— Будем здоровы! — произнёс незамысловатый тост Никита под рюмку "Ерофеича" из только что початого хрустального графина.
— Хорошо бы... — принял алаверды разведчик.
— Присоединяюсь, — поддержала мужчин Гюльнара со своим мартини.
А Старшие всё дискутировали на предмет противоестественной причинно-следственной связи майора запаса Буривого с картофелиной, ничего, как и он сам, не понимающей. Василий Викторович распалился и чуть ли не кричал:
— ...если уж говорить о внезапном и не выводимом из прошлого опыта понимании существенных отношений и структуры ситуации в целом, посредством которого достигается осмысленное решение проблемы, сиречь об инсайте, то подчеркну: решение проблемы. А перед Никитой Кузьмичом никакой проблемы не стояло! Его дело служилое: вызван — собрался — прибыл — доложил. Какие ещё проблемы?!
— Не согласен! — столь же запальчиво возразил домовой. — Сам факт неожиданного вызова субъективистски уже составляет проблему. Закономерно предпринимается попытка её осмысления на основе упомянутого вами прошлого опыта с помощью доступного мальчику знаково-символического и доказательно-логического инструментария. И вот тут происходит интуитивное озарение! Однако Никитушка, в силу неподготовленности должным образом не восприняв его рассудком, реагирует на уровне подсознания — бездумно хватает первую попавшуюся картофелину и суёт в карман.
"Мальчик Никитушка", закатив глаза к высоченному потолку, в сотый уже раз обречённо вздохнул.
— Чувствую, мы чужаки на этом шабаше интеллектуалов. Выйдем, пожалуй, в кухню, там и воздух приятнее, как справедливо утверждал герой великого сатирика Булгакова.
— Выйди-выйди! — бросил ему просвещённый демон. — Там тебя снова разведут, как мост Лейтенанта Шмидта в разгар летней навигации.
— Чего?! Кто это, блин, "разведёт" топ-менеджера успешной коммерческой фирмы?!
Ответ на его риторический вопрос последовал из этой самой кухни. В дверном проёме показалась лукавая физиономия... ведьмака Глузда.
— Здорово, грек Никитка!
— О, Господи, и оно здесь... Ну, здравствуй, вымогатель взяток!
Пронзительно зелёные глаза получеловека-полудемона сверкнули прямо-таки детским простодушием. Заподозрить его сейчас в коррупции мог бы лишь самый чёрствый из присяжных заседателей.
— Ой, да полноте, добрый молодец! Это ведь была всего-навсего проверка твоих морально-нравственных качеств.
— Тавтология, — буркнул Никита.
— Ась? — "включил дурака" Глузд.
— Тавтологией называется бессмысленное повторение. Мораль и нравственность — одно и то же как в русской речи, так и на более известных тебе языках апачей, ирокезов, сиу, алгонкинов и прочих коренных народов Западного полушария.
Помимо воли вспомнилось показное старание ведьмака на занятиях с индейцами. И тут же на дисплее мозга вспыхнула фантасмагорическая картинка: резервация, вигвамы, костёр, обглоданный до косточек бизон, окровавленные томагавки, скальпы бледнолицых огородников, печёная картошка...
Никита резко обернулся к Шевелёву с Домовым.
— Не знаю, господа, что вы задумали на этот раз, но категорически заявляю — в Америку не поеду!
— Отчего..? — с вопросительной интонацией в голосе начал было шеф.
— Оттого, что языками тамошними не владею. И учить в ближайшем будущем не собираюсь.
— Подождите-подождите, товарищ Буривой, при чём здесь Америка?!
— При том, что ваш кухонный "разводила" ведьмак в определённых кругах известен как вождь индейцев Голый Череп. Раз уж он здесь, то и доколумбова Америка — к гадалке не ходи! — каким-то боком притулилась. Оттуда же родом так взволновавшая вас картошка. Да и сведения об угрозе с её стороны, насколько я понял, получены из закордонного источника...
На этом месте в диалог вмешался домовой.
— Василий Викторович, вам не кажется, что пора переходить к делу? А то наш добрый молодец уже взялся выстраивать ассоциативные связи.
Никита согласно кивнул, вслух выразив лишь одно пожелание:
— Выражались бы вы, Жихарь Кузьмич, как-нибудь поделикатнее! Заманали, блин, уже ассоциациями да инструментарием...
И внутренне содрогнулся, потому что Шевелёв, уставившись в тарелку с надписью "caveant consules!" по ободку, принялся старательно разглаживать усы. С давнего времени знакомства Никита помнил — не к добру это, ох, не к добру!
— К делу, говорите? Да, пожалуй, что уже пора... Дело в том, товарищи, что дело в этот раз вам предстоит не только архиважное, но и архиопасное. Полтора месяца назад вы с честью выполнили задание в сакральном мире, но при всём этом лично вам не грозило ровным счётом ничего. Ныне же вас вполне могут попытаться убить.
Никита лишь пожал плечами, всячески демонстрируя безразличие. Подумаешь, дескать, убьют! Лишь бы манишку не заляпали...
— Не торопитесь с бравадой, Никита Кузьмич. К сожалению, вы не сможете платить оппонентам той же монетой. Вернее, теоретически сможете, однако ни в коем случае не должны этого делать...
— Ах, вот оно что?! — не в первый уже раз перебил он Координатора. — Выходит, как я и предполагал, район нашей выброски — Прошлое. Отправимся Туда, покуролесим какое-то время, никого, разумеется, не убьём, но при этом с честью выполним задание и возвратимся прямиком в сегодняшний день. Если, конечно, будем живы... Логично?
Из-за спины донёсся многозначительный смешок домового.
— Логично, — поморщился Шевелёв. — Тем не менее, это всего лишь ваши домыслы.
— Да бросьте вы! Я с детства обожаю околонаучную фантастику, а там подобные коллизии сюжета избиты, как в своё время Шрамба Митчелл — Костей Цзю: нас будут убивать, а мы в ответ имеем право лишь молиться, ибо если кого-нибудь Там "замочим", то Бог весть в какой Мир возвратимся. Да и возвратимся ли вообще — вопрос из вопросов, потому что в Прошлом возможен так называемый парадокс убийства собственного дедушки до зачатия отца бабушкой, и тогда стройные причинно-следственные связи перепутаются в невообразимый узел. Так, Василий Викторович?
— Так это, Никита Кузьмич, или нет — вопрос второй. А вот и первый: участвуете ли вы в операции? Лишь после ответа на него перейдём к деталям. Или... или не перейдём. Предупреждаю: первая же деталь превратит вас с товарищем Хабибуллиной в носителей секретов столь высокого порядка, что...
— ...что нас проще шлёпнуть прямо здесь, чем до естественной кончины беспокоиться, не проболтаемся ли.
Сделав такой вывод — наверняка правильный, — Никита внутренне содрогнулся: не для этого ли здесь Адам?! Типа, колхоз — дело добровольное. Хочешь — вступай. Не хочешь — расстреляем прямо тут, на деревенском сходе...
— Что ж, коль скоро у нас с товарищем Хабибуллиной есть право выбора, поступим так... — больше из вредности он выдержал долгую паузу, после чего, не оборачиваясь, бросил Гюльнаре. — Цветик, скушай ещё бутерброд-другой, сделай дяденькам прощальный книксен и вали отсюда! Надеюсь, товарищ полковник распорядится, чтобы тебя подвезли домой. Утром встретимся у метро, — и закончил еле слышным шёпотом. — Хотя при таких рамсах вовсе не факт, что встретимся хоть когда-нибудь...
При этом шеф, несмотря на явственное напряжение, как-то странно ухмылялся, глядя ему за плечо.
И Никита машинально обернулся к служебной жене.
И уткнулся носом в... кукиш.
И не какую-нибудь мимолётную дульку, ничего не значащую фигушку, а именно кукиш, с шевелящимся для убедительности кончиком большого пальца.
И, конечно же, резонно возмутился:
— Это что ещё за "ё" моё?! Это как же понимать?
— Это просто, Ники, — чуть слышно, только для него проговорила Гюльнара. — Отвечу тебе словами жены Юлия Цезаря: "Куда ты, Гай, туда и я, Гая".
— Туда и ты, гайка... — повторил он, конечно же, польщённый, но пока не сдавшийся.
— Не опошляй классику, Ники.
— Отставить пререкания! Подумала бы ты, гаечка, — покрутил пальцем у виска, — левой своей резьбой о том, что...
В этот момент вмешался Шевелёв, явно желая придушить конфликт в зародыше.
— Никита Кузьмич, пройдите в кухню — там, сами знаете, воздух приятнее, — а мы тут без вас потолкуем.
— В кухню, говорите? Ладно! Только я тоже времени терять не стану, ужо побеседую там кое с кем...
Однако ведьмак, священнодействуя над скворчащими кастрюльками, откровенничать не стал. Более того, картинно изобразил сомкнутый зиппер на губах. И молча приготовил гостю кофе, причём весьма своеобразно — совершив магические пассы над пустопорожней чашкой.
— Ловко! — восхитился Никита. — Научишь?
— Вас, греков, учить — только время тратить попусту. Вы же как из пещер выползли, так сразу посчитали себя носителями высшей премудрости и непревзойдённого мастерства, а всех остальных — бестолковыми троглодитами. Разве не так?
— Может, и так... О, кстати о греках! — припомнил он надпись на тарелках. — Переведи с ихнего на язык родных осин "caveant consules!", а то я китайский подзабыл...
— Чтобы нечто забыть, его надо, как минимум, знать, — резонно заметил ведьмак. — Между прочим, греки твои разлюбезные, даже будучи порабощены римлянами, меж собой считали их людьми второго сорта и учить латынь категорически не желали. Ты в этом плане — гы-гы-гы! — счастливое исключение, потому знай, что "caveant consules!" не с вашенского и даже не с китайского, а с латыни переводится как "пусть консулы будут бдительны!". Когда положение Римской республики становилось почему-либо тревожным, сенат передавал диктаторскую власть высшим сановникам государства — консулам. При этом в торжественной обстановке произносилась формула: "Кавэант консулес, нэ квид рэи публицэ детрименти капиат!" — "Пусть консулы бдительно следят, чтобы республике не был причинён ущерб!".
— М-да, хорошо сказано! Сервиз подобран к месту и со знанием дела...
— На том стоим! — горделиво напыжился Глузд.
Никита же, вообразив между собой и ведьмаком мысленепроницаемый экран, подумал: "Ты-то здесь при чём?!" — но вслух подзадорил:
— Молодец! Благодарю за службу!
— Служу Отечеству! Ты, грек Никитка, кстати говоря, тоже приступай к службе. Они там, — кивнул на дверь в гостиную, — уже закончили.
— Да? И к чему, интересно, пришли?..
...А пришли к тому, что Гюльнара, самодовольно улыбаясь, сунула ему уже не один, а два взаимодополняющих кукиша.
— Понятно! Консенсус налицо... Госпожа Хабибуллина, вы оштрафованы на сорок евро!
— За что?!
— За хамство.
— А почему сорок?! В нашей компании принято двадцать.
Никита показал на кукиши.
— За два хамства в один присест. Да и компания здесь несколько иная... Я так понимаю, что порочное дитя Востока всё-таки отправляется на задание?
— А что ж с нею поделаешь? — ответил за шефа домовой. — Гуленька у нас человечек настойчивый и целеустремлённый.
— Гуленька у нас человечек самоуверенный, вредный, дерзостный и нахальный донельзя, — поправил Никита. — Думаете, я из высокой любви столько времени с нею трах... хм, ну, поддерживаю отношения? Как бы не так! Просто кто-то ведь должен, жертвую собой, защищать от неё остальное человечество.
Реакцией на его слова стали пылкие объятия "человечка". И не понять, чего в них содержалось больше: то ли мести за едкий сарказм, то ли искренней радости, то ли самодовольства по поводу триумфа над мужицким племенем. Наверняка всего понемногу. Главное — от души! Настолько от души, что Никита, с трудом высвободив шею, еле-еле отдышался. Но при этом ухитрился, извернувшись, чмокнуть любимую в щёку. Потому что был, в свою очередь, удовлетворён её решением. Судьба вновь даровала шанс побыть вдвоём — по-настоящему вдвоём! — без недомолвок, без необходимости оглядываться, без ханжеских взглядов со стороны. Что же до угрозы жизни... Да ладно, прорвёмся! Жить вообще опасно по определению — от этого умирают в ста случаях из ста... Он, конечно, пытался отправить подругу домой, однако лишь полный идиот мог принять его слова за чистую монету. Делал, что положено в подобных ситуациях, не более того. И сердце при этом стонало — цветик, откажись, останься! В смысле — поезжай со мной... И стало так. И это хорошо весьма!
А холодный, осклизлый, как поздняя осень, Рассудок прошептал: "Стало даже лучше, чем ты думаешь! Если с нею что случится, лично ты чист перед Богом, демонами и людьми, ибо сделал всё возможное"...
А вечно мятущийся Разум, который в силу своего природного авантюризма толкает мужчину к творческим свершениям (если угодно, искать приключений на свою ж... — пусть будет "сущность"), истошно вопил: "Да будет тебе уже сопеть в две дырки! Ишь, развёл дремоту, засиделся, сущность отожрал шире, чем у хряка, мхом оброс! Вперёд!!!"... И Никита соглашался. Потому, что скучал вот уже полтора месяца. Потому, что сплин давил его крепче, чем ордынский волосяной аркан. Хотелось настоящего куража! Хотелось перцу под хвост. Хотелось, как в сакральном мире, прыгнуть в доброе седло, подхватить восточную красотку на руки и, обгоняя тучи, мчать буланого за окоём... Как это однажды с ними приключилось. После штофа зелена вина под пареную репу. До первой же сусличьей норы, куда с намёта угодил конечностью дурной жеребец. С последующим лечением всех троих у кикимор на болотах. Целебными грязями и наложением пиявок... Ну и пусть! Зато без оглядки! Зато вволю! Зато на свободе! В ином измерении. В тысяче лет и парсек от постылого, хмурого, мрачного, злобного, самовлюблённого, бесчеловечного Города с каменными мешками под глазами любопытных окон...
Эй, вы, там, у камина, — подать канделябры на ломберный стол!
Больше света — есаул готов играть по-крупному!
Есаул не считает, как скареды-интенданты, по копеечке за "вист".
Есаул ставит на кон жизнь.
Сдавайте, господа!
И карты ложатся "рубашками" вверх на сукно.
И слышно, как порхают ангелы под арочными сводами...
Да ладно, была не была, "мизер втёмную"!
Подайте "прикуп", не вскрывая, господин полковник!
И...
И не сочтите за труд снарядить барабан револьвера патронами!
А если вступит блажь, оставьте хоть одно гнездо пустым — вам так и так забава, ну, а есаулу хоть какой-то шанс...
Белая гвардия, путь твой высок:
Черному дулу — грудь и висок.
Божье да белое твое дело:
Белое тело твое — в песок.
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым видением тает, тает...
Старого мира последний сон:
Молодость — Доблесть — Вандея — Дон!
Закинув голову, Никита разглядывал изгибы люстры под высоким потолком и бездумно бормотал в усы любимые стихи Цветаевой:
Волны и молодость вне закона!
Тронулся Дон. Погибаем. Тонем.
Ветру веков доверяем снесть
Внукам лихую весть:
Да, проломилась донская глыба!
Белая гвардия — да! — погибла...
— Ну, что, Никита Кузьмич, приступим? — оборвал его камлание Шевелёв.
— Давно уже пора.
— Принято к сведению... Значит, с этого момента вы с товарищем Хабибуллиной считаетесь участниками специальной операции "Чёртово яблоко". В этой связи предупреждаю: всё, что далее услышите, составляет государственную тайну особой важности. И вот первый вопрос по существу: как вы относитесь к картошке?
