Последний шанс(41-76)

В результате советские войска за первые два месяца с успехом отрезали Финляндию от моря в Заполярье, увязли в лесах Северной Карелии и практически топтались на месте линии Маннергейма, теряя людей и технику. А Сталин добавил военным головной боли, заявив, что за это время на месте Президента Финляндии договорился о помощи с множеством других государств, оказавших ему мощную военную помощь по линии поставок вооружения и добровольцев, и только укрепил свою оборону.

Результат был шоковым для всего Генштаба. Лишь Берия сдержанно поблескивал пенсне и старался не показать своего удовлетворения. Ворошилов стоял красным как рак и не мог заставить себя произнести хоть что-то. За него это сделал Сталин.

— Ну что, товарищи, думаю, все ясно. Операция с блеском провалилась. Мы потеряли за первые два месяца более двухсот тысяч пехоты и около трехсот танков. Сил на продолжение активных наступательных действий у нас нет. А теперь задумайтесь о том, какой эффект наши столь "успешные" боевые действия произведут на наших потенциальных союзников и тем более на наших потенциальных противников?

— Товарищ Сталин, а откуда у вас такие данные об обороне финнов? Не может быть так, что они завышены, причем, в разы, — наконец решился задать вопрос Ворошилов, который крутился на языке у всех генералов Генштаба.

— Не может, отрезал Сталин. Данные абсолютно точны. А вот у Вашего генштаба, товарищ Ворошилов такие данные должны были быть давно. ДОТы, тем более крупные, не строятся за один день. И причина провала во многом связана с тем, что только две недели назад, получив такое задание от Политбюро, Вы активно занялись плотной разведкой. Ну а теперь товарищи, попробуем поменяться местами. Товарищ Жуков, Вас мы попросим повоевать теперь за финнов, а группу УЗОРа провести операцию от имени советских войск. Для начала определим их состав. Товарищ Корнеев, прошу Вас.

— Есть, товарищ Сталин, — молодой полковник из аналитической группы УЗОРа вышел к рельефной карте, изображавшей Карельский перешеек.

— Для начала я бы хотел сказать несколько слов о том, что мы изначально находились в несколько иных по сравнению с товарищами из Генштаба условиях. Во-первых, задача проработать возможное развитие конфликта с Финляндией была поставлена нам несколько месяцев назад, и у нас была возможность рассмотреть все множество вариантов. Во-вторых, как уже сказал товарищ Сталин, мы обладали до сегодняшнего дня всей полнотой картины о состоянии и вооружении противника. И хотя эти данные мы получили совсем недавно, они хорошо легли на один из проработанных нами вариантов. А потому несколько иной результат штабных Игр с нашим участием вполне закономерен и не говорит о низкой квалификации офицеров Генштаба и не должен никого удивлять. Не думаю, что находясь на вашем месте и в ваших условиях мы смогли бы действовать принципиально иначе.

— Товарищ Корнеев, мы сами разберемся с квалификацией офицеров Генштаба и о причинах их поражения. Это хорошо, что Вы не противопоставляете свою группу и Генштаб, но переходите к сути вопроса.

— Слушаюсь, товарищ Сталин. Анализ оборонительных сооружений противника позволяет нам утверждать, что порядок прорыва линии Маннергейма должен быть следующим.

В части прорыва обороны границы никаких особых изменений не потребуется. В этой части план, продемонстрированный нам товарищем Жуковым, вполне подходящий и реализуем в полной мере. Прорыв противопехотных заграждений осуществляется танками Т-34. Они же расстреливают противотанковые заграждения и образуют в них проходы. Броня этих танков делает их практически неуязвимыми для пулеметов и легкой артиллерии противника, расположенной в предполье линии Маннергейма.

На рубеже оборонительного пояса укрепрайона порядок действий меняется. Сначала огнем крупной артиллерии прямой наводкой идет подавление ДОТов противника. Для этих целей мы предлагаем использование тяжелых гаубиц калибра 305 мм. Мы располагаем орудиями такого типа в данной момент на территории Белоруссии. Для их переброски на Карельский перешеек у нас вполне достаточно времени. Затем в прорыв идут танки и самоходные установки, за ними пехота на легко бронированных грузовиках. Тревожащий огонь, в основном артиллерийский организуется почти по всей полосе перешейка, но основное наступление готовится на участке Валкъярви в направлении на Вуоксела. По нашим разведданным на этом направлении имеются три укрепленных узла противника, но все они устаревшего типа и не смогут противостоять высокой плотности артиллерийского огня крупным калибром. Время, требуемое на прорыв обороны, оценивается в срок от одной до двух недель и должно происходить на участке шириной от десяти до двадцати километров. Больше для решения наших задач не требуется. На широте Вуоксела войска прорыва разворачиваются на запад и. обходя укрепления линии Маннергейма с севера устремляются в сторону Хельсинки, обходя Выборг севернее.

Войска второго эшелона, пройдя канал прорыва разворачиваются западнее и восточнее от него лицом на юг, блокируя финские войска в зоне линии основной обороны.

Несмотря на то, что вся операция может продлиться в пределах двух месяцев до капитуляции противника, одно из других направлений, предложенных товарищем Жуковым совершенно оправдано. Отсечение финнов от моря в Заполярье блокирует наиболее легкий путь доставки им помощи извне. А вот эффективное наступление в Северной Карелии неэффективно. По крайней мере, мы не смогли найти приемлемых способов прорывов в этом районе сквозь лесной массив в разумные сроки с выходом на трассу на Хельсинки. Даже в районе Куусамо, где это расстояние минимально ожидаемый срок прорыва составляет от двух до трех месяцев при противодействии противника относительно низкого уровня. Но такая возможность обнаружилась севернее. Действуя от границы с мурманского направления по отрогам хребтов в направлении южного побережья озерной системы Вазиккаселькё, мы можем в течение недели, максимум, десяти дней выйти к населенному пункту Ивало. Рельеф там умеренно холмистый с твердым каменистым основанием, позволяющим бронетехнике передвигаться с достаточно высокой скоростью. Из Ивало открываются прекрасные возможности по трассе, с марша преодолевая возможное слабое сопротивление противника прорваться в течение нескольких дней к городу Соданкюля. В этом пункте ударная группировка должна разделиться. Одна часть в составе двух дивизий направится на Равиниеми и далее на Кеми. Оттуда вдоль побережья, идя по трассе, эта группа будет должна захватить и удерживать пункт Вааса, через который вероятно оказание помощи из-за рубежа. Вторая группа войск из Соданкюля направяется по другой трассе восточнее в направлении Кемиярве, впоследствии двигаясь по маршруту, который предполагался и генералом Жуковым с аналогичными задачами.

Параллельно силами Балтийского флота одновременно с началом прорыва линии Маннергейма осуществляем масштабный десант в район населенного пункта Котка. Его цель захват и удержание трассы Хельсинки — Выборг с целью недопущения подхода подкреплений на перешеек в результате тотальной мобилизации. Срок проведения операции — неделя. В последствии десант пропускает ударную группировку советских войск, обошедшую Выборг севернее и двигающуюся по трассе в направлении финской столицы, оставаясь выполнять функции арьергарда, не допускающего удара в спину если отдельным частям противника с перешейка удастся прорваться из окружения.

Когда полковник закончил, наступила тишина. На лице офицеров и генералов Генштаба и в первую очередь Жукова читалось явное желание найти в этом плане явные ошибки и промахи, но не получалось.

— Ну если 305-м калибром, тогда конечно, — раздался наконец голос кого-то из генштабовцев.

-А вам кто-то мешал об этом подумать? — раздался весело-ироничный голос Сталина. В общем, предлагаю взять план группы УЗОРа за основу и дальше дорабатывать его совместно.

— Так точно, товарищ Сталин! Есть, принять за основу и совместно доработать, прорезался голос Ворошилова.

— План должен быть готов к утверждению не позднее, чем через месяц. И внимательно просчитайте все потребности в войсках. Но людей гнать на убой не дам. Все, товарищи. Работайте. Лаврентий Павлович, оставьте Ваших молодцов Клименту Ефремовичу и пойдемте. Товарищ Алексей, Вам тут тоже больше нечего делать, идемте.

Называя Берию и Ворошилова по именам, Сталин, завершая Игры, показал, что организационных выводов не будет и требуется только слаженная работа. Офицеры это поняли и потихоньку начали расслабляться.

Глава 58. Дан приказ ему на Запад.

— Проходите, товарищ Алексей, присаживайтесь. Я сижу перечитываю Вашу докладную записку касательно присоединения Западных областей Белоруссии, Украины и Прибалтики, которую Вы готовили еще в 35-м по ситуации в Вашей истории. И захотелось еще раз обсудить некоторые моменты. Вы уже в курсе, что мы сегодня пересекли польскую границу.

— Да, товарищ Сталин. Слышал утром по радио.

— Все же удивительно, насколько точно при желании можно повторить некоторые события.

— Это потому, что в принципе у любого события есть некая внутренняя логика, из которой она произрастает. И если внешние условия, создающие вероятность события остаются теми же, а Воля не насилует ситуацию, то почему бы ей не повториться. Могли бы мы, например, начать польский поход одновременно с немцами? Технически и тем более, будучи осведомленными о будущем и готовыми организационно, безусловно. Но смысла в такой спешке не было никакой. Но если бы мы сделали это также первого или, допустим, пятого сентября, то мы бы поимели целую кучу совершенно не нужных нам проблем.

— Да, интересно, и каких же? Продолжайте, товарищ Алексей.

— Во-первых, в глазах всего мира мы бы смотрелись такими же оккупантами, как и Гитлер. И войны, которую Германии объявили Англия и Франция вполне могли бы распространиться и на нас. Да и США десять раз задумались бы о сохранении своего нейтралитета. А так у нас есть совершено четкое обоснование собственных действий. Немцы стремительно наступают на восток, продвигаясь в день по 25-30 километров. Исходя из этого, продолжая стоять на месте, примерно через две недели мы получили бы их армию уже у своих границ. Так что нам очень легко объяснить мировой общественности свои продвижения стремлением обезопасить собственные границы, создавая предполье. К тому же не грех и напомнить. Что это исконные наши территории, отобранные Польшей в 19-м — 21-м годах с поощрения, кстати сказать, Антанты. Совесть у них, разумеется, не проснется, но формальных поводов протестовать также не будет. Но это, так сказать, информационно-идеологические мотивы. Есть и более серьезные. Фактически мы уже вынудили немцев взвалить на себя разгром польской армии в одиночку. Тем самым, не сделав ни единого выстрела, мы уже одержали тактическую победу, ослабив во взаимных боях обои противников.

— Да уж, немцы меня уже дней десять домогались, все интересовались, когда мы начнем. А Молотов им все отвечал, что мы обязательно, но пока не готовы, уж больно быстро они сами начали. Вы бы видели, с какой радостью от меня сегодня ночью выпорхнул Шуленбург, когда узнал. Чуть ли не на крыльях помчался в посольство докладывать радостную весть. Кстати, а Вы действительно считаете Польшу противником? — Сталин ехидно ухмылялся. Я прекрасно понимал игру, в которую он со мною играл. На двести процентов я был уверен, что все, что я ему говорю, он прекрасно осознает и без меня, даже скорее рассмотрел ситуацию намного глубже, но раз ему, видимо, хочется с моей помощью еще раз проверить свою логику, то почему бы и нет?

— Безусловно, товарищ Сталин. Польша с 36-го года активно вела переговоры с Германией в попытках склонить ее к совместной войне против СССР. Поляки нас ненавидят на генетическом уровне. Ведь именно Россия исторически всегда вставала на пути создания Польского полноценного государства. И хотя первопричина здесь не в нас, а в них самих, но кто из нас любит искать причину в себе? Но, если позволите, я вернусь к первому вопросу. Есть еще один фактор, который очень серьезно помогает нам в решении наших задач. Достигнутые соглашения с немцами по пакту Молотов-Риббентроп подразумевают разграничение зон влияния. Фактически граница должна проходить по Висле, делая Варшаву пограничным городом. Но в таком случае мы автоматически вынуждены ввязываться в войну против Польши на стороне Германии, либо довольно жестко напрягать с ней отношения. И это очень большая проблема, мы резко получаем враждебное отношение к себе со стороны простого польского населения. А оно и так к нам неровно дышит. В том варианте, который получился у нас, тоже есть свои минусы. Например, Белостокский выступ стал очень уязвимым местом при одновременных ударах немцев с севера и с юга. Но в то же время договоренности о создании взаимной частично демилитаризованной зоны, чего у нас не было, и получение в свою зону ответственности Литвы делают общую картину гораздо привлекательнее. Теперь наша задержка вынудила немцев в погоне за отступающими поляками пройти дальше на восток и занять эти территории, окружая Варшаву. Скорее всего, они предложат отойти, но надо, как это было в нашей истории, договориться с ними на обмен на Литву. Там они не наступали, да и наступать им там гораздо сложнее. Так что, думаю, согласятся. Тем более, что они не могут не видеть уязвимость Белостока. Вот пусть вокруг него свои планы и строят. А нам, зная об этом, будет легче продумывать контригру.

Все это примерно до деталей повторяется с тем, как это было у нас. Думаю, что Вы знаете все приведенные мною аргументы и уверен, что не только их. Не вижу причин, чтобы Вы в моем варианте думали иначе.

— В целом все правильно, — Сталин встал и принялся медленно мерить шагами кабинет, — нет-нет, Вы сидите, товарищ Алексей, мне просто так лучше думается. Ладно, с военными вопросами более или менее понятно. Будет все примерно так, как и Вы описали, и мы запланировали. Небольшие отклонения не в счет. А вот о том, что делать дальше, надо думать серьезно. Очень вы непростую картину расписали в своем докладе. Меня крайне беспокоит уровень противодействия нашим силам и советской власти на присоединенных территориях. Что в западных районах Украины и Белоруссии, что в Прибалтике. Вот эти моменты Вашей истории уж точно не хочется повторять. Как Вы думаете, можем ли мы что-либо заранее продумать в этом вопросе?

— Вопросы непростые, товарищ Сталин. Я бы не стал складывать и все в одну корзину, хотя многие моменты следует решать одинаковыми средствами. Во-первых, давайте поймем, что с большой вероятностью эти территории будут нашими всего на протяжении чуть более полутора лет. Затем, если мы не сможем избежать войны против немцев, а вероятность этого крайне низка, то мы их на какое-то время потеряем. В этой связи торопиться с немедленным административным присоединением "новых" территорий к нашим особого смысла нет. Особенно после того, как мы уничтожили собственное деление на национальные республики. Тем более, что совсем без выражений протестов националистически настроенной категории граждан мы не обойдемся.