Спасатель. Книга вторая. Великий княжич

В целом, действия наместника, пусть и молодого, но энергичного и инициативного, я одобрял, да и князь довольно кивал, наблюдая, как тот справляется со своими обязанностями. А Фрол Капеца, гордясь своим протеже, вообще чуть ли не мурчал от удовольствия и довольно поглаживал свою бороду.

В конце митинга Немеря еще раз удивил нижегородцев, вручив им грамоты с новыми законами, только что озвученными. Когда мастеровые и купцы взяли в руки свитки, то изумились до крайности. Они удивились бы меньше, если бы им вместо боевой секиры вручили золотое оружие, изукрашенное самоцветами.

В тринадцатом веке, да и в четырнадцатом тоже, пергамент ценили и относились к нему бережно. Поэтому, когда писали грамоты, будь то даже договор князя с каким-нибудь городом, или знаменитая "Великая хартия вольностей", пергамент исписывали целиком, не оставляя ни одного свободного уголка. Естественно, читать такой сплошной текст было нелегко, и потому я придумал записывать текст по-современному — с пробелами между словами, с отступами, с абзацами, с четким разделением предложений и нумерацией статей. В принципе, в средневековых книгах, в отличие от писем и посланий, тоже старались делать текст удобочитаемым, но там все портили завитушки, которыми "украшали" текст.

Ну и конечно, вся канцелярия великого князя отныне велась скорописью — упрощенным алфавитом с меньшим количеством букв.

Поглазеть на диковинную грамоту рвались все, даже неграмотные крестьяне. Они бережно передавали из рук в руки свиток с ровными строчками, разительно отличавшимися от каракулей, нацарапанных на бересте, которыми велась деловая корреспонденция в весях, и охали, восхищаясь мудростью своего князя.

Вечером, сидя бездельно на крыльце, отдыхая душой и телом от каждодневных забот, я рассеянно смотрел на владимирских дружинников, занятых подгонкой старых седел, чисткой лошадиных копыт и прочими приготовлениями к дальнему походу. Ах, как было бы хорошо тоже отправиться куда-нибудь в путешествие. В Византию, Индию, или даже за океан! Перед моим взором возникли пальмы далеких островов, белые паруса огромного катамарана, несущего меня через океан, индейские пирамиды Месогаврилии, и экзотические плоды, которыми я осчастливлю старушку-Европу. Увы, но пока мне не до путешествий. Здесь в Великом княжестве еще столько дел не то что не переделано, а даже не начато. Например, еще не создано ни одного вуза. Кстати, где их основывать, я тоже еще окончательно не решил. То ли в Переславле, то ли в Городце, а может и в Смоленске. Но, по крайней мере, совершенно ясно, какой факультет будет первым. Естественно, не медицинский, не юридический, не инженерный и не военный. Сначала мы откроем теологический университет, для чего уже дали посольству поручение пригласить из Никеи преподавателей. Идея обучить побольше духовных кадров не может не понравиться патриарху, и он без сомнения выделит нам толковых учителей вместе с учебными пособиями и литературой. Но прежде, чем преподавать будущим священникам богословие, их сначала обучат семи простейшим наукам, в том числе математике и геометрии. Вот на этих-то предметах я и сделаю упор, а на базе кафедры математики мы создам торговую, военную и инженерную академии. Ну и медицинскую конечно, куда уж без нее. Врачей поначалу будет маловато, и лечить они смогут лишь бояр. Но что поделать, ведь даже в развитых странах двадцать первого века младенческая смертность в нижних социальных группах выше, чем в верхних, примерно в три-четыре раза.

Помимо вузов, не стоит забывать и о среднем профобразовании и, в первую очередь, школах младшего комсостава. Ведь будущие полководцы станут изучать высшие дисциплины, такие, как фортификация и тактика, а вот муштровать младших дружинников, обучая их хождению в ногу и простейшим командам, это привилегия обычных десятников, а их самих сначала нужно научить строевой подготовке.

Но это лишь часть военной реформы. Еще требуется создать систему чинов и должностей, а также разработать тарифную сетку оплаты с учетом выслуги лет. Мы же не хотим разбазаривать казенные земли, и потому платить за службу собираемся серебром, а не поместьями. Нет, собственно земли мне не жалко, но только в незаселенных местах, или же в недавно завоеванных. В противном случае у бояр появится желание отсиживаться в своих вотчинах и всячески уклоняться от службы. А система званий дает шанс выслужиться способным воинам, причем даже обычные рекруты, набранные с улицы, могут надеяться на успешную карьеру.

Вот только сначала наберем побольше войска, чтобы все эти звания имели смысл, и тогда сразу их внедрим. Да и надо еще хорошенько продумать эту систему. Например, урядник, десятник, и прапорщик — младшие командиры; хорунжий, поручик и сотник — средние; голова, полковник и воевода — это уже высший комсостав. Так, а разве прапорщик и хорунжий это по сути не одно и тоже? Ну вот, я же говорил, что сперва следует эти чины и звания тщательно обдумать.

Но для Егорки я сделаю исключение, досрочно осчастливив его званием поручика. Он же, вроде, порученец при старшем боярине.

Между тем первый в мире поручик, еще не понимавший оказанной ему великой чести, горделиво красовался в блестящих чешуйчатых доспехах, которые он готов был носить с утра до вечера, без особой на то нужды. Ну еще бы, ведь недавно для парнишки и кожаная броня казалась роскошью, так почему бы не пофорсить, особенно, когда молодая жена смотрит.

— Егор, — окликнул я ординарца, — ты случайно не из Ржева родом?

— Неа, — растерянно захлопал глазами порученец. — Никогда там даже проездом не был.

— Жаль, а то я тебе такое прозвище красивое придумал.

— Э..., ну я аржаной хлеб люблю, это не подойдет?

— А, ладно, не бери в голову. Егорка, скажи лучше, а почему Сбыславин отец ее замуж вовремя не выдал? Или у него лишние гривны водились, штраф за незаботу о дочери платить?

— Почему же не заботился, — возмутился Егор, — он Сбысе, говорят, десяток женихов приводил. Да все они, видите ли, ей были не милы. Ну, а как батюшка ее преставился, так и вовсе некому стало со сватами уговариваться. По-хорошему, этим князь должен был заниматься, но он не захотел своенравную девку уламывать, и просто приставил ее к княжичу.

— А денег ей отец много оставил в наследство?

— Ага, так много, — усмехнулся ординарец, — что Аннушке занимать пришлось на тризну. Он не жадный был, да и дочка тоже, вот они ничего и не скопили. Однажды, мне рассказывали, дружина вернулась с похода без боя, а значит, без добычи, так ни Сбыслава, ни мать ее, она тогда жива была, отца не корили, что серебра не привез. Наоборот, радовались, что живой вернулся. И знаешь, я ее как-то спрашивал, неужто ей муж совсем не нужен.

— И что же Нюша ответила?

— Говорит, чего замуж рваться. Ради того, чтобы иметь право носить большие серьги да уборы красивые, и золотом украшаться? А еще щеки каждый день свеклой натирать, а зимой льдом? Оно все, конечно, соблазнительно, но не стоит того, чтобы с первым встречным под венец идти.

Вопрос о том, как Сбыся относится не к первому встречному, а к хорошему знакомому, я задать не успел. Ярик, весь вечер любовавшийся со стены величественной красотой безбрежной Волги, матери всех рек, сбежал вниз и направился в мою сторону. Барын, державшийся последнее время рядом с князем, неотступно шел за мальчиком. Полагаю, не столько для охраны, сколько из опасений за свою особу. В какой-то мере я ему даже сочувствовал. Грабить татарину нельзя, убивать нельзя, а вот русаки могут метать в него стрелы, и князь их за это не наказывает. Но сейчас сотник щурился, как сытый кот. Да, я уже научился понимать, когда монголы щурятся, а когда просто смотрят. Наверно, миссия Барына завершена, и скоро он вернется в ханскую ставку, чтобы заняться более приятными делами.

Подбежав ко мне, восторженный Ярик собрался было поделиться эмоциями, бившими через край, но запнулся, увидев мою нерадостную физиономию:

— Гавша, ты отчего такой хмурый? Или недоволен Нижним? Ты же так мечтал, чтобы я им овладел.

— Мечтал, — согласился я . — Но это последний город, который ты легко подчиняешь без боя. Остальные придется брать приступом.

Великий князь машинально положил ладонь на рукоять кинжала, но в его взоре не читалось восторга от предвкушения битвы. Вовсе нет. Потеряв на войне отца с большей частью дружины, и лишь чудом избежав смерти в осажденном Козельске, юный правитель научился осторожности и осмотрительности.

— Но мы же все русские города объединим в одно княжество? — несколько неуверенно уточнил Ярик.

— Несомненно. Это конечно займет не одно десятилетие, и возможно дело довершат лишь твои внуки, но воссоединение Руси неизбежно, можешь мне поверить.

Глава VI

Никея.

— Гавша, нападай! — скомандовал Василий Проня, вставая в оборонительную стойку.

Эллин Гавриил, тезка Городецкого воеводы, статью не отличался, скорее дородностью и упитанностью. Броню по размеру ему, правда, нашли, но большой живот, обтянутый кольчугой, свисал над ремнем, выдавая неблагородное происхождение своего владельца. Однако будучи в прежней, недавней, жизни торговцем, византиец неплохо владел иностранными языками, за что получил у русичей должность десятника ополченцев. А уж силушки купцу, никогда не страдавшему от недостатка еды, было не занимать. Он мог, навалившись на щит всем своим немаленьким весом, сбить с ног двух, а то и трех человек. Однако сейчас грек предпочел атаковать мечом, долбя им по щиту противника, без особого, конечно, успеха.

— Не лупи попусту по щиту, — урезонил новобранца Проня. — Ты его даже настоящим мечом не проткнешь, а тем более, учебным. Попробовал бы лучше бить своим щитом.

Десятник внял доводу и, подняв свой круглый фиреос горизонтально, резко крутанул им, намереваясь снести противнику голову. Однако, великую силу инерции грек не рассчитал и потому совершил полный оборот вокруг своей оси. Равновесие он, правда, удержал, но заработал чувствительный тычок в шею.

— Ладно, ты еще живой, — смилостивился Василий, — но щит уронил.

Гавриил отшвырнул фиреос и, прежде, чем тот коснулся земли, сделал ложный выпад мечом. Боярин поспешно вздернул длинный миндалевидный щит, закрывая лицо, а хитрый византиец тут же пнул правой ногой по кромке щита русича, отшвыривая его в сторону, и ткнул мечом уже по-настоящему. Достать опытного боярина не удалось, но довольный учитель заявил, что он тоже потерял щит.

Дальше началось самое сложное. Сражаться без щитов, отбивая удары клинком, в тринадцатом веке было не принято, и фехтование в те времена еще находилось в зачаточном состоянии.

— У тебя выбили меч и он отлетел вон туда к стене — скомандовал боярин, и грек послушно отбросил клинок в сторону. — А теперь действуй.

Несмотря на тучность, Гавриил ловко перекувыркнулся и, ухватив рукоять оружия, вскочил на ноги, выставив меч перед собой. Он тяжело дышал, как будто совсем выдохся, но боярин эту хитрость уже прознал, и притворной усталости грека не поверил.

Проня размашисто взмахнул мечом, чтобы отвести клинок Гавши в сторону, но тот не стал парировать удар, а просто отдернул руку назад, а затем тут же снова выставил клинок вперед, готовясь нападать. Мгновение соперники следили друг за другом, выжидая удобного момента, как вдруг Гавриил отступил назад и поспешно согнулся в неловком поклоне.

Боярин мгновенно развернулся, одновременно вкладывая меч в ножны, и тоже склонился до земли. Увлекшись боем, он и не заметил, что к нему подошел сам император.

На этот раз Иоанн III был один, без своих советников. Даже стражников он оставил позади, резонно полагая, что среди своих воинов ему ничего не грозит.

Благосклонно кивнув боярину, Ватац без излишних формальностей сразу перешел к делу:

— Архонт Василий, покажи своих воинов.

Проня повернулся к отрядному знамени, возле которого дежурил трубач, и помахал последнему, приказывая трубить сбор. Через несколько минут обе "русские" сотни уже построились на берегу озера в две шеренги и бойцы в разномастных доспехах вытянулись по струнке. Протоиерей Григорий тоже подоспел к смотру, хотя и изрядно запыхавшись, и Василий Дмитриевич облегченно вздохнул. Эллинское наречие он усвоил лишь на уровне воинских команд, а для беседы с василевсом его глоссарий был явно недостаточен.

Впрочем, Ватац пока в долгие беседы не пускался, и довольно поглаживал бороду, наблюдая, как вчерашние лавочники и батраки быстро собираются в десятки, те ровными рядами выстраиваются в сотни, а потом воины замирают в совершенно одинаковых позах. Русские витязи тоже стояли пешие, их кони паслись далеко на лугу. Зато держали своих лошадей под уздцы свыше двух десятков ромеев. Не только ктитор Даниил, но и еще некоторые состоятельные византийцы отрядили на богоугодное дело своих слуг, а то и сами пожелали принять в нем участие. Правда, что это за дело, никто конкретно не знал, но греки не сомневались, что оно закончится освобождением Константинополя.

— Кажется, что все кмети одного роста, — заметил император, идя вдоль строя, — хотя с этого краю они на голову выше меня, а на том конце шеренги пониже. А, вот и во второй сотне все тоже выровнены, как зубья гребешка.

— В былые времена, — напомнил протоиерей, — греки ставили на правом крыле самых рослых воинов, потому что там самое опасное место, а на левом самых маленьких. Наш воевода Гавриил не только возродил этот обычай, но и усовершенствовал. Он объяснил, что упорядоченный строй не только выглядит красиво и внушает трепет врагам, но и позволяет бойцам быстро найти свое место в шеренге, если в общей свалке ряды перемешаются.

— Действительно, такой порядок выглядит разумно, — согласился Ватац, и пробежал глазами по рядам, подсчитывая войско. Результат его вполне удовлетворил. — По отчетам, провизии вам поставляют на двести двадцать ратников, два десятка прислужников, сорок верховых и двадцать обозных лошадей. Здесь, насколько я вижу, полная банда воинов (* две сотни) и присутствует.

— Несколько человек пострадало на тренировках, — поспешно уточнил боярин. — Не умея соизмерять силу удара, новички даже через толстый поддоспешник умудряются ломать друг другу ребра.

— И вижу, вы почти всех снабдили мечами, щитам, добрыми кольчугами или клибанионами.

— Всех наличных средств посольства еле на сотню доспехов хватило, — признался отец Григорий. — Казна наша была велика, но не бездонна. Хорошо еще, что ты предложил кормить воев, а то бы и этого не осилили. Но наши витязи уже прибыли оружные, и наемников мы набирали со своими доспехами. Прочих же снабдили стеганками. Да, и еще по примеру воеводы Гавриила я заказал очень длинные копья — на локоть больше, чем самые длинные контарионы.

Проня, поняв, о чем идет речь, скомандовал первому десятку, и бойцы бегом метнулись за своими пиками, а потом продемонстрировали императору, как будут отражать нападение конницы. Воины первого рядя уперли копья в землю, наступив на них ногой и, присев в низком выпаде, придерживали оружие так, чтобы наконечники находились на уровне лошадиной шеи. Второй же ряд поднял пики на уровень плеч, держа их прямо над головами товарищей, и активно тыкал своим оружием в воображаемого противника.