"Подменыши"

— Так гораздо лучше, — сказала она. Сайлас бросил на нее угрюмый взгляд, но не произнес ни слова. Разыгрывать святую невинность, по всей видимости, не имело смысла, но и косвенно подтверждать свою вину, вступая в разговор, было нежелательно. Более правильным казалось подождать, послушать, что скажет Мира, а уж затем предпринимать ответные действия. Страх на время отступил, позволяя мыслить здраво, и Сайлас использовал эту паузу на полную катушку. Сейчас он не мог позволить себе поддаться панике. Пальцы снова стиснули телефон, который уже изрядно нагрелся от тепла его руки.

— Знаешь, а это даже забавно, — Мира, не дождавшись реакции, снова откинулась на спинку. — Ты, такой идеальный, такой правильный, и вдруг оказался уродом. Это справедливо, тебе не кажется? Нельзя получить все. Черт, я даже рада! Ты не представляешь, что я сейчас испытываю.

— Не представляю, — пожал плечами Сайлас, которого передернуло от отвращения. — Не поделишься?

— С удовольствием, — улыбнулась Мира. — Только работа вперед. Все так просто, Сай, что даже немного скучно. Ты сдаешь нам Ленса, а мы взамен не трогаем тебя и твое отродье. Вот и весь разговор.

— Сдаю? — удивился Сайлас, решив, что сейчас не время концентрировать внимание на оскорбительных эпитетах. — Что значит — сдаю? И на каком основании?

— На том, что он преступник, Сайлас, — мягко, словно ребенку, объяснила Мира. — Он наносит ущерб здоровью нации, намеренно проводя некачественные коррекции. Он — Иуда, продавший свою страну за горсть серебра. Вредитель. Провокатор. Ну, в официальной версии это будет звучать более круто.

— Это же полный бред! — не выдержал Сайлас. — Это неправда! Профессор — хороший врач, да ты и сама это знаешь! Ты же просила отвезти к нему Кармен!

— О, Кармен была лишь предлогом, — отмахнулась Мира. — Мне нужно было посмотреть на его дом. Твой профессор очень осторожен. Мы делали у него легкий обыск — в тайне, разумеется, — но так и не обнаружили ничего. Ни записей, ни запрещенной литературы. В сейфе и тайниках пусто, в спальне тоже. Полное фиаско. А устраивать официальный обыск без заявления и веских улик было нельзя, все-таки светило генетики. Могли быть неприятности. А тут я узнаю, что ты внезапно поселяешься у него после аварии... Почему? С какой стати? Дальше все было просто. Я уговорила ребят проведать Дору, а потом отдала на экспертизу приборы, которыми ты ел, и волос. Представляешь, результаты скрининга оказались отличными от тех, что хранятся в официальной базе. Мамочка подсуетилась?

В ее голосе прозвучала откровенная злость, даже ненависть, заставившая Сайласа поежиться. Он не находил слов, все казалось донельзя нереальным. Безумно хотелось ущипнуть себя за плечо и проснуться, но он прекрасно понимал, что чудовищная действительность и не подумает развеяться, подобно сну. Пальцы снова сжались на жестком корпусе. Телефон! Сайлас приложил огромное усилие, чтобы проснувшаяся радость никак не отразилась на его лице. Если только удастся сделать это незаметно... Он нащупал пальцем кнопку разблокировки клавиатуры и зажал ее на несколько секунд, молясь, чтобы Мира не увидела его движения.

— Я все еще не понимаю, чего ты от меня хочешь, — отвлекая внимание, он поерзал, устраиваясь удобнее, и повернулся к Мире другим боком, пряча от ее взгляда карман с телефоном.

— Я объясню, — терпеливо ответила та, не придав значения его манипуляциям. — Нам нужен Ленс. Нужно заявление, которое напишешь ты, а так же информация, где искать компромат. Ну и, разумеется, официальные показания. Не бойся, тебе напишут, что говорить в суде. Полнейшая ерунда. В обмен — чистые файлы на тебя и ребенка. Идеальный вариант.

"Я звонил профу последним, — лихорадочно соображал в это время Сайлас. — Последние звонки... Черт, не промахнуться бы. Так... Теперь нажать вызов. Только бы микрофона хватило!"

— А если я откажусь? — громко спросил он, рассчитывая, что снявший трубку Ленс его услышит и все поймет. — Как-то не в моих правилах сдавать Департаменту своих друзей. Неужели ты вправду думаешь, что я подпишу этот донос, в котором нет ни слова правды?

— Подпишешь, — уверенно кивнула Мира. — Когда дело касается Департамента, все подписывают то, что от них хотят. Поверь мне.

— Да? — прищурился Сайлас, озаренный внезапной догадкой. — И что же подписала ты? А, Мира? Какие грехи за плечами нашей тихой девочки, кроме беспросветного блядства? Ты так испугалась, когда я спросил, не делали ли тебе коррекцию... И эти похождения... Кажется, у нас в компании есть еще один урод?

Ресницы Миры едва уловимо дрогнули, а рот некрасиво искривился, словно его свело судорогой. В груди Сайласа толкнулось торжество.

— Я ведь прав, да? — с нажимом произнес он, подаваясь вперед. — Ты — такая же, как я. И работаешь на Департамент? Почему?

— Потому что не всем так везет, как тебе! — остервенело выкрикнула та, полностью теряя самообладание. — Мои родители оказались дураками, не то что твоя мать! Это проклятое клеймо! Никто не знал. Я скрывала, как могла! Я так хотела быть с вами, соответствовать вашему кругу! У вас было все — у тебя, Кармен, Доры, Гарольда... Вы милостиво пригрели нас с Реем и считали, что за это мы должны целовать вам ноги. А вам просто повезло родиться у нужных родителей!

— Пригрели? Повезло? — Сайлас ошарашенно покачал головой, едва понимая, о чем ему говорят. — Мы же были друзьями. Да, моя мать могла сказать какую-нибудь гадость, но все же понимали, что это ее снобизм! Я ведь никогда не пытался вести себя, как великосветская сволочь! А Дора и Кармен были твоими подругами.

— Они всего лишь удачливые сучки, — процедила Мира, стискивая кулаки. — Дора выскочила за тебя замуж так быстро, что аж пятки сверкали. А мне нечего было и думать о таком браке. Я не знала, что делать. А потом... Потом Нельсон сделал мне предложение! Скажи, Сайлас, какой обязательный пункт брачного контракта в ваших семьях?

— Генетическое соответствие норме... — пробормотал Сайлас, вспомнив, как пристально Анна изучала медицинские файлы Доры. Мире было нечего и думать о свадьбе с Нельсоном при таком багаже. Так как же...

— Я нашла выход, — сверкнув глазами, ответила она на его невысказанный вопрос. — Я пришла в Департамент и предложила им сделку. Чистые файлы в обмен на информацию. А находясь рядом с Нельсоном, я могла узнать очень много...

— И они согласились? — Сайласу начало казаться, что он сходит с ума. Мира торжествующе улыбнулась. — И ты решила, что так сможешь уравнять шансы? Как глупо. Ты сама посадили себя на крючок. Неужели это того стоило? И если ты так хотела замуж за Нельсона, то к чему все твои измены? Ты же говорила, что любишь его...

— Я его ненавижу! — с неожиданной силой вырвалось у Миры. — Противный, мерзкий индюк! Но он дал мне все: положение, деньги, красивую жизнь. Ради этого стоит потерпеть. Это единственное, ради чего стоит терпеть вас — мужчин — рядом. Вы отвратительны.

— Что?! Но ты же... — Сайлас уже не понимал ничего. Он забыл даже о телефоне в кармане, огорошенный свалившимися на него откровениями. — Зачем тогда?

В глазах Миры промелькнуло настоящее безумие.

— Потому что я хочу быть нормальной, — прошептала она. — Потому что дело в них, а не во мне. Не во мне!

Ее голос сорвался на истерический визг, и Сайлас содрогнулся. Мира посмотрела на него в упор.

— Ненавижу тебя. Ненавижу вас всех.

— Ты выбрала плохой способ жить, — устало произнес в ответ на это Сайлас. Ему было почти физически больно от направленной на него злости. Мира моментально вспыхнула.

— Это не твое дело! Пиши заявление!

— Не буду! — отрезал Сайлас, но его уверенность не продержалась долго. Мира недобро прищурилась.

— Ты ведь не знаешь главного, — холодно процедила она. — Твой замечательный профессор солгал тебе. Я знаю, что Доре не проводили коррекцию в нужный срок. Твой сын — генетические отбросы, Сайлас. Ты знаешь, что делают с отбросами? Как ты думаешь, сколько времени займет у врачебной комиссии принять решение о необходимости аборта по медицинским показаниям?

Сайласу стало плохо. Он неверяще посмотрел на Миру и предельно ясно осознал — она не лукавит и не блефует. Игры кончились. Живот свело болезненным спазмом, буквально выворачивая наизнанку, а от победной улыбки Миры стало только хуже.

— Это же ребенок, — только и смог сказать он. — Это просто ребенок. За что?

Мира передернула плечами.

— Мне нет до него дела. Мне нужно заявление на профессора, только и всего. И немного твоей помощи, разумеется. Потом мы арестуем обоих Ленсов — сын тоже при делах, я уверена. Странный он какой-то, я только не поняла, что именно меня дергает. Не расскажешь?

— Нечего рассказывать, — отчеканил Сайлас, изрядно порадованный тем, что Департамент ничего не знал про Криса. Это показалось настоящим чудом среди всеобщей беспросветности. — И что же мне предлагается?

— Сейчас коррекцию проводить уже поздно, — Мира побарабанила пальцами по столу. — Но, в принципе, твой сын нам не интересен. Пусть уж живет, одним уродом больше, одним меньше. Но только в том случае, если мы возьмем Ленса. Иначе все отменяется.

Пальцы, сжимавшие включенный телефон, дрогнули. Неужели, спасая Криса и профессора, он только что подписал приговор своему ребенку? Горло сдавило. Сайлас медленно досчитал до десяти, пытаясь восстановить сбитое дыхание, и весь сжался. Господи, какой трудный выбор!

— Тебе все вернут, — продолжала увещевать Мира, и Сайласу впервые в жизни захотелось ее ударить. — Твой трек, твою семью. Подумай. Неужели ты поставишь их благополучие под удар из-за человека, который для тебя ничего не значит? Он обманул тебя. Наверняка он говорил, что еще можно сделать коррекцию, правда? Это была ложь. Все сроки вышли еще две недели назад. Он тебе врал.

Сердце лихорадочно отстукивало удары, рваным ритмом отбивая мелодию в висках. Звонок он так и не сбросил, да и не был уверен, что Ленс не отключился раньше, бросившись уничтожать улики. Наверняка в квартире уже чисто, а Крис... Крис пока в безопасности, чего нельзя сказать о его собственной семье. И что же делать?

— Напиши заявление, — как сквозь вату в ушах донеслось до него, и Сайлас не сдержал истерического смеха.

— Знаешь, — утирая выступившие слезы, сказал он, глядя на помрачневшую Миру, — я ведь всегда увлекался историей Черного кризиса и всем, что с ним связано. Так вот, существовало такое негласное правило: кроме белых надсмотрщиков выбирать одного из рабов, чтобы тот следил за работами, когда господам было лень. Обычно брали самого затравленного, забитого и затюканного. И ему давали кнут и власть. Казалось бы, он, как никто другой, знает, что такое унижения и боль, и уж точно не должен стремиться причинять их другим, но... Именно из таких получались самые жестокие надсмотрщики. Самые зверские истязатели. Они упивались своим положением, отыгрываясь за все. Их боялись куда больше, чем белых, потому что те, хотя и считали рабов скотом, хотя бы не были так озлоблены. Кажется, с тех пор ничего не изменилось.

— Пиши! — почти выкрикнула Мира, изо всех сил стискивая пальцы. В ее перекошенном лице не осталось ни кровинки. Сайлас пожал плечами и придвинул к себе бумагу и ручку. Он сделал для Ленсов все, что мог, теперь следовало попытаться спасти свою семью.

Он почти не вникал в слова, диктуемые ему Мирой, боясь сорваться и вспылить. Сейчас требовалось любой ценой сохранять хладнокровие и ни за что не думать о том, что, по сути, то, что он делает, является предательством. Внутри все казалось выхолощенным, пустым и безжизненным, даже кошки, вопреки известной поговорке, не скребли на душе. Сама душа, казалось, заледенела и отправилась в спячку, предоставив разбираться с проблемами неумолимому рассудку. Сайлас поставил внизу листа размашистую подпись и подтолкнул его Мире.

— Все его книги — в библиотеке, под обложками детских книг. Часть бумаг у меня в комнате, часть — там же, в библиотеке. Странно, что вы их не нашли. Не хватило сообразительности поискать книги на книжных полках?

— Зато хватило силы заставить тебя рассказать нам о них, — усмехнулась повеселевшая Мира. — Что ж, осталось проверить информацию. Если все — правда, тебе не о чем волноваться, даю слово. Живите счастливо, растите семейку монстров. И да, можешь не волноваться из-за решения совета. Им мягко намекнут, что они не правы. Анна будет кусать локти с досады. Она так хотела вывести тебя из дела и приставить к семейному бизнесу. Ей нужен твой пакет акций, а теперь она не получит ничего. Какая прелесть.

— Думаешь, ты отомстила и выиграла? — проронил Сайлас, когда она поднялась со своего места. — Нет. Просто ты роешь себе куда более глубокую яму, чем мы все. Сейчас ты стоишь на выкопанной земле, потому и кажешься себе над нами. Но это ненадолго.

— Время покажет, — отрывисто бросила Мира и быстрым шагом направилась к двери. Сайлас проводил ее взглядом, а потом с глухим стоном уперся лбом в стол, вздрагивая всем телом. Ему было трудно дышать.

Справиться с собой удалось только через несколько минут. Сайлас выпрямился, сунул руку в карман и извлек оттуда телефон. Последний звонок был адресован Ленсу и длился пятнадцать минут. Значит, он все успел услышать. И что теперь? Звонить еще раз Сайлас не рискнул. Теперь это было вопросом жизни и смерти его ребенка. Вместо этого он набрал Мэл.

— Угостишь меня сигаретой? — вместо приветствия спросил он и, услышав утвердительный ответ, повесил трубку. На душе было мерзко до тошноты.

Уже вечером он узнал, что Ленса арестовали прямо дома. При нем обнаружили все запрещенные материалы, которые он показывал Сайласу, и это шокировало донельзя. У него же было время! Почему же... Сайлас холодел от ужаса, ожидая известия об аресте Криса, но тот словно провалился сквозь землю. С семинара, на который он уехал, его забрало такси, а потом он растворился без следа.

— Скоро мы его найдем, — "утешила" Сайласа Мира, сообщив, что сделка полностью в силе. — Но, в принципе, хватит и папаши. Мальчишка не представляет особой ценности.

В этот момент Сайлас ненавидел ее, как еще никого на свете. Хотелось закричать, что-нибудь разбить, сломать, но он лишь вежливо поблагодарил за информацию и повесил трубку. А потом раскурил последнюю отобранную у Мэл сигарету.

— Я надеюсь, что ты сбежал, — прошептал он вслух, обращаясь к тому, кто не мог его услышать. — Господи, как я надеюсь, что ты не станешь презирать меня! Глупо... Я сам себя презираю. Но у меня не было выхода. Не было...

Криса так и не нашли. Зато делу его отца придали исключительную огласку. У Сайласа даже начался нервный тик от броских, брызгавших слюной таблоидов, которыми пестрели все прилавки. Грегори Ленса обсуждали все: на работе, на телевидении, в сети и газетах, со смаком обсасывая все подробности. Сайлас испытывал лишь тошноту, но ему пришлось еще несколько раз дать показания и написать пару официальных бумаг. Речь в суде едва не заставила его взвыть от беспомощности и отвращения к самому себе, но он зачитал ее слово в слово, как было написано. В глаза Ленсу он при этом старался не смотреть, но все равно волей или неволей бросал на него быстрые взгляды.