Чужими глазами

Дежурных телепортеров на этом уровне не было: не хватало еще алиорам пускать в секретные хранилища тех, кто может в любой момент в них вернуться. Здесь были только пол, потолок и стены, одна из которых украшена барельефом в виде арки. Рит приложил ладонь к камню внутри арки. Немного магии... и рука провалилась в мутноватое зеркало развернувшегося телепорта.

Отсюда можно было уйти в три места: в кабинет отца, который он, разумеется, запер и откуда без него не получится выбраться, в малый телепортационный зал, где две безумно длинных недели назад состоялось его знакомство с Юлией, и в подобную этой тайную арку где-то на верхних этажах Северной башни.

Дэл обитал на семнадцатом, далеко не верхнем, этаже Северной башни, и Риль, подумав, выбрал третий вариант: проветрить голову от остатков успокоительного настоя и размять ноги, спускаясь на нужный этаж, лишним не будет. Да и времени займет сравнительно немного.

Дворец Криаля, по большому счету, был больше самого Криаля.

Нет, это не столица была маленькой, а дворец был огромным. Три шестидесятиэтажные белоснежные башни, похожие на растущие из земли когти, обращенные остриями друг к другу, высились над Криалем, как горы над лесом. Образованный их подножьями широкий круг занимал покрытый плоской крышей тронный зал. Один из четырех, парадный. Самый большой и самый помпезный. На памяти Лиссериля им пользовались всего несколько раз. А под башнями и залом лежали десятки подземных уровней, из которых можно было подняться в каждую из башен и в которых можно было найти что угодно, от склада с бесценной коллекцией давно потерянной живописи до груды не поддающихся опознанию костей времен Лиссерилева прадеда.

Вся эта громадина была насквозь прошита тысячами стационарных телепортов, позволяющих хозяевам, гостям и слугам мгновенно перемещаться по дворцу, а не путешествовать из Северной башни в Восточную на протяжении нескольких часов.

Лет триста назад кузен Алинетт исхитрился на спор подбить соправителей Листы измерить тамошний Аратиарис, и с тех пор Криальский дворец официально считается самым большим рукотворным сооружением в этом мире.

Нет, предки не страдали гигантоманией, как простодушно предположила Юля, впервые увидев дворцовые башни из города. Это была всего лишь трагическая необходимость. Древние летописи говорят, что дворец отгрохали едва ли не двадцать тысяч лет назад, как неприступное убежище для алиоров, гонимых каким-то весьма абстрактным, но очень негуманным злом. В этом самом убежище несчастный малочисленный народ и ютился около тысячи лет, не выбираясь на свет и вполне неплохо обеспечивая свои нужды магией и организованным прямо на месте натуральным хозяйством и ремеслом.

В конечном итоге зло не то забороли, не то оно само куда-то сгинуло, и донельзя обрадованные этим обстоятельством алиоры расселились по материку, установив на всякий случай еще несколько подобных дворцу, но куда менее грандиозных крепостей. А великолепное сооружение, способное принять едва ли не треть жителей нынешнего Алиса, со временем обросло крупным поселением и превратилось в центральную резиденцию правящей фамилии, коей является по сей день.

Время близилось к полудню, так что на пути его высочеству то и дело встречались самые разные алиоры. Праздно болтающиеся телепортеры, отводящие глаза гвардейцы, пара торопящихся куда-то министров, кланяющиеся слуги... Возле одного из телепортов мелькнула даже супруга Ирэнтиля Аллирель с их восьмилетней малышкой Адирой. Невестка, коротко ему кивнув, потянула с любопытством вытаращившуюся на необычного дядю девочку к переходу: видимо, вела ребенка на занятия к воспитателям и не хотела опоздать.

Так, думая о всяких глупостях, совершенно незаметно для себя его высочество и оказался напротив входа в Дэаланово логово.

До недавнего времени магические затворы, вплавленные в двери этих комнат, беспрепятственно пропускали внутрь исключительно Дэалана и отца, а также каких-нибудь гипотетических гостей, которых проведет внутрь лично Дэл. К счастью, все его 'права доступа' после обмена телами перешли к Юле: чары, настраиваемые на кого-то персонально, ориентируются на кровь или магию, а не на богатый внутренний мир и личность объекта настройки. В противном случае их с Юлей игра в Дэалана не продлилась бы и недели. Бессчетное количество кодов, затворов и переходов, настроенных лично на главу Тайной Службы, были одной из причин, по которым королю так нужна была Юлина помощь. По подсчетам Нейрита, если братцу вдруг вздумается помереть окончательно, одни только двери, которые только он может открыть, будут аукаться Алису еще лет триста.

И в кои-то веки неизлечимая мнительность Ирэнтиля (отчего-то просыпающаяся лишь когда речь заходит о Дэалане) пошла делу на пользу: именно под его давлением отец когда-то затребовал у Дэла, а с ним и у остальных принцев, возможность управлять охранными чарами на их территории. Не то чтобы папа этим пользовался: 'У мальчиков должно быть личное пространство', — но когда припекло — поковырялся в ящиках стола, разыскал нужные амулеты и за три с половиной минуты организовал Лиссерилю свободный и неограниченный проход к его подопечной, обосновавшейся в комнатах брата.

Больше достойных аргументов против собственной кандидатуры на роль Юлиного помощника альбинос тогда придумать не сумел.

Хотя, надо признаться, участие в таком грандиозном обмане до сих пор его пугало и завораживало одновременно. Подумать только: он, менталист, не способный солгать даже для спасения собственной жизни, успешно дурит весь Алис! А умные, проницательные алиоры, высшие чины разведки, развешивают уши и ведутся на этот спектакль как малые дети, потому что совершенно точно знают, что рит Лиссериль просто не может их обмануть.

Он, впрочем, даже не пробовал: зачем рисковать жизнью и рассудком, пытаясь выдать ложь за правду, когда алиоры прекрасно обманут себя сами? Ну кто может, глядя на живого и настоящего Дэалана, чувствуя его магию, видя знакомые жесты и слыша голос, допустить мысль о подмене? А кто пойдет с таким бредом к Лиссерилю, рискуя неосторожными словами причинить вред особе королевской крови? Ведь всем известно, что болью в голове менталиста может отозваться не только чужая ложь, но и просто заблуждение.

Риль, впрочем, такие тонкости улавливал лишь от случая к случаю, но об этом кроме отца никто не знал. А всяческие небылицы о менталистах, заставляющие обывателей напридумывать себе невесть что, в изобилии ходили по Алису и до его рождения.

Поймав себя на том, что уже несколько минут как дурак стоит столбом перед закрытой дверью, Лиссериль усмехнулся: что ж, пора продолжать обман.

И, глубоко вдохнув, словно собирался нырять под воду, вошел в комнаты Дэалана.

В несколько шагов преодолев погруженную в полумрак гостиную, где едва угадывались очертания подсвеченной магически мебели, он отворил не запертую дверь в спальню... и застыл на пороге.

Как он и думал, Юля спала. Вот только отнюдь не спокойно.

Светильники традиционно мигали, словно им не хватало заряда: попеременно то разгорались чуть ли не до средней яркости, то практически полностью затухали. И в этом свете прекрасно было видно здоровенную кровать Дэалана, неопрятную кучу разворошенных одеял на ней, упавшую на пол подушку и лихорадочно мечущегося по постели мужчину. Он тяжело и прерывисто дышал и заметно вздрагивал, словно пытаясь вырваться из кошмара, или хотя бы выпутаться из захватившей ноги простыни. Кажется, даже что-то хрипло шептал, перекатывая всклокоченную голову по подушке, — Риль издалека точно не разобрал.

Быть свидетелем чужой слабости Лиссерилю еще никогда не доводилось, так что он порядком растерялся, не зная, что теперь делать. Разбудить? Уйти и сделать вид, что ничего не видел? Хотелось бы: это было совершенно не то зрелище, о котором он бы хотел помнить, и тем более кому-то рассказывать...

Наверное, если бы он был старше и умнее, то подумал бы головой и ни за что не пошел на поводу у эмоций: взрывная смесь оторопи, смущения и жалости — не то, чем должен руководствоваться пусть и третий, но наследник, принимая решения. Подавшись вперед, он негромко позвал:

— Юля?

О том, какую огромную, страшную глупость совершил, Риль догадался тотчас же, но, конечно, было уже поздно.

Услышав чужой голос, Дэалан замер, перестав даже дышать, и, коротко взрыкнув, широко отмахнулся от мнимой угрозы правой рукой, при этом так и не выпустив из левой судорожно зажатый в ней край одеяла, отчего едва не свалился с кровати. Жест был бы донельзя нелепым, если бы одновременно со взмахом с растопыренных пальцев не сорвалась и не понеслась в сторону Лиссериля стремительно растущая огненная дуга. Ревущая, ужасающая и неотвратимая, она молниеносно заполняла собой все видимое пространство, оставляя менталисту всего несколько мгновений на то, чтобы спастись.

В голове метнувшегося вон из комнаты Риля успела мелькнуть всего одна более-менее связная мысль: 'Щит? Какой к хренам щит против Дэалана?!', и додумывал он ее уже в гостиной — привалившись спиной к надежно отрезавшей его от пламени двери. В отличие от еще час назад наивно не желавшего носить керт альбиноса, дверь, как и все здесь, была защищена от повреждений, в том числе наносимых огнем. Поэтому о том, что за ужас творится сейчас в спальне, его высочеству оставалось догадываться, вслушиваясь в гудение позади и ощущая спиной нарастающую вибрацию.

Так, в тишине и ожидании, что магия Дэалана все-таки продавит защитные чары, прошла, наверное, минута. Или, может, меньше: младшему принцу, страшно боящемуся, что не запертая дверь распахнется, стоит ему только отойти хоть на шаг, перестав ее подпирать, это время показалось вечностью.

Напоследок декоративная замочная скважина, расположенная на уровне пояса, сердито выплюнула огненную струйку длиной с хороший стилет, заставив Риля спешно отдернуть руку и отстраненно порадоваться, что не прижался к скважине чем-нибудь более ценным и менее прытким.

А после все стихло, оставив менталиста слушать громкий стук собственного сердца, отдающегося в ушах, и мысленно благодарить отца и наставников за то, что его, неуклюжего бездаря, до десяти лет страдавшего проблемами с координацией движений, все-таки взялись учить хоть чему-то боевому. Пусть не всерьез, пусть только для того, чтобы третий наследник владел хотя бы азами — ведь полноценного воина вроде Ирэнтиля или сильного мага, как Дэалан, из него не получится никогда. Но без этих азов он сегодня имел бы все шансы превратиться в обгорелую головешку: скованное паникой сознание все-таки подсказало, где укрыться, а тело, с горем пополам выученное при опасности сначала прыгать, а потом думать, вовремя подсказанное воплотило.

Почувствовав, что колени вот-вот подогнутся, и он позорно сползет на пол, Риль постарался взять себя в руки. Это оказалось до смешного просто, хватило одного лишь осознания, что там, внутри, остался... осталась... в общем, что в огненной буре все это время находился живой алиор, за которого он, Риль, должен отвечать и присматривать.

С величайшей осторожностью менталист приоткрыл еще недавно служившую ему щитом дверь и заглянул в щель. Огня в комнате не было: даже камин, и тот не горел. Свет давали только вплавленные в потолок магические огни.

Решившись, он открыл дверь шире, чтобы видеть всю комнату, и опасливо шагнул внутрь.

Огонь не тронул ни стен, ни мебели, ни даже шкуры акриота, мирно лежащей на полу. А вот от темного керта, подготовленного Юлей на сегодня и вывешенного из шкафа на специальный крючок, осталась одна только вешалка, да темное пятно вокруг.

'Надо же, а, казалось бы, был защищен от всего на свете!..', — подумалось менталисту.

Сама причина переполоха уже пришла в себя, и Риль мгновенно устыдился того, что глазеет в такой момент по сторонам.

Великий Дэалан, страх и ужас врагов и друзей Алиса, одно лишь упоминание о котором портит аппетит и настроение всем, кто имел несчастье свести с ним близкое знакомство, едва изменившийся в лице, получив от собственного секретаря кинжал под ребро, сейчас сидел на собственной кровати, обхватив колени руками, глубоко дыша и мелко подрагивая, и широко распахнутыми глазами глядел прямо на Риля. Его темные волосы налипли на взмокший лоб и виски, а челюсти были плотно сжаты — возможно, чтобы не стучать зубами.

Нужно было что-то сказать, но на ум лезли всякие глупости, совершенно сейчас не пригодные.

— Ты в порядке? — наконец определившись, мягко спросил он, опасливо делая несколько шагов вперед — как будто пытался приблизиться к дикому зверю, или к маленькому ребенку с активированной и готовой к броску молнией.

Дэл не ответил, лишь обессиленно уткнулся лицом в колени, сжимаясь еще сильнее.

— А вот я — в порядке, — не меняя интонации, продолжил заговаривать ему зубы Лиссериль. — Ни единой царапины, представляешь? И комната цела. Только керт сожгло, но он ведь тебе не так уж и нравился, правда?

Встрепанная голова отрицательно качнулась из стороны в сторону, чем обрадовала Риля до невозможности: это ведь означало, что его слушают и понимают. И давало надежду, что продолжения фейерверка не последует.

— Так что, с тобой все хорошо? — снова спросил Риль, аккуратно присаживаясь на краешек кровати — беспроигрышный тактический маневр: с одной стороны он будет рядом, что может подействовать на мага успокаивающе, а с другой... в случае чего успеет нырнуть под кровать.

— Щит подними, дурак, — хриплым голосом, словно выталкивая из себя каждое слово, напряженно потребовал Дэл вместо ответа. — Еще бы в трусах одних пришел, герой... Видел же, что было.

— Но ведь больше этого не будет? — уточнил альбинос, обрадованный тем, что с ним пошли на контакт, и послушно установил защитные чары.

— Не знаю, — коротко прозвучало в ответ, — сильнее щит ставь!

— Сильнее я не умею, — развел руками выложившийся по полной Риль, постаравшись обезоруживающе улыбнуться — прием, который не дает отсечек только у отца. Но, в конце концов, должен же и он был хоть что-то унаследовать?

— Тогда хоть в одеяло завернись, — проворчал его... почти настоящий брат. Конечно же, только почти. Это не Дэл, как Рилю с перепугу показалось, а Юля. Испуганная женщина, а не боевой маг. И идея этой женщине в голову пришла очень даже неплохая.

Потянувшись за одеялом, он обратил внимание на то, как плавно и в то же время ритмично движется в такт дыханию обнаженная спина собеседницы: пока рит Лиссериль изволит ловить ворон, Юля приступила к упражнениям на концентрацию.

С одной стороны, это было слегка досадно: ведь по уму это он, старший и умный, должен был первым делом девочке о них напомнить, и только потом приставать с расспросами. А с другой стороны — они не на призы соревнуются, так что какая разница, кто первый сообразил? Лишь бы толк был...

И потянулось ожидание.

Юлины упражнения и обычно-то дело небыстрое, а уж сейчас, когда ее едва не трясет от пережитого — и подавно. Риль же сидел напротив, набросив на плечи одеяло, и наблюдал. Постепенно дыхание ее вошло в правильный ритм. Выпрямилась сгорбленная спина, разжались кулаки. Только напряженная складка между бровями никуда не делась.