Гарри Поттер и древнее проявление

— Союз? Я не знал, что мы с вами воюем.

— Не воюем, — "Ну знал же, неправильное слово!", — но давайте признаемся, что каждый из нас ведет страусиную политику. Преследуя собственные цели, мы не договариваем, молчим. В то время как нашему миру уже не первое десятилетие грозит опасность. Великая опасность. Мы ничего не добьемся, если станем утаивать факты друг от друга и не доверять. Мы должны делиться абсолютно всем... Почему бы не начать прямо сейчас?.. — к концу речи министр окончательно растерял накопленную уверенность.

Помедлив, Альбус неожиданно потеплевшим голосом проговорил:

— Интересно, Райн, что вы говорите. Весьма интересно. Вы предлагаете, чтобы сейчас мы раскрыли друг другу самые страшные тайны. Хорошо, я бы предпочел услышать прежде, чем необходимо поделиться мне. Надеюсь, детские тайны не в счет.

— В общем, раскрывать тайн не требуется, — засомневался Райн. Не с этого хотелось вообще-то начинать. — Мне нужно ваше покровительство лично и Ордена в целом, и некоторая помощь.

— Судя по всему, Райн, вы затеяли крупный переворот? И вам потребовалось больше власти? — сразу спросил Альбус, не ходя "вокруг да около".

— Мой отец всегда говорил, что власть — это что-то вроде постоянной суммы, и если в одном месте власть убавляется, то в другом она непременно возрастает, — к месту упомянул министр.

— Ваш отец, несомненно, нашел бы общий язык с моим братом, Райн. Но человеческое проявление — далеко не физическим законам подвержено. И математика тут не уместна. Очень буду рад, если вы это понимаете.

— Конечно-конечно, — закивал головой министр, — для меня, как нового министра, власть — способность общества достигать стоящие перед ним цели. И моя задача — правильно поставить эти цели.

— И вы хотите ими поделиться со мной, — Дамблдор не спрашивал. Он не раз слышал что-то похожее, все это было присуще всем политикам. Но в Райне сидел ведь не только политик. Внутренний мир пожилого мага гораздо богаче, чем бюрократический аппарат. Он чувствовал это.

— Да, потому что для моего понимания власти нужно добровольное сотрудничество общества. И если этого добровольного сотрудничества нет, то никакой власти тоже нет. Я за сильную власть, — подчеркнул Райн. — И вы тот самый человек, который способен сплотить общество. Вы и Гарри Поттер.

— Давайте оставим на время мальчика в покое. Чего вы добиваетесь?

— Альбус, можно вас попросить, чтобы то, что я говорил сейчас — осталось между нами. Хотя бы не получило общественной огласки. Люди и так напуганы.

— Хорошо, Райн. Но вы, друг мой, начинаете меня пугать. У меня появилось чувство, что мы с вами независимо пришли к одному интересному выводу.

— Все может быть. Как вы относитесь к астрологическим прогнозам? — неожиданный вопрос от министра.

— Так же, как к Прорицанию, — добро улыбнулся Альбус. — Кто же знает, что правда, а что нет. Где прозрение, а где гипотеза. Однако, как к развлечению для пытливых умов отношусь неплохо.

— Альбус, я прекрасно знаю, что вы великолепный знаток древнего и последователь старых обществ. И я просто уверен, что вы в курсе грядущего парада планет.

— Крест. Знак знаков... Знак великой жертвы, отмеченный кровью прошлого, — протянул Альбус. — В курсе. И если вас интересует мое мнение, то уверяю, к этому я отношусь с большой предосторожностью. Многие выдающиеся деятели своих эпох предсказывали его. Что говорит уже само за себя.

— Вы меня поймете, — с облегчением выдохнул Райн, но заговорил с возрастающим волнением: — Земля будет находиться в основании этого креста. И нас затягивает в новое пространство, Альбус. Что-то совершенно новое. Остальные три планеты проснулись, они излучают странную вихревую энергию. Наши ученые бессильны пока разгадать их сущность. Объединяясь, эти потоки изменяют световую структуру ткани, пространства, если хотите. Вместо бесцветного или равновесного мира мы идем к миру Изумрудному.

Повисла пауза.

— Грустно, Райн, — прервал ее чуть погодя Альбус, — и весьма пугающе вы рассказали. Будь я лет на сто моложе, у меня бы испортился сон сегодня ночью. Но пока это только вода в котелке теории. Должны быть резкие причины, что вас так взволновало именно сейчас?

— До парада осталось семь лет, Альбус, — министр заговорил быстро и возбужденно. — Семь, и именно сейчас должны происходить те самые отклики грядущих изменений. Они есть. В Отделе Тайн проснулась Арка Смерти! Это ужасно!

— Проснулась? — голос Альбуса резанул холодом.

На лице министра проступила усталость и отвращение:

— Ее окутало в вихревой поток странной и темной энергии. Наши специалисты не могут не только разгадать тайну, но и решиться на исследования. Животный ужас охватывает людей при приближении. Всегда одно: чувство чужого взгляда испепеляет прямо изнутри.

— Когда это началось?

— Сразу после не безызвестного инцидента. Когда ваши люди столкнулись с Пожирателями и Во...Волде...мор...том. Я предполагаю, что его интересовало в Отделе Тайн не только Пророчество. Но что-то еще, что вы, Альбус, знаете. И теперь хотим знать мы. Как вы понимаете.

Райн замолчал, предоставляя обдумать его трезвые предположения. И постарался, чтобы слова его прозвучали здраво и убедительно. Даже пересилил себя: назвал темного мага по имени.

Но Альбус, уже у себя на уме, коротко спросил:

— Райн, могу я взглянуть на Арку?

— Прямо сейчас? — ужаснулся министр от одной мысли оказаться недалеко от этого места.

— Как обсудим остальные дела. Вы выслушаете меня.

— Так вы готовы сотрудничать с нами? — к голосу министра добавились просящие нотки.

— Только один вопрос. Что вы добиваетесь на самом деле?

Министр на мгновение закрыл глаза, сморщив лоб. Необходимо было привести в порядок собственные мысли. Сейчас требовалось произнести главное:

— Я хочу предотвратить грядущее, что предвещает нам этот Знак на небе. Войну Крови. Тот ужас, который может вылиться в мир магглов и ужаснее, чем это было в первый раз. Я хочу раз и навсегда положить конец изолированию волшебников. Это очень фантастично может прозвучать, но ведь было время, когда колдуны и магглы жили бок о бок. Помогали, работали и изучали вместе. Знаю, можно вспомнить время, когда мы подвергались жестокому гонению. Но нравы поменялись. Мир изменился, Альбус, а если не поторопиться, он может измениться необратимо. Вы Великий светлый волшебник понимаете, о чем я.

— Не боитесь заплатить страшную цену, Райн? — Альбус не думал дожидаться ответа. — Вопросы Крови могут потребовать и цену Крови. Если не больше. Во времена моей молодости, а потом и зрелости был у меня очень близкий друг. В будущем, его стали называть Лорд Гринденвальд. — Райн вздрогнул и посмотрел в лучистые голубые глаза. — Так вот, были мы ужасными максималистами и идеалистами, одаренными волшебниками. Какие у нас были планы! Вы получили бы удовольствие от наших дискуссий. Покорить Вселенную, чтобы жизнь магов и магглов стала намного лучше! Что из этого вышло, вы знаете и сами.

— Вы убили его...

— Убил? Нет, что вы. Не верьте книгам по истории. Геллерт был могущественным волшебником. Нет, не Темным. У такой силы нет цвета. Ее цвет лишь такой, как эта сила используется. Так вот, он был хозяином палочки старшей силы. Таким очень сложно умереть. Умереть навсегда даже по собственному желанию. Дух его где-то рядом. Возможно, он заточен в выстроенной собственными руками тюрьме, возможно, он нас сейчас слышит. Я лично его слышу по ночам. Иногда он слышит меня. Правда, никогда не отвечает.

Альбус замолчал и с задумчивым видом обратил внимание на лежащий за окном город. Там сквозь пелену тумана слабо пробивались лучи утреннего солнца. Дом министра магии располагался в уединении от всего мира. Что не мешало видеть в окнах выплывающий из-за горизонта огромный город, где живут простые люди. Которые даже не догадываются, как их презирают некоторые волшебники за то, что имели право родиться. Без магии, с грязной кровью в жилах.

И мысли непроизвольно погрузились в прошлое. Вспомнили маленькую девочку, которая с детства презирала магию. Чистокровная колдунья, которой опротивела магия, тока-тока взрастив в ней свои корни. Ариана Дамблдор ненавидела Аберфорта и Альбуса — своих братьев. За все. Что никогда не были рядом, что им было плевать на собственную семью. Увлеченные, вечно занятые собой и своими перспективами. У первого с детства не было души, ее заменили механизмы и чертежи. А другой так был увлечен распределением мировых сил между Добром и Злом, что времени на простых людей не находилось. Даже для похорон отца или матери. Даже на то, чтобы увидеть, как отдалял Геллерта от Арианы, как отравлял его ум...

Понимание пришло, только поздно. От первой смерти Геллерта отгородила любовь Арианы.

Альбус вздохнул. Да, он рассказал сегодня непозволительно много Райну. Много, но не совсем истину. Не только дух друга посещает его. Не только...

Взгляд Василиска душу пронзил

Но на месте он не убил.

Этот взгляд в душу яд влил

Яд под названием жизнь...

"Ох, Том, Том, неумолимо настанет время, когда смерть возжелаешь как нирвану. Возжелаешь, но не получишь".

— Мне сложно что-то сказать тут, — осторожно прервал тишину министр. Его собеседник все-таки удивил откровенностью.

Директор оторвался от созерцания вида за окном, пристально взглянул на министра.

— А по-моему, есть что. Но об этом — потом. Когда закончим с делами мирскими. Вы подобрали кандидатуру для учителя по Защите?

— Да, Дженнифер Герхардт будет рада работать в вашей школе. Чуть позже я могу передать вам полное досье на нее.

— Выпускница Думстранга. Молодая, сильная, в меру жестокая, своенравная. Что ж, мне нравится ваш выбор, Райн.

— Вы знакомы? — брови министра изогнулись в удивлении.

Альбус улыбнулся.

— Нет, но надеюсь познакомиться поближе. Но сразу видно, интересного вы нашли человека, чтобы склонить на свою сторону Гарри Поттера.

— Я... — округлил глаза министр, словно филин. Глубочайшее удивление, пронзившее его, было невозможно удержать.

— Не надо слов, Райн. Я не возражаю, только мальчик может и самостоятельно принимать решения. Не давите, в школе я не потерплю больше положенного. Только вот зачем он вам? Понимаю, вам нужен я. Хотя все равно, не знаю зачем. Даже развив в себе полностью способности, я не могу ничего делать из того, что может Волдеморт.

Министр хотел уже ответить заранее подготовленной речью. Мол, что мальчик — представитель двух миров. Что, не раз раздумывая над событиями, послужившими отставки Фаджа, стало ясно: мальчик совсем не прост. Что заслуженное прозвание "Мальчик-Который-Выжил" — это не только мазок в его жизни, а нечто большее. И решение Альбуса о том, чтобы детство его прошло в мире магглов, не из нелепой прихоти. Охота за Пророчеством...

Мальчик — мессия. Тот, кто склонит "крест" в нужную сторону. Тот, кто заставит пылать дело, в которое сегодня заложен первый кирпич, ярче. Или даже его завершит.

Много было слов у министра. Но высказаться не получилось. Все произошло, как бывает в таких случаях, неожиданно.

Дамблдор резко встал, поспешно подошел к окну и застыл, с выражением нечеловеческого отчаяния на лице.

Министр не успел удивиться, потому что из-за спины донося тихий звон лопающегося стекла. Сенсоры!

— Срочное дело, министр! — проинформировала голова колдуна, высунувшаяся из зеленого огня в камине.

— Что за дело? — не сдерживая раздражение, спросил Райн, но бросив взгляд на испуганного Альбуса, сразу поостыл. Отвлекать от разговора с Дамблдором — на то должны быть веские причины. Знает ведь его помощник, если они не таковыми окажутся, ему не поздоровится.

— Нападение на Косой переулок. Есть жертвы. Гарри Поттер в их числе.

"Вот она и черная полоса на посту..."

Райн испуганно взглянул на окно. Но Альбуса уже не было в комнате. И на этот раз в голове министра не промелькнула мысль: "Силен".

Кто знает правду — молчит

Кто знает смерть — ее только и ждет

Кто знает свой путь — на месте стоит

Кто знает любовь — не умрет...

Автор в неведении.

Как же найти бету?

Кстати, если кто не читал мой пост к главе предыдущей. Следующая глава называется "В гостях у смерти". Никто не хочет что-нибудь предположить? Мне лично интересно послушать.

Глава 17. В гостях у смерти.

Вернемся снова к смерти. Если она не принесла удовлетворение, то что-то не так в королевстве. Тогда необходимо идти по пути Посвящения напрямую — по тропе Войны.

Из учебника Великих Учителей.

Он чувствовал, как разорвалась связь, растаяла без предупреждения, с ужасающей внезапностью, оставив нагим и одиноким.

Сознание покинуло безумие, сумасшествие, слепая ярость. Покинули все мысли — лишь на миг, один прекрасный миг пустоты.

В следующее мгновение в эту пустоту выскочила из глубин мрака сине-серая смерть, темная, обволакивающая, вскипающая пеной в воздухе, она неслась хвостами фестралов навстречу ему.

Мир вспыхнул и погрузился во тьму.

Гарри почувствовал это как холодное, последнее прикосновение к своей душе — словно ледяной палец у сердца.

Мир погрузился во тьму и снова вспыхнул. Только не светом солнца на синем небе. Ни сверканием звезд на ночном полотне. Ни холодным касанием луны. А двумя светилами, дарившими свет ровной голубой рябью, тянувшейся к Гарри.

Он огляделся, если так можно было сказать здесь. Ни направления, ни сторон, ни чувства движения — только путь, выстланный голубой рябью, стекающейся к нему, словно он был причиной возмущений в темном бархате Ничего. Да, и две голубые луны впереди.

Гарри "побрел" по этому пути, устланному светом. Он не чувствовал себя, не ощущал никаких эмоций. При нем были знания. При нем не было тела. Лишь серая дымка.

Это продолжалось неизвестно сколько. Как передать путь в мире без времени?

Но Гарри шел, упорно шел, поднимаясь к свету. Для него этот свет был истина. Он брел в одиночестве, стараясь забыть все: растерянность, и боль, и любовь, и смерть, и страстное желание. Нет, не чувства, а знания о них. Знания, которые связывали его с миром на "той стороне".

В голове он старался удерживать картинки, послужившие причиной смерти. Он пытался припомнить, что происходило в эти быстрые мгновения безумства. Память его сейчас была как на ладони: он мог вспомнить каждый краткий миг своего пребывания в мире живых. Мог, но не хотел. Потому что мысли о жизни возвращали к памяти о мертвых. Родители, Сириус, Седрик, Ремус...

Он гнал эту память от себя и те мысли, которые непроизвольно рвались наружу. Потому что в мыслях он начинал понимать Волдеморта.

"Нет, нет, нет! Да что же случилось за это время!!!"

Он сел — так думал он, — сломав тот бешеный ритм движения. Все было бесполезно. Сколько бы Гарри не стремился вперед, навстречу голубым лунам, они не приближались. Мир вокруг него не менялся, застыв в глухом безмолвии.