Не слушая бурных протестов тетушки Мизины по поводу ужина, они вдвоем поднялись в кабинет. Дядя Ильмар опять поставил на стол каменную пирамидку, охраняющую тайну беседы, но заговорил по-драконьи:
"Давно ты умеешь?.."
"Совсем недавно..."
"Когда ты был младше, я пытался говорить с тобой. Бесполезно, ты не слышал. Я со всеми вами, детьми, пробовал говорить, но ничего не добился. И вот теперь — ты... Это приятный сюрприз".
"Но почему?! Откуда это у нас?"
"Всего лишь от твоей пробабки. Бабушка, мать нашего отца, была дочерью горного колдуна. Ты удивлен?"
Да уж, удивлен! Ардай просто дар речи потерял.
Неяркие золотистые лучи заходящего солнца лежали на старинной карте, написанной на доске, старые краски как будто светились.
Дядя подошел к карте.
"Бабушка была родом издалека, из Калля, вот он, видишь?" — его палец нашел точку на карте, у северных отрогов Драконьих гор, и Ардай сразу прикинул — дней шесть полета на рухе, с ночлегами и остановками.
"Она рассказывала, что ее отец был законно женат на ее матери. Для той это был второй брак, до того она была бездетной вдовой именя, все мужнино наследство прошло мимо, и ей жилось несладко. А тут — чужеземец, имень, приехавший в Приграничье повидать родню и залечить раны. Земель у него не было, но деньги водились. Он понравился женщине, понравился родне, ссудил кое-кого деньгами, прикупил себе усадьбу и женился. Вроде бы от жены не таился, кто он, она на все согласилась, любила, наверное. То и дело он где-то пропадал, но был щедр и жену с дочкой не обижал. А когда родился сын, лишь год позволил жене воспитывать его, а потом с ребенком якобы случилось несчастье, его то ли в реке нечаянно утопили, то ли еще что. И лишь перед свадьбой бабушки отец представил ей брата и объяснил, что он должен был воспитываться у его родни. А потом началась война с Итибом, бабушка с мужем уехала в Ит, муж ее воевал в Императорской гвардии и погиб, и она вышла замуж за именя Эстерела, нашего деда. В Калль она больше никогда не возвращалась. Мать ее умерла, а про отца она больше не слышала".
Солнце опустилось ниже, и лучи его погасли. Сумерки в комнате сгустились. Дядя Ильмар зажег серебряную лампу старинной работы, украшенную рисунком из листьев, и подвинул на середину стола. Теплый огонек мягко закачался за натертым до блеска зеленоватым стеклом. Ильмар Эстерел уселся в кресло, поерзал, устраиваясь поудобнее — как перед долгим разговором. И показал Ардаю на стул.
— Вот вкратце и все, — заговорил он обычно, голосом. — Так что, в нас есть кровь горных колдунов. Конечно, она разбавляется с каждым поколением, но она есть. Поэтому, кстати, на тебя не подействовало зелье Каюба. Бабушка тоже говорила, что на нее такие вещи не действуют. Про тетку не знаю. А вот на меня, увы, зелья действуют, хоть я когда-то и понадеялся на обратное. Считай, что тебе повезло.
Ардай молчал. Ему ведь не послышалось все это, нет? Прабабка из Калля... Когда-то она жила в этом доме, вышитые ею гобелены развешаны тут повсюду.
Знахарка Зиндана говорила, что кто-то из членов семьи может ему объяснить. Не только отец. Вот, объяснил дядя Ильмар.
Они все, вся семья, на какую-то долю горные колдуны? Не вполне люди, даже, скажем — настолько нелюди, что даже обычная магия на них не действует? И не поверить невозможно — доказательства он видел сам. Да чего там — он сам и есть доказательство. Мог бы со временем и без разъяснений додуматься.
— Ты не бойся, — сказал дядя Ильмар. — Ничего страшного тут нет, поверь.
Он улыбался. Неудивительно — он-то к этому знанию давно привык.
— Это даже бывает полезно, — добавил дядя. — Во-первых, ты сейчас здесь, а не в застенке. Во-вторых, мы можем разговаривать с тобой этим способом на глазах у других, и они ничего не услышат. Это может быть и забавно, согласен? Только помни, что никого, а особенно твоих знакомых магов, в это маленькое обстоятельство посвящать не надо.
— А отец? Он — тоже?..
— Мой брат Гай? Нет, ему этот дар не достался. Вообще, в семье как-то не было принято заострять внимание на этой нашей, так сказать, особенности. Бабка всем нам кое-что объясняла, но на "мысленном" языке она говорила об этом куда больше — со мной и моей теткой Реной, ее младшей дочь. Наш с Гаем отец, твой дед, "мысленным" языком не владел. Из четырех детей бабушки лишь двое унаследовали его, Рена и старший, Ильмар, но он погиб незадолго до моего рождения, и мне досталось его имя. А вот среди моего поколения такой оказался один я, как и ты пока — один.
— Почему?..
— Я не знаю. Кстати, бабушка владела еще кое-какими способностями. Например, ее слушались некоторые птицы и животные, но она сама не понимала, почему одни слушаются, а другие нет. У тетки Рены с животными контакта не было, а вот у ее брата — был. Что касается меня, то я не нашел у себя ничего, кроме этой вот способности говорить мыслями. Хотя, честно сказать, немало времени я потратил, пытаясь приманить себе на руку птицу или заставить подойти собаку или лошадь. У бабушки это получалось легко. Она была дочерью колдуна, а я — всего лишь правнук.
-Отец умеет, — сказал Ардай, — с птицами ладить. Не только с рухами. Я видел.
— Гм. Вот видишь. Я хочу сказать, что все остальные наши родственники по линии бабушки могут, и не владея мысленной речью, обладать другими способностями. Почему нет? Но могут и не обладать. Просто считаю нужным тебя предупредить.
— Спасибо за предупреждение, дядя, очень вовремя, — Ардай невесело усмехнулся. — А ты давно знаешь про себя? Когда ты впервые заговорил мыслями?
— Случайно, как и все, наверное. Мне было шесть. Тогда у нас гостила тетя Рена с детьми, ее младший был еще грудным. Так вот, этот младенец спал, и нам, детям, строго-настрого запретили шуметь. Мы играли поблизости, за углом дома. Я забрался на лестницу и... в общем, упал вместе с ней. Свалился, ушибся, но не завопил, чему был горд. Многие сразу не сообразили, в чем дело, а тетя Рена вскочила и прибежала ко мне, и бабушка вышла на балкон — она отдыхала у себя в комнате. Оказывается, я все-таки заорал, но на "мысленном" языке. Так для меня началась жизнь с этой тайной. Я мог разговаривать с бабушкой и тетей, иногда даже за общим столом, и никто не слышал. А я поначалу был страшно доволен, что умею что-то, недоступное моему брату Гаю. Как-то я проговорился ему, но он не поверил. И не верил, должно быть, до тех пор, пока Валента не подтвердила это. Его жена Валента.
— А как вообще вышло, что отец женился на ней? — решился спросить Ардай.
Теперь странная женитьба отца стала представляться в ином свете.
— Да очень просто — он влюбился, — усмехнулся дядя Ильмар. — Валента пришла в дом как-то вечером, попросилась в помощницы на кухню. Помощницы были не нужны, но ей позволили остаться на ночь. Гай потом говорил, что, едва ее увидев, потерял разум от любви, и под разными предлогами не позволял ей уйти, а потом она и сама захотела остаться...
— Это похоже на колдовство, — заметил Ардай осторожно.
— Многое на свете похоже на колдовство. Ты тоже вопреки всему на свете пробрался сегодня в обитель отшельниц, так и быть, я не буду выпытывать подробности. И сегодня удачно большой неприятности, не так ли?
Ардай поспешно кивнул — конечно, так. Дядя продолжал:
— Семья была против такой женитьбы Гая, но он настоял. Валента перед свадьбой вроде бы объяснила ему, кто она такая, но его это только раззадорило — из-за бабки, наверное. И мы, когда узнали, кто она, тоже не пришли в ужас, ты понимаешь, почему. Кстати, Валента призналась, что сбежала от жениха. Родные хотели выдать ее замуж за какого-то знатного старика. Спустя пару месяцев ее родичи явились. Были крайне недовольны, но их закон не позволяет силой забирать женщину из дома мужа. Погостили день, поговорили с Гаем и уехали. Меня тогда не было в Аше, я уехал в Ит сразу после свадьбы, а вернулся, уже когда она со дня на день ожидала родов. Тогда и узнал от Гая, кто его жена. Знаешь, как она была потрясена, когда я заговорил я ней на мысленном языке? Потом долго расспрашивала нас про бабушку, рассматривала ее вещи, и еще — ожерелье. Оно хранится где-то у Гая. Ожерелье из разноцветных камней. У Валенты было похожее, но она носила его под платьем, чтобы не привлекать внимание. По цветам камней и их последовательности можно определить, в какой семье родилась женщина. Валента сказала, что отец бабушки был очень влиятельной персоной у ее народа, и что ее несостоявшийся жених — похоже, наш родственник. Ничего себе совпадение, как считаешь?
— Да уж, — буркнул Ардай.
У него голова шла кругом.
— А когда ты впервые заговорил на "мысленном" языке? — полюбопытствовал дядя Ильмар. — Это тоже совпало с каким-нибудь потрясением? И самое главное — с кем ты говорил?
— Это случилось ночью, в небе. За мной погнался дракон, хотел напугать. Я сначала услышал дракона, а потом ответил... Нет, я говорил с наездницей. А вообще, не помню, дядя. Но в следующий раз я говорил именно с драконом, точнее, с драконицей. Мы летали на них посмотреть, просто посмотреть...
— С драконом... с драконицей?... — дядя Ильмар был изумлен, он даже привстал. — Ты действительно говорил именно с этими животными? Не с колдунами?
— Да, совершенно точно с ними. Знаешь, дядя, я даже думаю, что этот язык затем и существует, чтобы разговаривать с драконами. Люди между собой могут поговорить и с помощью голоса, а пасти драконов вряд ли способны издавать человеческие звуки... — это Ардай придумал только что.
Дядя Ильмар вскочил, заходил по комнате.
— Да... да, наверное. Это ... неслыханно. Просто потрясающе. Валента... она не упоминала об этом! И как же разговаривают драконы? Как?..
— Кажется, обыкновенно, — Ардай не вполне понял вопрос, и еще удивился, что дядя так разволновался. Впрочем, он недавно и сам не мог поверить, что драконы разговаривают.
— Мне важнее другое, дядя. Драконы правда пьют кровь девственниц?
— Что?! А почему это для тебя важно? — Ильмар остановился, вытаращив глаза.
— Да потому что если дракона надо поить кровью, мне он даром не нужен. А вообще... хотелось бы заиметь такую зверушку. И еще, как ты считаешь, они все-таки демоны? Колдуны, а не драконы. А может, и драконы, кто их разберет...
— Я не знаю, не знаю! — дядя Ильмар досадливо вздохнул. — Хотя, понимаю, конечно, твои опасения. Насчет демонов. Про кровь действительно не знаю.
— Об этом написано в книгах.
— Не все там правда!
— Тогда зачем их читать?
— Читать надо. Чтобы понимать. Научиться отличать истину от вымысла. Научиться видеть самому. Тогда тебя никто не обманет. Я знаю много, мой мальчик. Ирония в том, что чем больше я узнаю, тем больше сомневаюсь. А демоны... Всегда помни: физическая сущность дается человеку от рождения, никто не вправе выбрать ее на свой вкус. Так какой смысл беспокоиться о том, что он тебя не зависит? Тебе дано не меньше, чем любому из людей, вот что главное. А естество у колдунов обычное, человеческое, раз у них с людьми может быть общее потомство. Значит, они люди. Их отношение к магии нам не понятно, ну так и не забивай себе этим голову, — он тронул Ардая за плечо. — Ничего, ты успокоишься. А пока пойдем ужинать.
Ардай отказался и ушел к себе в комнату, и зря — тут же прибежала тетушка Мизина, принесла тарелку подогретых пирожков и принялась щупать ему лоб. Выпроводив ее, он запер дверь изнутри, и, когда постучалась Валента, открывать не стал. Опять она обиделась. Ничего, наверное, потом он все ей расскажет. Маленьким пока знать не надо, а Валенте уже можно. И даже нужно. В ней ведь тоже — кровь колдунов...
А Сарита, выходит, в чем-то права. Про проклятье госпожи Валенты твердит ерунду, но она права, хоть, может, сама не знает, почему. И он должен будет перед свадьбой рассказать Эйде, чем отличается обычных людей, да еще как отличается! Или не должен?..
Когда, позже, в дверь постучал дядя Ильмар, Ардай открыл ему.
— Вот, держи, — дядя протягивал большой нож в красивых, отделанных серебром кожаных ножнах, и на вопросительный взгляд племянника криво улыбнулся, — подарок тебе от городничего, сейчас принесли. Надеюсь, других последствий не будет.
— Почему отец ничего не говорил мне?.. — спросил Ардай, взяв нож.
— Не все стоит рассказывать ребенку, особенно если подходящий момент не настал, — спокойно ответил дядя, и прикрыл за собой дверь.
Ночью Ардаю приснился странный сон. Он летел в небе, в золотисто-голубом и прохладном утреннем небе, и ему было очень, очень хорошо. А потом он увидел свою Эйду, внизу, на зеленой траве. Она махала ему рукой и звала, и он очень хотел спуститься вниз, к ней. Но почему-то никак не мог, раз за разом не мог.
Он проснулся с чувством огромной горечи и боли, и обрадовался, что это лишь сон. И еще вспомнил: у него нет предначертанной судьбы. Как сам захочет, так и будет. И он успокоился.
* * *
Всякий день наступает в свой черед, и день бала тоже, наконец, настал. Сколько бы Ардай не ворчал, что приходится заниматься всякими глупостями, надеть новый костюм было приятно. Темно-синий тяжелый шелк, оттенивший яркие голубые глаза, серебряная тесьма, мягчайшая черная кожа — было неловко даже думать о том, сколько стоило все это великолепие. И покрой, не совсем привычный, был тем не менее удобен — портниха заверила, что такова последняя мода. Лучше всего оказались сапоги, очень легкие и удобные, тщательно отделанные, их просто жаль было бы трепать по городским мостовым, о прочих тропках-дорожках и говорить нечего. Впрочем, до этого еще нескоро, не раз и не два гулять этим сапогам только по дорогому вощеному паркету.
Он взглянул последний раз в зеркало и отвернулся. Ничего, сойдет. Блистать и всем нравиться сестре Валенте следует, не ему.
Вот через день — гонки, потом еще смотр. Если не получится заслужить пару подвесок, он просто перестанет себя уважать. Не говоря уж о том, что останется без руха. Отец потом купит, конечно, но это ведь совсем не то.
Будет трудно. Последнее время, летая на Баке, то выжимая из него все силы в гонке на скорость, то выписывая фигуры и пируэты, Ардай каждый раз с радостью убеждался: рух в великолепной форме, просто как никогда. А ведь Бак — не какой-нибудь середнячок, отец когда-то себе отличную птицу купил, лучшую из тех, что нашел. В другое время можно бы даже не волноваться, но сейчас — слишком много в Аше приезжих наездников с отличными птицами. Ардай видал некоторых таких, летая по утрам. Было от чего тревожиться.
Валента не подвела. Когда она, полностью готовая, появилась из своей комнаты, все захлопали в ладоши, а Адай — тот даже одобрительно прищелкнул языком.
Сестру с раннего детства отличал хороший вкус. Ее ни за что не заставить было надеть то, что она считала некрасивым или просто лишним. Другая бы на радостях нацепила все содержимое шкатулки, что мать передала ей Варги, а Валента надела лишь несколько украшений, зато каждое казалось совершенно необходимым.
И портнихи постарались, разумеется. Верхнее платье на Валенте тоже было синим, с серебряной каймой — родовые цвета Эстерелов, но шелк платья выбрали светлее и ярче, чем на Ардае, а серебряная кайма кое-где переплеталась с золотой. Синий цвет верхнего платья был разбавлен нежным жемчужно-желтым и голубым нижнего, по поясу и вороту петляли, сплетаясь в узор, нити мелких жемчужин. Волосы ей заплели совсем просто — не иначе, сама настояла, разве что в них поблескивали жемчужины и мелкие синие камешки. А Ардай слыхал, что некоторых красавиц перед балом по три часа причесывают...
