-Что, тоже бил?
-Не, он словами так мог опустить, лучше б рожу набил. Вот даже и там так обидно было — орал, пиночину замочил, а я только потом, уже когда в себя пришел — понял, он меня, дурака, опять спас. Голос-то этот, ох, непростой был.
Приехавшие Антон с девочками прервали их задушевное общение.
-Сашка, я, пока здесь, ещё тебя навещу. Ты силенок набирайся. -Да, Елена Николаевна, лечащий врач, пообещала, что если все так будет, через неделю вставать смогу, на улицу хочу, сил нет как. Лер, ты это, завязывай со всякими психологами, от больничек и врачей всегда надо подальше.
Вот так и расстались, с обоюдной симпатией.
ГЛАВА 10.
Зав Гороно, мадам Семибратова встала в позу: даже не выслушав толком проблему, начала разоряться о чересчур назойливых родителях, которые своим чадам чуть ли не в попу дуют, что закон один для всех, и так далее.
Натка растерялась, а Вера молча встав потянула её на выход:
-Пошли, здесь что-то объяснять бесполезно, не поймут!
Семибратова ещё что-то вдогонку говорила, но они даже не стали останавливаться, смысла не было.
-Не кисни, Антон же обещал, что в Москве попробует.
-Теть Вер, ты чего такая наивная, кто будет слушать простого сотрудника НИИ?
-А все равно утро вечера мудренее, может, у него там знакомые имеются — не дергайся, все у нас срастется, вот увидишь!!
А к Семибратовой зашла любопытная коллега из отдела торговли:
-Представляешь, явились тут две, девчонку-семиклассницу якобы надо от депрессии полечить, ничего больше не придумали, как сорвать с учебы и поставить оценки за четверть по итогам предыдущих четвертей. Совсем со своей слепой любовью чокнулись. Какая может быть в этом возрасте депрессия, мальчик бросил? Они сейчас с десяти лет в люблю играют, вызову директрису назавтра, пусть этой Темновой втык сделают.
-Как? Темнова?
-Ну да.
-Слушай, так ведь это же та девчонка... — и видя, что Семибратова непонимающе смотрит на неё, пояснила, — ну, которую украли и в Турцию хотели увести, в бордель... — она передернулась, -брр,страшно представить, что могло произойти, сколько девчонок вот так попадали... По телику недавно показывали про них, я досмотреть не смогла — корвалол пила, жуть такая.
-Как, Темнова, та самая? А чего же они мне раньше-то не сказали? Да ладно, деваться им некуда — ещё придут.
-Зря ты, Ольга Петровна, так, не дай Бог никому такое!!
-Я тебя в твоем торговом деле не учу? Вот и ты не лезь в мое.
Антон, будучи с утра в Москве на работе, выслушал сумбурную речь Наташи, постарался успокоить её и, сделав пару звонков, кому надо, через пару часов обстоятельно и подробно рассказывал министру образования Московской области, как и почему они хотели бы помочь ребенку пережить весь этот ужас. -Семибратова, говоришь? Были уже нарекания. Не первый раз слышу. Так, так, так.
-Анна Игнатьевна, — спросил он зашедшую секретаршу, — когда у нас семинар с заведующими? Перенесите моё выступление, я скажу заключительную речь. Значит, после выходных в гороно будет приказ, вашей девочке надо будет по основным предметам написать контрольные работы, плюс устный опрос — результаты пойдут как годовые оценки. Сдаете все и увозите вашу дочку, пусть она полностью отходит от такого ужаса.
Натка понесла документы на развод, заранее настраиваясь на такой же 'теплый прием', как и в Гороно. Вежливая женщина просмотрела все документы, попросила отксерить свидетельства о рождении детей ещё раз, в соседнем доме, где делали ксерокопии. Вера осталась ждать.
-Извините меня, а Темновы, это не те у которых дочка... ну чуть не украли?
-Да, те!
В кабинет стремительно зашла какая-то дерганная женщина, хотела что-то сказать, но услышав про украденную девочку, приостановилась.
-А правда, что её могли бы и раньше спасти, подоспей какой-то мужчина вовремя?
Вера разозлилась-везде одни препоны, и выдала:
-Этот мужчина просто отмахнулся от мелкого пацана — типа, не хватало мне разборок у малолеток. Скажу больше, пока Наташа не слышит — этот, так называемый мужчина — отец девочки.
-Да Вы что? — ахнула та, что спрашивала. — Собственную дочку не захотел спасти?
-Даже если и не знал что это она, будь там чья-то чужая, любой другой бы попросту разогнал малолеток. Мужчина, как же — дерьмо обыкновенное...
-А Наталья Владимировна как узнала про все это?
-Бабулька одна любопытная в бинокль все видела и у следователя узнала его... Наташа там же ему рожу всю разодрала, так что, вы понимаете, ни о каком совместном проживании... да и Лера от него шарахается. Она, впрочем, мало кого из мужчин и мальчишек к себе близко теперь подпускает.
-Ирина, запиши это дело ко мне на ближайшее время! — скомандовала строгая женщина. — А Вы — её бабушка?
-Ну, почти, я крестная девочки!
Вера поняв, что это судья, решила немного добавить, чтобы уж наверняка сразу развели.
-Я её в аэропорту чудом увидела и успела поймать, прилетела как раз. Наташа тут одна совсем, родителей давно нет, вот и...
-А как же удалось убежать-то ей? -Там в похитителях парнишка один оказался, его попросили сопроводить девчонок до Москвы, за деньги. А в Москве на какой-то квартире остановились, паспорта ждали, он уже и понял, в какое дерьмо они попали, вот и сумел — толкнул её в сторону у таможни, чтобы на выход к милиционеру бежала... а сам -два ножевых ранения. Три дня в коме был, сейчас ещё не встает... Наташа бежит, я при ней только позитив говорю, так что...
-Спасибо! — сухо поблагодарила строгая дама и вышла.
А Ирина сказала:
-Гуреева взяла это дело, ох не завидую я папашке, у неё у самой две внучки — подростки, без отца растут, тоже постоянно волнуется за них. И, поверьте, она это близко к сердцу приняла, я с ней много лет работаю, знаю.
Принесшей копии Натке сказали, что дело будет рассматриваться через неделю — она обрадовалась, хоть здесь повезло.
А Гуреева не поленилась узнать, кто ведет дело о похищении, и выспросила у Козлова подробности, мрачно усмехнувшись, когда он подтвердил, что Темнов мог бы, появившись сразу на месте драки, спугнуть этих молодчиков, и девчонкам бы не пришлось получить такого потрясения. Особенно тяжело восприняла это именно его дочка, Лера Темнова.
На выходные Вера и Ржентич поехали в Рязань. Надо же было показать Ржентичу свою Россию, без блеска столицы, как живут обычные люди. Ржентич влюбился в русские храмы. У него зашкаливал восторг, вот и в Рязани долго любовался Рязанским Кремлем, ахал от избытка чувств, а с насыпного вала оставшегося с тех стародавних времен, совсем не желал уходить.
-Ржентич, мы с тобой ещё дальше поедем, — как маленького уговаривала его Вера.
Ржентич и её брат, встретивший их в Рязани, сразу же прониклись симпатией друг к другу, весь день только и слышалось:
-Сашо, кде или кой? — где и какой?
Деревня, в которой жил брат — 20 километров от Рязани, заинтересовала ещё больше, Ржентич дотошно осматривал, проверял все, долго расстроенно смотрел на разрушенные фермы, заросшие поля...
-Непорьядок, земля пустует, — сокрушался он.
-Да, при советской власти у нас тут совхоз — миллионер был! — подтвердил брат.
-Ай, ай — много плохо — и у вас, и у нас.
Зато потом он с любопытством пробовал всякие разносолы, что доставали брат с женой из подпола, лез лепить пельмени, которые заштото разваливались у него в руках.
Вера взмолилась:
-Саш, сходи с ним на прудик, может, часок хоть посидите там, ну хуже маленького, интэрэс у него... блин.
На пруду Ржентич притих... уж очень ему понравилась необычная природа — березки, клены, рябинки, кусты смородины, желтые от распустившихся одуванчиков поляны. Гладкая вода пруда с небольшой рябью от пробегавшего иногда ветерка, пришедшая и нарушившая эту тишину гогочущая стая гусей...
-Многославно!!
И вечер получился чудесный, Ржентич шустро перезнакомился с приехавшими племяшами Веры, с их женами, опять интересовался всем. Его обрадовали, что завтра с утра поедут на двух машинах в Муром, "родина былинного богатыря русского — Ильи Муромца и много храмов" — пояснили ребята.
И был у него день сплошного восторга, по пути в Муром заехали в небольшой городок Касимов, старая часть города очаровала, а уж Муром...
-Ребьята, я влюбльен в Руссиию навсэгда! Многославно! Супэр! "Ребьята", приехавши в Карачарово, дружно пошли в купальню святого источника, Ржентич храбро полез в ледяную воду, окунулся по-православному обычаю три раза по три и выйдя оттуда с удивлением заметил:
-Я как из ваша баня, — могу летать, хвала!!
Налюбовавшись на красивые храмы, собрались ехать дальше. По новому мосту через красавицу Оку переехали на другую сторону и повернули на Дивеево. Ржентич не отлипал от окна, как ему нравились деревянные дома, стоящие вдоль дороги в деревнях.
-Нальичники много хубаво!! — с трудом выговорил он такое слово -'наличники'. — Нет ни одна похоже!
-Да, Марьян, каждый хозяин вырезал на свой вкус. Деревянное кружево!
-Истинно так!
Успели в Дивееве на вечернюю службу, Ржентич опять завис, особенно от пения хора. После службы шустро подошел к батюшке и долго разговаривал с ним, пояснив что "и русски, и сэрбины ест православцы!"
Батюшка тоже с большим удовольствием общался с редким гостем, потом, попросив немного подождать, пошел в боковую дверцу, за иконостас. Минут через десять вышел с несколькими иконами, три больших — Иверскую Богородицу, Спасителя и Матроны Московской попросил передать в сербский храм, там где живет Ржентич, а какие поменьше — лично Мариану и его родственикам и друзьям.
Ржентич аж прослезился, долго обнимал и тряс батюшке руку, приглашая обязательно посэтить Сэрбию. Всю обратную дорогу он умилялся широкой русской душе, расставаясь с племянниками — тем с утра на работу, приглашал непременно приехать в Сэрбию, на црвено вино и скару.
Натка же не знала, как увести Колюню домой. Тот ни в какую не соглашался уходить от бабы Маши:
-Ты что, мама, у нас столько дел несделанных с бабулей, а дома я начну ныть и вредничать, пожалуйста-препожалуйста, пусть я здесь останусь?
-Бабушке тоже надо отдыхать, — пыталась надавить Натка.
-Бабуля всегда говорит — "Колюшка,ты меня оживил, я десяток годков сбросила." Ей без меня скучно и она болеть-киснуть начинает, вот!
-Наташа, оставляй этого хулигашку мне, вам с Лерой надо позаниматься, а он и впрямь ныть начнет, мешать будет. А мы тут с ним потихоньку аппетит нагуляем, всяких бабочек-жучков понаблюдаем, не переживай, он мне наоборот в радость! Это вы с Тошкой кругами ходите, а мы вот сразу подружились, а и хорошо!
Темнов же, получив повестку в суд, бесился и придумывал обличительную речь: "уж он постарается в красках расписать эту снулую рыбину. Ишь ты, развод ей подавай, пришел ведь назад, чего не жить? Радовалась бы, так нет, все этих двух змеюк слушает, ну и пусть тянется на свою зарплату. Он вот охранять свинарник устроился, там зарплата небольшая... Алименты тоже — фигня, вот пусть и крутится как хочет. Он ни хрена не пропадет — вон, москвичка Нэлли как его обхаживала, пусть и старше лет на пятнадцать, и противно на её дрябловатое тело... смотреть, зато деньги имеются и для него все -только пожелай. Он, дурак, с ней малость разжопился, ну, да старушка на молодых мальчиков всегда велась, вот и помирится Витюнчик с ней. А эта...дура!
У Мадам Семибратовой в понедельник с утра испортилось настроение — пришел приказ: 'О проведении контрольных работ и устного опроса ученицы седьмого 'А' класса, двенадцатой школы — Темновой Валерии' — за подписью министра образования Семенова В.Ю.
-Надо же, и когда только успели к министру попасть... пятница же была... хмм?
А потом ей совсем поплохело. -Значит, есть какие-то связи, вон как быстро приказ пришел. И чем это нам грозит? А докажи, что я, может, они такие тупые, объяснить не смогли? И вообще, лучшая защита — нападение, не на ту напали!
Вызвала инспектора, курирующего эту школу, ознакомила с приказом, велела быть построже, чтобы во избежание... и с чистой совестью начала заниматься обычными, рутинными делами.
Классную Леркину вызвала директриса, пояснила, что Темновой разрешено как бы экстерном закончить четвертую четверть, надо выбрать дни для контрольных и для устных опросов по всем основным предметам.
— Музыка, изо, физкультура — не в счет. Навестите девочку, выберите подходящие дни, согласуем с учителями, и пусть девочка приходит в себя. Надо же как — у Темновой шок, стресс, депрессия, а Соснина как ни в чем не бывало в школу пришла.
А про себя умудренная жизнью директриса порадовалась, что Муравьев не из их школы. Уж больно мерзковат парнишка оказался...
А Кондратьева наконец-то выписали, мужики из палаты, да и из соседних тоже, насовали ему, кто что мог, скинулись и вручили ему немного денег.
-Диман, это тебе на одежки — ты у нас теперь парень знаменитый. Купишь к твоим клёвым джинсам кой какие футболки, свитерок, и будешь первым парнем, точно.
-Да вы чего, мужики? — застеснялся Димка.
-Бери, бери, от нас не убудет, а тебе помощь хоть какая-то.
На выходе ждал друган, выписавшийся на неделю раньше — Петр Николаевич с теть Дашей.
-Здорово! Садись, поехали! — сели в старенький, но бодро бегающий — с такими-то золотыми руками как у Николаевича и довоенные машины бы бегали, Жигуленок.
-Да мне бы домой заскочить с пакетами-то.
-Успеется! Сначала к нам! — отрезала теть Даша.
А в своем доме, в тихом районе города, на Димана уставились три пары глаз:
-Вот, знакомьтесь, это теперь и мой, и ваш друг, Дима, я вам про него рассказывал. Дим, это мои архаровцы: Максим, Маришка и Маркуша.
-А че, ты и правда сильно болел? — спросил самый мелкий, с выпавшим передним зубом.
-Ну да, так вышло! — ребятишки вмиг подружились с Димкой, за большим круглым столом на огромной кухне его старались накормить до отвала.
А теть Даша ворча, собирала какие-то ведра, тряпки, швабры, порошки. Пришла смешливая такая тетенька — Татьяна, дочка Николаевича, потрепала Димку по отросшим вихрам, что-то прикинула.
А через час изумленный Кондратьев смотрелся в зеркало и не узнавал себя. Татьяна мастерски подстригла его, клевая такая прическа получилась, Диман прямо взрослым стал.
-Ну что, герой, поехали к тебе, порядок наводить! — позвала его теть Даша
. -Да я это, сам всегда убираюсь, батя-то у меня...
-Поехали, поехали!
В квартире был срач — за три недели, пока Димка был в больнице, батя совсем не убирался. Димке было стыдно до слез, а неугомонная теть Даша вдруг обняла его и сказала:
-Не стыдись, мальчик, это же не ты такую грязь развел. Я вот вечерком папане твоему мозги прочищу.
И закипела работа... Максим — старший из внуков, двенадцать лет, и Диман, вытаскивали на мусорку всякое барахло. Теть Даша, не слушая Димкиных возражений, повыкидывала много, разгребла все углы, проверила все тумбочки и шкафы, обмела паутину, долго и упорно отмывала все и под конец Димка не узнал свою квартиру.
