Большая вода

Прошло всего каких-то восемь месяцев, а в мире уже произошли огромные перемены, хотя и не повсеместно. Самый неожиданный подарок нам преподнесла Северная Корея, причём всего через полтора месяца после военного переворота. В этой стране у нас было менее трёхсот агентов, но и им не пришлось ничего делать, так как высшее руководство страны приняло решение присоединиться к свободному, как они сказали, миру. Как и везде, в этой стране всё население также прошло чрез ментоскопирование, но его результаты оказались поразительными. В тяжких преступлениях мы смогли обвинить ничтожно малое число людей. В тупости и бездарности многих, но только не в преступлениях против человечности и всего Человечества.

Северные корейцы повели себя очень странно. Едва став гражданами планетарного государства, больше половины населения всего за три месяца покинуло страну. При этом люди разъехались буквально кто куда, в чём не было ничего плохого. Рабочие руки и талантливые головы были нужны везде. Зато мы заполучили себе практически всю корейскую армию вместе с её спецназом, имеющим просто фантастическую подготовку, и это был, на мой взгляд, самый ценный подарок Северной Кореи. Прекрасно обученные, умеющие стойко переносить любые лишения, не знающие усталости и не ведающие страха, солдаты и офицеры органично влились в наши отряды правопорядка и тем самым сослужили всему миру очень большую службу.

Режим военного положения продлился сорок семь лет, до две тысячи шестьдесят седьмого года и всё это время присутствие вооруженных людей было одной из главных примет нового мира. Правда, практически все бойцы службы правопорядка, были вооружены шоковым и останавливающим оружием. Наряду с Китаем и Ираном, Северная Корея дала нам самых лучших стражей порядка, которых панически боялись даже самые отъявленные хулиганы и нарушители дисциплины, а вместе с ними преступники, осуждённые на каторжные работы. Однако, друзья мои, вам может показаться, что я, то ли очень уж сильно сгущаю краски, то ли нам действительно пришлось загонять людей в новый мир палками.

На самом деле обстановка в мире стала куда более спокойной, если, конечно, не считать те регионы, куда мы ещё не пришли. Мы не хотели проливать кровь понапрасну, причём ни чужую, ни свою. Если у нас в самом начале и были опасения, то только в отношении Северной Кореи, которая была отгорожена от всего остального мира несколькими рядами колючей проволоки. Афганистан, Сомали, Ливию и ряд других стран, в которых по лесам и горам пряталось множество вооруженных людей, таких границ не имели и потому оттуда, нескончаемым потоком, шли люди, добирались до сопредельных стран и там, после инъекции либо возвращались обратно, либо брали курс на север. Как одни, так и другие находились под нашим полным контролем. Правда, очень многих боевиков Аль-Каиды мы брали под стражу уже через пару недель, не давая им разгуляться.

Первые восемь месяцев оказались весьма показательными. Так у нас в России порядок был наведён очень быстро, а в Белоруссии его так и вовсе не пришлось наводить, как и в некоторых странах Западной Европы, таких, как Швейцария, Австрия и некоторые другие страны. То ли после той суровой выволочки генерала Егорова, толи потому, что люди стали трезвее, но у нас с порядком было всё же лучше, чем в США и большинстве стран Европы. В стране более, чем ударными темпами строилось множество новых заводов, нацеленных на производство тяжелого горнодобывающего оборудования, цемента и громадных бетонных блоков.

Одновременно с этим строились автотрассы, ведущие с юга на север, строились новые порты, закладывались верфи и металлургические заводы. В первую очередь нам была нужна тяжелая и сверхтяжелая техника, включая такую, которая могла работать на очень больших, свыше двух километров, глубинах. Такая уже была спроектирована и всего за полгода в России были построены пять огромных заводов по производству тяжелых подводных машин с атомными реакторами. Это были монстры на гусеничном ходу высотой в сто восемьдесят метров, длиной в двести пятьдесят, при ширине в сто шестьдесят метров. Машины были двух видов, подводные бульдозеры и подводные укладчики бетонных блоков. Для их производства строилось множество полимероцементных заводов. Начало выпуска таких блоков было намечено, на конец декабря две тысячи двадцатого года, после чего первые отряды строителей должны были начать возводить Стену.

На новых цементных заводах должны были производить специальный полимеризирующийся цемент, в состав которого входили тяжелые фракции нефти. Именно благодаря этому связующему веществу была достигнута колоссальная прочность бетонных блоков, которые легли в основание стены. Параллельно в США, Франции и Италии точно такими же ударными темпами шла модернизация авианосцев, которые спешно превращали в гигантские баржи. Одновременно на острове Сёр-Квалёй в Норвегии, рядом с городом Тромсё строилась первая опорная база строительства Стены. В Китае, Японии и Южной Корее строились такие же заводы, но у нас в России работы шли с опережением, хотя если честно, то без поставок из Европы и Китая мы не смогли бы развернуть такого строительства.

Однако, далеко не это было самым главным. Вся Россия помимо того, что началось большое строительство, села за парту, а если точнее то очень многие русские люди после работы шли в кабинеты гипнопедии, благо мы смогли разработать для гипнопедии сотни учебных программ, самая продолжительная из которых была рассчитана всего на полтора года. Народ чуть ли не зверел от такой формы обучения, матерился, но упрямо шел после работы в классы, так как все прекрасно понимали, без новых знаний можно надолго застрять на пятом уровне рабочего низкой квалификации. Зато, проучившись пять лет, можно автоматически получить двенадцатый социальный класс, а с ним такие блага, которые раньше были доступны только менеджерам высокого уровня. Жить стало намного легче, ведь наша новая распределительная система работала чётко и без сбоев, а сделанные впрок запасы позволяли целых четыре года не беспокоиться ни о чём, и это существенно облегчало нам жизнь.

Русские люди снова нашли, чем удивить весь мир, изобрели самый надёжный способ, как быстро привести мозги после гипнопеда в порядок. Мы синтезировали несколько видов наркотиков, поднимающих людям настроение и снимавших тупую, ноющую головную боль, но они не давали того эффекта, как "мозговая бомба". Это была адская смесь крепкого, плохо очищенного самогона, кофе, жженого сахара и трёх таблеток эйфорина, красного, синего и зелёного цвета, которую ещё называли "дискотекой". Даже после восьми часов гипнопедии, "мозговая бомба" уже через пять минут приводила человека в самое благодушное настроение, снимала даже самую сильную головную боль и при этом хмель никому не бил в голову. Единственное, что несколько портило впечатление, так это сильный запах перегара изо рта, с которым было не так уж и трудно бороться.

Благодаря "дискотеке", миллионы людей старшего возраста стали в России самыми прилежными студентами вечерних отделений множества институтов без преподавателей. Впрочем, преподаватели, а точнее даже не они, а инструкторы, были всё же нужны, ведь знания, закачанные в голову с помощью гипнопедии, нужно было ещё освоить. Надо сказать, что молодые люди также "потянулись к знаниям", но уже по корыстным причинам, так как быстро поняли простую истину — на строительстве Стены всем придется отработать свои пятьдесят лет. Раз так, то лучше для этого стать рабочим или техником высшей квалификации и получить за это весьма высокий социальный статус, нежели вкалывать разнорабочим или подсобником. На общее качество жизни это не влияло, разнорабочим было гарантировано, что питаться, одеваться и отдыхать они будут ничуть не хуже инженеров, но не смогут иметь ни роскошного отдельного жилья, ни автомобилей, ни дорогих предметов роскоши, доступных начиная с десятого класса.

Более того, в России и некоторых других странах, в которых граждане уже поняли, что деньги потеряли свою цену и отныне нужно трудиться с пользой для общества, чтобы иметь все имущественные блага, так оно и было. Первыми это оценили коммунальщики, так как новая безденежная экономическая система была очень строга к качеству всех видов работ. Если ты только делаешь вид, что работаешь, но в итоге от твоей работы никому нет никакой пользы, то и число единиц ОПТ на твоем счете расти не будет, а значит в пункте распределения, который по-прежнему называли магазином, ты получишь только то, что положено бездельникам. То есть продуктовый набор без деликатесов и самый обычный ширпотреб.

Работники предприятий, которые и раньше выпускали так называемые товары народного потребления, так же поняли, что они в конечном итоге тоже не прогадают, и если их продукция будет пользоваться устойчивым спросом, а не пылиться на складах, то и волноваться не о чем. Правда, их также поставили в жесткие рамки и отныне они должны производить только продукцию самого лучшего качества в том количестве, в котором та будет заказана распределительной системой. Поскольку одеть, обуть и накормить предстояло более двух третей населения планеты, то пока что о снижении объемов производства не шло и речи, как и о сокращении штатов. Оно если кого и коснулось, то только тех сотрудников, которые были связаны с финансовой отчетностью, но и они быстро нашли себе работу, ведь новая система электронного учёта нуждалась в операторах.

Мы не зря вложили огромные деньги в создание этой инфраструктуры и запаслись впрок всем, чем только можно. Единицы ОПТ люди, не долго думая, назвали опдолларами и поскольку их можно было получить только двумя путями, начав учиться или работать, то были просто вынуждены так поступить. Тем самым мы заложили сами основы социальной стабилизации. Гипнопед только закачивал в голову человека знания, но ими нужно было ещё научиться пользоваться и получить необходимые трудовые навыки, а для этого вполне хватало самых обычных компьютеров и инструкторов, которые давали все необходимые наставления своим ученикам.

В экономически развитых странах было, где трудиться, а потому там люди и работали, и учились. Зато в отсталых странах первое время люди только и делали, что учились, а по всем расчётам выходило так, что на то, чтобы вчерашнего пастуха превратить в квалифицированного рабочего, должно было уйти не менее четырёх лет даже при условии гипнопедии. Тем более, что мы одновременно повышали культурный уровень людей. Так что на ближайшие четыре года нам было чем их занять, но после этого им всем придётся отправиться на производственные предприятия, которые будут построены в их странах. Кроме того к тому времени мы собирались начать строить Стену практически вокруг всех континентов, для чего нам будут нужны миллиарды рабочих рук.

Обстановка в России была спокойной ещё и потому, что люди поняли, в случае нового всемирного потопа большая часть страны окажется под водой, а на то, чтобы отгородиться от Большой Воды ещё большей Стеной, усилий русского народа точно не хватит. К тому же в России, как в никакой другой стране мира, было заключено под стражу очень много людей. Ради предосторожности, почти все политики, все коррумпированные чиновники, а вместе с ними бандиты и уголовники. Были также арестованы члены всех экстремистских организаций, но что самое главное, мы загнали в несколько монастырей и медресе всех значимых религиозных деятелей. Так что мы так основательно "почистили" страну, что бунтовать было просто некому.

Однако, больше половины арестованных сидели не в тюрьмах, а были заключены под стражу в отелях. Зато из тюрем было выпущено на свободу огромное число людей. Возможно, что именно поэтому у народа и не было каких-то особенных претензий к новой власти. Практически никто не стал возмущаться, когда мы объявили о том, что весьма большое число самых высокопоставленных чиновников, а вместе с ними некоторые олигархи и богатейшие люди страны, не говоря уже о президенте и некоторых членах правительства, были казнены. О том, что в ряде случаев это были условные казни, мы не распространялись. Куда больше мы были вынуждены казнить бандитов и уголовников, а также вполне обычных, на взгляд обывателей, преступников, которые в других странах в иные времена вполне могли рассчитывать на снисхождение.

Порой мы казнили даже молодых людей, причём за те преступления, за которые они отбыли наказания в колониях для малолетних преступников и поступить иначе просто не могли. Вот как вы, друзья мои, отнеслись бы к негодяям, которые в возрасте пятнадцати, шестнадцати лет от безделья убили за три дня одиннадцать человек и при этом даже не чувствовали за собой никакой вины? Хотя после совершения преступления прошло более двадцати лет, они были приговорены к смертной казни за то, что них не было ничего человеческого и ждать, когда в этих мерзавцах проснется совесть, мы сочли излишним.

Вспоминая те первые месяцы, я все больше убеждаюсь в том, что нам тогда удалось сделать самое главное, избежать страшных ошибок, которые были бы неминуемы, прими мы решение завоевать весь мир силой оружия. Во всех тех странах, которые присоединились к нам практически сразу, мы имели широко разветвлённые тайные организации, и потому там было кому возглавить военных, чтобы взять власть в свои руки. Туда же, где мы просто физически не могли иметь сильных позиций, нас было и палкой не загнать, а потому в те страны мы вошли только тогда, когда нам уже никто не то что не мог, но и не хотел оказывать сопротивления. Это вовсе не говорило, что преступники в тех странах остались безнаказанными. Поэтому если сам военный переворот был, по сути, почти бескровным, то впоследствии на всё же пришлось казнить множество людей, но только преступников, которых нельзя было оставлять в живых.

Глава седьмая

Наши первые крупные успехи

Мэтт Грин всего-то и сделал, что заменил деньги очень простой, но в то же время необычайно эффективной системой учёта и оценки трудовой и творческой деятельности человека. Самым парадоксальным для нас было то, что за точку отсчёта он взял не труд учёного или рабочего высокой квалификации, а труд малограмотного чернорабочего-землекопа, весь смысл работы которого описывается простейшей формулой, копай глубже, бросай подальше, отдыхай, пока летит. Умственные затраты минимальные, зато физические — максимальные, но при этом социальный статус в глазах окружающих, гораздо ниже плинтуса. Да, но при этом работа землекопа не только очень ответственна, особенно при прокладке коммуникаций в парке или сквере, где растут особо ценные виды деревьев, но и нужна, ведь только опытные землекопы способны с должным качеством завершить сооружение котлована для закладки особо сложного фундамента.

Компенсировать низкий социальный статус землекопа, по мнению уже не Мэтта, а подавляющего большинства психологов, можно было только очень существенным повышением заработной платы. Именно этот постулат мой друг и положил в основу оценки общественно полезного труда. Как вы все знаете, друзья мои, самого высокого, семьдесят пятого социального класса с тех давних пор, и до настоящего времени, не достиг никто. Даже у Джонатана Пири, настоящее имя которого Эрвин, нашего Верховного Администратора Федерации Планеты Земля, всего лишь пятьдесят первый класс. У нас, членов Верховного совета Федерации — пятидесятый, а у вас он с сорокового по сорок пятый, но вы это совершенно особый разговор. Вы ведь даже не землекопы, вы мусорщики, санитары нашего общества, и ваша задача бороться с его отбросами, а это требует как больших физических, так и огромных умственных усилий. При этом вы должны быть движимы не азартом охотника и не ненавистью к злу, а альтруизмом. Как вам удаётся это, лично мне неизвестно, хотя я имею доступ ко всем научным данным всех тех исследований, которые проводили ваши штатные психологи.