Укротители велосипедов

— Сволочь мелкая, отцепись от меня, — дрожащим голосом произнёс Клясов и пальцами ухватился за туловище клеща.

— Стой, Вадим, — велел Ежов. — Не вытаскивай его сам — оторвёшь туловище, а его половина останется под кожей.

— Ах он жадный ублюдок... — Клясов скривился. — Гхы, гадство, ненавижу паразитов. Фуу, мерзость. Сейчас мне будет плохо.

— Ложись, я выну его, пока он не залез под кожу целиком.

— Целиком? — ужаснулся Клясов и с готовностью растянулся на животе на склоне.

Найдя сухую палочку, Ежов достал из кармана подобие швейцарского ножа, но с шестигранниками внутри. Вынув лезвие перочинного ножа, принялся остругивать, затачивая, конца палочки, после чего разломил её на две части.

Взяв в руку по палочке, Ежов приготовился подцепить импровизированным пинцетом клеща, как внезапно, поднявшись по неприметной тропинке, метрах в пяти от места действия, на вершину холма выскочил Артём.

— Сюрпрайз! — крикнул он, чуть присев и раскинув руки в стороны.

Однако настоящий «сюрпрайз» ждал Артёма, ибо первое, что он увидел, это лежащего с голой задницей Клясова и Ежова, стоящего рядом с ним на коленях.

— Ага, — тихим голосом выдавил из себя Артём. И, не придумав ничего оригинальнее, почти шёпотом повторил: — Ага...

— Молчать! — велел ему Ежов.

Но Артём уже сообразил, что происходит, и его было не остановить. Почесав затылок, он ехидно спросил:

— Я вам не помешал, господа? Не знал, что у вас тут свидание...

Цена успеха

Насмотревшись на Артёма, Клясов тоже решил проверить себя и составить ему компанию в его тренировках по горовосхождению. В течении недели он три раза уходил вместе с Артёмом к горе, два раза возвращался вместе с ним, а на третий пришёл всего через час после начала тренировки.

— Что-то ты сегодня быстро, — иронично произнёс суетящийся у плиты Ежов, когда Клясов зашёл в дом и уселся за кухонным столом. — Уже выдохся?

Зевнув и вытянув ноги, Клясов ответил:

— Надоело. Для меня это упражнение — бесполезно.

— А что так?

— Ну, в первый раз я немного напрягся, позавчера было значительно легче, а сегодня ноги окончательно привыкли. Я только что зашёл в гору десять раз подряд и понял, что могу подниматься в неё ещё очень и очень долго. Короче, лучше поберегу силы для велосипеда.

— Я тебе сразу говорил, что так будет, а ты не верил.

Клясов самодовольно ухмыльнулся.

— Зато я показал Артёму разницу в наших силах. И он охренел, когда до него дошло, сколько ему ещё надо тренироваться, чтобы хотя бы приблизиться к моему уровню.

— Гад ты злопамятный, — проворчал Ежов. — Ты за этим с ним ходил? Чтобы повыделываться? Неужели всё ещё злишься на парня за то, что он всего один раз объехал тебя в горе? А если он начнёт сомневаться в себе и вообще забросит тренировки, ты об этом подумал, а, Вадим? По сравнению с его максимумом — тремя подходами, твоя десятка, наверное, показалась ему чем-то недостижимым.

Клясов пожал плечами.

— Если он настолько слаб, чтобы забить на тренировки из-за небольшого потрясения, то ему нечего делать в мире профессионального спорта. А ведь он метит в профессионалы кросс-кантри. Пусть в маунтинбайке не требуется выносливость шоссейника и пусть в кросс-кантри проезжают всего ничего, но там тоже существует конкуренция и там тоже надо пахать. В общем, я показал Артёму, к чему ему надо стремиться и до каких пределов можно развиваться...

Неизбежное всё-таки случилось, усталость сказала своё слово, и Дима, однажды утром взглянув на Артёма, разминающегося во дворе на станке, велел ему прекратить его самостоятельные занятия как минимум на неделю. «Думаешь, он тебя послушает? Ха, размечтался!» — насмешливо сказал тогда Ежов и весь вечер после основной тренировки следил за Артёмом, готовясь пресечь малейшую физическую активность. Однако Артём, отобрав у Димы ноутбук, расположился, загорая, во дворе на подстилке и, включив он-лайн трансляцию, внимательно наблюдал за стартовавшей Джиро Д'италия.

— Что-то сегодня получается очень длинная гонка, — заметил Ежов, моющий у рукомойника посуду. — Обычно трансляция заканчивается после семи вечера, а скоро восемь.

— Джиро уже закончилась, — ответил Артём. — Я смотрю записи прошлогоднего Тур де Франс.

— Неужели так понравились велогонки?

— Не, скукотища это ваше велошоссе. Но мне надо посмотреть, как выглядят настоящие соревнования. Просвещаюсь, так сказать...

— Правильно, просвещайся.

Нарочито громко, чтобы слышал сидящий перед телеком в гостиной Клясов, Артём спросил:

— Кстати, деда, а на каком этапе Тура облажался Вадим? Дима говорил, что в прошлом году он приехал, вроде бы, тридцать пятым. Хотя до середины гонки шёл в группе лидеров.

Ежов покосился сквозь открытую дверь на Клясова, с кружкой чая у рта внимательно прислушивающегося к разговору с улицы, усмехнулся и ответил:

— Не помню. Спроси у него сам.

— Ладно, сам увижу. Вряд ли за кадром останется то, как один из лидеров начнёт очень резко сдавать позиции.

В гостиной закашлялся, поперхнувшись чаем, Клясов, а Ежов покачал головой, невольно восхитившись тем, как изящно Артём отомстил Клясову за его показушничество во время их непродолжительных совместных тренировок по подъёмам в гору...

Ближе к ночи Ежов наконец уверился в том, что Артём не собирается нарушать предписания Димы и, по крайней мере, на сегодня ограничится тренировкой на велосипеде. Однако поверить в благоразумность Артёма старик не мог и день за днём продолжал следить за ним, ожидая, что вот сейчас он точно скажет «пойду прогуляюсь», «схожу в магазин» или «пойду потусуюсь с Кешей», а сам отправиться в лес к своей любимой горке. Но Артём каждый день проводил дома, валяясь на солнце с ноутбуком, наблюдая за баталиями на Джиро и быстро покрываясь бронзовым загаром. «Йя-хууу, я индеец! — орал Артём, сдирая с себя обгоревшую кожу. — Больше мне не страшно солнце и жара! Завидуйте мне, бледнолицые!»

К концу недели Ежов начал испытывать раздражение из-за покладистости Артёма. Как так, недоумевал Ежов, почему это ушлёпок с готовностью слушается Диму, который младше его на четыре года, а мои распоряжения — распоряжения тренера, вырастившего чемпиона! — попросту игнорирует? И это раздражение вкупе с ревностью, испытываемые Ежовым, заставили его ещё пристальней следить за Артёмом. Более того, старик начал желать того, чтобы объект его слежки наконец нарушил режим и тайком ускользнул ото всех в лес или заперся у себя в комнате и начал делать приседания.

В свою очередь, Артём недоумевал, почему всю неделю старик не отходит от него ни на шаг и так странно, словно ждёт чего-то, поглядывает в его сторону. Может, ему интересны результаты Джиро, гадал Артём, или он хочет, чтобы я начал расспрашивать его о велогонщиках и командных тактиках?

После нескольких дней вынужденного безделья Артём почувствовал себя неуютно, не выдержал и спросил Диму, можно ли ему заняться хотя бы бегом. Дима прикинул состояние мышц своего товарища, сказал, что через три дня тот сможет вернуться к доптренировкам, и разрешил ему устраивать получасовые пробежки для развития сердечно-сосудистой системы.

Обрадовавшись, Артём нацепил пульсометр и с довольно приличной скоростью стал носиться по полю от леса до дома и обратно. А на второй день Ежов, продолжавший слежку за своим подопечным, вдруг понял, что в беге Артёма прослеживается чёткая система интервальных ускорений, хотя со стороны казалось, что тот бежит в одном ровном темпе.

— Дима, — остановившись рядом с загорающим Димой, обратился к нему Ежов, — поле ведь не совсем ровное, от дома до леса оно идёт с уклоном вверх, так?

— Ага, — не отрываясь от экрана ноутбука, ответил Дима.

— И Артём, когда бежит к лесу, немного ускоряется, так?

— Совсем немного, — подтвердил Дима.

— А учитывая его изначальную скорость и то, что он бежит чуть-чуть вверх, его сердце разгоняется, — констатировал Ежов.

Резко сев, Дима уставился в спину удаляющегося от дома Артёма и, понаблюдав за ним, поднял на Ежова лицо со следами испуга на нём.

— Тренер, кажется, он специально пытается гипертрофировать миокард по D-типу.

— Что-что? — не понял Ежов.

— Ну, увеличить толщину стенок сердца, то есть нарастить силу сжатия, — пояснил Дима. — Его максимальное безопасное значение частоты сердечных сокращений... — Загибая пальцы, Дима посчитал: — Так, двести двадцать минус его возраст... получается, его максимум — сто девяносто пять ударов в минуту. А он бежит быстро, при ускорении разгоняет сердце до двухсот и полминуты поддерживает пульс на этой цифре. Это классическая интервальная тренировка для увеличения силы сердца.

Набычившись, Ежов спросил:

— Так-так, и кто его этому научил?

Съёжившись, Дима замотал головой:

— Не я. Я ему объяснял, как важно не перегружать сердце, и он всегда слушался и никогда не разгонял пульс до красной зоны. Наверное, он прочитал о D-типе в интернете.

— Вот дебил, — прошипел, прищурившись, Ежов. — Он вообще понимает, что делает? Твою ж мать!.. Он уже второй день так носится! — Он вздрогнул и сорвался с места, побежав навстречу Артёму, на ходу повторяя: — Убью, идиота. Совсем мозга нет...

Ежов встретился с Артёмом посреди поля, проорал «стоять!» и, подбежав вплотную, толчком в грудь сбил его на землю.

— Какого хрена?.. — растянувшись на спине, спросил Артём. — Чего опять не так, деда?

Схватив Артёма за руку, Ежов проверил показатели пульсометра за весь период тренировки. Так и есть, через каждые полторы минуты кривая пульса на тридцать секунд поднималась до значений двести.

— Ты закончил с бегом, — констатировал Ежов, и по ровной, спокойной интонации его голоса Артём понял, что старик крайне зол и лучше с ним не спорить.

— А в чём дело? — поднимаясь, поинтересовался Артём.

— D-тип гипертрофии, да? Значит, вот как это называется по науке. — Приняв угрожающую позу и сжав руки в кулаки, он надвинулся на Атёма. — Думал, самый умный, думал, что я ничего не замечу?

Артём засунул руки в карманы шорт и, уставившись себе под ноги, пробурчал:

— Ну, я вообще-то ничего не скрывал. Дима сказал, что мне можно заниматься сердечно-сосудистой, вот я и занимался.

— Ага, занимался, используя очень опасную технику. — Развернувшись, Ежов потопал обратно к дому. — Ты хоть понимаешь, какой опасности подвергал себя, разгоняя пульс за пределы красной зоны?

— Эээ... да, понимаю.

Не оборачиваясь, Ежов попросил:

— Ну-ка, объясни мне, почему нельзя превышать максимальное ударное значение пульса?

— Потому что тогда сердце будет не растягиваться, а уменьшаться.

— Правильно, оно будет дистрофироваться. А ещё из-за нагрузки за пределами красной зоны в сердце, как и в обычных мышцах, образуется молочная кислота, которая разрушает клетки. В результате длительных нагрузок в красной зоне может начаться омертвение тканей сердца, а это приведёт к микроинфаркту.

— Да-да, я всё знаю, — откликнулся Артём.

Резко обернувшись, Ежов схватил Артёма за воротник футболки и, плюясь слюной ему в лицо, проорал:

— Дебил, если ты всё знаешь, тогда какого хрена ты специально используешь такую технику гипертрофии сердца?! Микроинфаркты не лечатся, они будут накапливаться, и в один прекрасный день ты сдохнешь прямо на велосипеде или во сне! Ты должен был слышать про футболистов, которые мрут на поле во время матчей, подобные случаи часто мусолят в новостях, — так вот, их смерти — это последствия чрезмерных нагрузок! И ты закончишь так же, если не будешь аккуратно относиться к своим тренировкам! — Не отпуская Артёма, Ежов принялся стучать по его голове костяшками пальцев. — Навсегда вбей в свою тупую башку, что нельзя перегружать сердце! Нельзя! Для тупых повторяю ещё раз — нельзя! Ясно?!

— Да-да, — закивал, морщась, Артём.

Отпустив его, Ежов продолжил путь до дома, всем своим видом выражая негодование, а Артём, пригладив растрёпанные волосы, последовал за ним.

— Короче, с этого момента всё будет так — ты тренируешься, ешь и спишь с пульсометром, — сказал Ежов. — Увижу тебя без него — сразу же покупаю тебе билет до Питера, и до свиданья. Всё ясно?

— Предельно, — буркнул Артём, подходя вместе со стариком к крыльцу, на котором как обычно сидел и читал Чавин.

— Отлично. А теперь отвечай, кто рассказал тебе про D-тип гипертрофии? И с чего ты решил, что увеличение силы сердца поможет тебе в гонке на велосипеде? В велоспорте сильное сердце — не главное. Главное — большое сердце, способное перекачивать много крови, а при D-типе гипертрофии оно будет всего лишь выталкивать немного больше крови.

— Ммм... Вообще-то меня предупреждали, что эффект от увеличения силы будет незначительным, поэтому я не собирался долго заниматься сердечно-сосудистой. Просто решил попробовать и посмотреть, что получится, — нехотя признался Артём и чуть не врезался в спину резко остановившегося Ежова.

— Кто тебя предупреждал? — проникновенным тоном, заглядывая в глаза Артёма, уточнил Ежов.

Обругав себя, Артём замялся, придумывая, как бы не выдать своего советчика.

— Ну же, — подтолкнул его Ежов, — я жду. Кто тот гений, который посоветовал тебе это упражнение?

Подняв руку за спиной Ежова, Чавин произнёс:

— Я.

Ежов крутанулся на пятках, готовясь высказать советчику Артёма всё, что он о нём думает, но сообразив, кто ответил на вопрос, он так и замер с раскрытым ртом.

Захлопнув книгу, Чавин поднял на Ежова безмятежный, прохладный взгляд голубых глаз за стёклами окуляров и сказал:

— Чтобы прилично проехать Тур, мне немного не хватает в горе, поэтому я подумывал о том, чтобы увеличить выносливость за счёт увеличения силы миокарда. Но прежде чем пробовать этот способ на себе, я решил испытать его на Артёме. Правда, я не знал, что этот кретин наплюёт на все предосторожности и станет тренировать сердце каждый день, а не раз в неделю, как я ему советовал.

Выдав столь длинную речь, Чавин поднялся со ступенек и направился внутрь дома, а Ежов, кое-как вернув челюсть на место, стоял и пялился ему в спину.

— Вот он и признался, — сказал, ухмыльнувшись, Артём. — Только странно, что ты деда ещё не пытаешься его убить.

Покраснев, Ежов прошептал:

— Этот парень меня пугает. Когда он смотрит на меня, как только что смотрел, мне кажется, что он придумывает, где лучше спрятать мой расчленённый труп. Но больше всего меня удивило другое.

— Что именно?

— До сегодняшнего дня я вообще не понимал, зачем Сергей стал велогонщиком. Я видел две его выигранные гонки, но он ни разу не радовался победе. Даже ни разу не улыбнулся. Я думал, что он ездит на велосипеде просто потому, что у него это хорошо получается. А он, оказывается, тоже хочет выигрывать. И ради победы он тоже готов рисковать своим здоровьем...

Отдых

Прыгая по своей комнате на одной ноге, Артём безуспешно пытался натянуть джинсы.

— Задолбал уже топать, — окрикнул его со второго этажа Ежов.