Верни Мою Душу

Она облизала пересохшие губы. Повернулась к нему, вглядываясь в красивое лицо, с резковатыми, можно даже сказать хищными, чертами, в которых проскальзывает что-то восточное, темные волосы и глаза. Сейчас в скупом свете ей они показались багровыми. Давнее сравнение, которое уже никак не выбросить из головы.

— Почему триста? Почему не шестьсот шестьдесят шесть? Почему не тысяча? Почему именно триста лет в обмен на жизнь Николая?

Люциус промолчал. Просто смотрел на нее. Его выражение лица не изменилось, но Вероника приметила мелькнувшие в темноте глаз искорки недовольства.

— Значит, Лабиринт выпустил тебя,— в мягком и привычном голосе Люциуса проскользнули стальные нотки.— С возвращением к нам, мышонок,— и поднялся из кресла.

Перед Вероникой стоял уже не Люциус. Хозяин Пустого мира в своем излюбленном облике. Он пригладил темные растрепавшиеся волосы и улыбнулся. Знакомой холодной улыбкой.

— Ты не ответил на мой вопрос,— Вероника едва сдерживала клокочущее внутри раздражение.

От страха перед Люцифером не осталось и следа. Она слишком много пережила, чтобы бояться его сейчас. И Князь чувствовал это. Он скрестил руки на груди. Замер в двух шагах от нее.

— Если бы ты видела и чувствовала время, как я, то поняла бы, что триста лет сущая малость... Песчинка в огромном океане времени. Для вас, людей, три века достаточно большой отрезок, чтобы задуматься, а стоит ли жертвовать собой ради человека, который тебя не любит? — Вероника нахмурилась от его слов, Люцифер улыбнулся шире.— Но не для тебя, мышонок. Предложи я хоть вечность, ты бы согласилась.

Она передернула плечами, будто бы сбрасывая неприятный осадок от его слов. Как обычно: колит и режет словами, наслаждаясь произведенным эффектом. Но в этот раз ему не вывести её из себя, ни её слез, ни гнева он не получит. Очередная игра закончилась, из которой она снова вышла победителем.

— Ты спокоен для того, кому спутали все карты,— обронила Вероника ровно.— Ты хотел взять реванш, Люцифер, и снова потерпел поражение. Как ощущение? Чувствуешь что-нибудь? Горький вкус разочарования или пряный злости? Ты ведь так видишь эмоции?

Князь смотрел на нее с любопытством. На его губах продолжала блуждать загадочная улыбка.

— Мышонок осмелел и теперь показывает зубки. Занятно. Лабиринт нельзя пройти в одиночку, Вероника,— он чуть склонил голову набок. Его взгляд замер на голубоватом пламене, которое до сих пор горело, не смотря на то, что гель давно закончился.— Тебя кто-то провел. Кто?

Вероника не ответила. Люцифер же продолжил, не отрывая глаз от ярких языков огня, лижащих решетку с тихим потрескиванием.

— Аа, догадываюсь, кто мог укрыть тебя своим крылышком, мышонок? Странник... — и заметил, как дернулась Вероника. — Давно я их не видел. Лет пятьсот они не появлялись. Последнего сожгла инквизиция за его рассказы о других мирах, и он попал ко мне. Надолго не задержался, к сожалению.

— Если ты хоть что-нибудь сделаешь моему сыну... — начала Вероника негромко, но Люцифер перебил, отмахнувшись от её слов.

— Остынь. Ничего я ему не сделаю. Странникам сложно навредить. И я этим заниматься точно не собираюсь.

Он замолчал. Вероника тоже, разглядывая высокую укутанную тенями фигуру. Люцифер продолжал смотреть на огонь, словно бы не замечая ничего вокруг. Язычки пламени сменили свой цвет на темно-фиолетовый.

Сейчас Князь очень походил на того мужчину, который засыпал рядом с ней, зарываясь лицом в мягкие волосы и прижимая ее к себе. Тот, что порой мурлыкал ей колыбельную, вызывая тем самым у Вероники улыбку. И тот, глядя на которого, Веронику порой остро пронзало чувство одиночества и некой горечи, исходящих от него.

— И что теперь?

— Теперь ... — эхом повторил он, поднимая свои необычные глаза на Веронику.— Ты, мышонок, оказалась на редкость упрямой. Я слышал, что со светлыми душами приходится непросто, но ты меня, признаю, удивила. Я почти не встречал такую породу. И вряд ли скоро встречу,— с такими словами он снова опустился в кресло, устраиваясь поудобней.— Ты можешь уйти. Я отпускаю тебя.

Веронике показалось, что она ослышалась. Недоверчиво посмотрела на Князя — на его хмурое лицо, исполосованное полосками черных теней и не веря, переспросила.

— Что?

— Я сказал, ты можешь уйти,— он ткнул пальцем в зеркало, стоящее в углу. Гладкая поверхность, в которой отражалась затемненная комната, тотчас пошла мелкой рябью, слушаясь невысказанного приказа. — Не об этом ли ты так долго мечтала, а? — в его голосе проскользнула издевка.

Мечтала, да. Вероника не стала это отрицать. Но тем неожиданней оказалось его предложение. Люцифер ничего не делает просто так. Этот случай не мог стать исключением. За проведенное в Пустом мире время Вероника успела немного изучить натуру Князя.

— Уйти куда?

Он пожал плечами. Проговорил с легкой толикой раздражения.

— Куда хочешь. Обратно на землю, в другие миры, в Рай. Куда тебя потянет, туда и отправишься.

— Почему ты меня отпускаешь? — Вероника всё еще не верила в благие намерения Дьявола. В такие-то вообще верится с трудом. Она сделала несколько неуверенных шагов к зеркалу и остановилась.

Тот же вскинул на нее злобный взгляд. Последовал довольно грубый ответ

— Сегодня я добрый. Пользуйся, пока можно и проваливай к черту. Я ведь могу и передумать.

Люцифер снова отвернулся к огню и протянул к нему руки, потирая ладони. Вероника же приблизилась к зеркальной поверхности, похожей на жидкое серебро. Коснулась кончиками пальцев, чувствуя холодное покалывание. Вот, он долгожданный выход. Больше никаких жестоких игр, никаких иллюзий и обмана, никаких теней, и темноты Пустого Мира ... Больше не будет рядом Князя, пытающегося примерить на себя человеческие эмоции и разобраться что такое любовь.

Она уйдет из этого кошмара. Страшная сказка наконец-то закончится. Самое время поставить точку. Вероника уже протянула руку, чтобы коснуться снова зеркала, но в последний момент обернулась на сутулую фигуру в кресле, которая сидела закрыв глаза. Казалось, мужчина дремлет. Но Вероника знала — на самом деле он внимательно наблюдает за ней, за её уходом.

Князь проиграл. Не сумел приручить того, кого в издевку прозвал мышонком, и не нашел иного выхода, как отпустить её. Хотя мог еще раз попытаться. Мог заново выбросить её в Лабиринт и переиграть партию. Но вместо этого махнул рукой и показал на выход.

"Серебро" холодом обожгло пальцы. На той стороне ее ждало нечто совсем иное. Другой мир? Другая жизнь? Вероника не не имела понятия. Что-то, непостижимое даже для Князя. Ему-то никогда не покинуть Пустой мир. А она, Вероника, может все начать сначала.

"Ну, давай... Здесь нельзя больше задерживаться. Он ведь может и передумать",— подсказал внутренний голос, и Вероника сделала глубокий вдох.

Но так и не сделала шаг вперед. Она не знала, что её остановило. Странное чувство. Наверное, его называют жалостью. Жалость к тому, что живет не одно тысячетелетие, повелевает иллюзиями и тенями... и так одинок в своем темном мире. Мышонок жалеет льва, которому угодил в когстистые лапы. Глупый мышонок.

— Нет.

Люцифер тотчас распахнул глаза. Вероника сумела его удивить. Ей даже доставило какое-то странное удовольствие — видеть изумленное выражение лица Князя. Такого от нее он никак не ожидал.

— Тебе достаточно сделать одиш шаг, мышонок, и всё это закончится,— проговорил Хозяин Пустого мира тихо.— И я тебе советую воспользоваться этим шансом.

— Нет,— Вероника отвернулась от зеркала.

Он не отрывал от нее глаз, а потом коротко хохотнул.

— Дура. Благородная, но дура,— констатировал насмешливо.— Что на тебя нашло, а? — а потом потянул носом воздух. — Ааа, жалость. Ты поддалась своему идиотскому порыву и решила мне помочь, да? Скрасить мое холодное одиночество? Снова возомнила себя героем? Ну-ну. В прошлый раз это ничем хорошим для тебя не закончилось, не так ли?

Мышонок спокойно стерпела его слова. Все-таки он говорил правду. Возомнила, да. Поддалась. Но иначе не получилось. Наверное, действительно дура c благородными замашками.

Вероника произнесла, когда мужчина замолк и задумался, пощипывая подбородок. Такой поворот его действительно изумил. Но люди вообще существа забавные и странные. От них можно ожидать всего. Даже того, что они сами полезут в пасть льву.

— Мы сыграем еще одну партию, Князь. Но на этот раз иначе по другим правилам. На равных. В открытую, без иллюзий и обмана.

Он хмыкнул. Смерил её долгий взглядом, продолжая поглаживать ладонью по гладким щекам и молчал. Молчал так долго, что Вероника решила, Люцифер сейчас рассмется и примется за старое. Что в нем проснется застарелая жестокость и охота до сильных темных эмоций. Но нет...

— Хорошо, — неожиданно согласился. Поднялся и подошел к Веронике.— Сделаем так, как ты хочешь, — а потом осторожно обхватил ее подбородок пальцами, приподняв так, чтобы заглянуть в светлые глаза, полные решимости, и покачал головой со словами:

— Мой маленький глупый и очень упрямый мышонок...

Глава 11

Синие Тени

Темнота — это не более чем темнота,

но в тенях может скрываться что угодно.

Терри Пратчетт.

Ей снилось море. Широкое побережье с белым мелким песочком, в который так здорово зарываться пальцами ног. Ощущая, как кожи касается вода, набегающая на берег ленивыми волнами. Дул слабый ветер, принося с собой запах соли и водорослей. Небо над ее головой было хмурым — растянулось серое, безцветное полотно до самого горизонта. И море, словно зеркальное отражение небес, тоже лишилось своих неповторимых красивых красок...

Вероника сделала шаг вперед и вздрогнула, когда холодное прикосновение обожгло щиколотки. Она не знала, как здесь оказалась. Как и не знала, надолго ли. Не столь важно. Главное, что происходит в этот самый момент.

Сейчас она здесь, наслаждается неповторимым чувством свобода, у которого соленый морской вкус. Ветер приобнимает за плечи, проводит невидимыми ладонями по волосам, осталяют на губах и лице соленые поцелуи... Вероника прикрыла глаза. Последний раз море она видела очень давно, еще до болезни Коли. Тогда начинался шторм — потемневшее небо разрезала первая вспышка молнии, ветер же набирал силу, гоняя горбатые волны по темно-синей глади, упали первые капли дождя... не смотря на это, Вероника не могла заставить себя уйти. Развернуться и вернуться домой, в теплую и уютную квартиру. Море всегда была ее слабостью. Наверное, в прошлой жизни они были тесно связаны.

Ветер замер за её спиной, положил узкие ладони на плечи и обжег дыханием ухо.

— Пора просыпаться, мышонок,— у ветра голос был мягким, без так легко угадывающихся стальных ноток.

Он еще раз коснулся её волос и исчез, а спустя несколько секунд Вероника почувствовала, как песок исчезает из-под ног и она начинает падать. Падать в густую, но совсем уже не страшную темноту.

А Пустой мир не изменился. Нисколько. Хотя... Наверное, он никогда не меняется. Мертвое время не приносит с собой перемен.

Вероника открыла глаза и несколько минут разглядывала знакомого шакала на высоком темном потолке — казалось, тот улыбался ей загадочной полу-улыбкой. Лукаво сверкнули глаза рисунка в полумраке, а затем неожиданно шакал чуть подался вперед и бесшумной размытой тенью соскользнул по стене вниз. Прошмыгнул мимо удивленной Вероники, задержавшись рядом с ней буквально на мгновение, и направился дальше. Та проследила за ним — тень замерла у ног своего хозяина. Люцифер радушно потрепал своего питомца по загривку и поднял глаза на мышонка.

— С пробуждением, мышонок,— произнес негромко. Сам Князь сидел на каменном троне в нескольких шагах от нее.— И с возвращением,— сделал приглащающий жест.

Она поднялась. На ней было рваное светлое платье с запекшими темными пятнами крови на груди и рукавах. То ли её, то ли Люцифера, когда она вонзила нож ему в грудь. Черт разберет. Кажется, это было так давно. В другой жизни, когда маленький мышонок пытался защищаться от льва, опьяневшего от ее страха и ненависти.

Вероника усмехнулась, поправляя юбку.

— Оставил, как напоминание?

Люцифер в ответ пожал плечами. Могло значить и да, и нет. Выходка вполне в его духе. Вероника молчала, продолжая осматриваться по сторонам, Князь же поднялся и приблизился к ней.

— Я дал тебе возможность уйти,— его вкрадчивый голос раздался совсем рядом.— Я отпустил тебя. Не скрываю, что это решение далось тяжело... Почему ты осталась? Что ты хочешь изменить, Вероника? — спросил он, разворачивая ее к себе и заглядывая в светлые глаза.

Она ответила не сразу. А действительно почему она упустила тот шанс. Потому, что поддалась жалости. Ужасное чувство, заставляющее делать самые внезапные и странные вещи. Например, протянуть руку помощи Дьяволу. Смешно, не правда ли? Будто отверженному с подбитыми крыльями, застрявшем в горьком одиночестве и мраке, требуется помощь обычного человека.

— Ты так отчаянно пытаешься постичь всю человеческую природу, воруешь эмоции, в попытке прочувствовать то, что сам не можешь... Я не смогу сделать из тебя человека, этого никто не сможет,— она смело посмотрела на него.— Но я могу поделиться немногим. И да, мне тебя жалко. Можешь начинать смеяться над глупым мышонком.

Люцифер не засмеялся. Просто смотрел на нее, все также с удивлением. Этого он не мог понять. Снова жертвует собой. Только не ради любви, а жалости. Люди порой такие странные. Особенно, светлые души.

— Несчастная моя добродетель,— проговорил, поглаживая Веронику по лицу — его прохладные пальцы коснулись щеки мышонка.— Так и хочется, снова почувствовать твой острый страх...— и улыбнулся, почувствовав, как вздрогнула девушка.— Успокойся. Это была шутка.

— Будешь снова меня мучать?

— Нет. Мне это не нужно... — ответил он, убирая руку.— А вообще занятно. Ты первая, кто так поступил. Остальные сдавались довольно быстро.

— Остальные? — Вероника непонимающе уставилась на Дьявола, но тот уже повернулся к ней спиной, засунув руки в карманы.— Я не первая, кто подписал с тобой контракт? Были и другие?

Люцифер покачал головой со словами. Ему явно польстило любопытство гостьи.

— Потом я как-нибудь расскажу тебе эти истории, Вероника. Как-нибудь... — замер. И все также стоя к ней спиной, поинтересовался.— В прошлый раз ты сожгла свой дом, мышонок. Хочешь я сделаю для тебя такой же?

— Нет, не нужно,— сразу же отозвалась Вероника.

Дом их мечты перестал быть таковым уже давно. До того, как его сожрало пламя, до того, как она засыпала в кровати с давящим чувства страха в груди. Наверное, он никогда не был их домом, а исключительно её. У Николая всё сложилось совсем иначе, и ему эта мечта стала без надобности.

— Скажи,— начала Вероника осторожно, Люцифер бросил на нее вопросительный взгляд,— ты ведь можешь здесь сотворить что угодно, не так ли? Любые декорации? Любую картинку?

— Допустим,— последовал уклончивый ответ.

— Тогда у меня к тебе просьба... Я хочу сама это сделать. Иллюзию. Так, как я вижу то место, как я его помню. Возможно это?