Солнечный камень

— Я так подожду. Она все равно еще спать будет. Но не задерживайся. Плайз себе оставлю. Кто и вправду знает, что случиться может...

А дальше повезло. Может и вправду судьба к Раяну нормальным боком повернулась.

Время Раян не терял — из песчаной ямы со дна вычерпывал скопившуюся воду и отфильтровывая от перлитовой пыли, заполнял сгруженные бочки.

А Амбер спала. Просто спала, лоб иногда хмурила. Замурзанная, худая до такой степени, что каждую косточку видно, но пока живая.

И глядя на нее сонную, Раян неожиданно понял, что, даже не смотря на все возможные сложности, для себя спокойно стало. Как, если бы он данное ей случайно обещание помочь, выполнил.

========== Хлопоты ч.4 ==========

Уже в миллионный раз себя спрашивал 'зачем', смотря на маленькую худенькую девчушку, которая даже на ногах стоять не могла от истощения. Зачем с ней вожусь, зачем отрываюсь от дела, зачем ввязался в это спасение, зачем мне все это надо? Миллион вопросов темной тучей все плотнее и плотнее окружали Раяна.

С девчонкой было слишком много возни. Кормить приходилось часто, буквально из ложечки, потому что по-другому она есть отказывалась. Кормил только Раян — она лишь ему доверяла. Утешал тоже Раян, лечил Раян, даже в нужник и то Раян носил, потому что слабой настолько была, что на ногах не стояла.

А Соул на себя почти всю работу взвалил. И скоро уже тоже с ног мог свалиться от неподъемного груза обязанностей. А Раян, тихо одуревая от ситуации, слишком хорошо понимал, что пацан один отдувается за последствия 'спасения'.

И пытался перед Соул извиниться за происходящее. За то, что пацан самостоятельно на буровой работает, за него Раяна выполняя и нормы и планы, за то, что сам с каром возиться, за то, что сам за опреснителем следит и еще с десяток обыденных дел выполняет. А Раян всего лишь роль медбрата еле тянет.

Соул отмахивался, отнекивался, ругался на извинения.

Именно тогда и стали друг друга на 'ты' называть. Как началось эмоционально с криков, так и прижилось. И как-то с того времени вроде местами поменялись. Воспитывать Соул Раяна начал. А Раяну некогда реагировать было. Кивал, соглашаясь, полностью пацану доверившись.

На восьмой день не выдержал наблюдения за тем, как Соул сам ворот лебедки совершенно вымотавшись крутит, объявил 'шабаш' в делах и поговорить предложил.

Соул на Раяна подозрительно глянул, но видно, настолько уставший был, что и спорить особо не мог. За импровизированный стол из ящиков устроился, в чашку чая холодного хлюпнул, чтоб без дела не сидеть.

А Раян, понимая, что отступать уже некуда, все планы свои сам разрушил и еще одно послабление погоды бы точно не сделало, сказал прямо, без обходных путей, предлагая единственное, что мог.

— Янтарь, если найдем — не отдам. Не поделюсь. Сам знаешь, зачем он мне нужен. Продавать не позволю. А вот все остальное — будем делить пополам. Чтоб ты не просто так живот надрывал.

У Соула глаза на лоб поползли.

— Мне не нужны деньги. Я и так должен. Я же обещал отработать.

— Давай ты выпендриваться не будешь, и мы с тобой нормальный контракт заключим, — Раяну не хотелось в ненужные перепалки ввязываться.

— Зачем? Я же и так...

— Что и так? Пылью дышать? Легкие выплевывать? Грыжу нажить от этих мешков чертовых, неподьемных?

— А сам? Сам, что — не такой? Тебе ж янтарь не для миллиона нужен. И пыль, и работа, и тяжести — не для наживы.

— Верно. Не для наживы.. Долг это мой. Я, когда тебя брал, не понимал, что творю. Не понимал я, что свои долги чужими руками отрабатывать нельзя, нельзя на других вешать — подло получается слишком.

— Вот именно. Подло. Я тебе должен. За все. За жизнь. За волю. Дай мне возможность отработать. И не мешай.

Чашкой по доскам грохнул, показывая что разговор закончен.

Ох, и напарник достался, думал Раян, хмурясь. Характер у Соула по упрямее Раяна раз в десять будет. Хотя — на кого теперь пенять, сам же выбирал пацана. Но разве лучше было, если б не Соул рядом был, а действительно раб — покорный, послушный и безразличный ко всему, — и чуть не взвыл, от того какой ужас сам сотворить мог.

И сознался себе в тысячный раз, как ему с Соулом повезло. И в тысячный раз такой укол вины за судьбу мальчишки почувствовал, что понял и уже привычно все воспоминания и размышления свернул, внутрь души запечатал, чтоб не бередить больное.

И хорошо хоть Амбер очнулась, и снова Раяна к себе позвала. Точно сразу не до размышлений стало.

А из-за Амбер такие хлопоты к тому же получились, что ни о чем другом больше и думать не стало возможности.

Запрос, о том номере коммуникатора, который дала Амбер Раяну еще во вторую встречу, пришел только на двадцать четвертый день, когда Раян уже и надеяться перестал. Дождавшись пока девушка заснет, и Соул своими делами займется, добрался до кара и внимательно изучил информацию.

И вот тут-то за голову схватился от новостей. Что ж ему так не везло с обстоятельствами и ситуацией?!

Кому сказать, приютил вроде двух сироток безродных — а оказалось, что у одного родня адмирал флота и известная кинозвезда, а у второй — мать, между прочим, не кто-нибудь, а та самая Железная Мэри — Мария Дюваль, министр социальной политики Имперского совета. Именно она, собственно, отвечала за реализацию законов об ограниченной свободе. Ее это детище было. Именно с ее подачи сразу после первой Галактической войны и смертную казнь отменили, и пенитенциарные учреждения все перевели на другой профиль. Это она доказала, что не выгодно содержать огромное количество тюрем. Выгодно для Империи, обнищавшей во время проигранной первой войны, использовать труд людей с ограниченной свободной. Уже не граждан. Узаконенное рабство — ее проект был.

Ну и возник теперь болезненный вопрос — как связаться с министром, как в известность поставить? И что говорить? Наслышан же был, о нраве и поступках Железной Мэри. Это она, между прочим, разрешения на аннигиляцию скопления астероидов мешающих перемещению имперской армии подписывала. Гуманизмом не особо страдала. Как поставить перед фактом?

Типа — госпожа министр по социальной политике, я тут дочку вашу приютил, доигравшуюся до ошейника и бегства от хозяина. Да, и в полицию не сообщил, и вообще никому не сообщил, а на прииске держу и откармливаю, наплевав на принятые законы и не боясь последствий в виде огромного штрафа и тоже ограничения в свободе. Так, что ли?

Последствия же такого разговора точно не просчитаешь. Сразу же можно было бы под арест угодить по целому списку нарушений.

Но делать-то что?

Ситуация получалась совершенно безвыходная. И с Эйху девушку не вывезешь — только незаконный взлет мимо таможни и полиции. Но Раян не в том положении, чтобы с полицией связываться. Держать при себе — а расходы? А ресурсы? Особенно сейчас, когда кроме воды дополнительного дохода не намечается. Поигрался, называется, в спасителя, проявил благородство. И сам себя в глухой угол загнал.

Соул в это время в рубку кара сунулся за инструментами, ну и Раяна в полной растерянности застал с распечаткой сообщения.

Пришлось в двух словах пересказывать. Соул мрачнел на глазах. Хмуро показав на бумагу, сказал:

— Сейчас нам только личного визита имперского министра для полного счастья не хватает.

Юморист нашелся. Будто Раян и сам не понял в какую кашу влез. Мысль же сразу возникла и от кома, и от браслета с коммуникатором от греха подальше избавиться. Чтоб не догадались, кто именно министром интересовался. Выкинуть к черту под хвост почти двести галлаксов.

Впрочем, подумал и решил, что толку не будет — номера-то в сети на Раяна зарегистрированы. А он на Эйху вполне официально с четким указанием места добычи янтаря по контракту. Приезжайте и ... Что 'и', впрочем, было не понятно. Для себя не понятно. Если б не такая известная дама матерью Амбер оказалась, не так страшно было б. Может даже спасибо Раяну сказали за то, что с дочкой помог. А от железной Мэри вообще что ждать — не ясно. С Амбер понятно, что все в порядке бы было — в крайнем случае у господина Нгеррга после купчую бы выкупили, а вот с Раяном за укрывательство беглой? Вряд ли министр Социальной политики на тормозах спустила сам факт, что Раян не только настоящего хозяина в известность не поставил, а даже в полицию не заявил.

Соул все и без слов понимал. Спросил только.

— Может, министр сообщение не получила? Связь то не стабильная...

— Может. Только тогда вообще не понятно, что с Амбер делать. Здесь оставить? На сколько — на полгода, а после?

Переглянулись друг с другом и Раян еще раз себя полнейшим дураком почувствовал.

Комментарий к Хлопоты ч.4

ну... вот даже не знаю. но не сократишь.

========== Маленькие события ==========

Амбер странно к Соулу относилась. Со слишком большой опаской. А вот Раяну верила безгранично. Не отпускала от себя ни на минуту. И даже когда уже более-менее в себя пришла, все равно без Раяна, без того чтобы быть рядом, — не могла.

Это раздражало и отвлекало. Это бесило так, что хотелось или двинуть девчонку, или на привязь посадить, чтоб оставила хоть на полчаса в покое. Но как ты от нее избавишься, если в таких условиях, в закрытом ограниченном пространстве промышленной палатки и спрятаться-то некуда. Да и... Умом понимал, что она не специально, что не от хорошей жизни все это. Что после того, что пришлось пережить в последние месяцы, Раян стал для нее единственным, кто мог помочь, кто защищал и оберегал, кому она могла верить.

Плакала слишком часто. Молчала почти все время. Но от Раяна не отходила. Даже Соулу особо не доверяла. Иногда только, свыкшись с его присутствием, чуть ли не с ревностью на него смотрела. Но дергалась, если он слишком близко подходил, за спину Раяна пряталась.

Руки у Раяна спеленатые девчонкой были. Слишком не работник получался. Но долго так продолжаться не могло, и надо было менять ситуацию.

Чтоб Соулу не мешать, взял Амбер за руку и в кар увел. В кресло посадил и поговорить попытался. Но как можно разговаривать, когда она все время плачет? Когда у нее слезы через слово бегут?

Всю волю в кулак сжав, объяснить постарался.

— Я помочь тебе хочу, только не знаю как. Ты понимаешь, что вообще ты натворила?

Она головой кивнула. Но видно было, с любым бы вопросом согласилась.

Раян не сдавался.

— Все твои документы остались у господина Нгерргу, ты по закону теперь его... вещь. Не человек, не свободная. Ты это понимаешь?

И снова кивок. Слабый.

— Я отдать тебя ему должен, — приходится говорить неприятное.

Девчонка носом шмыгает и опять кивает — уже через силу. Раян видит и свернутые плечи, и слезы опять бегущие по щекам. Но делать-то что?

— Но не хочу отдавать. Я видел, как тебе там жилось. Я помню, как ты просила помочь и если бы я мог, я бы попробовал. Но я не знаю как. Если я сообщу твоей матери, то мне надо будет сказать и о том, что ты рабыня, понимаешь, и что я приютил беглую.

А вот на это последовала реакция. И совсем не та, на которую Раян рассчитывал.

Глаза у Амбер вспыхнули в отчаянии. Она за руки схватила, руки целовать попробовала в истерике чуть ли не забившись.

— Не надо! Не звоните ей, не говорите! Только не сейчас! Пусть лучше она думает, что я умерла...зачем ей такая дочь!

А Раян слушая, снова чертыхаться начал. Они с Соулом что, сговорились? Девчонка, как под копирку, повторяла и поведение Соула, и его реакцию. Одинаковые они были. Маленькие, потерянные и ненужные. Никому.

Только... Соулу он хоть чем то помочь мог. А Амбер...

Обсидиан уже не сортированный горкой складывался за пределами палатки. Буровая работала натужно — буры и сверла не были приспособлены под обсидиан и ломались слишком часто. Запасы новых стремительно подходили к концу. А слой обсидиана уменьшался слишком медленно. И до грунтового фиолетового песка было еще ох, как далеко.

Раз в три дня Раян запускал анализатор и записывал показания. И прибор с каждым разом все увереннее пищал, подтверждая что там внутри астероида, четко под дырой, которую с таким трудом ковыряют, есть зерна солнечного камня. И именно этот нарастающий звук и заставлял работать все активнее. Раян знал, что как только вулканическое стекло будет пройдено, то тогда счет времени до окончания поисков пойдет уже не на месяцы, а на недели и дни. Все будет проще и быстрее. Главное добить самое сложное.

Даже по ночам уже этот янтарь стал чудиться.

Спал беспокойно, иногда просыпаясь 0к фляжке со спиртом прикладывался, чтоб хоть как то мозг от размышлений отключить, потому что с каждым днем хоть и становился солнечный камень ближе, проблем возникало все больше.

Деньги из банка уже выгреб все подчистую. Самые основные расходы — продукты, горючее и сверла для буровой, — требовали слишком много финансов.

И дохода от продаваемой соседям воды катастрофически не хватало. Что будет дальше, Раян даже загадывать не хотел. Надеялся лишь на возобновление торговли обсидианом.

Больше надеяться просто не на что было.

Месяц промелькнул как один день сложенный из темный тягучих кусков реальности. Из запомнившегося и яркого два телефонных звонка и снова появление людей из пустыни со стороны Бу.

Нападение было первым.

Базу обстреляли. Не из плайзов, и слава богу, — но нападающих было много уже человек под пятнадцать, и металлические болты из арбалетов, не задержанные защитным полем, выставленным в половинную мощность, смогли таки повредить полог палатки.

А плайза, чтоб ответить, вот так и сразу под рукой не оказалось. Расслабился за почти месяц бездействия со стороны бродяг. Пока дотянулся до оружия, пока сообразил откуда идет огонь, — было поздно, и те несколько выстрелов, которые удалось сделать, особо не принесли толка. Нападающие исчезли так же внезапно, как и появились.

Осматривая повреждения, закралась мысль, что цель была — урон именно базе сделать, а не с людьми расправиться.

Плюс у этого события был только один — Амбер, испугавшись происходящего, вцепившись не в Раян, которому точно не до девочки было, а в подвернувшегося под руку Соула, так и провисела на нем до конца вечера. А Соул, вежливый и настороженный Соул, не смог отделаться от Амбер. И возился с ней, как с ребенком. А после уже ночью, когда ему удалось таки уложить ее спать и только после этого разжать маленькую крепкую ручку, пришел к Раяну, готовящему запасной плайз, и сказал растеряно...

— Она просто маленькая девочка...

Раян не понял. Слова странными были. Но Соул объяснил.

— Она не специально мешает. Она боится. Я раньше о ней думал не правильно... Полохо... Там, на плантациях шлюхи были совсем другие. Они точно знали, чего хотят, они все время обманывали, они были такие... испорченные. И когда ты начал ездить к соседям,

я думал, что она просто вытягивает из тебя деньги. Когда мы ее нашли, когда ты оставил, я думал, что она только мешать будет. Но... Разве она мешать может? Она же совсем не расчетливая или корыстная. Она просто ребенок — слабый и напуганный.