Война людей.

Это что касательно жителей сто двадцатитысячного города, из которых участие в беспорядках принимало не более семи-восьми процентов, а остальные отсиживались по домам и квартирам, и ждали, что им скажут по телевизору. А помимо них в городе появилась другая вооруженная сила, приезжие из Кавказа, большинство из которых находилось в Фабричном районе. Именно туда стали стекаться избитые студенты-мусульмане и там же находились виновники драки с перестрелкой возле ЦУМа. И как только в городе прозвучали первые выстрелы, из тайников стало извлекаться оружие, которого было немало, не только стрелковое, но и гранатометы, и пулеметы, и даже один противотанковый комплекс. Судя по всему, эти закладки делались боевиками, знавшими, что вскоре федеральный центр даст им послабление и разрешит резать русских. Однако это только моя догадка и если говорить по факту, всего через несколько часов после захвата горадминистрации в Невинномысске уже было четыре вооруженных отряда.

Первый, понятное дело, мародеры в местном Белом Доме, численностью до сотни человек, к которым присоединилось немало пенсионеров, и главным лозунгом для них стал один — грабь награбленное, а целью становились близлежащие магазины. Второй отряд находился возле ОВД. Это около ста пятидесяти активных бойцов, которые не знали, что делать дальше, но понимали, что отвечать за свои действия придется, и собирались держать оборону. Третий, националистически настроенная молодежь в ДК "Энергетик", где не было единого лидера. И четвертый отряд мусульманский, не менее ста человек под предводительством самозваного амира Сайфуллы Бородача. А в дополнение к ним было множество мелких бандитствующих и хулиганствующих звеньев, ночные шакалы из гопников и около криминальных элементов, которые вскрывали банкоматы и пытались под шумок нажиться.

Это расклады в городе на момент наступления ночи и теперь о властях.

О том, что происходило в городе на самом деле и какова ситуация, в Ставрополе практически ничего не знали. Последний доклад, пока не прервалась телефонная связь с городом, был из осажденного ОВД и главный полицейский города кричал в трубку, что здание атакует настоящий боевой отряд. И полицейского можно было понять, он находился под огнем и потому нес околесицу. Но на основании его доклада принимались решения, и высланный из краевого центра отряд полицейских остановился на трассе Ростов-Баку, перед въездом в Невинномысск. Неправильно. Но никто из облеченных властью начальников не хотел брать на себя ответственность. Все ждали толчка сверху, а на мнение прошедших через горячие точки омоновцев, а позже спецназовцев ФСБ, внимания не обратили. Генералы решили ждать подкреплений, а рядовым и офицерам оставалось только выполнять их приказ.

Кстати, о подкреплениях, они были высланы и всю ночь, пока в городе царило безвластие, шли локальные стычки между местными жителями и кавказцами, горели дома и грабились магазины, на окраине Невинномысска происходило сосредоточение сил. Полиция, "Альфа", подразделения МЧС, военные и наемники из ЧВК "Омикрон". Подразделений стягивалось много и уже к утру на федеральной автотрассе М29 скопилось не менее тысячи хорошо подготовленных и отлично вооруженных бойцов при поддержке бронетехники и спецтранспорта. Электричество в городе отключилось еще ночью, и кто это сделал, до сих пор неизвестно. Телефонная связь пропала. Выезжающие из Невинномысска люди добавляли неразберихи, потому что каждый говорил свое. А руководитель операции по освобождению города генерал-майор полиции Жабрин приказал проверять беженцев из зоны конфликта на предмет причастности к бандитским и террористическим группировкам, и никуда их не отпускать. Ну, а что касается воинских частей, которые находились в городе, то они оказались в окружении и командиры, усилив караулы, заняли выжидательную позицию. Точно так же как отдельная рота ДПС ГИБДД и отдел вневедомственной охраны ОВД на улице Комсомольской.

В общем, в городе и вокруг него воцарился хаос, и дошло до того, что по улицам свободно бродили сбежавшие из местного психоневрологического интерната пациенты и буйно помешанные из психбольницы номер два. И в это же время по железной дороге, которую еще не перекрыли, согласно расписания, следовали поезда и электрички. По трассе двигались автобусы, грузовики и легковые автомобили. В прилегающем к Невинномысску населенном пункте Кочубеевское все было спокойно, если не считать беглецов из города.

В семь часов утра федеральные силы, при поддержке вертолетов, начали полноценную разведку, готовились к полноценному штурму и по-прежнему ждали приказов. Командир бригады "Юг" полковник Гаврилов, о котором я тогда ничего не знал, только выехал из Ставрополя. Так что как на ситуацию ни посмотри, сплошной разброд, никто и ни за что не отвечал. Сюрреализм какой-то. И в этот момент на железнодорожную станцию Зеленчук, одну из двух в Невинномысске, прибыла электричка Кавказская — Минеральные Воды, в которой был я со своими друзьями. Вот так судьба кинула меня в пекло, и мы, сами того не ожидая, раньше срока, оказались на войне...

* * *

Ставропольский край. Зима 2014-го.

— Андрюха, сейчас выходим.

Черкашина толкнули в бок и, проснувшись, он открыл глаза. На соседнем сиденье находился его ровесник, двадцатилетний Макс Холостяков, худощавый жилистый блондин.

— Зачем ты меня разбудил? — Черкашин посмотрел в окно, за которым проплывал высокий забор какого-то завода, и добавил: — Мы ведь только в Невинке и до Минеральных Вод далеко.

Холостяков кивнул в сторону соседнего вагона:

— Потап приказал.

— Тогда понятно.

Андрей поудобней пристроил чехол с видеокамерой, вытащил из-под сиденья туристический рюкзак, положил его на колени и, дожидаясь, пока электричка остановится, снова закрыл глаза и задумался.

С Жекой Потапенко, которого все называли Потап, два закадычных друга, Черкашин и Холостяков познакомились еще в детстве. В родном Ростове они жили в одном доме, и хотя Потап был старше Андрюхи и Макса на четыре года, они приятельствовали и именно он пристрастил друзей к поиску. Романтика. Бродить с поисковиками по дебрям и находить то, что похоронено в земле, в основном эхо Великой Отечественной войны и останки павших бойцов, которые затем передавались в военкомат. Но увлечение скоро прискучило приятелям. Тем более, что старший товарищ ушел в армию и остался служить по контракту в спецназе ГРУ, в отряде, который базировался в поселке Степной и часто выезжал в командировки на Кавказ. Ну, а друзья стали студентами РГУ, благо, родители помогали, и про Потапа они вспоминали редко.

Однако судьба вновь свела эту троицу. Так случилось, что младшего брата Холостякова, тринадцатилетнего Володьку, покалечили выходцы с Кавказа, которых практически сразу поймали. Но справедливость не восторжествовала, кавказцев выпустили, и друзья решили наказать их самостоятельно. А тут как раз Потап объявился, в отпуск приехал, и толкнул такую тему, что наказывать обидчиков Володьки надо. Да только делать все нужно по уму и при поддержке реальных людей, которые думают о будущем страны и готовятся к ее освобождению от жидов и черных беспредельщиков. Однако для начала Черкашину и Холостякову, крепким ребятам, но без реальной боевой подготовки, следовало бы пройти обучение в тренировочном лагере.

Что за лагерь? Чему там будут обучать? Где он находится, и кто именно проводит обучение будущих борцов за освобождение родины? На эти вопросы Потап не ответил. Однако прямым текстом заявил, что он собирает группу для отправки в этот тренировочный центр и приглашает друзей поехать с ним.

Говорил Жека Потапенко очень убедительно — это он умел, и в итоге, без долгих уговоров, парни согласились пройти обучение в лагере партизан, и уже через три дня на поезде Москва-Новороссийск, вместе еще с несколькими парнями, прибыли на станцию Кавказская. Там к группе присоединилось еще девять человек, и они сели в электричку до Минеральных Вод. Ехали в разных вагонах, чтобы не привлекать к себе внимание работников полиции, и в дороге Черкашин не раз пожалел, что согласился оставить учебу и по зиме ехать куда-то в горы, навстречу неизвестности. Но выказывать слабость и поворачивать назад, Андрей не любил, а потому продолжал путешествие и старался не думать о том, что за прогулы его и Холостякова могут исключить из университета. Впрочем, парни подстраховались, оформили себе липовые медицинские справки со всеми положенными печатями, и на две-три недели их должно было хватить, а родители парней были уверены, что они уехали на юг по путевке от университета...

— Андрюха, глянь!

Голос друга вновь вернул Черкашина в реальность и, посмотрев в окно, он увидел, что в городе пожары. Один. Другой. Третий. Здания горели в разных концах Невинномысска. Но это было не главным. В утреннем сумраке, над городом проносились ясно различимые очереди трассеров, и на общем фоне это выглядело, словно кадры из военного кинофильма.

— Что это? — спросил Черкашин.

— Кажется, война, про которую Потап говорил. Он еще на Невинномысской станции что-то заметил и с полицейскими на перроне разговаривал. Наверное, тогда и решил с электрички сойти.

— Понятно, — Андрей помедлил и задал другу вопрос: — Слушай, Макс, а нам с тобой это нужно?

— В смысле?

— Ну, война эта... Заваруха... Может, отскочим в сторону, пока не поздно?

— Не знаю, — Холостяков пожал плечами. — Но я с Потапом, верю ему. Да и за братишку моего покалеченного посчитаться надо. Пусть не дома, а в другом месте. Опять же ребята с нами нормальные и бросать их было бы подлостью. А ты хочешь уйти?

Черкашин покачал головой:

— Если ты остаешься, то и я с тобой.

Тем временем электричка Кавказская — Минеральные Воды остановилась на станции Зеленчук. Макс встал и направился на выход, а Андрей последовал за ним.

Парни оказались на перроне, который продувался холодным ветром с реки, зябко поежились и подошли к Потапу. Все члены группы сделали то же самое, и когда вокруг лидера собралось семнадцать человек, молодые и спортивные парни славянской внешности с объемными рюкзаками, к ним подбежали вооруженные "сучками", автоматами АКСУ, полицейские, которых было двое.

— Старшина Петров, линейный отдел внутренних дел Минераловодского УВД, — представился один, пожилой усач. — Ваши документы, граждане.

Потап спокойно улыбнулся, кинул взгляд на второго полицейского, который, словно готовый к броску пес, настороженно замер чуть в стороне от напарника, и достал паспорт. Его примеру последовали остальные, и пока полицейский просматривал документы, старший в группе спросил его:

— Товарищ старшина, а что это в городе происходит?

— Беспорядки, — пробурчал усталый полицейский. — Русские с кавказцами дерутся, а бандиты под шумок беспредел творят.

— А правда, что ОВД захватили и администрацию?

— Правда, — неохотно выдавил старшина.

— Ясно.

— А раз ясно, то прыгайте обратно в электричку, молодые люди, и езжайте отсюда. Нам приезжие не нужны, сами разберемся. Без туристов. Вы же туристы?

— Конечно.

Жека окинул пустой перрон взглядом, и сделал то, чего Андрей не ожидал. Двумя руками он сильно толкнул старшину на его напарника и оба полицейских упали. Документы парней разлетелись, а Потап подскочил к блюстителям закона и выкрикнул:

— Парни! Вяжем их!

Черкашин и Холостяков растерялись, зато остальные, будто ждали такой команды, и сворой налетели на полицейских. После чего их автоматы вместе с боеприпасами и рациями оказались в руках парней, а Потап махнул рукой в сторону общественного туалета:

— Туда их! Живее! И документы! Документы соберите!

Полицейских оттащили в туалет. Пассажиры электрички смотрели на все происходящее из вагонов, но ни один не дернулся, а на перроне, по-прежнему, было пусто. Ростовчане в это время находились снаружи, вместе с вооруженными парнями, и о чем Потап говорил с полицейскими, они не слышали. Однако вскоре Жека вышел и вместе со старшиной, который прихрамывал, и несколькими бойцами, уверенным шагом направился в здание станции, где находился еще один полицейский пост. А что касательно остальных ребят, то лидер велел ждать его на площади.

Молодежь вывалилась на пустую площадь. Ларьки и магазинчики были закрыты, автомашин нет. Кругом пустота, только ветер носил по площади обрывки газет и полиэтиленовые пакеты, а вдалеке слышалась чахлая стрельба. И, проанализировав свои внутренние ощущения, Черкашин представил, что он в Петрограде семнадцатого года.

Потап с бойцами присоединился к основной группе через десять минут. Полицейского с ними уже не было, зато у бойцов появилось еще два автомата. Судя по улыбке на лице Жеки, беспокойного человека с авантюрной жилкой, он был доволен собой и, взмахнув рукой, контрактник воскликнул:

— Все ко мне!

Группа сгрудилась вокруг лидера, и он сказал:

— Бойцы, слушать меня. В лагерь не едем. Вот в этом самом городе, — Потап снова взмахнул рукой, — произошло событие, которое войдет в историю. Народ поднялся на борьбу против оккупационного режима и с оружием в руках готов отстаивать свои права. К городу подходят войска, наемники и полицейские, но я остаюсь и хочу присоединиться к восставшим. Они, наверняка, возле городского отдела полиции на Первомайской улице. Где это, я знаю и кто со мной, добро пожаловать. Ну, а кто считает, что он не готов, тот пусть останется здесь или прыгает в первый же поезд и валит отсюда как можно быстрей и как можно дальше. Итак, решайтесь и решайте свою судьбу. Прямо здесь и прямо сейчас, потому что на долгие раздумья времени нет.

На мгновение парни притихли. Но вскоре от общей массы отделилось четыре человека.

— Извините, друзья, — сказал первый, — у меня дома мама больная, а я у нее единственный сын.

— Авантюра все это, — добавил второй и сплюнул на асфальт.

— Я на стрельбу и городские бои не подписывался, — покачал головой третий.

— А я не согласен стрелять в полицейских и военных, — высказался четвертый и добавил: — Они тоже русские, как и мы, а нам неизвестно из-за чего в городе бунт и на чьей стороне нам придется сражаться. Так что, камрады, пока. Мне в террориста превращаться не хочется.

После этого от группы отделилось еще трое, и Потап, ухмыльнувшись, сказал:

— Балласт скинули. Пошли, братва.

Семь человек остались, а десять парней и лидер шмыгнули в переулок, вышли на какую-то улочку и в этот момент перед ними, словно на заказ, остановилась желтая маршрутка. После чего боковая дверь микроавтобуса распахнулась, прямо в грудь Потапа уперся ствол АКМа и раздался истошный крик:

— Аллах акбар! Смерть неверным!

"Пиздец! — пронеслась у Черкашина мысль, и он почувствовал, что волосы на голове встают дыбом. — Сейчас будет выстрел и Потап упадет. А затем длинная очередь и достанут нас".

Однако АКМ не выстрелил. Вместо этого в микроавтобусе раздалась ругань, а Потап, который даже не успел испугаться, поднял АКСУ и открыл огонь. Короткая очередь влетела в салон, и там закричали от боли. Еще одна и хрипы, а потом Жека слегка сместился и расстрелял водителя. Пули влетали внутрь маршрутки, и Потап остановился лишь тогда, когда расстрелял рожок.