— Кхм... — негромким покашливанием напомнила о себе спасенная от незапланированного купания женщина. — Может быть, теперь вы меня все-таки отпустите?
— О, прошу прощения, — он понял, что все еще удерживает ее локоть, и разжал пальцы.
Она чуть отстранилась, оправляя платье.
— Спасибо, — на ее губах появилась слабая улыбка. — Я вовсе не хотела нырять в воду, едва сойдя на берег, — улыбка стала шире. — Хотя, кажется, тут многие не отказались бы полюбоваться на такое зрелище.
Действительно, матросы, забросив работу, с любопытством следили за ходом операции по извлечению из воды утопающего репортера. Кто-то даже одобрительно засвистел, другой давал практические советы. Старшине пришлось вмешаться, чтобы восстановить порядок. Вмешательство было громким и с первого до последнего слова нецензурным. Женщина слегка поморщилась.
— Такое мне вряд ли позволят напечатать в статье, — сказала она. — И вообще, не так я представляла свое прибытие. Я... — тут ее глаза расширились, и она воскликнула, — но ведь вы — принц Дэвиан Каррел!
Дэвиан подавил вздох.
— Собственной персоной, — сказал он. — Вижу, я действительно стал знаменит.
— О вас говорит вся Империя от Гайона до Хатьеры! — заявила девушка. — Творец! Я совсем не так представляла свое прибытие на Анлакар, — повторила она. — В первую же минуту меня вытаскивает из воды сам принц Дэвиан! Если я напишу об этом, мне просто никто не поверит! О... — спохватилась она, чуть покраснев, — простите, я немного... удивлена. Я даже не представилась. Фионелла Тарено. Из "Южной Звезды".
— Красивое имя, — проговорил Дэвиан, не придумав в первый момент ничего более умного и оригинального. — Анадриэйльское, если не ошибаюсь?
— Да... — сказала она. — Моя мать родом из Анадриэйла.
А отец, видимо, гайонец, предположил Дэвиан. В облике девушки действительно преобладали анадриэльские черты — высокие скулы, полные губы, смуглая кожа, миндалевидные темно-карие глаза. На ее лице не было никакой косметики, что весьма разумно при такой погоде. К тому же, ее внешность была достаточно яркой, чтобы не было необходимости подчеркивать ее с помощью грима.
Женщина была довольно высокого роста, легкое светлое платье подчеркивало отличную фигуру. Блестящие черные волосы были стянуты в узел на затылке. Выглядела она лет на двадцать пять — двадцать семь.
— Так вас направила сюда "Южная Звезда", тиа Тарено? — сказал Дэвиан.
— Да, — она кивнула. — Я должна сменить своего коллегу. Он получил здесь боевое ранение и не может дальше исполнять свою работу.
— Ах, да, — вспомнил Дэвиан, — я об этом слышал. Кажется, пуля мятежников ранила его в ногу.
— Насколько мне рассказывали, в действительности, ему попали не совсем в ногу, а в, кхм... мякоть. Из-за этого бедного Торала пришлось отправить в Гайон на лечение, и только тогда мне позволили отплыть на Анлакар, — Фионелла недовольно поджала губы.
— Боюсь, вы в любом случае опоздали, — честно сообщил Дэвиан. — Все, достойное внимания, уже закончилось, а все, что осталось — жара и суматоха.
Она вздохнула.
— Да, я уже догадалась. Хотя, — журналистка улыбнулась, — как сказать. Не успев прибыть, я уже столкнулась с самим принцем Дэвианом, победителем ивирцев. Разве это можно назвать неинтересным?
Дэвиан подавил вздох. Видимо, Фионелла заметила, какое выражение промелькнуло в его глазах, потому что неловко рассмеялась.
— Наверное, вас уже замучили мои коллеги, — сказала она.
— Ну... — протянул Дэвиан, — во всяком случае, могу вас уверить: никто из них не выглядел вполовину так же хорошо, как вы.
Девушка чуть покраснела.
— Вы мне льстите.
— О нет, я говорю серьезно. Уж если я должен разговаривать с репортерами, то лучше, если это будет красивый репортер.
— О? — ее голос сделался прохладнее. — Берегитесь, Ваше Высочество, я могу поймать вас на слове.
— Как вам угодно. При условии, что вы не будете называть меня "Высочеством".
— Вам не нравится это обращение? Тогда как же я должна вас называть? "Префект Каррел"?
Дэвиан усмехнулся.
— О том, что я префект, мне напоминает ежедневно не меньше полусотни человек. Думаю, если вы будете звать меня просто "Дэвиан", это будет наилучший вариант, тиа Фионелла.
— Как вам угодно, — в тон ему сказала девушка, — Но я намерена заставить вас исполнить свое обещание.
— Хм? — Дэвиан приподнял бровь, — О каком обещании вы говорите?
— А вы уже забыли... принц Дэвиан? Вы только что обещали мне интервью. Если я опоздала на войну, я не хочу упускать возможность сделать репортаж о встрече с ее героем.
— Что ж, вы меня поймали, — сказал он, — В таком случае, предлагаю перебраться куда-нибудь в более подходящее место, — он обернулся через плечо, — пока ваш ассистент обсыхает.
Выловленный из воды мужчина о чем-то оживленно ругался с двумя моряками. Кажется, речь шла о потерянном штативе.
— А ты не лезь под ноги! — рычал присоединившийся к подчиненным старшина, размахивая увесистым кулаком, — Не видишь — люди делом заняты?!
— Делом?! Каким делом? Сталкивают приличных людей в воду?!
— Кто здесь приличный человек, ты, что ли?!
— Что? Ты... хамло!
— Не, это я еще тебе не хамил. Вот сейчас буду хамить, — и старшина с военной прямотой исполнил обещание.
— Я буду жаловаться вашему начальству! — не остался в долгу репортер, — Вам это даром не пройдет!
— Ну, иди, жалуйся! — осклабился старшина, — Там тебя еще и подальше отправят.
Дэвиан хмыкнул.
— Похоже, ваш коллега только что нашел себе новых друзей, тиа Фионелла, — констатировал он. — Давайте оставим их в покое — у них явно есть, что сказать друг другу. Я знаю поблизости одно приличное местечко — по крайней мере, там есть тень и подают неплохой аржус.
— Это было бы прекрасно.
— Так вы военный обозреватель? — спросил Дэвиан, когда они направились в сторону от пристани.
— Я просто попросила отправить меня на Анлакар, — ответила девушка. — А что вас удивляет, принц Дэвиан?
— Никогда еще не встречал женщину, которая хотела бы попасть в зону боевых действий.
— О. Просто мне надоело писать о модных салонах и выставках современного искусства, — суховато ответила Фионелла.
Дэвиан склонил голову.
— Простите, тиа. Я вовсе не хотел вас обидеть.
— Вы можете называть меня по имени, — сказала девушка. — Раз уж хотите, чтобы я обращалась к вам так же.
— С удовольствием, — он улыбнулся.
— К тому же, вы сами сказали — все уже закончилось.
— Вы разочарованы?
— Вовсе нет! — запротестовала она. — И вообще, кто кого здесь должен расспрашивать, принц Дэвиан?
— Действительно. Кстати, мы как раз пришли.
Заведение, которое приглянулось Дэвиану, носило имя "Танцующий якорь" — собственно, оригинальное название и привлекло префекта в первый раз. Снаружи, под полотняным навесом, размещалось десятки четыре маленьких круглых столиков, многие из которых уже были заняты флотскими офицерами в черных мундирах и армейскими в темно-серой полевой форме.
— Я вижу, все-таки город еще на военном положении, — прокомментировала это зрелище девушка, занимая вместе со своим спутником один из немногих свободных столиков.
Дэвиан негромко рассмеялся.
— Будь это так, офицеры не сидели бы по ресторанам. Просто западная группа войск слишком долго засиделась без дела. Кое для кого весь этот мятеж стал удобной возможностью привнести в жизнь хоть немного разнообразия.
Официантка принесла на подносе два стакана с холодным аржусом. Дэвиан сделал небольшой глоток. Кисло-сладкий напиток принес приятное чувство свежести.
— Не представляла, что о таких вещах можно рассуждать подобным образом... — девушка с любопытством смотрела на него. — Скажите мне, принц Дэвиан: правда, что вы взяли в плен кровного родственника самого ивирского султана?
— Чистая правда, — подтвердил Дэвиан с усмешкой. — Капудан-паша Раннук ай-Таллакар — дядя Ажади Солнцеподобного. Его держат у меня на корабле. Если желаете, я могу вас познакомить, хотя не советую, все равно он только ругается. Неужели вы не знали, Фионелла?
Она невинно моргнула.
— Ну конечно, знала. Об этом говорит вся Империя. Но с чего-то же нужно начать беседу. Вы все еще должны мне интервью, Ваше Высочество.
Дэвиан усмехнулся и развел руками.
— Я всецело в вашем распоряжении...
ГЛАВА 9
Лакрейн. Столица Ивирского Султаната.
38 день Весны.
У большинства людей, услышавших слово "султан", в воображении сразу формировался стереотипный образ, основанный на театральных постановках, старых ивирских сказаниях, и просто на банальных предрассудках. Тайсэн Арио Микава признавался себе, что и он, думая про "султана" как про некоего абстрактного правителя державы под названием "Ивир", представлял себе рослого, дородного, круглолицего вельможу с огромной черной бородой; разумеется, султану полагалось носить длинную золотую мантию и пышный алый тюрбан на обритой налысо голове. Также султан должен быть свиреп, вспыльчив и криклив, держать огромный гарем и съедать в день по жареному быку.
Именно такими представали владыки Ивира в театральных постановках и кинофильмах, основанных на древнеивирском эпосе. Красивые, экзотические истории с оттенком мистики и эротики пользовались популярностью во всем мире, не обойдя стороной даже Агинарру. Возможно, султаны прежних времен и были такими, но Ажади Восьмой Солнцеподобный являл собой полный контраст с этим стереотипом.
Он, правда, был довольно высок, но худощав, почти костляв, и смуглое лицо, украшенное большим орлиным носом, никак нельзя было назвать круглым. Борода и усы Ажади были аккуратно подстрижены по последней моде, и старой традиции обривать голову он не придерживался. Одевался он, за исключением предписанных придворным церемониалом случаев, в костюмы современного фасона, а тюрбана на его голове Микава не видел ни разу за те несколько лет, что имел счастье жить в Лакрейне в роли "наемного консультанта по вопросам обороны".
Гарем у Ажади Солнцеподобного был, и было несколько детей от разных жен, но только потому, что это султану предписывали обычаи. Он не питал тяги к плотским утехам и в еде соблюдал умеренность, зато увлекался охотой, борьбой, фехтованием, стрельбой и изучением трактатов по военной науке, написанных его великими предками — победоносными ивирскими властителями прошлых эпох. Ажади считал себя непревзойденным воином и полководцем, и капитан Микава старался всячески поддерживать в нем эту уверенность.
К сожалению, характер султана был более близок к стереотипу, нежели внешость и образ жизни. Крикливым Ажади VIII, правда, не был, но злобностью и мстительностью обладал в полной мере. Кроме того, вопреки располагающей, интеллигентной внешности, он не отличался умом. Принято думать, что дураками управлять легко, но Ажади Солнцеподобный был непредсказуемым дураком, и работать с ним стоило капитану Микаве немало нервных клеток. Агинарриец понимал, что в буквальном смысле танцует на краю пропасти: Кинто далеко, а палач у Ажади всегда рядом, в ожидании зова, и если султану придет в голову покарать неугодного "наемника", уж конечно, ни Сегун, ни генерал Тинг не станут его вытаскивать из удавки. Они предпочтут умиротворить султана жертвой и прислать на замену нового "консультанта".
Вот и сегодня Ажади был в гневе. Внешне это почти не проявлялось, но Микава знал его достаточно хорошо, чтобы сразу заметить тревожные признаки. В том числе и подчеркнутое спокойствие султана говорило о его настроении. И, по правде говоря, причин для недовольства у ивирского владыки хватало.
Он правил Ивиром уже двадцать шесть лет. Когда умер его отец, тоже Ажади, только под порядковым номером "Семь" и по прозвищу Просвещенный, наследнику было всего двадцать. Империя в то время вела войну с Агинаррой на Севере — неудивительно, что у не слишком умного, зато горячего и крайне амбициозного юнца зародилась мысль отхватить у ксаль-римцев несколько островов. Эта недолгая война, в ивирских хрониках обтекаемо именуемая "летней кампанией 1914 года", у имперцев получила неофициальное наименование "охота за утюгами" — такое прозвище ксаль-риумкие моряки придумали для старомодных ивирских броненосцев за характерные обводы. Чем закончилась война, известно: Ажади остался без флота и без своих пограничных островов, включая Анлакар. С мечтами о победоносных военных походах молодому султану пришлось расстаться надолго — до тех пор, пока на Ивир не обратил внимание генерал Мио Тинг и не убедил Сегуна в том, что сотрудничество с западной державой будет выгодно для Агинарры. Именно тогда ивирцам начали продавать списанные из состава Объединенного Флота старые корабли и иную военную технику в весьма значительных объемах. Кроме того, хотя об этом и не говорилось во всеуслышание, Сегунат направил в Лакрейн военных и политических советников. Генерал Тинг называл эту операцию "план Бриз"; три года назад, после кампании в Тэй Анге, план был основательно переработан с учетом изменившейся обстановки, и с тех пор осуществлялся скрытно, планомерно и успешно. Но, великий Бог-Дракон Риото, эта работа прибавила Микаве седых волос!
Капитан склонился перед Ажади. На фоне прочих неприятностей, необходимость гнуть спину перед самовлюбленным болваном была, право же, мелочью, недостойной отдельного упоминания.
— Блистательный, вы желали меня видеть?
— Встань, капитан Микава, — Ажади сделал небрежный жест. — Следуй за мной в сад. Я желаю говорить с тобой.
"Он точно не в духе!" — Микава старался выглядеть невозмутимым. Ажади приглашал в дворцовый сад только тех, кем был крайне недоволен. Иногда — агинарриец сам бывал тому свидетелем — таких несчастливцев там же и душили. О да, в этой части классические представления о султанах в полной мере отражали характер Солнцеподобного.
Они проследовали в сад. Ажади легким движением руки приказал своим телохранителям отступить; могло показаться, что капитан Микава остался с владыкой Ивира наедине. Разумеется, сад был роскошен, словно уголок рая, обещанного религией Всевластного истинно праведным, то есть тем, кто чтит священников и султана. Голубое небо, пышные фонтаны, статуи и зелень вокруг — клумбы, кусты, деревца. Арио Микава не узнавал большую часть растительности, но вся она выглядела очень впечатляюще. Были даже цветы матаи, что растут на островах севера — как их смогли перевезти и приспособить для существования в жарком климате Ивира, оставалось только гадать. Для матаи уже наступила пора цветения, и грозди маленьких светло-голубых цветов свисали с их стеблей, распространяя сладковатый аромат. Это напомнило Микаве о прошлом — в городке Эгго, где прошло его детство, возле родительского дома тоже всегда росло множество матаи. Но сейчас был определенно неподходящий момент для ностальгии.
— Я опечален, капитан Микава, — заметил Ажади. — И, как ты понимаешь, причин для печали у меня сегодня много.
Арио Микава склонил голову. Он знал наперед каждое слово, которое собирается сказать ивирец, но перебивать султана было бы, мягко говоря, неразумно.
