? Скорее всего.

Из того, что он узнал, можно сделать вывод: корабль куда-то направлялся, на нём вспыхнул бунт. Один из членов экипажа, мужчина, уничтожил бортовой маршевый мозг. Всё. Больше никакой информации, кроме технической, нужной для управления некоторыми системами.

Интересно — а где у них живой мозг? Скорее всего был в носовой части, и погиб. Носовая сплющена в лепёху, там ничего не должно уцелеть. Там же и генератор, обслуживающий двигатели, защиту и всё остальное. Ой-ёй! Печаль, однако...

Славу охватило такое чувство потери, такое разочарование, что он чуть не взвыл. Всё-таки он сильно рассчитывал на то, что найдёт позитронный мозг с картами звёздных путей. А что за безобразие он нашёл? Всё, что может этот остаток, обмылок — это как-то заставить функционировать систему обеспечение — кстати сказать — уничтоженную на этом корабле, да управлять системами освещения, ну и по мелочи кое-чего. Конечно, и это немало — если Слава сумеет его всунуть в Шаргион — вопрос с питанием сразу решится. Неужели они бы потащили на корабль залежи продуктов, или толпы свиней, чтобы ими питаться в полёте. В полёте КУДА? Вот в чём и вопрос... куда лететь-то? Вправо или влево от планеты? А может вверх или вниз? Его опять охватило разочарование и он начал подъём из пространства покалеченного мозга.

И вовремя. Его информационная нить, протянутая к живому телу зазвенела, как струна, и он рванулся в него, понимая — что-то случилось.

Прыжок в тело, ощущение неудобства — засиделся на жёстком полу — рука, которая настойчиво дёргает его за плечо. Открыл глаза — лицо Тирас:

— Наконец-то! Я бы не стала беспокоить, но беда!

— Что случилось? — Слава настороженно огляделся, уже готовый к бою — огляделся, и побледнев, сдавленным голосом спросил:

— Где она?!

— Пошли! — Тирас лёгкими прыжками помчалась по коридору, проскочила в мгновенно открывшуюся дверь — Слава за ней. Недолгая пробежка — и Слава узнал 'аудиторию', которую видел в псионическом пространстве.

Тирас подбежала к овальному кокону, за прозрачным куполом которого что-то клубилось и мелькало, как будто в пивной кружке с налитым в неё молоком размешивали чайной ложечкой. Ничего не было видно, только иногда, когда эта белая муть на долю секунды развеивалась — в водовороте и завихрении мелькал кусочек кожи лежащей там девушки.

— Как это случилось? — хрипло спросил Слава, лихорадочно размышляя, что ему делать.

— Она пошла в эту комнату. Я не пошла за ней — ты же сказал ничего не трогать. Она сказала — ничего не трону. Я ушла. Потом вернулась — решила её утащить отсюда — мало ли что! Когда вошла — она уже лежала в этой штуке, и та закрывалась прозрачным колпаком. Хотела разбить — побоялась — мало ли что случится? Вдруг что-то порушу, и она погибнет! Пошла к тебе — ты так и сидишь, как спишь. Ждала часа два — ты всё не встаёшь. Тогда решила тебя разбудить. Прости, если что не так.

— Будить не надо было. Я сам встану, если что. Я же сказал вам — НИЧЕГО не трогать! Ну какого чёрта она попёрлась сюда? Она что — никогда не видела кораблей?