Мгновенно вспомнил про берлоги и сколько их приходится на квадратную милю-версту тут. Да ну в жопу такую охоту, а приключений на то место себе лишний раз сам не ищу, и ватаге наёмником не позволю. А никому не советую.
У нас стало ещё меньше на два коня. Я планирую с завтрашнего утра урезать пайку вдвое, пускай наёмники харчат запасы за пазухой. У меня самого там уже этого добра, аж пузо выросло на ровном месте, хотя я бы не отказался и от "горба" в качестве рюкзака с тем же там.
По аналогичному принципу хомячества поступают все без исключения.
Ждём морфов, должны же они проявить себя вновь рано или поздно, ведь у нас не караван, идём почти налегке — в одиночку. Факелы жжём редко, костры вообще не устраиваем, только исключительно при приготовлении конины. А так обычно факелы у часовых. Они и освещают ими сумерки с полумраком.
Я снова лезу в палатку и попадаю на глаза лорда. Морда у Логрифа объехала, хворь не прошла, сказалась на состоянии его дел. Он нынче не у дел, что нам, наёмникам, и надобно.
— Когда уже будет пристань? — достал я пристава своим избитым вопрос, а неизменным на протяжении уже трёх дней.
— Ещё немного потерпите, и — будем на месте... — отвечает Хирон.
Терпение теряю не только я, но и он. Никак и впрямь заблудились или нам ещё идти и идти? Выходит, что Корона поторопились с нашим набором — рано на север погнали. В Империи решили перестраховаться лишний раз.
— Хирд... — ругаюсь я на местном наречии, используя в полной мере здешний диалект.
Удивляться нечему, кольцо наёмника у меня — и не одно, бренчат в мошне за пазухой, как медяки.
У некоторых моих воинов там в таком же количестве припрятаны "пятаки" морфов. Парням охота обменять их по курсу на местный вид деньги и забраться в кабак, возможно в последний раз в жизни. Сам бы не отказался туда попасть, хотя подозреваю: раз имеется кабак, то и бордель там также знатный, пусть и не для знати! А такие тут бывают?
Интересоваться я у пристава не собираюсь, да и у команды бродяг, как и Кукумэ напрягать лишний раз не желаю. Амазонка и без того на взводе, как мой арбалет.
Я решаю поупражняться с ним, в качестве цели выбираю мачту — авось попаду? Скоро ж моя смена караула, тогда и потренируюсь, а давно пора — набить руку в ратном деле, поскольку рубака из меня, как и стрелок. Нет, Кукумэ подтягивает меня, учит постоянно в нашу смену разным премудростям, а подозреваю: основам на уровни азов фехтовального искусства — как правильно клинок в руке держать — прижимать пальцами рукоять, затем перехватывать, и вращать. Раз попробовал и едва себе ухо не отсадил, выручил шлем с бармицей — по сетке, крепящейся к кольчуге, и чиркнул. А другой раз с иной попытки выручила Кукумэ — её реакция и серп.
Я еле сумел ей доказать: и не думал нападать. И в палатку я хожу к приставу с лордом не за тем. И вообще должность атамана меня напрягает так: готов отказаться и передать все "лавры" в виде ошейника хоть ей. Я ж наёмник, а не халдей, и становиться им не собираюсь.
Поэтому сегодня решаюсь пострелять. Два болта хватит мне за глаза. Цель у меня — прежний колпак. Больше я не ношу его, а шлем — тяжёлый, зараза, головной убор. Но зато точно знаю: голову не потеряю. В худшем случае отобьют — и только. Да мне это уже постольку — поскольку.
Целюсь из арбалета. Кукумэ не мешает, она в стрелковом деле мне не помощница. Вот гном — этот мог бы. Да как-то не подумал заступить с ними в эту ночь в караул.
Рука у меня дрожит и прыгает, приходиться помогать себе целиться иной — поддерживаю арбалет в руках на согнутых локтях. Естественно мажу, при этом болт впивается с отзвуком глухого треска в мачту.
Иной летит уже в борт или...
О, нет... за борт. Треска не слышу, а что — рык. Кого-то там зацепил? И кого, а какого зверя, понять не успеваю.
Кукумэ бьёт тревогу.
— Караул... — ору я первое, что пришло в голову, а прилетело мне... и не мысль.
Чем это, и кто зацепил меня?
Удар камня по шлему заставил меня покачнуться на ногах. В ушах возник металлический звон — и не только. Вижу искры, вспыхивают — и не у меня в глазах, а за бортом шлюпа, куда метнула свой факел Кукумэ.
Скумекала амазонка. А теперь я ещё пытаюсь понять, что там за волна накатывает на нас? Не в море помниться, на реке, да и то скованной льдом.
— Морфы! Лавина...
Началось...
На нас валит многочисленный отряд, поскольку и мой факел натыкается на такую же точно стену или лохмато-косматую волну.
Ватага бродяг уже стучит ногами, мечась по палубе. Наёмники занимают свои места согласно приобретённым билетам — в нашем случае это кольца на средних пальцах.
— Парус... — неожиданно ору я даже для себя.
Он появился у нас, когда наткнулись на тех, кого разгромил лорд с мордой бомжа, спутав с нами, и помня свою ошибку на острове, я решил загладить тогда свою вину.
Пристав смотрит на меня дурными глазами, я игнорирую его, заставляя раскрыть парус. Ветер сейчас такой, что нас понесёт и по наледи не хуже, чем по волнам водной глади. К тому же "лыжи" по бортам шлюпа как у катамарана из вёсел, ими и послужат нам.
По шлюпу ударяет волна каменного града, морфы обстреливают нас с дистанции. Вопрос, какие — из числа горных джигитов или местных — равнинные? Да не столь суть важно, а то: их слишком много. Но ничего, мы ещё только вступаем бой, а уже идём в прорыв, враг обескуражен нашими действиями, мы помогаем себе иными вёслами, не использованными в качестве "лыж" — отталкиваемся ими и отбиваемся от йети. Те остались позади. Границы Империи с северной Окраины неприкрыты больше нами, но подозреваю: за нами идут такие же точно шлюпы с командами, набранными из ватаг подобно нашей артели "напрасный труд".
Куда правим, особо не заморачиваемся, пока в себя от шока не приходит пристав и выглядывает за борт. Под днищем шлюпа земля, даже не лёд реки, мы бороздим себе просторы севера как на море. Никто нашим судном не правит, да и остановить пока что не стремимся, опасаемся погони со стороны морфов. Некоторые особо прыткие особи среди них ещё пытались это сделать, да мы быстро оставили их далеко за кормой. Знать не зря я расстался с драгоценной стрелой в виде "болта" от арбалета. Самое время отсылать благодарственное СМС с хвалебными речами на адрес светлого. Или тёмного? Ведь то, что с нами произошло, а точнее мной — от лукавого.
Блин, как всё сложно и запутано, нет чётких границ и разграничения — тут враги, за этой чертой, а тут наши — мы и стоим. Ничего подобного, враги везде и всюду, а повсюду.
Парус не спускаем ещё долго, подозреваю несколько часов напролёт, а затем снова натыкаемся на водную артерию, скованную льдом, резко убираем его.
— При... При... Приплыли... — выдыхаю я с придыханием.
Мне кричат. Наёмники приветствуют своего атамана — качают, подкидывая на уровень верхней кромки мачты. Только бы не уронили. Пока ловят. И ставят вновь на ноги.
Прошу тишины, а затем шёпотом объясняю им: на кой ляд орали, дурни? Чтобы иные морфы услышали — здешние? И настучали тем, кто напал на нас парой часов спустя?
С отдыхом заканчиваем тотчас. Пристав ужё орёт на нас как на бурлаков, заставляя впрячься в тяжёлую работу. Про парус приходится забыть, теперь уже никто не ведает, когда доберёмся до пристани или иного населённого пункта. А все ж построены на реке, поскольку водопровод, типа акведука, здесь похоже ещё не изобрели, а если и да, то в Империи, но никак не на её Окраинах. Тут удобства, таким как я, дикарям-варварам, ни к чему. И здесь как в армии, где встал, там и дом родной — лагерь. Соответственно и удобства здесь же — на улице.
Вот так как-то — и подозреваю я, а всё больше троицу в палатке в том: заговор неизбежен.
Песни петь мне больше не хочется, настроение нынче не то. Поворот сменяется иным, идём по руслу какой-то извилистой речушки, знать-таки заблудились. Продолжаем плутать, и вверх по течению, следуя дальше на север.
Какое-то время спустя делаем привал. Пора подкрепиться. Доедаем последнего коня, не считая того, кого пытается поднять на копыта пристав, как и лорда. Логрифу без скакуна никуда, и нам без него никак, если завтра не дойдём до конечного пункта назначения.
Харч больше не радует, жрём конину уже по привычке, как ранее лепёшки, но не с тем азартом.
Напряжение растёт, как и число морфов встречающихся нам на пути. Отбились в последний раз уже от целой тысячи. Тут как у страха — глаза велики. Даже если там была сотня, всё одно преувеличили и десятикратно.
Кому-то ещё повезёт, а не только нам. Возможно тем, кто идёт следом — другим отрядам наёмников. Выходит, зря мы этих йети...ть их... пропустили.
Я гляжу на Удура, и припоминаю, как он орудовал в одиночку тяжёлым веслом, сметая с борта толпы сородичей, что при виде него терялись в догадках: почему он среди нас, наёмников? И летели сбитые им вниз.
Выходит, мой короткий диалог с ним, после стычки всадников с его сородичами, не пропал даром — понял всё или принял как должное. И то хорошо, теперь он может считать себя равноправным наёмникам со всеми в артели "напрасный труд".
Я всё равно не успокаиваюсь, пытаясь дознаться у гнома, что он думает по поводу состоявшегося нападения на шлюп. С чего это вдруг морфы проснулись раньше времени?
Он подтверждает мои подозрения: это стража границ севера. И, похоже, они, обходя свои владения — берлоги равнинных лежебок — наткнулись на нас. Случайно или нет — это уже тема отдельного разговора, как и иной вопрос. Его пока не задаю и не поднимаю, боюсь окончательно лишить настроения себя и ватагу бродяг. Но те тоже не дураки, начинают понимать, на что подписались. Вот так круиз у нас вышел по северному маршруту Окраин Империи, а не закончился для нас. Да, похоже, недолго нам осталось плутать и блуждать.
Река — граница. Факт бесспорный. Тогда почему держимся неё?
Мой очередной насущный вопрос адресуется приставу, теперь уже я сам всё чаще к нему пристаю, пускай и он поломает голову, не всё же мне — и врагам её.
Его ответ очевиден — для меня: строить дороги тут пока не научились, или на Окраинах Империи от них мало толку. Кому и послужат хорошим ориентиром — врагам. Ну, так и на реке знаки не стоят.
Хотя бы какие-нибудь указатели на развилках речных маршрутов придумали для себя. Хрен там. И вам, и нам, а редьки не слаще.
Где же пристань?
Мой взгляд натыкается на привычную уже пустоту, кругом нас небольшие холмы, видим их больше до середины. Что твориться на верхушках — невдомёк. Вдруг там морфы — гонят нас на заклание, обкладывая со всех сторон?
Гоню дурные мысли от себя прочь, а сам продолжаю ловить на слух любые отзвуки извне, но в ушах только ветер. Он же, бродяга, режет лицо холодом.
Студёно.
Идём, точнее, бредём, не разбирая дороги. Сколько ещё там будем петлять? Не проще ли остановиться и принять последний бой? Лично я уже мысленно готов на всё, да и не только я, всем охота поохотиться на морфов. И нам неважно на каких — равнинных йети или горных "джигитов".
Конина заканчивается, про чёрствые лепёшки речи пока не заводим, на ура идёт НЗ. Ещё день продержимся, на второй, после конечности запасов из мяса, никуда не пойдём. Смысл, когда и так всё очевидно.
Пристани нет, это обман. Она — мираж. Нас обманули — провели. И ладно бы только нас, а то, похоже, что ещё и приставу соврали о северном городе на манер столицы тамошней провинции. То есть здешней. И ничего нет в помине. Только морфы.
Я фыркаю недовольно про себя, как гном. Тот озирается на меня. Чего уставился, недомерок? В зубы захотел?
Ощущается нерв, мы дошли до предела. Не на полярный же круг нас гонят? Там только морфы живут. Мы ж не они — и не моржи. У нас нет подкожного жира, а если какой и был, давно сплыл, запредельные физические нагрузки тому способствовали. И нас кормили впроголодь, наверняка, чтобы назад не повернули — не было сил вернуться — даже такой мысли ненароком не возникло.
Моя догадка с одной стороны верна, а с иной...
О, а это что?
Отзвук, долетевший до слуха, напоминает храп или хрипы каких-то животных в упряжке. Олени хрипят или собаки?
По реке на нас из сумрака выныривает нечто, что заставляет нас схватиться за оружие. На шлюп мы не спешим, здесь, за бортом, и примем последний бой.
Ого, огонь! В руке того, кто управляет упряжкой живности, факел. Он машет нам им приветственно или угрожающе? — не успеваю понять я, как и осознать своего счастья.
Нас нашли. Это поводырь. К гадалке не ходить, или шаману, согласно климатическим условиям данной местности.
Меня больше интересуют его звери. Не собаки и не олени, какая-то странная помесь. Вижу клыки.
Твари...
Я гляжу на их хозяина. Морф в сравнении с ним отдыхает, на нём одеяние из него же.
Чучело...
Оно заговаривает с нами на понятно языке, представившись:
— Унг...
— Сэр Чудак, атаман местной шайки или ватаги наёмников. Мы — банда Империи!
Унг требует встречи с приставом, видимо им есть, о чём поговорить тет-а-тет. А вот хрен им... в зубы. Я — атаман, и должен знать, что дальше ждёт нас, наёмников!
Хирон не препятствует мне, зато потом ему не придётся выбираться лишний раз на холод и, срывая голос, объяснять ситуацию с поводырём и теми новостями, какие он нам принёс, а явно нехорошие, хорошие — вряд ли. Но уже хорошо, что он у нас появился, нам больше не придётся блуждать и плутать извилинами реки. Найдётся пристань.
Мои догадки верны, дорн выслал его к нам, поскольку ситуация на границе с горными морфами обострилась. Он собирает ополчение, да толку от него — сам видел, что ополченцы представляют собой у местной знати — мужики в лаптях, да с косами на манер пик. Жнецы, блин, а те ещё головорезы из них. Таких вояк морфы порвут голыми руками. Им и впрямь без нас никуда.
Что-то затевается? Ага, речь заходит про экспедицию. Ё-маё, карательную! Ну и ну, одуреть. Даже присвистываю.
Унг косится на меня недовольно из-под маски морфа, и напоминает про того, кто стоял рядом со мной в одной лямке, пытаясь вызнать: почему мы с проводником, а долго к пристани идём?
— Он — морф! Настоящий, а не как ты! Не чучело, скорее пугало — живое!
Мой ответ разит наповал. Унг напрягает то, что у него собой представляет мозг. Что-то там пока с чем-то не сходится. Да какие проблемы — и не мои — его.
Что-то будет дальше, когда мы заявимся в город с морфом-наёмником, и подозреваю: немного разомнутся мои ребятки перед основной схваткой. Как пить дать, но прежде непременно выпьют не один бочонок местного пойла. На это — и ещё баб — деньги и пойдут. А на что же ещё — лично я бы так и поступил на их месте.
Передав послание дорна, наш поводырь возвращается к упряжке северных тварей и теперь ведёт нас наикратчайшим путём к пристани, обещая, что мы доберёмся-таки до неё, и раньше, чем можем себе это представить. Когда наш путь из греков в варяги затянулся. Чай север, а не юг.
От работы никто не отлынивает, хотя и большой радости мы не испытываем, но одно понимаем: лучше оказаться за стеной даже из частокола, чем на борту шлюпа при новой стычке с морфами.
