Сталь в руке успокаивала, как привычная, любимая, на время утраченная вещь, вер-нувшаяся к хозяину.
* * *
Вечером, когда солнце устремилось к закату, четверо: Тафлар, Роберт, Джамал и Мибу вышли из низенькой дверцы в правом крыле дворца. Их путь лежал к дальнему уголку сада. Джамал на ходу тихо ворчал:
— Слыханное ли дело ! В своем доме, точно разбойники, крадемся. Тьфу!
Роберт шел вслед за Тафларом. С самого посещения оружейной, когда в ладонь при-вычно лег оголовок меча, его подстегивало нетерпение. Сейчас он готов был рысцой бежать к заветной полянке для тренировок, но приходилось приноравливаться к степенной походке вельможи.
Мибу надел только набедренную повязку и легкую кожаную безруѓкавку с нашитыми медными бляхами.
Роберт тряхнул кольчугой, которую нес в руке, знаком предлагая ему надеть такую же. Тот мотнул головой и осклабился, сверху вниз глядя на франка, которого совсем недавно носил на руках в отхожее место.
— Тафлар, прикажи, чтобы Мибу надел кольчугу.
— Но он не хочет, — засмеялся араб.
— Я боюсь — он пострадает.
— Мибу?! А ты не слишком самоуверен, Рабан?
Роберт тоже не стал одеваться. Отойдя на край поляны, он привычно поиграл мечом. Сверкающее лезвие со свистом рассекло воздух. Рука отвыкла от таких забав, заныло запя-стье. Ничего, все вспомнит! Замотав запястья полосками мягкой кожи, Роберт подошел к Мибу и встал напротив, чуть расставив ноги.
Сначала Мибу сделал страшное лицо и выпучил глаза, потом оскалился и только после этого замахнулся для рубящего удара. У африканца в руках порхал такой же как у Роберта короткий меч. Клинки встретились, высекая искры. Удар болью отдался в плече, кисть слег-ка вывернулась, но оружие Роберт удержал. Теперь осталось самое простое: скрестив кли-нок, обратной подкруткой выдернуть меч из ладони противника. На этот финт Роберт был большим мастером.
...ошарашенный Мибу обижено смотрит на свои пустые ладони, Джамал бежит подоб-рать, далеко отлетевший меч, Тафлар абд Гасан оглушительно хохочет...
Они таки облачились в железо, и теперь учебный бой шел по всем правилам. Тело само вспоминало уроки, затверженные с отрочества. Движения плелись как вязь, столь любимая на Востоке.
Оказалось, Тафлар поскромничал, мечом Мибу владел очень хорошо, но все же не на столько хорошо, чтобы стать серьезным противником графу Парижскому.
Когда совсем стемнело, Тафлар хлопнул в ладоши, прекращая бой. Роберт и сам уже чувствовал, что находится на пределе. Отбивать наскоки стремительного и сильного как мо-лодой лев Мибу, было той еще работенкой.
По дороге араб не торопился обсуждать увиденный бой, только на пороге дома он обернулся к франку:
— Ты вселил в меня надежду, Рабан. Отдыхай.
Длинный, тяжелый день заканчивался. Джамал принес ужин и светильник. Движения чуть сковывала привычная, но от того не ставшая приятной боль. Зато постоянное и ежесе-кундное ощущение несвободы, которое успело иссушить душу и тело, начало отпускать. Оно не прошло совсем, но примелькалось, став привычным, как становится привычным для узника вид решетки на окне камеры.
Теперь весь его день с раннего утра до ночи был заполнен. Физические и дыхательные — им научил Абу — упражнения чередовались с отдыхом. Затем еда, затем тренировочный бой, опять упражнения, еда и поздно вечером — омоѓвение.
На последнем настояли оба: и Тафлар и Абу Хаким, как только уразумели, что нежела-ние мыться проистекает у франка от отсутствия приѓвычки, а не от религиозных запретов. А Роберт, поначалу приняв мытье за неѓобходимую, хоть и непривычную лечебную процедуру, постепенно стал полуѓчать от него удовольствие.
В, приправленной благовониями, воде натруженные за день мышцы расслабились, тело охватила приятная истома. Франк считал дни до поединка. Сколько их осталось? — пять-шесть? На более длительный срок рассчитывать не стоило. Роберта одолевали сомне-ния. Коѓроткий, даже очень напряженный бой он выиграет. Если же противѓник предпримет изматывающую тактику глухой защиты с редкими, выверенѓными удами, Роберту несдобро-вать. Сил все еще было катастрофически мало.
Он глубоко задумался, и не обратил внимания, на открывшуюся дверь. Должно быть, Джамал принес полотенца. Когда же Роберт мельком глянул в ту сторону, мысли о всех на свете поединках мгновенно испарились.
Женщина неспешно подошла к краю бассейна, потрогала босой ступней воду, отступи-ла на шажок и со спокойным интересом начала рассматривать обнаженного мужчину. Пер-вым движением Роберта было — отвернуться. Не стал. Пусть смотрит. Подумал и тут же понял — отворачиваться придется. Не поддающаяся контролю плоть, не знавшая женщины больше года, заявила о себе с такой силой, что потемнело в глазах, и к лицу прилила кровь.
Не желая дальше терпеть это двусмысленное и неудобное для себя поѓложение, Роберт ринулся из воды, стремительно прошлепал по ступенькам бассейна и схватил первое, что попалось под руку — простыню. Когда враз ставшие непослушными руки уже затягивали узел на талии, к коже спины прикоснулась мягкая ткань. Женщина осторожно промокала ему плечи.
Она, что, с ума сошла?!! Осталась только эта мысль, да еще нарастающая в паху тя-жесть и дрожь в бедрах.
— Тебе лучше расстелить простыню, господин, — сказала она, щекоча его ухо дыхани-ем, и потянула за край ткани. Повязка, размотавшись, упала к ногам.
Почти не контролируя себя и теряя дыхание, Роберт все же отстранился:
— Я не хочу стать причиной бед в этом доме.
Женщина приложила палец к его вмиг запекшимся губам:
— Разве такое возможно? Никакой беды.
Дальше все слилось в бурный поток, который подхватил его и понес.
...только не торопиться, еще чуть-чуть... шелковая, гладкая... когда она успела раз-деться?.. нежная, прохладная кожа под грудью... не хочется отнимать рук, частое биение сердца...
Он останавливал себя, пока мог. А потом... она сама раскрылась. Одним движением он ворвался горячую, влажѓную глубину и задвигался, гоня вверх, нарастающее наслажде-ние.
Ему показалось, извержение наступило почти мгновенно. Разбеѓгаясь разноцветными искрами, в затылке глухо стукнула боль, а тело продолжало содрогаться в спазмах.
Роберт сполз со скамьи и уселся прямо на пол. Искры в глазах превратились в радуж-ные круги, а голова вдруг показалась легкой как надутый воздухом шар. Реальность никак не хотела возвращаться в свои границы. И — ладно!
Краем глаза он заметил, как женщина встала с лежанки, спустилась по ступеням к воде и начала смывать, стекающее по ногам семя. Роберт прикрыл глаза. Зрелище могло обернуться повторной неконтѓролируемой вспышкой.
— Не хочешь войти в воду? — сама она уже стояла на краю бассейна, завернувшись в покрывало. Накидка не скрывала, скорее подчеркивала мягкие округлые формы. — Я при-несу сухое полотенце.
Он быстро окунулся. Вытереться женщина ему не дала, сама быстро промокнула воду на теле и проѓтянула сухую джелябу.
— Тебе помочь одеться?
— Нет.
Роберт был несколько разочарован, прозаичным окончанием процедуры вытирания, однако тут же рассудил, что так оно и лучше. Ситуация до сих пор оставалась неясной.
— Кто ты, прекрасная... — хотел сказать девушка, но осекся. Перед ним было не юное создание. Ему улыбалась красивая зрелая женщина. Роберт не мог наверняка сказать сколько ей лет. Возраст женщины — вообще загадка. Но у юности не бывает такого спокойного, уве-ренного в своей красоте взгляда. Над чистым высоким лбом на две стороны разделялись бле-стящие черные волосы. Под тонкими выгнутыми бровями мерцали темные миндалевидные глаза. У внешних их уголков уже залегли морщинки. Крупные, мягкие губы и тонкий нос были совершенны. Легкая складочка под подбородком, намек на полноту, ничуть не портили этого лица.
Роберт шагнул ближе и осторожно провел губами по ее приоткѓрытым губам. Это не было порывом страсти — просто такие губы хотелось целовать. Женщина отстранилась:
— Пойдем, я провожу тебя.
Они шли теми же лестницами и переходами, что водил его Джамал. Незнакомка уве-ренно двигалась впереди, покачивая бедрами. Движеѓние ягодиц под тонкой тканью отдава-лось толчками у него в животе. Пришлось отстать, и еще — обозвать себя сопливым юнцом, чтобы сохранить видимость спокойствия.
В комнате Роберт сел первым, ноги предательски подрагивали, да и вообще... Женщина осталась стоять посреди невеликого помещения. На полу вперемешку валялись покрывала, подушки, одежда, оружие.
— Присядь госпожа. — Роберт указал ей место против себя. Она слегка нахмурилась, но села.
— Итак, может быть, ты все же объяснишь, чему я обязан счастьем... познакомиться с тобой?
Она улыбнулась, оценив иронию:
— Тафлар абд Гасан предупреждал меня, что ты — сложный человек, и обязательно начнешь задавать вопросы.
— Это он тебя послал?
— Не послал, попросил помочь. Я согласилась.
— И все же, кто ты?
— Фатима, рабыня.
— Рабыня, которую просит о помощи всесильный царедворец?
— Я друг. Знаю, это звучит странно, — проговорила она глядя в недоверчивые глаза франка, — нo так оно и есть. Если тебе интересно, поясню: у Тафлара был единокровный брат, сын наложницы. С одной стороны обычный раб, каких много в богатых домах, с другой — самый близкий человек. Он родился хромым, вернее вообще не мог ходить. Тафлар настоял на том, чтобы мальчика оставили в доме. Они вместе росли, вместе со временем стали заниматься наукой в лазоревой башне, куда вхожи только самые близкие. Когда я была совсем молодой, Тафлар отдал меня своему брату. Я родила ему двух сыновей. Они уже выросли и служат в личѓной гвардии Селима Малика.
Роберту стало муторно. Что значит, потерять над собой контроль! Он поставил себя в до отвращения двусмысленное положение. Жена брата — семья Тафлара. Или это злая шутка хозяина?
— Несколько лет назад Масуд умер. Я осталась в доме и стала другом Тафлара, даже доверенным лицом.
— Ты его жена?
— Что ты! Нет, конечно. Браки заключаются по политическим или имущественным со-ображением. Для продолжения рода.
— На Востоке можно иметь много жен.
— Только четыре, зато наложниц — сколько позволяет здоровье и блаѓгосостояние.
— Прости, но для меня это дико.
— Если тебе неприятно, давай закончим разговор.
— Хорошо, только еще один вопрос: Тафлар сказал, какая помощь от тебя требуется?
— Разумеется, — рассмеялась женщина.
— И еще...
Но Фатима больше не стала слушать, вместо разговоров, она откинула полу покрывала, приподняла одну грудь и стала легко покачивать ее, держа как спелое яблоко. Другую руку она протянула Роберту.
Селим Малик вернулся на следующую ночь.
Джамал проскользнул в комнату утром, когда небо еще сохраняло темно-синий оттенок на западе, а воздух следы прохлады. Старик пошептал на ухо женщине. Фатима улыбнулась Роберту и быстро ушла.
— Вставай, проклятье нашего дома, — тут же началось привычное ворчанье.
Надо отдать должное хозяину дома: все прошедшие сутки Роберта никто не беспокоил. Перед дверью бесшумно появлялась еда и вода. Но ни один человек не вошел, чтобы, к при-меру, поинтересоваться, сколько может ждать назначенного боя, специально для этого при-глашений воин? Все бои и упражнения Роберт отменил на эти сутки, решением мужчины.
— Чего переполошился, старый сморчок? Сейчас встану и разгоню всех, кого Тафлар на сегодня выставил. Могу и крокодилов из пруда шугануть, пусть по саду бегают.
Каждая клеточка пела и хаотично трепетала. Потом этот хаос упорядочится: превраща-ясь в движение, какое никто не сможет ни остановить, ни отразить.
— Крокодилы тебе чем не угодили? Шевелись, давай. Селим Малик приехал.
— Когда? — вскинулся Роберт.
— Ночью. Скоро будет здесь. Тафлар за тобой послал. Поешь — и к нему.
Время ожидания закончилось, настало время действия.
На подносе дымилась чашка сюрпы, лежали фрукты, мясо, лепешки. Роберт, обжига-ясь, выпил ароматный бульон, заел маленьким кусочком хлеба.
— Почему плохо ешь? — тут же взъелся старик.
— Больше нельзя.
— Ну, тебе виднее, — вдруг миролюбиво согласился Джамал.
Завернув по дороге в купальню, Роберт привычно смыл с тела пот, оделся и пошел на встречу с Тафларом.
Какая все же непривычная у них одежда, вроде и удобно, но несколько раз поймав свое отражение в полированных медных зеркалах, которые были расставлены по всему дому, франк удивился, до чего же нелепо выглядит. А с другой стороны: надень Тафлар узкие шта-ны и далматик, тоже будет на клоуна похож.
Тафлар абд Гасан ат Фараби эль Багдади испытующе смотрел на франѓка. Роберт ста-рался сохранить серьезность. А в пору бы съесть лимон, еще лучше — отвернуться.
— Абу Хаким утверждал, что женщина нужна тебе в настоящий момент не меньше чем еда и упражнения? Он оказался прав?
Роберт сломал разговор:
— Приехал Селим? Омар Малик, надо полагать, тоже не задержится?
— Прибудет сегодня вечером. Стало быть, поединок состоится в назначенный срок. Если...
— Появились новые обстоятельства?
— Пока нет. Но вспомни наш разговор...
— Про живого свидетеля?
— Да. Как только Омар вернется, ему тотчас станет известно, что смертельно больной франк, как по волшебству, поднялся со скорбного ложа и только и делает, что упражняется с мечем. Плюс к этому — известие о победах Селима ни дипломатическом поприще, уже сни-скавших расположение велиѓкого визиря. Так что в течение оставшихся суток нам придется быть очень осторожными.
— Твой дом прекрасно охраняется. А я не слабая женщина.
— Это еще не значит, Рабан, что в течение этого времени ты не будешь ни есть, ни спать, — старательно расѓсматривавший ажурную решетку, Тафлар глянул в глаза Роберту. — Ты полагаешь, убийцы, которых пришлет Омар, разбудят тебя, дадут воѓоружиться и толь-ко потом начнут убивать?
Досадно и нелепо, но Роберт представлял себе поединок с наемником именно так.
— Тебе приходилось слышать o... группе людей, — осторожно начал Тафлар, — которые поѓселились в сирийских горах? Очень замкнуто живут... Как бы тебе объяснить... там гото-вят убийц.
— По религиозным мотивам?
— Главным образом — за деньги...
— Ты заговорил обиняками. Что-то хочешь предложить?
— Есть один вариант. Тебя может забрать на эти сутки Селим. Его дом сильно отлича-ется от моего. Там почти крепость. Много стражи...
— Много незнакомых, мягко говоря, не любящих христиан, вооруженных людей? — перебил Роберт. — Да и оружие мне вряд ли оставят.
— Я думал об этом, но решает он. И повторю: в твоей безопасности здесь я тоже не уверен.
— А в своей?
Потянулась пауза.
— Нет, — наконец отозвался Тафлар.
— Тогда я остаюсь.
— Решаем не мы.
Черная, шитая золотом, шелковая мантия Селим бея, ниспадала на ковер пышными складками. Чалма тоже была черной. Огѓромный рубиновый аграф держал белое перо цапли. Неподвижное чеканное лицо царедворца освеѓщало хищное торжество с толикой презрения.
— Вижу, ты постарался, — сказал Селим к Тафлару, не поворачивая головы. — Перед отъездом мне докладывали: франк умирает. Это была хитрость, или искусѓство твоего друга Абу действительно так велико?
