— Ничего подобного, мистер Таурус. Дастовая Компания Шне никогда не воспользуется чьим-то бедственным положением ради собственной выгоды. — он улыбнулся. Слегка-слегка растянув краешки губ — все-таки от некоторых удовольствий отказаться просто невозможно. — От вас Вспышка. По крайней мере, со стороны это выглядело именно так. В один миг алые глаза, делающие ненависть пополам с непониманием превратились в раскаленные угли. Все-таки этот фавн вовсе не был идиотом.

— И эти проекты, конечно же, требуют использования новейшей атласской техники? — голос мужчины был переполнен сарказмом.

Уитли прищурился.

— Разумеется. — он мягко улыбнулся. — Нашим работникам гораздо привычнее работать на собственном оборудовании — между прочим, если вы сомневаетесь в ее качестве, то вам будут предоставлены все подтверждающие ее характеристики сертифекаты. Техника, производимая на заводах Компании — одна из лучших в Ремнанте.

У Адама снова дернулась щека. Разумеется, он понимал, что дело вовсе не в качестве — оно и правда было великолепным, хотя на этот проект и сбросят весь устаревающий хлам перед списанием. Дело то совсем, совсем в другом. Техника, спроектированная мантлскими учеными, была безусловно лучшей в мире. Она была эффективнее, качественнее, долговечнее и попросту лучше любой другой. Она попросту не имела себе конкурентов.

И, разумеется, для ее обслуживания требовались мантлские комплектующие. Для ее работы были необходимы высокоспециализированные мантлские специалисты. Постоянные обновления, техническое обслуживание, проверки, замены износившихся частей — все это постоянно, на каждом этапе требовало участия страны-создателя. И, конечно же, приносило ему доход.

Не слишком интересно заработать один раз, выжимая не слишком то и ликвидные средства из погорельцев в надежде на то, что те когда-нибудь смогут разрастись и снова покупать продукцию — вдобавок, испортив себе репутация. Нет, куда удобнее и практичнее помочь пострадавшим отстроится — и даже не взять с этого ни марки. Пусть отстраиваются, пусть живут, пусть богатеют — и платят. И создают рабочие места. Одна только совершенно новая дастопроводная система вкупе со сменой общевейлского стандарта в перспективе принесет миллиарды. Пусть даже первые сменные комплексы будут установлены как временные — нет ничего более временного, чем постоянное. И после того, как город будет отстроен, им будет крайне сложно обьяснить собственному резко обедневшему населению, почему они должны разрушать прекрасно налаженную систему и переходить на куда более низкокачественный отечественный продукт. Тем более что пользоваться продуктами, сделанными в Мантле, куда дешевле чем какими-либо другими.

Одна только Вейлская башня ТВЦ, регулярно требовавшая все новых и новых обновлений програмного обеспечения, добрых трех десятков операторов и дорогостоящих расходников, производимых только ШДК, приносила Мантлу и Компании около трехсот миллионов в год. Сколько мог принести весь Вейл целиком?

Это был тот вопрос, на который Уитли предстояло найти ответ.

— Вы хотите заковать нас в кандалы! — Адам все-таки не выдержал.

О да, разумеется, опытный террорист понимал, насколько полный котроль Мантл получит в результате успеха подобной операции — и попросту не мог этого позволить.

Жаль, но цели Уитли были прямо противоположны таким взглядам на ситуацию. А значит — пришло время зайти с козыря... Или даже нескольких.

— Я могу воспринимать это как официальный отказ всех фавнов Вейла? — он улыбнулся краешками губ. — 'Терористы, захватившие власть в Вейле, ради застарелой ненависти решили уморить голодом и холодом всех мирных жителей города' или даже 'Белый Клык, террористическая организация, запрещенная на территориии Мантла, взяла в заложники всех жителей Вейла'

Ручка кресла под ладонью фавна хрустнула. Он резко выдохнул, задержал дыхание, и снова вдохнул. Да, Уитли рисковал — но это, черт подери, стоило того.

— Разумеется, вы можете попросить у своего знакомого еще один транш... — он растягивал слова, всматривался в каждую черточку лица фавна, ища тот самый миг, ту самую искру... — Но вы ведь отчаянно не хотите этого делать, верно? Настолько, что пойдете на сделку даже со мной.

Адам дернулся. Слегка-слегка, только зрачки на миг расфокусировались, да челюсти резко разжались — но это было оно. Та самая реакция, которую так искал Уитли. Реакция марионетки, до ниточек которой дотронулись. Слегка, даже скорее просто прикоснулись — но реакция уже пошла по нервам и синапсам, передавая команду.

Это мог пропустить кто угодно — но только не он. Не с его опытом.

И уж точно — не с его знаниями.

— Чего вы хотите? — в этот раз голос фавна был сухим и спокойным, будто воздух над трещащим от насыщенности концентрированым дастом столом. — Если бы вы хотели просто заключить такой контракт — не было бы нужды во встрече. Достаточно было заявления в СМИ.

Уитли улыбнулся. Перед его глазами мелькали сотни и тысяч страниц сухой аналитики — он напряг целый отдел, от щедрот выделенный ему на время отцом, и раз за разом вгрызался в глубины выдержек. Полицейских и разведывательных отчетов, выводов их них, перекрестных сравнений, анализов, перекрестных анализов, допросах — и снова грудах отчетов. Каждая операция Клыка в Вейле за десятилетний период, каждое перемещение, каждое обнаруженное убежище, каждое...

Каждая марка транзакций, каждый перевод с каждого связанного или просто подозрительного счета, каждая выдержка банковских аналитиков и результатов заморозки.

Все, что только можно было раскопать, обладая ресурсами могущественнейшей компании мира, укладывалось в два коротких слова.

— Мне нужно, чтобы ты устроил мне встречу с учредительницей 'Осеннего Фонда'. — он не смог не улыбнуться, увидев, как замер Адам.

Потому что нельзя было не замереть, услышав про человека-невидимку, про которого даже службисты Мантла знали только то, что тот существовал. Человека, раз за разом учреждавшего все новые и новые фонды, компании и корпорации, нагло отхватывавшего куски дастового рынка, и исчезавшего, стоило тому собрать в обороте около сотни миллионов марок. Впечатляющих средств и в едином случае, но в нескольких десятках — это было неслыханно. Шесть лет или более того, за это время гений, питавший слабость к осенней тематике мог бы заработать миллиарды — но не было ни малейших свидетельств о том, куда он их вкладывал. Точнее, она — на этом сходились шестьдесят три процента аналитиков. Ничего особенного, но почерк, почерк...

В любом случае, на протяжении даже не месяцев — лет кто-то вел собственную партию, выводя и вышвыривая огромные суммы, захватывая рынок и уходя с него так, будто это стоило меньше, чем ничего, оставляя за собой след из использования инсайдероской информации, сложнейших финансовых махинаций и откровенного рейдерства. И если кто-то относится к деньгам и рыночным нишам с такой легкостью, то это значит только одно — тот рвется к власти, которая обесценивает подобные элементы.

Кто-то проводил собственную партию, наплевав на всех остальных игроков, и в таких условиях у них было только два варианта — присоединится к победителю или перевнуть доску, громогласно обьявив, что они все это время играли в покер, и у него на руках флеш рояль. В любом случае, сидеть просто так не было альтернативой.

Теневой игрок чуть-чуть приподнял вуаль, чуть ли впервые за долгие годы проведя почти открытый осенний транш. По сравнению с обычными мерами предосторожности всего четыре банка и один оффшор не были чем-то достаточным. И провел его не кому-то, но терористам из клыка — причем не одиночный, вовсе нет. Постепенный, осторожный, частью ресурсами, частью деньгами. Как ни странно, вовсе не оружием — только тем, что может пригодиться при резком развертывании аварийного положения. Запакованное в вакуум продовольствие, обогреватели и вода, одеяла, палатки и медикаменты. Кто-то, кто знал заранее о нападении грим и использовал это, чтобы усилить послушную группировку.

Кто-то, кто, возможно, только возможно, сам устроил это нападение.

— Хорошо. — Адам улыбнулся. Его глаза сверкали злорадным пламенем. — Ты получишь то, о чем просишь.

Похоже, тот искренне считал, что это станет для него дорогой в один конец. Проблемой было то, что Уитли и сам не был уверен в обратном.

— —

Тихие шаги за спиной. Знакомые, слишком знакомые — стук каблуков, чей ритм подозрительно удобно подстраивается под биение его сердца, неуловимые, даже с его охранными системами, движения и едва уловимая вибрация, проходящая сквозь рукоять любимого чемодана.

Он хотел открыться. Хотел выйти на свободу, сбросить ставшие оковами застежки, вгрызться в такую притягательную снежно-белую плоть и пустить кровь. Выпить костный мозг, разобрать кровь на составляющие, порвать на куски и собрать заново — но теперь так, как надо. Так, как должно быть.

Вздохнув, Уитли глубоко затянулся сигаретой, почти не чувствуя вкуса. Огненный глиф жег пальцы, злой дым жег легкие, но гораздо сильнее был молот, бьющийся глубоко в мозгу.

— Винтер... Знаешь, я ведь действительно любил тебя. — голос, вырвавшийся из его глотки, оказался удивительно сухим, почти царапающим грудь.

Впрочем, чувствовал он себя не лучше. Хрупким, будто глиняная фигурка, из уютной мастерской вынесенная на солнечное пекло. Трескающимся, рассыпающимся на куски. Тщательно выстраиваемая вокруг сознания броня из самоконтроля и привычных приемов, трещала по швам и грозила рухнуть, оставляя... Кого?

Он вздохнул, и заставил себя почти разжать плотно сжатые глаза, сильнее всего на свете желая еще и заткнуть руками уши. Винтер...

— Я знаю. Ты таскал мое белье. — ее голос был таким же пустым. Она даже не пыталась уязвить — просто отмечала факт. — Мог бы быть и посмелее. Я могла бы даже подарить тебе своё приватное фото.

Он даже не покачнулся. Времена, когда подобное могло бы его уязвить, давно прошли. Были смыты, в равной мере, морями крови и усталости. Своей и чужой.

Он хотел ее — до ноющей боли в зубах, до стонущих от боли мышц, до замирающего и разрывающегося на части сознания. Хотел раньше, еще сильнее хотел сейчас — что-то никогда не менялось.

Она это знала, он это знал, и оба превосходно понимали, что это ни к чему не приведет. Подростковую привязанность лучше оставлять для бессоных ночей, когда вымотанное до предело тело растекается по полу жалкой лужей и не остается ничего иного, способного дать хоть чуть-чуть смешанного с болью тепла.

— Все мы были кретинами в детстве. — Уитли так же, как и женщина перед ним, устало прикрыл глаза. Его пальцы не сжались, даже скулы не напряглись — просто пружина внутри затянулась чуть-чуть туже. — Чего ты хочешь в этот раз, Винтер?

Когда-то любимое имя обожгло глотку сильнее, чем подлитый каким-то недоумком в бокал яд. Конечно, с тех пор у него синтетический язык, зубы и две трети нижней челюсти, но... некоторые вещи способны заставить болеть даже синтетику.

— Ты устранил моего человека. — спокойный, ничуть не расстроеный голос сестры заставил его поморщиться. — Можешь обьяснить, чем тебя не устраивал бедолага?

[Нескладная фигура, укутанная в белый плащ зимней Мантлской армии, не успела даже дернуться. Он только поднял взгляд, ощутив за своей спиной чужое присутствие, как по нему, замыкая кокон, пробежали белые нити — Хагалаз, глиф связующий, соприкоснулся с усиляющим свечением Эльхаза, попросту прорубаясь квозь кости и плоть. Уитли осталось только сжечь получишийся фарш, оставив на мраморе безобразное пятно.]

Парень вздохнул, и прямо посмотрел Винтер в глаза. Ярко-синие, похожие на скованный льдом океан, когда-то еще умевшие лучиться теплом, они были единственным, на что он мог надеяться в ледяном замке. По крайней мере, до тех пор, пока сам не стал его частью.

— Я не заставлял его подслушивать так открыто. На будущее — расскажи своим о том, что стакан у двери, пусть и технологический, остается стаканом. — он вздохнул, но решил все-таки обьяснить. — Если бы этого недоумка не утилизировал я, этим занялся бы фавн, подняв шум. Он тоже его заметил.

Винтер вежливо улыбнулась, делая вид, что принимает это на веру. Он не был Вайс, и она не могла ему приказывать... да и вообще, на самом деле, не слишком то и равнялась ему в ранге. Разные карьеры, разные перспективы, разное... все, пожалуй. Кроме конечного результата. У него прекрасный аналитический и финансовый отдел в личном пользовании есть, а у нее — служебный и всегда заваленный работой.

В некотором смысле работать на семейную корпорацию было удобнее, чем на безопасников. Пусть даже она и была личным агентом фактического главы государства. Но агент — это агент, а хозяин — это хозяин.

— С каких пор ты стал лично марать руки, Уитли? — Винтер строго посмотрела на него. Мало кто был способен распознать его почерк — но только не так, кто его ему научила. Точнее, показала основы, остальное он под себя пересобрал самостоятельно. Пусть и далось это не легко, но...

Это стоило того. Каждая крупица ауры, что он выгрыз у судьбы, стоила того.

— Тебе бы хотелось, чтобы я дал заморать руки ему? — Уитли кивнул на небрежно приставленный к креслу простой белый кейс. Стальные, покрытые хромом застежки, прошитое стальной нитью дно — плод почти пяти с половиной лет бесконечных исследований, на которые он тратил каждую минуту, свободную от сна, работы и учебы.

Да, он был бесконечно слабее Винтер. Да, ему никогда не достичь и сотой части ее аурного резерва — в мастерской все это теряло значение. Пусть она и могла одним ударом снести квартал, и призвать тварей, которых хватит еще на полтора десятка, но и за десяток лет не смогла бы и приблизиться к тому шедевру, что скрывался за призывно поблескивающей крышкой. Его — контроль. Ее — грубая сила.

А еще — у него есть вся роботехническая индустрия Атласса, способная раз за разом выполнять его самые причудливые и подчас идиотские заказы. Наверное, своими исследованиями он создал не один десяток новых рабочих мест — он намеренно не интересовался расходами на свои разработки. До тех пор, пока отец не высказывал своего неодобрения, это не имело значения.

Винтер со странной смесью испуга, отвращения и неодобрения посмотрела на мирно стоящий кейс. Пусть она и не одобряла его увлечения, сестра никогда не пыталась оспорить его право на него. Возможно, ее все-таки беспокоило чувство вины. Возможно, ей было просто плевать.

Все это не имело значения, пока он получал результаты от своей работы.

— Нет. — ее эмоции наконец скользнули чуть дальше глаз, проявившись на лице. — Я не собираюсь из-за тебя разбираться с еще одним дипломатическим инцидентом.

Он улыбнулся. Похоже, прошлый раз так и не остался забыл — Шне и без того были, мягко говоря, далеко не самым популярным семейством в мире, но их наследуемое проявление было отдельным поводом для сплетен и пересуд. Его же...

Скажем так, в тот раз у СМИ действительно был повод. Возможно, именно поэтому отец их тогда не заткнул.