Прыжок

— А поехали. Никогда еще не был в этих веселых домах, — решился я, интересно что же это за дом Мерелин?

— Не был, значит тем более не пожалеешь, — сказал, довольно улыбаясь Крут и перевел своего коня на рысь.

Через полчаса мы подъехали к большому каменному двухэтажному дому с забором из дикого камня и массивными деревянными воротами. За воротами и справа от них над забором выглядывала крыша небольшого строения, наверное, привратнитская. В оконных проемах дома красивые деревянные рамы, застекленные стеклом, а крыша накрыта красно-желтой черепицей. Окна первого этажа забраны ажурными решетками. Сам дом находился за чертой города, метрах в ста от дороги и неподалеку от моста перекинутого через Гонту. Крепыш спрыгнул с коня и, подойдя к воротам, крикнул:

— Эй, есть там кто, открывайте!

— Ну, чего кричишь, пообедать спокойно не дадут, — сказал мужик лет сорока пяти в кольчуге и при мече, открыв дверь в воротах.

И прожевав, что-то, видимо из того самого обеда, он спросил:

— К кому и зачем?

— Скажи, Крут приехал с другом к госпоже Мерелин. Ты что, недавно здесь работаешь, а где Скилл?

— Работаю недавно, не знаю никакого Скилла, ждите, сейчас спрошу за вас, — и мужик, закрыв калитку, скрылся за воротами.

Прошло минут пять и, загремев запорами, тот самый привратник открыл нам ворота. Показав на стоящее в стороне от дома одноэтажное строение, он произнес:

— Лошадей к конюшне, там конюх о них позаботится. Проходите в дом, леди Мерелин вас ждет.

Сервис, однако, подумал я, когда мы, оставив лошадей возле конюшни, направились к дому. Открыв дверь, покрытую резьбой по дереву изображающей каких то зверей, вошли в дом. Большое фойе уставленное мягкой мебелью, на второй этаж ведет широкая лестница, в дальнем конце фойе сидело несколько молодых девушек пили вино и о чем-то разговаривали. По лестнице нам навстречу спускалась красивая женщина, лет тридцати, в облегающем шелковом платье чуть ниже колен и с глубоким декольте, открывающим неплохой вид на содержимое лифа. А посмотреть там было на что. На ногах туфли плетенки из светло-коричневой кожи. Светлые волосы заплетены в толстую косу, опускающуюся до поясницы. Ростом где-то метр семьдесят пять, ровный загар, белозубая улыбка, тонкая талия и где-то третий размер груди. В том как она спускалась по лестнице, в осанке и движениях, во всем этом было столько грации, достоинства и женственности, что было понятно, эта женщина знает себе цену. Женщина спустилась и, подойдя к нам, сказала глубоким грудным голосом:

— Здравствуй Крут, что-то ты давно к нам не заходил. Яра уже вся извелась, никого не хочет видеть, я уж думала, не приворожил ли ты ее? — Мерелин негромко рассмеялась и, посмотрев на меня, промурлыкала:

— Я вижу у тебя новый друг, не представишь нас друг другу?

Слегка кивнув в знак приветствия, крепыш произнес:

— Это Артем, он не только мой друг, но и друг Даго, он в наших краях недавно и никого толком не знает, вот я и решил его познакомить со столь прекрасной хозяйкой этого гостеприимного дома. Артем познакомься, это госпожа Мерелин.

— Ой, оставьте эти условности, раз вы друг Даго, то можете ко мне обращаться просто Мерелин. Артем, надеюсь, у меня в гостях тебе понравится, ты не против, если мы будем на ты? — хозяйка дома посмотрела на меня, и я только сейчас заметил, что у нее зеленые глаза.

— Нет, я не против. Мерелин у вас прекрасный дом, и я тоже надеюсь, что мне у вас понравится, — ответил я, чуть не закашлявшись, и ощутил, что в горле пересохло, то ли от волнения, то ли от жажды.

Вот что значит не видеть долго таких красивых женщин, хотя конечно, не моя возрастная категория, да и не моего полета птичка. К такой, небось, барончики подкатывают, надеюсь, у нее девушки будут не хуже хозяйки.

Крут чуть ли не пританцовывая от нетерпения, спросил Мерелин:

— Мерелин, я бы хотел видеть Яру, она у себя?

Хозяйка дома, опять рассмеялась и улыбаясь, показала наверх:

— Да, она у себя, как увидела тебя в окно, так, наверное, до сих пор красоту наводит, иди уже, вот уж эти мужчины, все одно у вас на уме.

Когда Крут взбежал по лестнице, Мерелин подхватив меня под руку и обдав легким ароматом духов, ненавязчиво направилась вместе со мной в сторону беседующих девушек.

— Как поживает Даго? Артем как увидишь его, обязательно скажи ему, что Мерелин просит его заехать в гости. Я надеюсь, Артем, хоть ты его уговоришь навестить мой дом, — проворковала хозяйка заведения.

— Последний раз, когда я его видел, он был жив здоров. Обязательно скажу ему при встрече, что вы просили его заехать, — ответил я, а сам подумал, может быть, скажу.

— Я же просила, обращайся ко мне на ты, познакомься с девушками. Девушки этого молодого человека зовут Артем, он наш гость. Это Мари, Кира, Витта и Ноя, — Мерелин поочередно представила всех сидящих девиц и сказала мне:

— Если что-то понадобится, спрашивай у девушек, они принесут, если возникнут какие-то вопросы, которые они не смогут решить, то я в комнате на втором этаже, первая дверь справа от лестницы.

Когда хозяйка дома ушла, девушки заметно оживились. Одна из них та, что Кира, предложила мне вина, и я не отказался. Девушки как на подбор оказались красивыми. В возрасте от восемнадцати до двадцати, двадцати двух лет. Кира и Ноя шатенки со смуглой кожей, а Витта и Мари брюнетки. Разговорились, девушки как бы между делом расспрашивали меня о моей родине и из каких я краев, попутно рассказывая о Трехречье и конечно же о страшном диком лесе, кишащим дикими и кровожадными орками. Я делал удивленные глаза, и было от чего, такой чепухи не каждый день услышишь. Больше всех мне понравилась Кира, чем-то она была похожа на Анну Стриженову. Где-то на втором бокале Кира предложила сыграть для меня на струнном инструменте Коррио, я согласился. Но так как эта штука была по ее словам довольно массивна, то мы пошли к ней в комнату. Девицы поняли что их номер второй и как одна, изъявили желание остаться здесь. Поднимаясь наверх вслед за Кирой, я смотрел на нее и все больше убеждался, что она очень похожа на мою земную подругу детства. Выпитое вино слегка пьянило, но больше всего пьянила близость молодой и красивой девушки, тем более, что я сразу положил на нее глаз. В комнате у Киры инструмент присутствовал, но в этот день мы так и не добрались до него. Как только дверь за нами закрылась, я удержал девушку за руку и, обняв ее, вдохнул запах ее волос. Волосы пахли травами. При ее росте где-то метр семьдесят плюс-минус два-три сантиметра, макушка как раз располагалась напротив моего лица. Вывернувшись Кира закрыла дверь на щеколду и сняла через голову платье. Потом мы занялись любовью, и эта девица показала, что знает в этом толк, я и поз-то таких не знал. Максимум на что хватало моих прежних подруг, это быстрый и торопливый секс где-то после дискотеки в парке, или же пока родителей нет дома и опять таки в спешке и горячке. Лишь бы было. За окном уже стемнело и я понял, что сегодня мне в город уже не попасть. Кира закинув на меня ногу и положив мне голову на плечо, заснула и убаюканный ее равномерным дыханием, я не заметил как и сам забылся сном.

На утро, еще толком не проснувшись, я уловил запах кофе. Подскочил в надежде, что это просто дурной сон и сейчас меня разбудит мать и позовет пить кофе. Но это был не сон, напротив кровати стояла вчерашняя девица с подносом в руках и удивленно смотрела на меня. Ну да, наверное, она не каждый день видит голого парня только что лежавшего и спокойно спавшего, а потом подскочившего ни с того ни с сего. Да и еще... Хм, я посмотрел на этот агрегат, так кофе, или как там его, зерна фенки, это все попозже. Аккуратно отставив поднос на стол, я подхватил на руки взвизгнувшую Киру и отнес на кровать. Минут через двадцать, когда мы закончили, девушка встала с кровати и потянувшись как кошка своим молодым и красивым телом, сказала слегка охрипшим голосом:

— Там Крут домой собирался, уж и не знаю, дождался ли он тебя?

Быстро одевшись и проглотив кофейный напиток, я поцеловал девицу в щеку и поспешил вниз по лестнице. Через пятнадцать минут мы выехали из ворот этого весьма гостеприимного дома и направились в сторону моста через Гонту. А я подумывал, а не выгонит ли меня Мик? Н да, нехорошо получилось, но после сегодняшней ночи, я вполне понимал арбалетчика, в его желании навестить сей дом. Хоть мне и обошлось это удовольствие в два золотых, я ни капли не жалел о том, что вчера поехал с Крутом. Попрощавшись с крепышом возле его двора, я добрался до дома Микара. По двору как раз проходил парень открывший нам ворота в первый день моего приезда в Трехречье и я, вспомнив, как его зовут, подозвал его:

— Рон, подойди.

— Учитель говорил, что ты можешь приехать, заводи коня, — сказал паренек, открывая ворота.

Рон помог мне с лошадью и пояснил, что Микар вместе с Теранией ушли в город, но алхимик перед уходом проинструктировал парня насчет меня. Значит все нормально и он все таки будет меня обучать, заключил я, а иначе, зачем для меня приготовили комнату. Ученик алхимика показал мне выделенную для меня комнату и, узнав, что мне ничего не нужно, ушел, предварительно известив меня что у него куча дел. Судя по всему, парень думает, что я новый ученик и, следовательно, нежелательный элемент или у него большое самомнение, посмотрим, как дальше себя поведет. Скинув свои вещи возле входа, обследовал свое новое жилище на ближайший месяц. В комнате на кровати лежали какие то свертки и, развернув, обнаруживаю мои заказанные еще позавчера обновки. Все впору и пошито точно так, как я заказывал, хозяин магазина не соврал, у них действительно делали вещи качественно. Ну за такую цену, хочешь не хочешь надо делать качественно, подумал я, вспомнив, сколько с меня содрали в том магазине. Разувшись, завалился на кровать и задумался, а сколько у меня вообще денег в реале и сколько хотя бы приблизительно мне еще светит получить от продажи трофеев? Подсчитал, а нехилая цифра получилась по меркам этого мира. Чуть меньше десяти золотых при себе, шестьдесят в банке, тридцать дома у Тангара, где-то семьдесят от продажи трофеев. И всего сто семьдесят. Неплохо, возможно в упоминании Даго везения что-то и есть. Потому как только везением можно объяснить, что я еще жив и даже достиг одной цели из поставленных перед собой еще в первые дни пребывания в этом мире. Теперь надо научиться управлять своей магической силой и научиться фехтованию. Свои нынешние навыки фехтования, я оценивал между кое-что и так себе. То есть почти никак. Стрельбу и метание ножей тоже не стоит забрасывать, но этот навык я могу шлифовать и здесь, не все же время Мик сможет уделять моему обучению. Я задумался, ну научусь драться, ну магию по мелочи освою, а дальше то что? Мои мысли прервал скрип двери и, подняв голову, вижу, как Рон бочком вошел в комнату и смущенно мнется.

— У тебя же вроде как куча дел? — спросил я его с легким сарказмом в голосе.

— Да нету никаких дел, пока учитель не придет, ты мое дело. Он сказал показать тебе дом, лабораторию и лавку. А ты надолго к нам? — было видно что не этот вопрос мучает Рона, а то, зачем я здесь и когда свалю?

— На месяц, сиделкой у тебя буду, и Мик обещал меня обучить начальным навыкам овладения магической силой, — я невольно улыбнулся, увидев, как мои слова излились целебным бальзамом на изболевшуюся душу ученика алхимика.

— А скажи-ка мне Рон, где лучше всего учат магии и что где почем?

Парень даже особо не задумываясь, ответил:

— Лучшая школа магии это Академия в 'Спарте', столице империи, основана еще магом Халедом. Учитель говорил, что год обучения в этой академии стоит сто золотых, а учиться минимум два-три года. Так что не каждый может себе позволить обучение там. Можно отучиться и без денег, но тогда придется работать на гильдию магов и почти за так, а чтобы отдать такой долг, придется отработать не один год.

— Понятно, ну пошли, покажешь мне, где здесь чего.

Осматривая дом, я все размышлял над тем, что мне сказал Рон. Получается что для того чтобы полноценно обучиться магии, нужны немалые деньги. Ну что ж, деньги это всего лишь средство для достижения цели, а цель пока что проста, учиться и еще раз учиться. Тем более, что это пока что почти на халяву, хотя может так статься что не все так просто. Когда парень показал мне все в хозяйстве Микара, я ушел в свою комнату и, открыв наконец-то купленную на днях книгу, углубился в чтение.

С первых же прочтенных страниц я понял что книготорговец продешевил, хотя для него эта книга была бы бесполезна. Почитал дальше и заключил, что и для остальных книголюбов она скорей всего тоже бесполезна. Ввиду того что алфавит и язык на котором она написана уже умер, как и народ их породивший. Ярл Гис был магом из Шалимской гильдии и как я уяснил из написанного, ярл это что-то вроде архимага, то есть универсал и мастер во всех известных Россам видах магии. Ярл Гис описывал поистине ужасающую картину геноцида целого народа. Хотя если верить его записям народ Россов насчитывал всего-то тысяч двести народа и два крупных города. На взгляд человека из двадцать первого века нашего мира не так уж и много. А если подумать, по меркам описываемого времени этого мира то очень даже и немало. Если верить его записям, то получалось, что народ Россов уничтожили задолго до возникновения Империи Септимов, даже сам автор затруднялся определить точную дату. Вначале Гис коротко описал жизнь народа Россов и я с удивлением понял что у них хоть и правил всем король, было что-то вроде демократии. А потом он так же кратко поведал историю гибели своего народа. Я нисколько не удивился, узнав причину. Россов уничтожили ушастые красавчики. Эльфы появившиеся из ниоткуда примерно за сотню лет до описываемых Гисом событий и поселившиеся в лесах по соседству с Россами.

Эльфы, мирно жили почти сотню лет рядом с людьми и вдруг ни с того ни с сего ополчились на Россов. Нападение последовало без всякого объявления войны и прочей чепуховой ерунды. И в одну ночь эльфы вырезав несколько крупных приграничных городков той же ночью, ближе к утру вломились во второй по величине в королевстве город 'Шалим'. Хорошо подготовленные отряды открывали ворота карательным отрядам и рассасываясь по городу выбивали самых опасных противников, а следом начиналась резня с применением зажигательных магических бомб. В той бойне люди потеряли большую часть магов, в Шалиме располагалась самая большая гильдия магов. Эльфы не жалели никого: ни стариков, ни женщин, ни детей и за ними оставались только развалины и пепелище. Никто ничего подобного не ожидал, и пока спохватились уже пол королевства было уничтожено. Король Ультар собрал ополчение, магов из Зарии и с десяток выживших в Шалимской резне да еще всех, кого только успел призвать и попытался дать бой основной армии эльфов. В результате битва была проиграна, король погиб и большая часть профессиональной армии тоже. А с ними погибли и все надежды на то, что люди выстоят против захватчиков. По всему королевству шла резня, но не везде эльфам фартило, в столице и нескольких неплохо укрепленных городках они нехило отхватили по рогам. Впрочем, это уже погоды не делало и было понятно, что конец будет один, ушастые не успокоятся, пока не добьют Россов. Кто-то пытался на коленях вымолить жизнь, но большая часть народа Россов билась до последнего. Еще с месяц длилась агония королевства Росс и, хотя люди хоть и пустили в ход запрещенные ранее некромантию и магию крови, но это им не помогло. Слишком мало магов выжило. Когда город Зария пал, выстоял только королевский замок, забитый до отказа отчаявшимися защитниками. Человек восемь оставшихся магов рангом повыше мастеров, наследный принц Авидий и несколько выживших высокородных собрались на совет. В их числе был и ярл Гис прошедший всю эту войну от самого Шалима и ставший автоматически самым сильным магом в погибающей столице. Понимая, что это война на уничтожение, и конец все равно будет один, было решено провести ритуал магии крови. Суть ритуала заключалась в том, что несколько сотен человек добровольно приносили себя в жертву, а таких отчаявшихся и желающих отомстить любой ценой, в замке была большая часть. Остальным достаточно было находится как можно ближе к пентаграмме. В замке укрылись почти тысяча человек. После этого последний самый сильный маг активировал кровавую пентаграмму, и все живое погибало на многие километры вокруг, своей смертью подпитывая уже запущенное заклятие и расширяя и без того немалый радиус поражения. Прикинув сколько надо воинов чтобы взять упирающуюся из последних сил столицу людей, я подумал, что пожалуй в той войне навряд ли были победители. В детали Гис не вдавался, написав только, что кровавый ритуал не только убил все живое почти на всей территории королевства, но и еще сделал эту землю на многие века проклятой. И называют эти земли сейчас Гиблыми, проклятие до сих пор довлеет над этими землями, поднимая мертвых и пробуждая неупокоенных духов. Получается, эти отчаявшиеся люди практически бабахнули магическую ядерную бомбу и создали свой сказочный 'Чернобыль'. Представил эту чудовищную картину самопожертвования, и мне подумалось, а смог бы я поступить так же как эти люди? Отомстить так, чтобы и враги содрогнулись и помнили всю свою долгую предолгую жизнь. Ярл Гис тоже погиб, но как оказалось, этот маг был непрост и еще задолго до своей смерти всю свою жизненную силу и душу завязал на камень душ, вставленный в красивую безделушку в виде кулона. И когда какой-то искатель поднял эту побрякушку из пыли, и по дурости приняв ее за защитный амулет, положил себе в кошель, его судьба была предрешена. Отряды этих искателей несмотря на нешуточную опасность, бродили по этим Гиблым местам в надежде поживиться, и бывало, кому-то везло. Одному на сотню, но никого это не останавливало в поиске богатств. Это был восемьсот девяносто пятый год от основания Империи Септимом первым. Несколько дней покойный маг подтачивал волю этого незадачливого искателя и затем завладел его телом, полностью задавив личность бывшего деревенского парня. Завязав свою душу и жизнь на артефакт, маг лишил себя посмертия и возможности когда-нибудь возродиться. И еще, в украденном теле он мог прожить несколько месяцев, а потом окончательно умирал. Покинув ночью отряд искателей Гис вернулся в мертвый город, охотясь на местное зверье он добывал себе пропитание, мертвые ему не досаждали, чувствуя в нем такого же неупокоенного. Ярл написал эту книгу в надежде, что кто-то из его народа выжил, и когда-нибудь, эти знания вернутся к их потомкам и помогут им в возрождении народа Россов. Он был уверен, что те из эльфов, кто все же удосужился выучить варварскую письменность и язык, погибли во время инициации кровавой пентаграммы. В строках записей ярла Гиса сквозило столько безысходной тоски и горечи по погибшей родине и народу, что даже меня вроде бы стороннего читателя пробрало этой тоской. Человек прошел через огонь войны без надежды на победу, погиб, пожертвовав всем, возродился на короткий срок и смог донести судьбу своего народа через эти строки. Хотя бы за одно это, его стоило уважать.