Выдохшись, Настоятель грузно опустился на свой табурет.
— Поэтому наш долг, — гораздо спокойнее продолжил он, — подтолкнуть безмятежных духом. Мы должны нанести упреждающий удар, пока варвары-южане не собрали свои силы в один кулак, не привлекли на свою сторону желающих отомстить колдунов. Не позднее, чем следующим летом, а еще лучше — зимой, пока народ не отвлекся на полевые работы, наша великая армия должна двинуться на юг. Леса и болота оборонят наши края от южан, и мы сможем послать в Сураграш почти всех солдат, лишь перекрыв удобные коридоры на сервер и оставив в городах небольшие гарнизоны и милицию. Брат Перус, напиши от моего имени брату Комексию. Укажи ему, что нужно действовать агрессивнее. Пусть его люди сеют недовольство среди гридней. Но пусть он не доводит возмущения до бунта. И пусть передаст князю, что защитники истинной веры готовы передать ему... м-м-м... скажем, тысячу гривен золотом. Сообщи Комексию, что церковь Тапара пришлет свою долю не позднее чем через три месяца, да и остальные не задержатся. Ну, и добавь там от меня всяческие пожелания, сам знаешь, какие.
Секретарь кивнул.
— Однако, господин Настоятель, твой недостойный слуга хотел бы обратить внимание на маленькую проблему, — шепнул он.
— Говори! — насторожился брат Семлемен. — Что за проблема?
— Южане, — с извиняющимся видом сообщил секретарь. — Они ведут переговоры с Куаром. О сепаратном мире.
— Ах, вот оно что... — ноздри Настоятеля раздулись. — И что же они предлагают в обмен?
— Золото, — развел руками брат Перус. — То же золото. Достаточное, чтобы поддерживать армию Куара в течение нескольких лет.
— Та-ак... — протянул Настоятель. — И откуда тебе известно? Почему не сказал раньше?
— Один отрок в дружине Перевета является сыном правоверного, — виновато потупился секретарь. — Он подслушал переговоры, когда стоял на страже. Извини, господин, но я не думал, что сплетни слуг интересны тебе. Сам знаешь — увидит такой кошку, а рассказывает про рысь...
— В будущем, — ласково и в то же время угрожающе произнес Настоятель, — ты станешь передавать такие сплетни мне незамедлительно. Понятно?
Секретарь покорно кивнул.
— Хорошо. Кто вел переговоры?
— Говорят, некто Шурай, давний посланник Великого Скотовода. За последние два года он трижды появлялся в Куаре и два раза — в Типеке. Видимо, Великий Скотовод боится войны и стремится во что бы то ни стало оттянуть ее...
— Вот как? — сухо сказал Настоятель. — Ты уж позволь мне сделать выводы самостоятельно. Хм... — он побарабанил пальцами по столу. — Если Великий Скотовод так боится войны, тем более нужно ударить по нему как можно быстрее. Вопрос лишь в том, правильно ли передали его слова. Вот что. Добавь в письмо брату Комексию просьбу задержать... как его... Шурая, буде он нарисуется в белокаменном Тушере еще раз. Хотелось бы поболтать с парнем о том о сем. И зашифруй-ка, пожалуй, письмо моим личным кодом. Да, и еще. Того верного, чей сын обладает столь острым слухом, хорошо нужно наградить. Думаю, одной... нет, полугривны... серебром, не золотом!.. вполне хватит. Все понял?
Внезапно лицо Настоятеля исказилось. Писк, мерзкий звон крыльев вбуровился, кажется, в самое основание черепа. Комар, каким-то чудом проникший в келью сквозь завешивающую окно тонкую ткань, сделал пару кругов вокруг головы, спикировал ему на руку и начал вдумчиво исследовать поверхность кожи, выбирая, куда всадить хоботок. Судорожным движением Настоятель прихлопнул насекомое, содрогнувшись от ощущения липкого комочка на пальцах и с трудом подавив желание вскочить и замахать руками, отгоняя воображаемую тучу кровососов. Звон в ушах медленно затих, и брат Семлемен обнаружил, что сердце колотится, словно после пробежки. Определенно, с годами его боязнь комаров не ослабевает. Мелкие, почти безобидные твари — но как же он их ненавидит!.. Он заставил себя сесть на место и с неприязнью взглянул на секретаря. Брат Перус почтительно наклонился вперед, готовый сорваться с места и броситься выполнять любое приказание.
— Свободен! — Настоятель вытащил из подставки очиненное перо и начал нервно крутить его в пальцах. Секретарь, почтительно поклонившись, спиной подобрался к двери и осторожно прикрыл ее за собой. Брат Семлемен тут же забыл про него. Проклятые комары... Южане обещают заплатить золотом? Интересно, интересно. И интереснее всего — нельзя ли заполучить то золото себе?
Секретарь по тихим коридорам торопливо пробрался в свою келью, залитую лучами уходящего солнца. Там он быстро набросал письмо, зашифровал его, сверяясь с таблицей, извлеченной из тайника в стене, сжег над свечкой оригинал и отнес запечатанное письмо на голубятню. Проследив, как вылетает в высокое окно голубь, он вернулся к себе. Заперев изнутри дверь и невнимательно совершив молитвенный обряд, он скинул серую рясу, переоделся в мирскую одежду, накинул поверх плащ с глубоким капюшоном и выбрался из кельи через окно, выходящее в густые кусты жимолости. О результатах беседы следовало доложить, а держать передатчик в келье слишком опасно...
Скала уходила далеко вниз. В ее трещинах, если свеситься и заглянуть вниз, виднелись пятна зеленого мха, а кое-где даже цеплялись за жизнь невысокие кривые березки и сосенки. Впрочем, саженях в двадцати над прибоем мох не рос, лишь тут и там торчали древние засохшие остовы деревьев: гигантские волны смыли и оборвали все, до чего дотянулись. Впрочем, когда-нибудь цунами прекратятся, морское дно успокоится и жизнь, казалось бы, потерпевшая сокрушительное поражение, снова начнет цепляться за самые, на первый взгляд, непригодные места. Когда-нибудь здесь не останется ни скалы, ни океанского прибоя, но мох все так же будет расти на камнях, как и сегодня.
Камешек с легким шорохом сорвался с карниза и беззвучно ушел вниз, в бушующие волны. Хлаш Дэрэй медленно выдохнул и открыл глаза.
— Матха-ома! — молодой тролль почтительно сделал тазан, как бы извиняясь за нарушенную медитацию. — Совет племени ждет.
— Да, Кургаш, — кивнул Хлаш. — Иду.
Он плавным движением поднялся на ноги, чуть прищурившись от боли в коленях. Ногам определенно становилось все хуже. Пожалуй, стоит проконсультироваться с Тилосом. Если дело так пойдет и дальше, через год-другой ему станет слишком тяжело ходить.
Похоже, совет ждал его слишком долго. У Народа не принято открыто выражать свои чувства, но глаза старейшин заметно сощурились при его появлении.
— Ты задержался, — укоризненно произнес пожилой тролль, чья чешуя отливала густым сизым оттенком.
— Прошу прощения, старейшина Клатт, — поклонился Хлаш. — Я еще раз обдумывал слова, что должен произнести перед советом. — Он сел на пятки и акуратно сложил руки на коленях. — Позволят ли мне сказать?
— А нужно ли? — осведомился Клатт. — Ты придумал что-то, не сказанное раньше? Матха-ома Хлаш Дэрэй, никто не подвергает сомнению твои мудрость и знание мира, но ты испытываешь терпение совета.
— Я хочу, чтобы между нами не осталось недомолвок, — безмятежно ответил Хлаш. — Путь учит постигать мир во всей его полноте. Самая малая деталь может существенно изменить общую картину. Я же говорил не со всеми и не обо всем.
— Клатт, не ворчи, — вступил в разговор Тааран. — Дай ему сказать. Небось не помрем, пока слушаем. Или тебе есть куда торопиться?
Клатт что-то прошипел сквозь зубы и не ответил. Хлаш подождал еще немного, но никто не произнес ни звука.
— Итак, — начал он, — вернувшиеся вчера разведчики подтверждают то, что я знаю уже не первый месяц. Караванщики рассказывают, что дальние южные пастбища выбиты и пересохли почти полностью. Они бесплодны и быстро превращаются в пустыни, там уже начинаются пылевые бури. Несколько плодородных долин полностью уничтожены лавовыми потоками. В довершение всего люди размножаются просто с непомерной скоростью. Если дело так пойдет и дальше, скоро в Граше и Сураграше начнется массовый голод.
— Не в первый раз, — проворчал Чемпул из своего угла. — Только на моей памяти у них прошло три голодомора. Да и мой дед рассказывал, что у них такое случается не реже раза в сорок-пятьдесят лет. А уж простой голод — через три года на четвертый, если не чаще. Люди, что с них возьмешь...
— Именно, — согласно кивнул Хлаш. — Беда в том, что сейчас голодомор окажется не слишком обычным. Раньше выжившие люди с остатками стад откочевывали на запасные позиции, пастбища восстанавливались, после чего все входило в обычное русло. Но сейчас заповедные пастбища уничтожены лавой и пепельными тучами. Да еще и начинающиеся в болотах возле Шураллаха притоки Кронга пересыхают, сам Кронг мелеет, что приводит к дальнейшей деградации пастбищ. Им некуда отступать.
— А нам-то что? — недоуменно спросил молодо выглядящий тролль рядом с Клаттом. Хлаш напряг память и вспомнил — Тралл с Круглой Скалы, до того редко выбирающийся на совет, что некоторые старейшины о нем даже не и не знали. — Ну, пусть даже вымрут они подчистую. Мы что, кормить их должны?
— Среди людей есть женщина по имени Тарона. Королева многочисленного конгломерата южных племен, называющего себя тарсаками. По приблизительным оценкам, их численность составляет не менее семисот тысяч человек, а может, и два миллиона. Они контролируют площади около четырехсот тысяч квадратных верст. По ним голодомор ударит особенно сильно. Мудрая королева уже давно обратила свой взор на северные княжества. Тарсаки издавна воюют с северянами, и она знает, что их земли могут стать для кочевников спасением. Сейчас она собирает под свои знамена тарсачьи племена. Они выставят несколько десятков, а то и сотен тысяч всадников. Кроме того, вождь объединенных гуланских колен, Повелитель Ветра Зур Харибан тоже склонен идти в поход на Север, и за ним пойдет не меньше народу. Только здравый смысл да еще политика Великого Скотовода не позволяют им вцепиться друг другу в горло, чтобы решить проблемы за счет ближайших соседей. Ранее взаимная нелюбовь и подозрительность тарсаков и гуланов до сих пор не позволяли им объединиться. Но времена меняются. Скорее всего, война между Севером и Югом разразится в ближайший год, если не в полгода.
— И что? — не унимался Тралл. — Люди начнут драться друг с другом. С какого боку здесь мы? Или хочешь сказать, что наших воинов опять позовут в наемники? Народ Круглой Скалы не пойдет, говорю сразу.
— Именно на этом я и настаиваю, — кивнул Хлаш, кинув в сторону Клатта недружелюбный взгляд. — Людям просто нечем платить наемникам. Они с трудом содержат собственную армию. Неурожаи последних лет обескровили Север не меньше, чем засуха — Юг. Люди обнищали, а потому нас не позовут — и к лучшему.
— Тогда случится большая бойня, — щелкнул зубами Клатт. — Север войну проиграет, а потом южане возьмутся за нас.
— Обоснуй, — попросил Тааран. — Северные княжества сильны. У них большая армия и могучие крепости, унаследованные от Приморской империи. А у южан осаждать крепостные стены умеют лишь малочисленные харазги. Да и те в последнее время не проявляют желания воевать, предпочитая союз с княжествами. Сураграш обломает зубы о Север.
— Общее население четырех княжеств насчитывает около двадцати миллионов человек. — Клатт прикрыл глаза, припоминая цифры. — Да, максимум двадцать. Они не смогут поднять армию более, чем в два-два с половиной миллиона дружинников и ополченцев, да и ту смогут содержать лишь месяц-другой. Потом начнется голодомор. Даже триста-четыреста тысяч человек они не смогут содержать больше полугода — иначе некому окажется проводить весенний сев, что тоже приведет к настоящему голоду. А Тарона интенсивно ведет переговоры, и к ней могут присоединить войска других племен. Учтите, что перед южанами очень скоро встанет выбор — умирать от голода, нарушать табу либо идти завоевывать Север. Последняя альтернатива наиболее вероятна. Объединенная армия Юга превзойдет северную армию если не по численности, то как минимум по мобильности, причем за спиной и тех, и других встанет призрак голодомора. Но южане — дикари, война у них в крови, и они сомнут северян-землепашцев, пусть и ценой большой крови.
— Красиво излагаешь, — не удержался от колкости Хлаш. — Но ты так и не пояснил, при чем здесь мы.
— По-моему, и так понятно, — пожал плечами Клатт. — После того, как южане сотрут северян с лица земли, они примутся за нас. Возможно, они не тронут Народ Песчаных гор — там невозможно пасти скот, да и жить непривычным людям сложно. Но наши приморские охотничьи угодья их точно заинтересуют. Нас сметут так же, как и людей.
— Один воин народа стоит пятерых людей! — хмыкнул Чемпул.
— Пятерых — да. Но те четыре или пять тысяч воинов, что выставит Народ, раздавят стократным превосходством. Мы не выстоим против конных орд и тучи стрел.
— Интересно знать, — пробурчал Тааран, — откуда у тебя такие данные? Сам считал?
— Нет, — качнул головой Клатт. — Но я уверен в них. Мои матхи пробирались далеко на юг. Они слушали человеческие разговоры, и еще они считали и прикидывали.
— Прикидывали? — от изумления глаза Чемпула превратились в тонкие щелки. — Слушали разговоры? Ты хочешь сказать, что мы должны планировать свои действия, исходя из пустых разговоров каких-то купцов и бродяг?
— Ты сомневаешься в матхах моего племени? — с тихой злобой спросил у него Клатт. — Возможно, ты сомневаешься и во мне?
— Любой признанный матха достоин уважения и доверия, — холодно произнес Тааран. — Думай, что говоришь, Чемпул. Дело не в том, можем ли мы доверять разведчикам. Я тоже очень сомневаюсь, что южане захотят воевать с нами после того, как их армия, обескровленная войной и измученная непривычным климатом, доберется до нас. Один наш боец стоит пяти людей, это так. Кроме того, люди устанут, и соотношение поднимется до одного к семи, а то и десяти. Наконец, южане непривычны к лесной и горной войне. Поэтому на одного воина Народа они потеряют двадцать пять-тридцать человек. Они не рискнут воевать с нами. Клатт, извини, — он развел руками, — я проголосую за то, чтобы держаться в стороне от заварившейся каши. Веками мы успешно воздерживались от участия в людских сварах, воздержимся и сейчас. Я сказал.
— Вот именно, — прошипел Тралл. — Я тоже против того, чтобы лезть в новую трясину.
— И я, — поколебавшись, кивнул Чемпул. — Возможно, мы даже расширим свою территорию, если останемся в стороне.
— Мое мнение совету также известно, — Хлаш холодно уставился на Клатта. — Твой клан остается в меньшинстве.
Клатт молча огляделся.
— Я услышал ваш голос, — ровно произнес он. — Однако как Ведущий по Пути превосходящих ставлю в известность всех, что мы не собираемся оставаться в стороне. Мы оставляем за собой право действовать, как захотим.
— Да ради Пути! — фыркнул Чемпул. — Если горстке идиотов так хочется в изгнание — скатертью дорога!
— Чемпул! — оскалившись, проскрежетал Тааран. — Еще одно такое высказывание — и я сообщу твоему клану, что ему требуется новый представитель в совете. Матха-ома Клатт волен собирать добровольцев на любое дело. Совет не имеет право запрещать ему действовать. Однако, Клатт! — его голос снова стал бесстрастным. — Я еще раз прошу тебя пересмотреть свое мнение. После гибели Тролличьих Островов мы не можем позволить себе распри. Нас осталось слишком мало на Восточном континенте.
