— Ты готов отправиться тропою толтеков? — обратился к нему сидящий напротив индейский гигант с головой ягуара.
Константин Алексеевич стал медленно выходить из ступора: "Это все-таки не сон. Прав был Женя — я умер в назначенный срок! Но почему я здесь?", — и продолжил свою мысль вслух:
— А где же Надя?
— Не бойся, ты еще встретишь ее, если пройдешь этот путь, — ягуароголовый указал рукой куда-то направо.
— Но это не та тропа! — удивился профессор. — Вы не индейские боги. У них не было звериных голов, они могли превращаться в зверей полностью...
— Какие проблемы? — рыкнул монстр и стал наклоняться, вытянув руки вперед. На землю уже оперлись четыре пятнистые желтоватые лапы. Перед сжавшимся от страха стариком встал гигантский ягуар.
— Ты доволен? — спросил зверь.
— Да, — только смог вымолвить Константин и услышал внутри себя мысль: "Иди, куда говорят!" И только тогда взглянул направо.
Картина, представшая перед ним, поражала жутким величием. В голове пульсировала только одна дурацкая мысль: "Как я этого не заметил во снах?" Оказывается, пирамиды стояли на холме, а туда, куда сейчас смотрел Константин, вел длинный пологий спуск. В конце его находилась еще одна большая пирамида с широкой площадкой на ней. А на площадке сидел ужасный гигантский орел. И если бы он просто сидел! Он деловито потрошил людей, отбрасывая оболочки и проглатывая светящуюся сердцевину души, каждый раз высоко запрокидывая свою голову. А жертвы безропотно тянулись к нему по тропе и поднимались по склону пирамиды.
Константин Алексеевич возмущенно оглянулся на ягуара и хотел возразить, что весь смысл выживания души заключался в том, чтобы пройти мимо этого орла. Но увидев оскаленную пасть размером больше чем у бегемота, он испугался еще больше. Чувствовалось, что еще мгновение, и ягуар его сожрет. И тут профессор расслышал мысль, идущую изнутри: "Не бойся орла. Он не настоящий. Эта не та тропа. Смело иди по ней!" Но, казалось, и ягуар заподозрил что-то неладное. Он рыкнул и спросил:
— Ты боишься орла? Ты слишком много думаешь! Ты нагваль?
"Лети к орлу!" — прозвучала, как выстрел, мысль-приказ изнутри Кости, и он сорвался с места, взмыл в воздух и устремился к подножью пирамиды с сидевшим на ней орлом. Профессор не видел, что одновременно ягуар бросился на то место, где только что была его душа. Схватив лапами воздух, гигантский зверь остановился, провожая взглядом удаляющийся силуэт строптивой души. Только яростно бьющий из стороны в сторону хвост выражал ярость и растерянность монстра.
И вот Костя уже в веренице покорно бредущих душ. На удивление, индейцев в этой очереди оказалось не больше половины. Остальные несчастные выглядели самым различным образом. Всех объединяло только одно — они пребывали в шоке. Смерть оказалась для них потрясением, и они не знали, что делать дальше. Тем более в таком странном и страшном месте. Не знал и профессор. Но он бы попытался пройти мимо орла, если бы не голос внутри, который успокаивал и принуждал подниматься на пирамиду. Как принуждало и мощное притяжение орла. Теперь стало понятно, почему все, несмотря на страх и ощущение своего ничтожества, упорно бредут по лестнице вверх. Они просто не могли противиться зову — это было выше человеческих сил.
Константин взошел на верхнюю ступеньку пирамиды... В абсолютной тишине гигантская птица, неспешно освежевывала души людей, слегка шурша перьями и скребя огромными когтями по земле. Гигантский клюв подхватил покорно идущую перед ним женщину, и она беззвучно исчезла из поля зрения. Только где-то сбоку шлепнулась то ли одежда, то ли кожа несчастной. А следующим несчастным был он. Но, несмотря на страх, бывший профессор медленно двигался вперед. Просто не мог не идти — ноги сами делали шаг за шагом. Он с каким-то мистическим ужасом и извращенной страстью маньяка-мазохиста смотрел прямо вверх — как оттуда опускается на него гигантский орлиный клюв. И только когда раскрылся зев птицы, понял, почему никто не кричал: оттуда на него хлынул яркий теплый свет неземной благодати, и все перестало для него существовать...
ГЛАВА 9. КОСТЯ
Костя проснулся от привычного подглядывания утреннего солнца, которое назойливо лезло в щели между занавесками. "Как здорово!" — сегодня, наконец, можно отдохнуть — позади сессия. Пусть и аспирантская — всего три экзамена, но зато и спрос не как со студента. Старые, еще довоенные профессора знали свое дело, хоть в истории, хоть в археологии. Да и на экзамене: сидишь один — ни списать, ни спросить. Так что десять дней пришлось потрудиться, что называется, в поте лица. Зато и отдых теперь заслуженный — все пятерки. Неделю гуляй — хоть налево, хоть направо.
Еще нежась в постели, Костя стал вспоминать, что планировал на сегодня. Самым замечательным в его планах была Надя и, конечно же, лето, которое, незамеченное за суетой экзаменов, успело вступить в полные права. С другой стороны, лето могло бы и подождать, но вместе с Надей оно создавало просто великолепное сочетание. Костя все никак не мог поверить, что она согласилась на предложение пойти в кино и потом погулять.
Это произошло ровно десять дней назад, перед самой сессией. Она училась на четвертом курсе педагогического на историка и филолога, а Костю послали в виде общественной нагрузки на педагогическую практику, на которой он должен был помогать преподавателям института. Он до сих пор не понимал, что произошло тогда. Ему нужно было провести предсессионный коллоквиум, чтобы помочь студентам подготовиться к экзамену. Костя сидел в аудитории, поджидая учащихся, и вдруг в дверь, смеясь над какой-то шуткой, зашла она.
Сцена получилась, как в немом кино, когда артисты, за неимением звука, явно переигрывали в изображении чувств. Она замерла, так и не закрыв до конца смеющегося рта, как будто остановившись в немом вопросе. Но столько грации оказалось в прерванном на полпути движении, что Костик сам, вместо того, чтобы поздороваться, неприлично уставился на девушку. Но его-то можно было понять: такой ослепительной красоты, да еще с очень близкого расстояния, ему видеть не приходилось. Чего уж там говорить, все-таки существовала закономерность в том, что не очень красивые девушки уделяли больше внимания наукам, так что в аспирантуре и взглянуть не на кого было. Впрочем, то же относилось и к юношам. И, к своему сожалению, Костя не относил себя к исключениям из этого правила.
С немалым внутренним усилием, он заставил губы растянуться в резиновой улыбке и выдавить что-то вроде приветствия. Неудобную паузу нарушили шумные подружки девушки, которые при виде нового молодого преподавателя заойкали, здороваясь и спрашивая, как его зовут, и долго ли он с ними будет заниматься. Узнав, что он проведет всего два занятия, девушки, чуть не хором промычали, что вот так всегда: как старых строгих бабуль, так на весь семестр, а как молодого интересного, так на пару занятий. Лишь красавица не принимала участия в веселых перешучиваниях, будто все никак не могла отойти от впечатления внезапной встречи.
Занятие получилось так себе. Костя все время, словно спотыкался взглядом о Надю (как выяснилось после общего знакомства с группой). И каждый раз после встречи с взглядом ее больших темно синих глаз он забывал, о чем говорил. Так что под конец вообще избегал на нее смотреть, чтобы хоть как-то удерживать мысли в голове.
Он еще на занятии заметил попытки ухаживать за девушкой со стороны одного студента, причем, явно выигрывавшего у Кости по внешним данным. Казалось бы: ну ухаживает, и ладно — какое ему-то до этого дело? Так нет же, вечером образ красавицы всю дорогу всплывал в памяти. Даже ночью приснилось, будто они вдвоем гуляют по парку, но посреди прогулки она куда-то пропала, а он так и проискал ее до того момента, пока не проснулся. Он напрасно уговаривал себя, что такие красавицы в большинстве своем еще те стервы, и дружить, а тем более жениться нужно не на красивых, а на спокойных, доброжелательных и хозяйственных девушках.
К концу второго занятия Костя с ужасом понял, что сейчас прозвенит звонок, и он в последний раз увидит ее прекрасную фигуру, навсегда исчезающую в проеме дверей. Он сам не понял, как произнес ту фразу, непонятно на что надеясь:
— Если у кого-нибудь еще остались вопросы перед экзаменом, то я могу на них ответить после звонка...
Пара девушек побойчей и одна умненькая серая мышка остались. Но его, конечно, интересовала Надя, тоже оставшаяся на своем месте и отославшая давешнего ухажера. Костя украдкой посматривал на нее, рассеяно неся какую-то чушь двум болтушкам. Он даже сказал им что-то типа: "достаточно, нужно и другим успеть ответить". Серая уточка деловито спросила о расслоении на классы в древней Руси, но Костя отделался общими фразами про феодализм и рабство, выпроводив зубрилку. Оставалось минуты две до следующей пары, и он чуть не в панике спросил красавицу, медлившую с вопросом:
— Надя, а можно вас в кино пригласить? — более дурацкой фразы нельзя было и представить. Но девушка, покраснев, благодарно на него взглянула и тихо ответила:
— Да.
Костя чуть не поперхнулся и от собственной наглости, и от неожиданного согласия:
— Я... я не знаю, как вам будет удобно... Можно сегодня вечером? Я попытаюсь достать билеты.
Надя, молча, кивнула и улыбнулась. Румянец только еще гуще стал заливать ее восхитительные щеки. Она, окончательно смутившись, уже собралась уходить, когда Костя сообразил:
— А как мне вас разыскать?
— Ой, и правда! — воскликнула Надя. — У нас дома есть телефон — я сегодня буду заниматься...
Костя лихорадочно нашел карандаш и записал продиктованный номер прямо на уголке журнала посещаемости... Когда Надя оказалась в дверях, он окликнул ее:
— А как же вопрос по истории?
Девушка на мгновение замерла, обернувшись, и вдруг весело прыснула со смеху:
— Да ладно! Сама разберусь.
До Кости стало медленно доходить, что не только он обратил внимание на Надю, но и она, по всей вероятности, не осталась равнодушной к нему...
К сожалению, после того дня им удалось только один раз встретиться и поговорить. Билеты в кино достать не удалось, но может, оно и к лучшему — уж больно сложная сессия оказалась у Нади, да и ему нужно было готовиться. Он и так наплевал на один из своих экзаменов и пригласил ее прогуляться после очередной сдачи. Девушка жила недалеко от Тимирязевского парка, поэтому Костя заехал за ней на автобусе, и они пошли бродить по лесным дорожкам.
Они обменялись стандартными фразами приветствия и долго шли молча, не зная, как начать беседу. Костя удивлялся сам себе: обычно он никогда не лез за словом в карман, а тут, словно боялся спугнуть чудесный сон. Все казалось, что только он раскроет рот, и девушка упорхнет — на что-нибудь обидится или, еще хуже, рассмеется. Он украдкой посматривал на восхитительный профиль и длинную челку, которую проказливый ветерок все время пытался сдуть ей на глаза. Как ему хотелось поправить эту прядку волос! Но он, как последний трус, стыдливо прятал руки, будто Надя могла о чем-нибудь догадаться.
Все-таки он собрался духом и попросил девушку обращаться на ты. Затем стал рассказывать, какая сложная сессия выдалась у него, и спросил, как дела у Нади. Слово за словом они ломали барьер страха, и вдруг оказалось, что им надо так много друг другу рассказать, что не хватит ни дня, ни вечера. Они, наверно часа три пробродили по парку, пока Костя не вспомнил: у Нади совсем мало времени на прогулку. Девушка и в самом деле сильно расстроилась, что прогуляла какие-то важные дела, и они уже почти бежали к ней домой. На крыльце ее дома Костя почувствовал, что она никак не может вынуть пальцы из его ладони. Он сам вдруг ощутил, как закружилась голова от неодолимого желания поцеловать ее в нежные губы. Наверно, все бы и окончилось поцелуем, если бы не наличие прохожих и соседей вокруг. В общем, он чуть не силком вырвал свою руку...
Сегодня у Нади был последний экзамен, а его сессия окончилась еще вчера. Костя продолжал валялся в кровати, представляя ее губы и фантазируя, как он к ним прильнет... "Все! Хватит бездельничать. Сегодня нужно обязательно достать билеты в кино и на вечерние танцы..." — Костя вскочил и стал бодро наворачивать круги по квартире. Сегодня лучший день в его жизни! Сегодня он... Нет, лучше не мечтать — если он сейчас размечтается, то не успеет ничего организовать.
Спустя полчаса он был на улице. У Нади сейчас экзамен и ее нельзя беспокоить. Поэтому Костин путь лежал к кинотеатру, а потом в парк — заранее обеспечить себя билетами на вечер. До кинотеатра "Победа" добежал пешком. Билеты на вечер еще были в продаже, и после покупки он взял курс на парк, куда было нужно или крутить на автобусе, или пробежать три километра напрямую. Но что такое три километра для сильного и тренированного парня? Спустя полчаса, аспирант оказался счастливым обладателем пары билетов на танцплощадку.
Что-то ему показалось странным... да, какие-то необычные машины попались пару раз в городе. Раньше он таких не видел: бесшумные, словно тени, и форма необычная — перед широкий, фары сливаются с корпусом, если это вообще фары. Неужели, какие новые иномарки? И люди сегодня странные. Не толкаются, как обычно, не суетятся. Ну да чего не бывает...
Прибежав домой, Костя сел за телефон — уже полдень и появилась маленькая надежда, что Надежда уже сдала экзамен. Однако трубку никто не брал. Ничего, он поедет к ней в пединститут — мало ли, какие у него там могут быть дела...
Он встретил Надю прямо на лестнице: та скакала вприпрыжку, как маленькая девочка. Костя все понял:
— Пять?
— Конечно! У нас только так! — крикнула ему девушка, подбежала и на радостях обняла его. Костя чуть не задохнулся, почувствовав прикосновение мягких губ. Он стоял столбом, а девушка смеялась, заглядывая ему в глаза.
-К-как ты осмелилась? — в восхищении произнес он, понимая, что она совершила то, о чем он даже не смел мечтать. Или все же смел, но считал это невероятным?
Девушка схватила его за руку и потащила с лестницы на улицу:
— Вперед! Сегодня весь день наш! Какие у тебя планы?
Слегка оправившийся от приступа счастливой амнезии, Костя принялся рассказывать о проведенной подготовительной работе. План с кино и танцами оказался принят без каких-либо возражений, и они поехали на трамвае к Наде — ей надо было переодеться в более легкое и нарядное платье. Костя постеснялся подняться к ней в квартиру, и остался ждать свою мечту на скамейке во дворе.
Припекающее солнце звало расслабиться, но что-то ему мешало это сделать. Он прислушивался к своим ощущениям: да, было неожиданно то, что Надя сама обняла и поцеловала его. В этом таилось что-то неправильное. Он помнил их прогулку по парку. Еще тогда он чувствовал, что она не идет легко на сближение, как бы совершая про себя огромную душевную работу. Сейчас он начинал понимать, что отличало девушку от пустой кукольной красоты: это ее внутреннее содержание, которое делало Надю столь привлекательной и одновременно недоступной.
Он интуитивно делил девушек на "добрых" и "сложных". С "добрыми" можно было сдружиться за пару часов, но и интерес к ним пропадал спустя примерно такое же время. Со сложными все было непросто, и попытки строить взаимоотношения часто оканчивались неудачей из-за слишком серьезного отношения к жизни и больших душевных затрат. Он где-то чувствовал, что со "сложной" девушкой тоже можно быстро сойтись, только ему с ними не везло в жизни.
