| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Не совсем. — Покачал головой Вышата Любомирич. — По уму, тебе нужно хотя бы на полгода отказаться от волхвования, но, как твой коллега, я понимаю, что это просто нереально. Для тебя это было бы, все равно что привязать руки к туловищу и заставить учиться есть ногами.
— Это точно. — Кивнул я. — Значит, профессор Грац...
— Весьма удачный вариант решения твоей проблемы. Поработаешь с ним, налегая на классические манипуляции, и через полгода, думаю, риск самоинициации сойдет на нет. А там уж и я за тебя возьмусь.
— А Бийские... — Начал было я, но Остромиров покачал головой.
— Никаких контактов, по крайней мере, в ближайшие же полгода. — Произнес он. — Разрыв зафиксирован, но стоит тебе с ними увидеться, и придется начинать ту же бодягу сначала. Но это будет гораздо, гораздо сложнее. Обмануть себя, не так просто, знаешь ли, как обмануть кого-то другого. Тут не всякая самотренировка поможет.
— А что значит, разрыв зафиксирован ? — Встрепенулся я.
— Потом. Рано пока тебе в такие дебри лезть. — Отмахнулся Вышата Любомирич, но, заметив мой любопытный взгляд, нахмурился. — Держи себя в руках, ученик. Вспомни: прогулки-клубы-девочки. Ну!
— Из-извините. — Я помотал головой, пытаясь вытряхнуть из нее исследовательский дурман. Не помогло. Подумал о прогулках, стало легче, но любопытство все еще... а если о прогулках с девушкой? И с обязательным поеданием мороженого. Точно! Осталось только найти подходящую девушку.
— Полегчало? — Усмехнулся Остромиров. Я кивнул. — Вот и замечательно. Ну что, зовем нашего профессора, пока он на улице со скуки не помер?
— Конечно. — Согласился я и Вышата Любомирич, открыв дверь, пригласил Граца, статуей замершего в входа в лавку.
— Вы закончили со своими тайнами? — Осведомился профессор.
— Да. — В унисон ответили мы с Остромировым и рассмеялись. Правда, в отличие от волхва, я смеялся от облегчения. Вываленные им новости, наконец-то усвоились моим своевольным разумом, и страх сойти с ума, недавно выбивший меня из колеи, ушел, растворился где-то в подсознании, оставив на память лишь нервную дрожь. Что ж, по крайней мере, теперь я точно знаю, чего следует опасаться, а значит, смогу контролировать собственное состояние. Главное, вовремя одергивать свое неуемное любопытство и исследовательский зуд.
— Кстати, Вышата Любомирич, а сотрудничество с группой профессора не скажется на моем состоянии? — Поинтересовался я.
— Если не полезешь в сложные манипуляции с традиционным подходом, ничего страшного не случится. — Заверил меня Остромиров.
— То есть, никаких новых разработок, да? — Печально вздохнул я.
— Ерофе-ей. — Покачал головой волхв. — Разрабатывай что хочешь, и как хочешь. Но не в традиционной школе. Только классика. О волхвовании на ближайшие полгода забудь. Максимум, обычные тренировки и сотворение уже известных манипуляций. Никакого изобретательства в этом плане. Ясно?
— Ясно. — Четко ответил я.
— Ну и замечательно. А теперь, поговорим о предложении нашего профессора. — Облегченно улыбнулся Остромиров и повернулся к своему спутнику. — Сеслав, тебе слово.
Разговор с профессором затянулся на добрые два часа. Всеслав Меклен...ович, черт, никак не могу привыкнуть к разнообразию и правилам составления здешних отчеств, так вот, профессор оказался занудным до невозможности, педантичным и аккуратным. Зато, мы обговорили почти все, что интересовало, как меня, так и самого Граца. Обсудили, как саму возможность совместной работы, так и условия на которых мы оба готовы заключить ряд.
А условия были неплохи. Не по деньгам, нет. В этом плане, наш договор был более чем скромен, но возможности, которые дарило мне само участие в проекте, с лихвой перекрывали малое жалованье.
— Вас не устраивает сумма? — Проницательно заметил Грац, когда я поморщился, услышав озвученные им цифры.
— Честно? Да. — Кивнул я. — С такой оплатой, мне проще забаррикадироваться в своей квартире и сутками клепать простенькие артефакты для своей лавки. Дохода они принесут раза в два больше.
— Возможность работать на себя, мы у вас не отнимаем. — Индифферентно заметил профессор. — Согласитесь за три дня работы в неделю, предлагаемое нами жалованье вполне адекватно.
— Но я потеряю доход, который мог бы получить, потратив те же три дня на работу для себя. — Парировал я.
— Возможно. — Невозмутимо кивнул Грац. — С другой стороны, участие в проекте позволит вам, по его окончании, бесплатно обзавестись сертификатом подмастерья, а это гарантирует немалые льготы при поступлении в Хольмский университет, если вы пожелаете получить высшее образование в сфере естествознания.
Высшее образование мне пока ни к чему, со средним бы разобраться, а вот классный сертификат... это совсем другое дело. Собственная лавка обязывает. И тут выбор невелик, либо ученическая бумажка и полное налогообложение, либо сертификат подмастерья и ежегодные фиксированные выплаты в казну. Собственно, выбор очевиден...
Три рабочих дня в неделю, это, конечно, немного, но лишь пока речь идет о каникулах. А вот с началом сентября, мне вновь придется поднапрячься. Нет, в принципе, мы с Грацем условились, что после начала учебного года, те двадцать четыре часа в неделю, что я должен посвящать работе с его группой, будут разбиты на пять рабочих дней, по пять часов в день с понедельника по четверг и четыре часа в пятницу. Но ведь помимо сотрудничества с профессором, у меня есть еще и лавка, держать которую закрытой, просто расточительно. Отказываться же от нее, я не собирался.
Результатом размышления над этой проблемой, стала вывеска, занявшая положенное ее место над входом в мой магазин, а в первый день августа, за два часа до заката, я торжественно, хотя и в полном одиночестве, открыл свое дело. Впрочем, долго наслаждаться спокойствием и тишиной мне не довелось. Дверь под вывеской с витиевато выполненной надписью: Вечерняя лавка , тихо звякнула потревоженным колокольчиком, и на пороге нарисовался первый клиент. Точнее, клиентка.
— Привет. — Я кивнул мнущейся у двери девушке, все никак не решающейся сделать шаг вперед.
— Привет, Ерофей. — Тихо откликнулась Света, старательно глядя куда угодно, только не в мою сторону. Правда, не могу ее винить. В моей лавке было на что посмотреть. Пусть, пока я не могу использовать всю широту возможностей традиционного подхода в манипуляциях, но для того, чтобы наполнить полки образчиками классических воздействий, моих знаний и умений вполне хватило. Пусть в большинстве своем, это были простенькие артефакты и такие же простые иллюзии, демонстрирующие работу тех или иных конструктов, которые я мог предложить покупателям, но в кабинетах моих коллег , зарабатывающих на хлеб насущный созданием воздействий на заказ, вообще не было ничего подобного. А еще здесь были мобили... много-много самых разнообразных мобилей, тикающих, двигающихся... привлекающих внимание. Идея наполнить ими лавку, пришла мне в голову, незадолго до открытия, когда на полках уже были развернуты подвижные иллюзии и артефакты. Уж больно тихим показалось мне помещение. С одной стороны, это, конечно, неплохо, но с другой, я же хотел удивить потенциальных покупателей, а музейная обстановка для этой цели подходит слабо. Вот тогда-то я и вспомнил о своем давнем увлечении, после чего убил почти неделю, но наваял больше полусотни этих забавных приборчиков, заодно снабдив их самыми различными конструктами. Правда, пришлось подключать их к переносному накопителю, чтоб управляющий не ворчал о перерасходе энергии и не заставлял меня тратить время на дополнительную напитку основного накопителя нашего дома, огромный четырехметровый бак которого, прятался в подвале здания.
Тихий, деликатный шум производимый мобилями, наполнил лавку, и она приобрела почти законченный вид. Для завершения картины не хватало самой малости, но поиграв с освещением, я добился желаемого результата, и в лавке воцарился мягкий полумрак, сгущающийся по углам мерцающей дымкой, и незаметно рассеивающийся у полок с товаром . Так что, сейчас, глядя на восторженно разглядывающюю лавку Светлану, уже успевшую забыть о своем смущении, я был искренне горд своей работой. Обожаю иллюзии.
— А почему лавка вечерняя? — Поинтересовалась девушка, кое-как оторвав взгляд от стоящего на одной из полок стеклянного шара с бушующей внутри метелью, снежная круговерть которой то и дело складывались в затейливые картинки.
— Обернись. — Улыбнулся я. Света послушно развернулась и... тихо охнула. На улице сияли фонари, разгоняя сгущающуюся темноту наступающего летнего вечера. Не поверив своим глазам, девушка открыла застекленную дверь и солнечный свет залил ее застывшую в проеме фигурку. Девушка неверяще тряхнула головой и закрыла дверь. Снова открыла... Хм, надо будет отрегулировать управляющий конструкт, чтобы приглушить яркость, этот диссонанс рушит всю атмосферу в лавке.
— Но... как? — В глазах повернувшейся ко мне Светланы, застыло безмерное удивление.
— Магия. — Я развел руками. — Нравится?
— Еще как. — Кивнула она, отходя от захлопнувшейся двери, и вновь заскользила взглядом по полкам.
Я наблюдал за тем, как девушка тянется то к одной поделке, то к другой, как замирает, глядя на вращающиеся вокруг трех разнонаправленных осей колец одного из мобилей, тянет руку к струящемуся из носика масляного светильника, синеватому, сверкающему серебристыми искрами, дымку, принимающему самые причудливые формы... наблюдал и старательно сдерживал улыбку. Столько непосредственной, почти детской радости и удивления было на ее лице.
Большинство игрушек моего детства не были куплены в магазинах, их делал старик, живший на нашей улице, высокий, худой, с обветренным, изборожденным морщинами лицом и широкими шершавыми ладонями, он демонстративно хмурился, когда детвора начинала доставать его просьбами сделать что-нибудь эдакое. Хмурился, ругался, но через какое-то время тяжело вздыхал, привычным движением тушил свою вечную беломорину и, поднявшись с врытой в землю у ворот его дома лавки, в полной тишине скрывался за громко хлопающей калиткой, врезанной в высокий глухой забор. А через день-другой у нас появлялась очередная игрушка. Иногда, он приглашал кого-то из детей постарше помочь ему с работой над очередной партией деревянных мечей или кукол, а потом счастливчик с чрезвычайно гордым видом раздавал результат их совместной работы друзьям и подругам. А старик, сидя на все той же лавке, смолил свою беломорину, щурился и, с интересом наблюдая за этим процессом, тщательно маскировал улыбку за внешней суровостью.
Мужики часто над ним подтрунивали за эту возню с детьми, порой очень зло, а дядька Кирилл только презрительно хмыкал в ответ... и продолжал снабжать окрестную детвору самодельными игрушками, умудряясь каждому сделать что-то свое, идеально подходящее вот именно этому патлатому мальчишке с острыми, постоянно разбитыми коленками или вон той веснушчатой девчонке с рыжими волосами, забранными в два смешных хвостика... И не было споров о том, кому какая игрушка достанется, они как-то сразу находили своих хозяев. Девчонки не устраивали склок из-за новеньких кукол, а мальчишки не разбивали друг другу носы за понравившуюся машинку. Никакой магии, старик просто знал...
Когда у меня родилась идея лавки, я вспомнил именно его и не пожалел. Сейчас, глядя на ошеломленную Светлану, я на собственном опыте познал то, чего дядька Кирилл никогда даже не пытался объяснить тем мужикам, что смеялись над старым кукольником , не желал, не видел смысла метать бисер перед свиньями. Все равно не поймут и не оценят. Если уж они не могли видеть радости в глазах детей, как им понять то светлое чувство, что разливается в груди, когда созданная своими руками вещица, оказавшись в руках ребенка, заставляет сиять его глаза и искренне смеяться, радуясь сделанному от души подарку? Я не умею делать игрушки, но, может быть, у меня получится подарить сказку?
— Ерофей, а для чего предназначены эти... приборы? — Вопрос Светы вырвал меня из размышлений.
— Что? — Встрепенулся я.
— Приборы. Что они делают? — Повторила девушка, не сводя взгляда с очередного мобиля.
— Тикают. — Пожал я плечами.
— И все? — Удивилась Светлана.
— М-м... да. В основном. — Почти честно ответил я. Ну не рассказывать же ей, что на большей части мобилей я отрабатывал конструкты движения, описание которых нашел в сети, а образцы выдавил из пары подчиненных Граца, недавно приехавших из Хольграда для помощи своему профессору в работе.
— А зачем? — В голосе девушки слышалось явное непонимание.
— Затем, что мне нравится, как они звучат. — Главное, не рассмеяться.
— Ерофей, ты... ты издеваешься? — Смешно нахмурилась Света.
— Даже не думал. — Замотал я головой. — Мне в самом деле нравятся издаваемые мобилями звуки. Согласись, приятно звучат?
— Э-э... да, наверное. — Странно покосившись на меня, кивнула девушка и тут же перевела взгляд на одну из витрин. Тонкий пальчик ткнул в медное блюдце, лежащее в углу. — А это что?
— Пример очищающего артефакта. — С готовностью ответил я.
— А если подробнее? — Спросила Света.
— Ну-у... допустим, к тебе пришли гости и, во время застолья залили твою любимую скатерть вином. А на столе стоит вот такое блюдце. Подаешь в него энергию, и все.
— Что все ? — Не поняла моя собеседница.
— Скатерть снова чиста, и гости могут продолжать свинячить, сколько влезет... когда перестанут охать и ахать от удивления, конечно. — Уточнил я.
— Интересно. — Светлана на миг задумалась. — Ты сказал, что это только пример, так?
— Да. Можешь принести мне любую вещь, и я сделаю из нее такой артефакт. Единственное условие — в предмете должна быть металлическая часть, в которую я смогу упрятать нужный конструкт, и эта металлическая часть при работе артефакта, должна касаться объекта очистки. — Объяснил я.
— И все?
— Почти. Воздействие не сможет убрать механические повреждения и грязь, оставленную чем-то кроме продуктов питания. То есть, если ты зальешь свою любимую скатерть машинным маслом, то артефакт с ней ничего сделать не сможет. Да и от пыли не избавит, так что, стирать ее все равно придется обычным способом.
Из лавки Света уходила, оставив несколько больше денег, чем рассчитывала изначально. Если быть точным, то вместе с моей долей от торговли конструктами, она отдала мне еще и четверть собственной, в оплату за полдюжины артефактов самого разного назначения. Начиная с пресловутого очищающего блюдца, сделанного мною на основе когда-то подаренного Ружаной Немировной конструкта, и заканчивая парой изящных гребней, изрядно облегчающих расчесывание длинных волос по утрам, а вот это уже было мое собственное изобретение, ради воплощения которого в жизнь, мне пришлось вспомнить школьный курс физики и чуть-чуть поиграться со статическим электричеством.
До десяти вечера, когда я решил закрыть свое заведение, в лавку заглядывало еще три человека, и могу с гордостью сказать, ни один из них не ушел без покупки. Таким образом, к окончанию первого рабочего дня, точнее, вечера, в денежном ящике старомодного кассового аппарата, установленного мною для антуража, лежало целых сорок три рубля, и это без учета моей доли от нашего со Светланой совместного заработка! Это был очень успешный день.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
