"Монах.Шанти"

* * *

— Что это у тебя? Я давно хотела спросить... — Беата провела пальцем по груди Андруса у горла, по странному темному отпечатку на коже, похожему на то, как кто-то взял и скрестил две маленькие палочки, и эти палочки впечатались в тело.

— А полегче вопроса не было? Например — откуда берется ветер? — Андрус улыбнулся, глядя в лицо Беаты, склонившееся над ним.

— Это все знают — усмехнулся она — бог ветра открывает мешок и выпускает ветры и ветерки! Вот и все!

— А я думал, он как-то по другому ветры пускает — усмехнулся Андрус, поглаживая Беату по гладкому бедру, ощущая шелковистость кожи. Он так давно об этом мечтал, и вот...сбылось. В последнюю ночь.

— Святотатец! — хихикнула девушка — ты на что намекаешь?! Вот обидится бог ветра, нашлет на тебя ураган — тогда узнаешь!

— Наверное — узнаю — улыбнулся мужчину и взяв девушку за талию, аккуратно положил ее рядом с собой. Беата тут же закинула на него руку, и глядя в глаза, тихо сказала:

— Я не верю, что это последняя наша ночь. Я никуда тебя не отпущу! Найду везде, где бы ты не спрятался, учти это!

— Учту — серьезно кивнул Андрус — добилась своего? Ну и зачем тебе это надо было? Я — зачем тебе? Нашла бы себе хорошего парня — в городе — вышла замуж, имела бы нормальную семью, детей. А теперь что? Безродный, приблудный, непонятно кто — и тебе это надо?

— Надо — хихикнула Беата — душа сама выбирает! Боги выбирают.

— Так боги, или душа? — улыбнулся Андрус — ты уж определись.

— Не знаю. Знаю одно — ты мне нужен. И только ты. Больше — никто. И вообще — хватит болтать, а? У нас есть еще несколько часов — давай-ка, докажи, что о перевертышах говорят правду! Пока что ты еще ничего не доказал! Ну! Где твоя магическая любовная сила?! Вот так...начинаю верить...не останавливайся! Ну же! Быстрее! Дааа!

* * *

— Готов? Ну что же — прощаемся.

Урхард обнял жену, потом дочь, легко вскочил в фургон и взял поводья в руки. Андрус подошел к Адане, обнял ее, потом обнял Беату — та обхватила его за шею, поцеловала припухшими губами, отпустила, и неожиданно горько заплакала навзрыд, пряча лицо в ладонях. У Андруса защемило сердце, и он поскорее влез в повозку, чтобы побыстрее покончить с прощанием. Все равно уже ничего не изменишь, толку тогда сердце рвать? Скорее уедет — скорее Беата успокоится.

Урхард хлопнул поводьями, лошади тронули с места и здоровенный купеческий фургон запылил по дороге, оставляя в песке глубокие следы от окованных металлом колес. Через несколько минут Андрус оглянулся назад — женщины так и стояли у ворот дома, провожая своих мужчин. Как и всегда, все женщины — на протяжении многих тысяч лет. И как и всегда — они не знали, вернуться ли мужчины домой.

* * *

— Это Лес?! — Андрус с восхищением смотрел вверх, на вершины деревьев, теряющиеся в вышине — сколько же им лет?!

— Да кто знает — флегматично ответил Урхард, задумчиво глядя в пространство над спинами лошадей — тысячи лет им. Они медленно растут.

— Сколько времени мы будем ехать по Лесу?

— Полдня. Даже побольше. Как только выедем из Леса, сделаем остановку — коней напоим, пообедаем — Адана там чего-то нам положила, вон там, в корзинке. Ну а к вечеру будем в городе.

— А где ночевать будем?

— На постоялом дворе, конечно — пожал плечами Урхард — как обычно. В 'Красном коне'. Все купцы там останавливаются. Охрана хорошая, да и кормят неплохо. Большой постоялый двор. Устроим лошадей, сами устроимся, да и пойдем искать, куда тебя пристроить. Перевезу семью — я тебя снова к нам перетащу, чего бы это мне не стоило. Ведь ты теперь мне не чужой, а, Андрус?

— Не чужой — кивнул Андрус, помолчал, и грустно добавил — ты же знаешь, я сопротивлялся до последнего дня. Вернее — ночи. Она сама так хотела. Клянусь — я бы никогда не причинил ей вреда.

— А ты и не причинил — усмехнулся Урхард — скорее, наоборот. А если серьезно — пусть все будет так, как идет. Если она понесет — будет нам мальчик. Или девочка — хотя я сильно рассчитываю на мальчика. Ну а вы с Беаткой как-нибудь разберетесь. Главное сейчас совсем другое.

— А если ни мальчика, ни девочки не будет? — усмехнулся Андрус — ты так говоришь, будто все уже определено!

— Конечно определено — хохотнул Урхард — я что, свою дочь не знаю? Если она за что-то берется...небось все соки из тебя выжала! Хо-хо-хо...

— Не без того — неожиданно для себя расхохотался Андрус, и вдруг замолчал, замер, ощутив за кустами присутствие человека. И не просто человека, а человека злого — волна ненависти от того просто била в мозг, распространяясь по округе, как волна вони от выгребной ямы!

Потом Андрус почувствовал еще двух людей — с другой стороны дороги, они тоже желали зла, но не так яростно, как первый.

— Засада! — тихо сказал Андрус — не шевелись! Двое справа, один слева. Ты бежишь к одному, я к двум. На счет три прыгаем...раз...два...три!

Мужчин будто сдуло с повозки. Несмотря на свои габариты, Урхард двигался быстро, как лесной кот, Андрус же сразу перешел в боевой режим, и когда оказался перед застывшими в кустах стрелками, те не успели сделать ничего — меч мгновенно рассек им шеи.

Обезглавленные тела все еще стояли на ногах, пуская фонтаны крови, когда Андрус помчался к оставшемуся в живых убийце с которым схватился Урхард.

Здесь все было похуже — Бирнир успел выпустить стрелу, та пробила плечо Урхарда в районе плечевого сустава, обездвижив правую руку и лишив шансов победить здоровенного мужичину, радостно размахивающего тяжеленным мечом.

Пока Андрус бежал к месту поединка, Бирнир нанес рану в предплечье и живот купца, тот заливался кровью из двух рубленых ран, и неясно было, какая из них опаснее. Урхард стоически отбивался левой рукой, но было видно, что он слабеет — два раны и стрела, торчащая из плеча не добавляют скорости и выносливости. Бой шел всего пять секунд, на пределе возможностей обоих мужчин, но этого хватило, чтобы Урхард получил тяжелые ранения.

Андрус подоспел как раз тогда, когда меч недруга устремился к голове купца, доля секунды — и судьба Урхарда была бы решена. Но клинок Бирнира со звоном наткнулся на подставленный меч Андруса, со скрежетом скользнул до рукояти под мощным напором великана, и тут Урхард, собрав последние силы вонзил свой меч в живот Бирнира, рванул вверх и груда сизых внутренностей вывалилась к ногам их хозяина, как куча толстых червей, непонятно как забравшихся в человека. Бирнир недоуменно посмотрел вниз, не понимая, что произошло — в горячке боя он не ощутил боли, а может перед боем выпил для храбрости или съел грибов, придающих силы и заставляющих сознание человека улетать к богам. В любом случае, Бирнир еще не понял, что он уже умер, поднял меч, и...лишился головы, начисто отсеченной Андрусом.

Урхард тяжело опустился на подстилку из опавших игл под огромным Деревом, Андрус встал рядом, выйдя из боевого режима. Его еще потрясывало от напряжения, и очень хотелось есть — знакомое ощущение. Теперь — знакомое.

— Там...в фургоне...ларец — с трудом выговорил Урхард, зажимая рану на предплечье, из которой толчками выбивалась кровь — похоже жилу зацепил, вон как кровь хлещет. Он всегда был неплохим бойцом...еще когда мы служили в охране Главы клана. Никогда меня не любил, считал выскочкой. Вот и дождался.

— Что в ларце? Бинты? — догадался Андрус и бегом бросился к фургону. Вытащил из ларца несколько свернутых чистых бинтов, взял бутыль с водой — поискал вокруг вино — ему показалось, что промыть вином было бы лучше, он сам не знал почему так подумалось, бросился к Урхарду, мертвенно бледному, цветом лица как простыня. Купец оперся спиной о ствол дерева и полуприкрыл глаза. Видно было, что Урхард держится из последних сил, и с кровью из него уходит жизнь.

— Вот тут, перетягивай! — хрипло выдавил из себя Урхард — старею! Нарвался на стрелу, тут мне и конец. Давай, давай ...вот так. Ну что, парень, хреновато дело. Не знаю — доеду ли я до города. И домой далеко. И еще...

Урхард вдруг замер, его глаза расширились, он посмотрел куда-то за спину Андруса и сдавленным голосом сказал:

— Вот только этого не хватало! Возьми мой кинжал, и свой достань. О боги, что вы творите? Будь осторожен не поддавайся на их облик!

Андрус медленно обернулся и замер, задохнувшись от удивления. К нему шли Адана и Беата — улыбающиеся, веселые. Они махали руками и ускоряли шаг, будто торопились скорее заключить Андруса в объятия. Поодаль, шагах в двадцати от них — три странных существа, закованных в костяную броню. Их похожие на человеческие лица смотрели на людей странными глазами, разделенными на множество ячеек, как у стрекозы, или у мухи. Скорее всего это и были насекомые — огромные жуки, каким-то магическим образом созданные из людей.

Андрус нашел рукой специальный кинжал для убийства тварей, наклонился к Урхарду, вытащив его кинжал из ножен и взяв в руки по клинку, пошел навстречу тварям.

Когда клинок вонзился в глаз 'Беаты', рука Андруса дрогнула — слишком уж копия была похожа на оригинал. После того, как кинжал рассек плоть твари, раздался звук наподобие того, какой возникает, если хозяйка кидает кусок рыбы на сковороду, в раскаленное почти до горения масло. Пошел черный дым, едкий, неприятный, совсем не напоминавший запах горелого мяса — он вызывал в душе воспоминания о чем-то далеком, о другой жизни, которую Андрус забыл.

Через секунду перед бойцом стояло безликое чудовище, оскалившее длинные, белые клыки. Его красный глаз смотрел на Андруса пристально, будто хотел прожечь дырку в недруге, лишившем тварь жизни. Вместо второго глаза зияла дымящаяся дыра, расширяющаяся, будто кто-то лил расплавленное олово на толстый весенний лед. Еще секунд через пять тварь свалилась, лишенная головы, развалившейся под напором смертельного колдовства.

Вторая тварь — 'Адана' — умерла так же быстро, как и первая, не в силах устоять против Андруса, даже не перешедшего в боевой режим. Он заметил, как медленно двигаются твари и решил не тратить силы на сверхскорость — смысла нет тратить драгоценную энергию.

Пока человек расправлялся с двумя передовыми тварями, три остальные, бронированные 'черепахолюди' подошли ближе, и вот тут Андруса ждал сюрприз — совершенно неожиданно, после рассказов Урхарда и Беаты, после того, как он легко и быстро расправился с медлительными кровососами под личинами Аданы и Беаты, новые твари едва не сбили его с ног, бросившись с места так, как если бы им дали пинка под зад.

Комья земли из-под когтистых лап чудовищ взлетели вверх, клешнястые лапы рассекли воздух, пытаясь достать до обидчика племени мутантов, и Андрус с трудом избежал гибели, в последний момент переключившись в боевой режим. И даже тогда твари двигались гораздо быстрее, чем обычные люди. Но не так быстро, как боец-перевертыш.

Расправиться с ними было делом нескольких секунд — несмотря на то, что эти твари облечены в непробиваемую броню, места сочлений брони оставались уязвимыми, как и глаза чудовищ. Десять секунд — и вот Андрус выходит из боевого режима, отпрыгивая от падающих, как срубленные деревья коренастых мутантов. Бой закончен.

* * *

— Ты как их почуял? — с трудом спросил Урхард. Его грудь часто подымалась, лицо было белым, как полотно, а губы потрескались от жара. Они с Андрусом ехали уже три часа — в город, сельская лекарка не смогла бы вылечить тяжело раненного купца. Надежда была только на городских. Мало того, что он получил две раны в плечо и руку, ранение в живот оказалось тяжелым — и похоже, что кинжал был отравлен. Иначе, почему так быстро развилось воспаление?

Впрочем — Андрус не мог точно сказать причину начинающейся горячки, его знаний на то не хватало. Факт заключался в том, что купец, если не найти мага-лекаря в ближайшие часы, должен был наверняка умереть еще до завтрашнего утра. Наверняка. И сам Урхард это знал.

— Почуял — хмуро кивнул Андрус, держа поводья и погоняя лошадей. Фургон вздрагивал, подпрыгивал на неровностях дороги в которую впечатались камни покрытия, разбитого множеством колес, Урхард кусал губы от боли, но Андрус не притормаживал лошадей — что толку, если он убережет купца от боли? Не успеет к лекарю — ничего у того уже не будет болеть. Никогда.

— Как почуял? Носом, что ли? — пробормотал купец, морщась при очередном толчке — ты вот что, Андр! Я знаю, ты парень хороший, и Беатку не бросишь, и Адану мою. И ты сам говорил — позовите, и я приду на помощь! Так вот — я тебя зову. Помогай. Ты должен сделать так, чтобы они жили и не нуждались. Деньги у меня есть — часть монет дома — жена знает, где они лежат, а часть у менялы Зуира — он мой старый знакомый, честный меняла, хоть и выжига. Ему надо будет сказать условную фразу, запомни ее: 'Устракон гонор вастор борг!' Повтори, ну!

— А что это такое значит? Устракон гонор вастор борг — повторил Андрус — заклинание какое-то, что ли?

— Ничего не значит. Набор слов — хрипло ответил Урхард, впадая в полузабытье — я придумал, у Зуира записано. Не ошибешься. Там лежат двадцать тысяч золотых — это очень много, хватит, чтобы купить лавку, дом, торговать и жить безбедно. Беатка умеет торговать, у нее мои способности, так что слушай, что она тебе скажет по делу. Ну что еще...глупо получилось, да. Видно постарел я. Кинулся, нарвался на стрелу, а из-за этого все и вышло. Впрочем я никогда не был силен на мечах — топор, вот мое оружие. Никто не мог устоять против меня на топорах, да! Мы как-то пошли в поход, в соседний клан...они непочтительно говорили с нашим Главой, и он отправился их покарать, и вот мы...

Шепот Урхарда был неразборчивым, и скоро затих. Он шевелил губами, вроде как что-то говорил, но разобрать было сложно. Потом совсем затих.

Андрус оглянулся на него и сокрушенно помотал головой — плохо дело! Хлестнул лошадей, и те прибавили шагу, хотя и так уже прибавлять было некуда. Еще немного, и пустятся вскачь. Но тогда кони долго не выдержат. Да и фургон не выдержит — развалится где-нибудь на особо выпирающем валуне. После весенних паводков дорогу сильно размыло, и ее пересекали множество узких канавок, на которых фургон вздрагивал так, будто по нему били кувалдой.

— Я еще жив, не думай! — вдруг трезвым, сильным голосом сказал Урхард, и Андрус едва не вздрогнул, резко обернувшись к больному — если я умру в дороге, не хорони в лесу, ладно? У города есть кладбище, как заходишь через ворота, сразу направо, вдоль стены. Здоровый такой красный булыжник, там выбито имя моего отца — Танаон Гирсе. Похорони меня там. Пусть Беатка с Аданой навещают. Им будет легче. Мне-то уже все равно, покойнику. Ты знаешь, я ведь соврал. Ничего отец мне не оставлял. Почти ничего. Покаяться хочу. Награбленные, эти деньги, на которые я начал свое дело. В походы ходили, я себе капитал и награбил. Убивал — как и все. Женщин и детей не убивал, нет! Но мужчин — много на моей совести. А как купца одного прямо в лавке зарубил, снял с него мешок с драгоценностями, вот на него я свое дело и начал. Ты не говори моим девчонкам, хорошо? Я для них самый честный, самый порядочный на свете. Хочу, чтобы они меня таким и запомнили, и моим внукам передали. Сделай так, чтобы у меня были внуки, ладно? Пусть они будут хорошими, порядочными людьми! Я как мог любил жену, дочку, всегда хотел еще детей. Не получилось. Видимо наказание мне такое, за мои преступления. Умру в муках...ох, больно как, парень, просто терпежа нет! Жалко — вина нет, грибов нет. Сейчас полегче бы стало. Дай попить, что ли...воды.