Прагрессоры Атлантики

А тут испанец обмочился, мы поняли, что надо с ним заканчивать, а то он еще и по большому обкакается. Привязали руки к ногам за спиной, кляп в рот, и пошли дальше поросят тырить. Ник пошел с нами. У него была одна задача: смотреть по сторонам, при опасности, не стесняться, и громко предупредить криком: 'Кастилье!'

Пришли, все суетятся на полу, это они зря. Не успеют освободиться, мы быстрые воришки. Похватали еще поросят. Я погрозил кулаком этим 'кастильпо' и мы спокойно удалились. Никому мы не мешали, никто не вопил о чужаках.

Наверное, индейцев в округе повырезали на приличное расстояние. Остров был с горами в центре, очень аккуратный остров, круглый по форме, и вот в горы и убежали аборигены войну партизанить. А по низинам, на побережье засели со всех сторон испанцы и сто лет потихоньку вылавливали сопротивленцев. Остров был маленький! Я спросил у Вити, тот прикинул и быстро мне сказал, что радиус двадцать два километра примерно. Это же смешно! Сто лет там вошкаться с аборигенами. Просто никто не напрягался. Обострили в самом начале, потом обостряли время от времени. А аборигены... сидели в горах и печалились. Трудно понять дикарей. Я и европейцев не понимаю.

Когда мы вернулись, Витя был счастлив. Мы даже якорный камень подняли, не обрезали канат. Поставили парус и домой.

Мне понравилось. Было суматошно, но ведь обошлось. Теперь и к французикам наведаемся. Надо подналечь на испанский, а то совсем, с этой педагогикой, забросил работу над языком. У французов уже можно и чего другого полезного прихватить — вот интересно, овцы есть у них, или они по козам любители?

глава 10. 'Кто хочет жить вечно? Вечность — наш сегодняшний день'. Брайан Мэй

Одну вещь Ринат выяснил совершенно случайно. Я не пил крепкий алкоголь вообще. В год мог раз пять по бокалу коньяка двинуть, и все. А парни могли крепко назюзюкаться иногда, с похмельем, совершенно сумасшедшей привычкой мешать водку, пиво и вино. Ринат вообще всех научил пить 'коктейль скальпель': пятьдесят грамм водки смешиваешь с пятидесятью граммами спирта, и ура! Так вот, они нажрались после того, как мы устроили мальчишек в их казарму на Мадере. Ринат заранее заготовил бражки и нагнал самогона четыре литра. Я отказался — дурь это все, сидел с ними, попивал бражку.

Сидим, выпиваем и тут Ринат заводит старую шарманку:

— Вы знаете мою теорию о причине распада СССР?

— Ну, наконец-то! — обрадовался я новой истории от Рината. — Мне, честно говоря, одинаково безразличны все эти Святославы, Рюрики, Петры и Грозные с Екатеринами, и Николашками — все они великие политики, которые не хотели соответствовать своему двору, и потому их ненавидели. А они держались, бедолаги, тянули страну... давай, Ринат, рассказывай тайну золотого ключика.

— Есть один ужасный, потрясающий мозг факт: развал Советского Союза шел параллельно с развитием Интернета. Научно Техническая Революция победила социалистическое государство и всю систему соцстран. А от компьютеризации нельзя было отказаться, это рывок в развитии человечества. Но мы все знаем банальный принцип интернета: это некая 'свобода'. Ты свободен получать информацию: знания, музыка, порнуха... такого падения границы холодной войны Советский Союз не пережил. Я не верю в тупость наших... политических структур. Спецы стали искать варианты как вывернуться из ситуации. И вот в итоге мы имеем Россию.

— Изрядно, — покивал головой Витя

— А урок от этой истории может быть только один. На рабстве далеко не уедешь. На дураках далеко не уедешь. Христианство нам не поможет никак, — добавил Ринат.

— Христианство оно богатое на идеи, — я сразу встал на защиту надуманного. Мы с Костиком столько думали, старались, а ему сразу 'не поможет'. — И не прикапывайся к нашему христианству, мусульманин! Ничего в нем нет такого особенного и оригинального. У всех все об одном. Нужно воспользоваться лучшим, все взять на вооружение.

Православие, к примеру, оно разное. Рабы и остальные... я категорично против рабства. Нам рабы божьи не нужны. Буквы надо переставить, все перевернуть с ног на голову. 'Раб' превратится в 'бра' — сокращенное от 'бразерса', рабство превратится в братство. Иначе я тоже против любого христианства. Вообще отказываюсь от главенства его имени. Мне проще к кому угодно другому прилепиться, к Будде, ему вообще плевать на всех из своей нирваны.

Еще немного вспоминали полезностей от разных религий. Потом я перестал понимать их дурацкий юмор и хаханьки, ушел спать. Мне и бражки хватило, понравилась, вкусная и ничего так — весело было, хоть не пьяный. А парни мне утром сказали, что алкоголь не цепляет! То есть, цепляет, но им четыре литра на троих не хватило. Совсем с ума сошли. Взяли на заметку — не увлекаться пьянством.

Потихоньку планировали рейд на восток. К самым крайним от нас Канарским островам, где заправляли французы. Когда Витя сказал, что это, вроде, нормандцы были, я сразу понял: эти могли! Нормандцы они такие, самые хитровыкрученные потомки викингов, и в Англии вписались, и вот на Канарах уже курорты обживают. Витя сказал, что французы очень миролюбиво своих аборигенов окрутили: ножики им плохонькие вручили, тряпочки, вкусняшки и бусики разные.

К французам я рвался — там горячий океан был, но мне сказали, что без закидонов обойдемся, нам на приличный остров надо, без всяких горячих океанов. И тратить время на купания — это излишество. Не сибариты, и жить торопятся, и чувствовать спешат, и ничего не соображают в гигиенических церемониях. Меня таращил не сам факт мытья в океане горячей водой — во всем этом был некий момент нирваны, единения со стихиями — но им не понять.

Баню мы сколотили. И получилось очень неплохо. Парилка вышла сносная. Дрянская, честно говоря, но факт в том, что пар она держала, хоть и недолго. Но кроме нас четверых никто не врубился в этот кайф. А мы не заставляли, не навязывали — ха, самим пару мало. Вот на северный остров Витя девчонок и мальчишек катал раз в неделю. К северу от Мадеры был маленький островок, но там был песчаный пляж, не камешки, как на Мадере. И Витя даже сказал на полном серьезе, что песок лечебный — в нашем месте народ там процедуры принимает песчаного очищения и всякой такой лабуды. Ринат подтвердил — вполне возможно, почему нет? А девчонкам только дай что-нибудь экзотическое и ненапряжное и тепленькое — котиков! Но пока мы без котиков :( А пляж им понравился, в песке тепло и приятно полежать можно.

Ринат серьезно меня охладил. Ему не нравился мой боевой настрой. Он считал, что все это глупости, которые можно себе позволить один раз — бросить спичку в склад ветоши, и не переживать за результат. Он упорно накачивался на более важные вещи: нам надо действовать против частников! Нам надо грабить золото у богатых людей. Золото многое решает. Я отстаивал точку зрения: нельзя высовываться с крупными закупками скота, ресурсов, да никак нельзя показывать себя крупными оптовиками — начнут вынюхивать на тему 'А где твоя ферма? А где твоя лавка?'. Торгаши они такие, все про всех хотят знать, информация тоже товар — они это знают.

И ведь компромисс мы не находили. Как не посмотри — со всех сторон коряво. Но бандитизм в шпионском духе безопасней выглядел. Только вот времени требовал на подготовку грабительства, и времени, проведенного там, в Европе. А у нас и дома поле непаханое дел и проблем.

Ко всему прочему, у меня не сложилась личная жизнь. Апфия запала на Виктора. Я это видел. Мы с ним присели, порешали. И он честно сказал: 'А давай!' Я рассмеялся тогда: 'Отдаю!' И счастливая гречанка переехала в домик адмирала. Она и с Леей уже мосты навела, и со всеми подружилась. А вот я не пришелся ей по сердцу. В постели мы отжигали, это было классно. Но в остальном. Не близкие мы оказались друг другу люди. Костик хмыкнул и сказал: 'Мастурбация это не заразно, пусть Лешка дурью мается'.

Ничем не мог нас порадовать капитан. Мы сами уже поняли, что океан план покажет. 'Пескарик' стал выдавать по десять узлов, восемнадцать километров в час. И Витя сказал, что для такого баркаса это неплохо. Но стабильности никакой не гарантирует. До французских Канарских островов можно плыть как тридцать, так и сорок часов. А десять часов это разница в половину суток, слишком большой разброс. А на тех островах французы дружили с аборигенами, нас сразу распознают, и раскроют, и донесут — опасно, напряжно.

'Глория' стабильно давала пятнадцать узлов, и это была отличное, комфортное плавание. Только один раз Витя посмеялся над нами. Тогда, в Атлантическом океане, когда мы уже третьи сутки шли на Азоры, он однажды позвал нас наверх и спросил: 'Можно дать приличный ход. Хотите посмотреть?' Мы, конечно, обрадовались. Светило солнце, ветер дул сильный, в корму и сбоку. И тогда Витя полностью стал разворачивать оба паруса, и уже через минуту мне лично стало тошно и неуютно. Все это сбоку посмотреть красиво. На яхте не так приятно, когда мчишь с большой скоростью. Сильный ветер — больше волнений волн — яхту сильней качает. И она начинает звучать очень странно: прежде всего, она звучит громче, потрескивает, хлопочет парусом, поскрипывает чем-то. Я понял, я сразу понял, что у моряков профессиональная травма головы, связанная с проблемой слуха — деревянный корабль постоянно шуршит, скрипит и трещит по всем швам — это как они терпят? Уже малыш 'Пескарик' изрядно действовал на нервы! Рядом с домашней бухтой, все вроде успокаивает нервы, но Витя разгонял его иногда до жуткого шквала звуков, и не помогал никакой деготь! Они там высмотрели с Ринатом чуть не ли не эвкалиптовую породу — вруны! Эвкалипты и кенгуру в Австралии, все знают — гнали деготь разных сортов и все вынюхивали, принюхивались. Я не насмешничал вслух — Ринат гнал основы для экспериментов с возгорающимися веществами, пусть химичит, нам поджиги нужны.

И аркобаллисту они мастерили. Все из материалов будущего, со стальными тросиками, с катушечками какими-то. Расчеты считали. Я главное понял: на небольшое суденышко нельзя пушку ставить — от отдачи развалится корпус, протекать начнет, а потом и вовсе шпангоуты отойдут от киля. Вредная морская тема мне не давалась! Я сразу просекал некие вещи, а в других жутко тормозил. Шпангоуты — ребра! Киль — хребет. А бейдевинд... ветер какой-то, а вот какой все путал. Считалки надо придумывать, как в школе: 'И солнце ярче блещет и веселей пейзаж, когда в желудке плещет С2Н5ОН' — а как еще формулу спирта запомнить?

Витя нам дал неутешительные факты про овец и коз. У него был альбом с гербами Канарских островов. Оказалось, что французы — козопасы, и коза даже на гербе есть! А мы против коз были несколько скептически настроены. Я неизвестно где прочитал, что там, где козы паслись, потом ничего толком не растет. Но было два более весомых факта за овец. Ринат сразу сказал, что есть такие мериносы — вообще классные овцы. Их из северной Африки арабы привезли на Пиренеи, и там успешно разводили, пока конкистадоры не прогнали. Испанцы сразу поняли, что овечки-мериносы ценные и под запретом смертной казни запретили их вывоз из Испании! Вот какие ценные мериносы. С другой стороны, как на англичан не злись и не фыркай — они великие, они империю создали один раз — а ставку они сделали на овец. Это все знают. Мы ничего толком не соображали в козоводстве и овцеводстве — решились прихватить козочек несколько штук, молоко у них полезное, а найти им место для выпаса можно, там и посмотрим, как травоядные могут губить экологию, что это за бредни Зубриковские мозги хранят.

Педагогическое чрезвычайное происшествие тоже не заставило себя ждать: драка Николашки и Панкрата. Николай не звездил, не трепался, но ему устроили мордобойку. Этого момента мы ждали. Готовы были воспитательные меры. Ведь и нагружали мальчишек на всю катушку, у них физкультуры было больше теории, пахали, как рабы на плантациях — все равно устраивали свои дурацкие проделки. По ночам они шастали по острову: ходили купаться, что-то там разыскивали в пещерах — дурковали, как и положено мальчишкам. Ох, и накручивали они километры по острову в наказание!

Мы серьезно отнеслись к будущей угрозе вторжения. Старые проложенные тропки были заброшены. От бухты Атлантида новые тропки к важным местам на острове пробивали мальчишки. А ростом они были 'метр с кепкой'. По этим тропкам, узким, виляющим, проложенным с расчетом на устройство будущих ловушек, мы большую часть проходили в полусогнутом положении — в кустарниках прорезались невысокие проходы, нижние ветви деревьев не давали разогнуться в полный рост. Только наши шустрые мальчуганы носились как угорелые, по делам, утаптывая тропинки. Нормально. Это только минут сорок от побережья такие неудобства, а потом уже более удобные проходы проложили.

После драки мальчики получили свои причитающиеся наряды по уборке территории, и торжественное головомойство на вечерней церемонии промывки мозгов. Скальпель мне Ринат не дал, но подточил острие моего честного футуристического 'Кресси'. Когда дети цеплялись взглядом за некоторые предметы из будущего, они ненадолго проникались к нам холодным чувством почитания, неприятное такое ощущение, дистанция возникала нездоровая, но быстро проходило у мальчишек и девочек. Мой нож с черным лезвием их в 'шок и трепет' приводил. Я их понимал, я держал в руках настоящий пистолет. Тяжелый. Но я бы на бластер из 'Звездных войн' тоже очумелыми глазками смотрел.

Вечером, на поляне церемоний — традиционно там исповеди рассказывали друг другу — Костя не спеша, с чувством, спокойно и негромко, в очередной раз пояснил что такое братство, что такое вера, и с какой стороны надо пробираться на поляну единоборств, чтобы посоревноваться в рукоприкладстве. Господь помогает верным. Мы поможем вредным — исправиться. 'Кто навредил брату моему и сестре моей — навредил всем братьям моим и всем сестрам моим' — смотри семнадцатый пункт кодекса Легиона. Закончив разрешенные речи, он кивнул мне, и мы приступили к церемонии кровного братания и сестрения. Дело было шаманское, сакральное, прикольное и веселое. Нас было тридцать три человека. У Вити были припрятаны пара ваз для цветов. Одну он выделил — отличная вещь — на пару литров, небольшая, цвета морской волны, стеклянная, с пупырышками. На пару бутылок вина я тоже дал добро. А когда Витя серьезно сказал, что без морской воды он пить не будет, я только обрадовался: Посейдон великий бог, и Нептун тоже славный бог, а я только рад сэкономить рислинг. Уж в винах я разбирался чуть больше, чем в водочке. И уже знал — в Европе пьют странные вина, непривычные, вкусом отличающиеся от нашей коллекции в семнадцать бутылок. У нас и крепкого было два ящика всяких разных бутылок: коньяк, виски, ром, водка. Мы все заскладировали в одной кулинарной пещерке, в сухости, прохладе.

Процедуру резать шрамы мелким пронырам доверили мне. Ринат мог лучше справиться, но не был главпопом. Костик рассмеялся и отвертелся, он за морские души в ответе, а это вопрос более универсальный — он вазу подержит. Я плюнул на них и в очередной раз убедился в том, что мы горцы: резнул себя не больно до крови, и шрамик зажил за несколько часов.