Птица над городом

Глава 15.

Я рассказать вам не могу,

Виктор Берковский.

— Ната-алья Пантелеевна, а за что три?

— За четыре ошибки.

— Да, а Кореневой четыре поставили, а у нее тоже четыре ошибки...

— Саша, — железным голосом сказала Наталья. На месте четвероклассника я бы испугалась уже сейчас, не дожидаясь продолжения. — Кореневой поставили четыре, потому что она заслужила эту оценку. И ошибки у нее... не такие, как у тебя. Вообще я бы посоветовала тебе поменьше оглядываться на других и побольше следить за собой. Все понятно?

— Наталья Пантелеевна, а можно я сейчас вам отвечу? Я вспомнил...

Далеко пойдет ребенок, подумала я. Редкий взрослый решился бы качать права после Натальиного 'все понятно?'.

— Хорошо, отвечай на вопросы другого варианта. Назови мне первую русскую летопись.

Пауза. Четыре, три, два, один с половиной...

— 'Песнь о вещем Олеге'.

Я быстро сделала вид, что у меня зачесался нос. Надо отдать Наталье должное, ее лицо осталось каменным.

— Два балла.

— За что-о-о-у?!

— Вот когда поймешь, за что, — ласково сказала Наталья, — тогда придешь требовать повышения оценки.

— Но в учебнике же...

— ДО СВИДАНЬЯ, САША.

Когда борец за свои права закрыл дверь с той стороны, Наталья глубоко вздохнула, будто вынырнув из воды, и произнесла одно непедагогичное слово. Я согласилась.

— Чье это чадо? Похож на кого-то.

— Неважно. Что-то хотела, Галь?

Ага. Можно сказать, мечтала. Я еще раз пересказала свой ночной разговор.

Наталья выслушала, закурила. Сигареты были не ее, розовый 'Парламент'. У детей конфискованные, что ли?..

— Кольцо, а потом в центр... Направление она тебе не сказала?

— Наташ, кошки не чуют север-юг так, как мы.

— Чуют.

— Ты мне рассказывай, — буркнула я. Как видят мир кошки, я выяснила в деталях еще давно. Сразу, как только стало ясно, кто Машка.

— Они прекрасно ориентируются по звуку, — без выражения сказала Наталья. — У них в ушах звуковой портрет местности, как у нас с тобой — образ. Она должна была узнать улицу.

— Значит, не узнала, раз не сказала.

Молчание было мне ответом. И в самом деле, странно: разве она могла не разобрать, по Ленинскому ее везут или по Варшавскому шоссе? Неужели все-таки пудрила мне мозги? Ведь и вправду звуковые портреты должны быть разные... Хотя — настолько ли разные? Сама я в человеческом Облике, выйдя из метро, не всегда ведь соображаю, что за проспект передо мной. И зрительные образы не помогают.

— Ладно, — подытожила Наталья. — Рысь нашь пестрый хотя бы спасибо тебе сказал?

— Ну... в некотором роде.

— Очень на него похоже. — Наталья улыбнулась. — Галь, ты не бери в голову. Будем решать проблемы по мере поступления. Теперь пусть Валерка работает. Ты дала ему достаточно информации, компьютеры у них мощные, думаю, место вычислят сегодня же. А дальше по обстоятельствам.

— По обстоятельствам... Натал, ты что-нибудь понимаешь в этой хрени? ФСБ, лечение оборотней — что вообще происходит?

Наталья покачала головой. И твердо ответила:

— Я думаю, все прояснится, когда Валеркины ребята ее найдут.

— Что ж, логично. Наталья? А мы не можем...

— Нет. Это не наше дело.

— Понятно.

— Галь, не обижайся, — Наталья обняла меня за плечи. — У них свои способы. Пошлют по человечку на каждую подходящую улицу, отснимут приметы, составят описания, выловят совпадения. Ты же не собираешься сама этим заниматься?

— Не собираюсь.

Если бы речь шла об ориентировании над городом, тогда бы собиралась. А когда в числе примет идут витрины, столбы, киоски и автобусные остановки — это не ко мне.

Столбы и киоски — это собачье дело.

— Вообще-то я думала поговорить с Сергеем, — осторожно сказала я. — Ты же понимаешь, его ребята, которые выдвиженцев ищут, они город знают как свои четыре...

— Галь, — голос Натальи стал холоднее на градус. — Я считаю, Сережу сейчас трогать не надо. У него своих проблем хватает.

— А у него что? Я слышала...

— У него всякое-разное. При его хобби, ты понимаешь, проблемы есть всегда.

И улыбнулась вместо извинения за столь исчерпывающий ответ.

— Ладно, предложение снимается.

Я уж совсем собралась уходить, как вдруг вспомнила:

— Наталья, погоди, еще одна деталь. Тебе знакома такая контора — ООО 'Веникомбизнес'?

— Не припоминаю, а что?

— А то, что в ней работает дама, которая тебя инспектировала. То есть школу.

Наталья подняла бровь.

— Объясняю медленно: та самая тетка, что сидела на уроке у Паши, в миру известна как пиар-менеджер компании 'Веникомбизнес'. Ли фотографировал какое-то их мероприятие, я узнала ее на фотке.

Тратить время на дурацкие вопросы — почему я решила, да уверена ли я, — начальница не стала. Мой птичий глаз ей давно известен.

— Так.

— Тебе это что-нибудь говорит?

— Безусловно. Спасибо, Галка. Безусловно.

Ясное дело, тратить время на ответы она тоже не будет.

— Ну ладно, тогда пока.

В холле на третьем этаже, который почему-то называется словом из позапрошлого века — 'рекреация' — так просторно, что даже поселилось маленькое эхо. Клетчатый пол истоптан до белых пятен, на подоконнике выведены ручкой имена и знаки. Подоконники у нас в школе широкие, можно сидеть на них с ногами. Когда никто не видит.

Машку сегодня забирает няня, может, мне имеет смысл пока остаться в школе? Если вдруг чего, отсюда и полетим...

— Она вас даже слушать не стала.

— Ч-что?

Мне показалось, хрипловатый девичий голосок раздался прямо у меня над ухом! Я вытянула шею — так и есть: из соседней оконной ниши торчит нога в кроссовке с кислотно-зеленым шнурком на толстом подъеме. Чуть выше покачиваются кончики дредов.

Но я могу поклясться, что здесь только что никого не было... никого крупного, хочешь сказать? Забыла, где работаешь?

Я сползла с подоконника и подошла к Марине.

— Привет. А ты почему не на уроке?

— Я говорю, Наталья Пантелеевна вас даже не стала слушать! Сразу 'нет', и все! А я думаю — почему мы должны по каждому пустяку обращаться в милицию?! Мы же сами сила!

— 'Мы'?

— Ну... отряд.

— Откуда ты знаешь про отряд?

— А что, это тайна, что ли?

Вообще-то нет, но... Вот бы ей познакомиться с Симаковым. Два сапога пара.

— Марин, тебе мама с папой не говорили, что подслушивать некрасиво?

— Говорили, ага, — дреды утвердительно заболтались вверх-вниз. — Но у меня само получается. Мне это легко — я летучая мышь.

— Вино и мужчины — это моя атмосфэра, — машинально продолжила я. — Извини. Я думала, ты еж.

— Еж в анкете записан, — загадочно сказала Марина. — А я еще в простую мышь могу, то есть в полевку. И в крысу капюшонную. У меня только крупные плохо получаются, я зачет по собакам и кошкам так и не сдала. Ну, просто не повезло!

Я вообразила Марину Николаенко, пусть даже немного поменьше и без дредов, как она стоит, набычившись, перед Пашей Ламбертом, — и посочувствовала обоим. Ох, где-то сейчас наш Пашечка? И не много ли у нас форсмажоров в последнее время?..

— Галина Евгеньевна, возьмите меня в отряд.

— В смысле?

Я этого не ожидала, но не очень удивилась. Не в первый раз слышу эту фразу и ох не в последний.

— В прямом! Я летать могу по ночам, с эхолокацией, а днем на роликах, роллерский стаж у меня семилетний. Слух стопроцентный, — она ухмыльнулась, — обоняние нормальное. Проберусь куда хотите. И с нервами все в порядке. Возьмите.

— А лет тебе сколько?

— Ну и что? — вопросом на вопрос ответила Николаенко из седьмого 'А'. Маленькая, щуплая. Личико... азазелловские старомодные пошляки сказали бы 'пикантная мордашка': круглые щечки, острый подобородок, носик вздернутый, глаза — две большие блестящие бусины, а рот широкий, и вредная ухмылка открывает мелкие острые зубки. На самом деле насчет летучей мыши могла бы и сама догадаться, Галина Евгеньевна. Но ясно и другое: при таких внешних данных приходится прикладывать много усилий, чтобы заставить окружающих воспринимать тебя уважительно. А не как забавную миниатюрную девушку-ребенка.

— Марин, ты сама понимаешь, что вопрос о возрасте — принципиальный, — сказала я так уважительно, как только могла. — Ты можешь иметь массу полезных навыков, но представь себе, как взрослый человек будет себя чувствовать, если ему придется поручать рискованное дело... не вполне взрослому человеку. А что мы скажем твоим родителям, если, не дай Бог, чего? А они что нам скажут?

— А ваши родители что говорят?!

— А я и постарше тебя буду, — ласково ответила я. — В разы.

Может, меня и обозвали дурой трижды в течение двух суток, но это еще не повод всяким ежам летучим дерзить преподавателю!

— Заканчивай учебу, а там посмотрим. Учиться тебе осталось пять лет, а впереди у нас века интересной жизни. Ты девушка перспективная, не спорю, но срывать тебя с уроков на задания было бы неправильно. Я, в конце концов, учитель твой или кто?

Николаенко, естественно, на улыбку не ответила. Не та особа, которую можно лестью сбить с толку.

— Я слышала, о чем вы говорили с Натальей Пантелеевной. Кого-то похитили?

— Раз слышала, чего спрашиваешь?

— Она сказала, что милиция будет искать местонахождение. Типа проедут, на видео снимут, — Марина скроила жуткую летучемышиную гримасу, — потом словами опишут... жесть, хы-хы-хы.

— В чем юмор?

Марина ответила не сразу. Свесила ноги с подоконника, поводила пальчиком по кривым синим буквам 'ВЫПУСК 2005 УРА!!!'

— Я могу это место за пять минут найти. Хоть прямо сейчас.

— Серьезно?

— За пять минут. Ну, может, за пятнадцать. Если скажете мне вводную.

— Это каким же способом?

Летучая мышка оскалила зубки-гвоздики.

— Способы есть. На всякий хитрый винт, Галина Евгеньевна, есть отверточка. Если вы ко мне лицом, то и я к вам лицом.

— А конкретнее? — ледяным тоном сказала я.

— А конкретнее так: я называю вам место, а вы мне все рассказываете.

— Не пойдет. 'Все' — это не конкретно. — Я задумалась на одну секунду. — Если ты мне называешь место, я рассказываю тебе, кого мы ищем.

Марина слетела с подоконника, пару раз подпрыгнула на месте, потом вспомнила о солидности и протянула мне ладошку. Я легонько хлопнула по ней: мол, договор. (А заодно и первый урок молодой смене...)

— Пошли-те!

— То есть пойдемте?

— Один фиг.

— Куда идем?

Глазки-бусины уставились на меня изумленно.

— В компьютерную. Куда еще?

Компьютерный класс у нас в гимназии хороший. Грех жаловаться. Сейчас он был наполовину пуст, лишь несколько старшеклассников за дальними столами трудились над чем-то умным, да из-за монитора в первом ряду раздался знакомый обиженный голос:

— Слушай, а че, Владимир Высоцкий, что ли, в двадцатом веке жил?!

— В двадцатом, в двадцатом, — ответила Николаенко. — И жил в двадцатом, и умер в двадцатом. Тебе компьютер больше не нужен?

— Вот, блин, засада... — пробормотал давешний четвероклассник, борец за свои права. Подхватил сумку и потащился к выходу. Марина плюхнулась на его место, цопнула мышь и защелкала, закрывая лишние окна. Наконец осталось последнее: синий прямоугольник поисковой системы 'Рамблер' со свежеобработанным запросом 'песня о вещем олеге'.

Пока я хихикала в кулак, представляя себе следующий раунд переговоров юного невежды с Натальей, Марина быстро набрала какой-то адрес, повелительно топнула на 'энтер'... и я перестала хихикать.

Плохо, плохо не спать по ночам. Сразу не заметно, но голова тупеет. Ответ-то был рядышком: 'Блюз Бродячих Собак'! Я, правда, до сих пор с ними особо тесно не общалась. Чего явно не скажешь о моей ученице.

Не задерживаясь на новостях и баннерах, она нырнула в форум, так же молниеносно прошла регистрацию, кликнула 'написать', наколотила в заголовке 'ХЕЛП!?!?!!!!!!', чего-то еще набарабанила, видимо, для приветствия, и обернулась ко мне.

— Диктуйте вводную.

Я в третий раз принялась зачитывать с бумажки Настины показания (скоро наизусть выучу!) Пока Марина стучала по клавишам, я рассматривала хвостатые буквы заголовка. Мохнатые хвосты лихо закручивались бубликами. Под заголовком пробежала мультяшная черно-белая собачка — страшненькая, в стиле Масяни, с консервной банкой-баннером на хвосте: 'ДО СТАРТА 6 ДНЕЙ' Села, попыхтела, свесив сиреневый язык до полу, и побежала дальше. Под собачкой были форумы. Просмотрев заголовки сообщений, я без труда определила ловушки для нормалов. Люди, перепутавшие эту ссылку с 'Бегущим городом' или другими подобными мероприятиями, быстро убеждались в том, что здесь ничего интересного не происходит, а просто какие-то фрики развлекаются стебом. Ну нельзя же, прикиньте, в столице нашей родины на самом деле устраивать гонки на собаках!

...У нормалов городское ориентирование вошло в моду сравнительно недавно. А столичные оборотни в эти игры играют не первое десятилетие. Да что я говорю — не первый век! Старшие рассказывали — еще при Гиляровском наши спорили на обед в трактире, кто первым доберется от Разгуляя до Александровского сада и оставит метки во всех контрольных пунктах. (Что-что, а система контрольных пунктов у городских собак отработана и отшлифована многовековой практикой.) Для четвероногих, знаете ли, эта игра — пройти через город из пункта А в пункт Б на максимальной скорости, без потерь и не прозевать ничего из того, что следует заметить, — это и не игра вовсе, а образ жизни. Как, впрочим и для двуногих.

Мы, летучие оборотни, играем в другие игры, а в том, чтобы пересечь Москву из конца в конец по любой траектории — для нас ни почета, ни славы. К 'Блюзу Бродячих Собак' мы относимся снисходительно, еще с тех пор, когда он назывался 'Мраморным Львом' и 'Песьим Трамваем'. А вот и зря, получается. Ибо сказано: недооценка чуждых субкультур ведет к сужению кругозора...

Марина набрала последние слова и отправила сообщение. Через три секунды гордо ткнула пальцем в экран:

— Вот! Сейчас все будет.

Я поглядела. Аватарка рядом с новым комментом — подсвеченный сзади черный силуэт головы, поросшей дредами. Ник 'Бабка ЁЖЖЖка'. (А вы думали, откуда в ребячьих форумах такое количество звериных самоназваний? Нет, я не хочу сказать, что все они из наших. Которые 'криведко' — точно не наши, беспозвоночных среди оборотней нет.) Статус участника... ого, четыре звезды из пяти!

Набирала она принципиально без заглавных букв.

'люди добрые поможите кто местный. что это за тропа? марков не знаем, только визуал. магазин 'плитка' — типа все для ремонта, ювелирный, почта, сбербанк..'

Дальше в таком же стиле излагалась моя 'вводная'.

— 'Переулок или проезд направо, слева за деревьями старый дом не меньше шести этажей, на фасаде водосточные трубы, — прочитала я вполголоса. — Очень нужно, и не спрашивайте почему ежика трахнуть нельзя ни хрена'. Кхм... ну... обычно считается, что...

— Это подпись!

— А, извини. (Ну и зачем ставить такую подпись, если сама потом смущаешься?..) Так ты думаешь, быстро ответят?