Огнетушитель и консервированный ананас

— Это всё хорошо, — заметил Сталин, — а как с моим заданием? Я попросил вас самоходки сделать — уже февраль-месяц.

— Сделали, — согласно кивнул я, — и передали на производство. Аналог СУ-76, но на базе танка Т-34, с более живучим и долговечным двигателем, от производства ИСУ-152 или его аналога нам пришлось отказаться. Танки Т-10, уже осваиваемые на заводах, обладают калибром сто двадцать два миллиметра — не сильно слабее штурмовой САУ, при этом они — не компромиссный вариант, по всем параметрам превосходят аналогичные машины типа ИСУ. А вот с гаубицей нам пришлось повозиться — установили большую поворотную башню, как на САУ Мста-С, при этом получилась у нас мощная гаубица, способная стрелять как прямой наводкой, так и по очень крутой траектории — угол возвышения ствола — даже больше, чем на современных мне МСТАх — семьдесят пять градусов.

— И зачэм?

— Она обладает длинным стволом, высокой скоростью снаряда — за счёт конического канала ствола, начальная скорость снаряда — тысяча триста сорок пять метров в секунду. Против шестисот пятидесяти пяти у МЛ-20.

— Это должно быть очэнь хорошо? — спросил Сталин, — но зачэм же тогда дэлают раздэльное заряжание?

— Это расширяет возможности. Да, при умелом использовании гаубицы можно как запустить снаряд в стратосферу, так и перекинуть его с помощью малого заряда через относительно небольшое препятствие. Поражающее действие, в отличие от пушки, у гаубиц за счёт взрывчатки в снарядах, и только. Такая большая начальная скорость позволяет снаряду быть стабильнее в полёте — гаубица-пушка может вести огонь прямой наводкой, а высокая скорость снаряда — позволяет пробивать навылет дома, разрушать ДОТы, или вести огонь с максимальных дистанций — тридцать-сорок километров. При этом серьёзно пострадает точность, но при такой дальности это приемлемо. Враг то вообще ответить не сможет.

— Это до поры до врэмени, — отмахнулся Сталин, — нэмцы совсэм не дураки и конические стволы у них есть. Правда, на противотанковых пушках.

— Что ж, тогда победит тот, у кого пушек больше. И это будем мы. К слову об этом — я тут задумал одну вещь... поддержите?

— Говори, — благодушно разрешил мне Сталин, — обычно твои "вэщи" как минимум любопытны.

Что ж, я изложил ему свой план. А именно — наращивать артиллерию по количеству, причём очень сильно наращивать.

— Нэ понял, а зачэм?

— Это создаст немцам определённые проблемы. Страх. Говорил Жуков — "при двухстах орудиях на километр фронта о противнике не спрашивают и не докладывают". Считаю, что если довести в обороне крупнейших городов количество артиллерии до этого количества — две сотни стволов на километр фронта, то противник попросту будет бессилен.

— Авиация.

— Авиацией мы уже занимаемся. Наша артиллерия ПВО показала под Тулой превосходнейшие результаты. Даже я такого не ожидал — ЗСУ с высоким темпом огня, да радаром наведения, да примитивным, но компьютером, управляющим огнём — творят чудеса. Один батальон ПВО из ста двадцати орудий — шестидесяти установок, создаёт в небе такой ад, что люфтваффе под страхом смерти туда не суются.

— Слышал, — улыбнулся Сталин, — попытались бомбить Калинин — сбросили бомбы в поле и убежали, как только прозвучал первый массовый залп.

— Так вот, возвращаясь к идее артиллерийского зерграша, — вернулся я к теме, — у меня есть неограниченное количество орудий и снарядов. Предлагаю увеличить расход снарядов минимум в пять раз. Перестать их считать поштучно — только боекомплектами по сто штук. Это конечно расточительно — но мы можем себе позволить выпустить миллиард-другой снарядов, просто для устрашения противника.

— Идэя хорошая, — признал Сталин, — но переброска такого количества снарядов и пушек врэменно прэкратит поставки в совэтский союз других рэсурсов. Это плохо.

— Это терпимо, мы уже месяц работаем по наполнению советских складов, в ударных темпах, создали значительные запасы. На три месяца полной автономности их хватит, даже если советский союз остановит добычу полностью. Что не произойдёт, полагаю. Для переправки орудий нам понадобится неделя, а дальше мы сможем приступить к обучению артиллеристов уже на местах — в учебных целях можно вести огонь куда угодно в сторону противника, промахнутся — не беда.

— Добро. Тэперь к главному — я уже отдал приказ форсировать максимально разработку ядерного оружия, — внезапно удивил меня Сталин, — наши учёные полностью приступили к работе.

— А это не преждевременно?

Сталин задумался на мгновение, выбил пепел из трубки и сказал чётко и без акцента:

— Давайте я вас просвещу, Северов. Первая мировая война закончилась самым позорным для германии миром. Он мог бы быть менее позорным — но победители хотели добиться двух целей — полностью уничтожить Германию и полностью развалить Россию. И если Россию они развалили, то Германию не уничтожили, поэтому был навязан крайне унизительный Венский договор. Уже тогда было понятно, что немцы опомнятся, восстановят силы и ударят обратно с удвоенной силой. Именно на это и расчитывали империалисты — привести к власти в германии своих людей и натравить немцев на советский союз, сами собрались вмешаться попозже и взять с поверженных всё. Им без разницы, кто победит. Поэтому то, что советский союз усилился и даже разработал своё ядерное оружие — стало для них шоком и послужило причиной для начала холодной войны. Нас ненавидели и будут стремиться убить и расчленить всегда — империю, союз, федерацию, не важно, какой государственный строй. Поэтому то, с чем вы сталкиваетесь в две тысячи восемнадцатом — уже не первое столетие имеет место быть в мировой истории. Россию умудрились расчленить — оторвали республики, оторвали союзников. Сначала от Империи оторвали Польшу и Финляндию, потом от Союза все остальные республики — особенно Украину и прибалтику. Эти две стороны — самые перспективные для наступления. С белорусами не получилось — но тоже попробуют. Кавказ оторвали... Вот поэтому, товарищ Северов, — Сталин нахмурился, — мы не можем остановиться. Враг непримирим. Его нельзя задобрить, ему не нравится не политический строй, а сам факт существования сильного и неподконтрольного государства. Он жаждет присосаться к нашим природным богатствам. Вопрос тут не в нэмцах или американцах — вопрос в том, что мы должны решить этот спор. Окончательно и бесповоротно уничтожив антанту и её наследников. Ваши предложения?

— Тогда ваши слова про военную машину обретают смысл, — кивнул я, — я в свою очередь уничтожу их экономически. Какими бы сильными они ни были — я в любой момент могу обрушить любой рынок, на который они обопрутся. И поддержать своими товарами любую другую страну. Но, как я уже говорил, с плановой экономикой мы не сможем им противостоять. У неё слишком много слабостей, которые они используют.

— Знаю. Именно поэтому я склонен согласиться с вами, что плановая экономика не имеет будущего. К сожалению. Красивая была теория, но коней на переправе не меняют, особенно в такие годы, как война. Не хватало нам ещё политический кризис иметь.

— Насколько я знаю, проблема дисидентов внутри страны никогда не доходила до угрожающего масштаба... по крайней мере, без поддержки извне они — неотъемлемая часть любого государства.

— Соглашусь, — махнул рукой Сталин, — Что будем делать с Израилем? Согласятся твои соотечественники на создание собственной страны под протекторатом СССР?

Я задумался.

— Во-первых — думаю, да, во-вторых — думаю, евреи — не мои соотечественники. Я человек русский, еврейских семейных связей не имею, религиозно-нейтрален, и иногда мне с ними сложнее из-за того, что я их не поддерживаю по многим позициям.

— Понятно. Что ж, этим займутся профессионалы. Твоя идея с артиллерией хорошая, я с ней полностью согласен, присылай артиллерию в войска товарища Жукова, он с ней наиболее хорошо знаком. На этом, пожалуй, закончим до следующей встречи.

* * *

*

Архип Силуанов был пилотом уже второй год, среди остальных он считался почти что дедом — война привела к массовым потерям и особенно — среди них, штурмовиков. Но в этот раз у Архипа было совершенно необычное задание — перелететь на аэродром под Горьким для обучения. Он был опытным пилотом, с неплохим налётом, и поэтому из всех менее всего считал себя нуждающимся в обучении. И тем не менее, приказ есть приказ — он, как и половина его эскадрильи, вылетели в Горький, подвесив подвесные баки. Лететь тут было довольно далеко, слегка потрёпанные и заштопанные самолёты могли и не выдержать такой перелёт. Но обошлось — на земле Архип заметил большой, нет, огромный аэродром. Прежде всего в глаза бросалась подсветка — перед посадочной полосой, посадочной полосы, рулёжных дорожек — вся полоса светилась как гирлянда, а рядом с аэродромом возвышались здания — целый маленький городок, и десятки крупных ангаров, в которых обычно стояли тяжёлые бомбардировщики. В небе были ещё самолты, а на стоянке стояло не меньше сотни ИЛ-2. Это внушительное зрелище, Силуанов пошёл на посадку последним, доехав до указанного диспетчером места. Их встретил офицер, собрав всех в ангаре неподалёку. Уставшие после долгого перелёта, пилоты и стрелки, жаждали только отдохнуть. Однако, все тут же выстроились.

— Так-так... шестнадцать человек, — командир посмотрел в свою папку-планшет, — так, командир — Силуанов?

— Я, — отозвался Архип.

— Вижу. Что ж, вот прямо сейчас — вы идёте в казармы — они находятся сразу за ангарами, вам нужна пятая казарма, выбираете себе свободные койки, где находится всё остальное — узнаете на месте. Не забудьте заглянуть в столовую, у нас питание практически неограниченное, отожритесь как следует. Завтра в десять утра жду вас в этом ангаре, будете проходить переподготовку. Сначала теорию, потом практику, всё понятно?

Дальнейшее всю эскадрилью обрадовало — казармой оказалось удивительно чистое и просторное здание, больше похожее на общежитие — по две койки в комнате. Комнаты с отдельным санузлом, присутствовала приличная, хоть и казённая мебель, а так же радиоприёмник — в военное время — роскошь. Все приёмники забрали военные, только в декабре прекратили...

Силуанов заснул сразу же, приняв горячий душ.

Утро началось с побудки — пришлось собирать всю свою группу, распределившуюся в соседних комнатах по два человека — экипажи машин. После чего они побежали почти бегом на завтрак — времени не хватало, проспали. На завтрак было предложено очень недурное даже по меркам не военного времени меню — макароны с сыром, специями и мясом, плов, горячая выпечка и холодный кефир, молоко, кофе. Силуанов без стеснения смешал стакан кофе и стакан молока в большой кружке для бульона и потягивал их. Остальные тоже, тяжёлого не кушали — мозги должны быть максимально свежими.

В ангаре их уже ждали новенькие самолёты. И новый офицер, который принял группу из двадцати экипажей и начал лекцию по теории штурмовых действий. Обучение происходило за партами, инструктор выкатил доску, на которой начал чертить маркетом схемы и вытащил много листов ватмана.

После начального курса всех ждал обучающий фильм. Конечно же — куда без кинематографа — показ фильма организовали тут же, в ангаре, при этом выкатили мощный цифровой проектор. Места тут было более чем много, к показу фильма подошло ещё народу. Фильм был снят со всем тщанием с помощью самых разных камер и с самых неожиданных углов — камеры под фюзеляжем самолёта, камеры в кабине, камеры на хвосте и конечно же на соседнем самолёте.

После кино тут же пошёл опрос и закрепление полученной информации на практике. Их всех ждали новые самолёты — ИЛ-10М. Но что более важно, как отметил Силуанов, когда подключился к частоте своего звена — был реальный налёт. Летать пришлось много — в полдень начались вылеты. Цели при этом определяли с земли, сообщая о появлении вражеских танков, самолётов, пехоты, ДОТов и тому подобной радости. Пришлось сделать целых девять боевых вылетов в сутки — благо тут аэродром с множеством полос был под боком. Перезаряжались, дозаправлялись и снова в бой!

Расходовали снаряды только так, перепахивая поле. Учебные цели представляли из себя специальные стальные болванки в форме танков и прочих целей — их то и расстреливали из пушек и пулемётов, реактивными снарядами и конечно же — бомбили.

Вылеты продолжились и на следующий день — но на этот раз темой было взаимодействие с другими родами войск. Поскольку штурмовики относились практически к пехоте, а не авиации, то и связь нужно было держать постоянную... Но не демаскировать себя до начала авианалёта. Самолёт с неожиданно мощным двигателем и тяжёлой бронёй был неуклюжим по сравнению с ИЛ-2, но зато свою задачу выполнял. И был оснащён превосходной рацией и гарнитурой, которую и одели пилоты.

Сложнее всего было оказать поддержку пехоте в наступлении — ведь нужно было поразить Нужные цели, которые от ненужных почти никак не отличались. Узнать по силуэту танк было сложновато, если не иметь богатого опыта. Которого почти ни у кого не было. Поэтому приходилось ориентироваться на далеко не лучшие данные с земли — "тудыть по дому пятиэтажному" — а как этот пятиэтажный дом выглядит с высоты тысячи метров — одному богу ведомо.

И это ещё нормальное задание — в бою в чистом поле — вот где действительно трудно. Но зато самолёты были лучше уже ставших привычными ИЛ-2. Одновременено тяжелее и мощнее, они были вооружены намного лучше — целых четыре стокилограммовые бомбы и внушительный боезапас на орудия. Да и две пушки-спарки калибра 23мм давали огромную скорострельность — по три тысячи на орудие. Итого — шесть тысяч выстрелов в минуту — боезапас улетал очень быстро, но для одного удара это было идеально. Десять секунд — и все пятьсот снарядов на борту улетают, наносе повреждения либо широкой полосой, либо точечно — смотря какой угол атаки.

Обучение продлилось неделю — по восемь часов полётов в сутки, помимо них на полигоне было две сотни машин и их экипажей, прибывали новые, убывали обучившиеся, Архип и его команда в том числе, отучились и пришли к командованию. Где им и выдали новые машины и предписание явиться в отдельный штурмовой батальон, готовящийся к отправке на фронт. Самолёты уже прилётанные выдали — это было божественно. Расставаться с штурмовиками не хотелось — и не пришлось.

Когда прибыли на место — тут же попали с корабля на бал, в смысле, их без лишнего пиетета бросили в бой практически сразу же — остро не хватало штурмовиков, а на направлении к началу марта уже воцарилась атмосфера реваншистская — командование планировало операции по контратаке и штурмовикам в ней отводилась важная роль первого удара...

Но без обработки позиций истребителями — штурмовка была невозможна, а подготовка лётчиков-истребителей была куда обширнее, чем курсы повышения квалификации штурмовиков...