— Я ведь сварщик. В металлах — разбираюсь. Как человек русский — немного разбираюсь во всём. Например, я точно знаю, что легированную сталь невозможно получить в кустарных условиях. Только построив тяжёлую индустрию. Так вот, этот меч выглядел стальным. А на ощупь — легированная сталь. Нержавейка. Видны следы ручной ковки, характерного складывания слоёв и кузнечной сварки. Причём, узор — как у дамаска. Или булата. Только это — нихера не сталь! По весу — дюраль. Или титан! По виду, ощущению — сталь. Легированная. Сказал бы, что современная подделка, но! Узоры по клинку! Типа, восточных иероглифов. Только вот они сиять начинали, когда Колян меч в руки брал. Это — как? Или — показалось? По своим эксплуатационным... не смейся, я же русский мужик, пролетарий с завода, инженерно мыслящий. Ну, вы помните тот анекдот, когда русскому мужику дали три титановых шара в герметичном помещении, а он один сломал, а один — потерял. Это про меня. Я когда первую болгарку купил, мы с мужиками её разобрали. Ну, чтобы понять — как это работает? Когда собрали обратно — не работало. Что-то потеряли при сборке. Пришлось скидываться и срочно бежать за второй. Её решили не разбирать. Зато провели тест на живучесть. Конечно же — угробили. Потом — опять разобрали. Типа — разберёмся, почему не работает. Обратно даже не собирали. Вот и тут. Мне же любопытно — шо це такэ? Оказалось — вау! Вундервафля! Чудо! Как комплекс Град против рогатки.
Бабуин рассмеялся:
— Три скобы зараз разрубили. На весу! Как раз, трёх скоб нам на крышу потом и не хватило. Так вот — получается, что три скобы из стали-три, каждая в палец — рубит, как кленовые побеги. И мы этот меч — сломали. И как сломали! Умора!
И ржёт.
— Прикинь! Сломали! Соломинкой! Вот видок был у Коляна! У меня — тоже, наверное. Такое про свою дочь узнать! Ну, ладно, давай по-порядку!
Бабуин снова потянулся за сигаретами, но пачка была уже пуста. Выругавшись, он требовательно уставился на 'казённых'. Закурив, продолжил рассказ:
— Мы с Коляном на крыше были, шифер снимали. Мы как раз наткнулись на гниль и думали — серьёзно ли это или потерпит? Дашка — внизу. Колян её развлекал перед этим, изображая опять Конана-варвара. Ну, нравиться ей! Меч он воткнул в столб — надёжно. И — высоко. Вот, не спрашивайте, почему не убрали?! Глупая привычка у Коляна — втыкать колюще-режущие в столбы! Так вот, мы — на крыше. Слышим — характерный такой — дзыньк! Лопающейся стали. И — рёв Дашки. Оглушительный. Мы, прям как стояли — так и полетели с крыши вниз. И ладно я! Меня готовили к десантированию с высоты, до рефлекса в пояснице — задрючивали. Хотя... Может и его готовили? Ничего не сломали, не переломали, даже не отшибли, если шифер не учитывать — приземлились прямо в стопку — всё в хлам! Только не до колотого шифера было! Я Дашку схватил, чуть не задушил. Перепугался за неё, думал — зарезалась. Как она орала! Она-то цела, а вот меч... А Колян стоит и с таким видом крутит рукоять в руках! Клинок-то в столбе! А рукоять с перекрестием и частью клинка — отдельно. Ну, вот как? Три, гля, скобы — даже вмятинки на лезвии не осталось! Колесом клинок изгибали — играет, как пружина. А тут — хрясть — нету! Ребёнок сломал. И ведь сама поняла, что натворила — потому и орала. Не наказания испугалась. Обидно. Какой шифер! Такой меч — хрясть!
Бабуин отчаянно жестикулировал.
— Я Коляну говорю, что заварю всё, да на станке отшлифую, он мне протягивает и грустно так улыбается. Попробуй — говорит. Как знал, как знал! Не вариться его меч! Электродами — не плавиться. Как его сделали? В кузнечном горне сварили? Электроды не берут! Как, гля?! Даже близко не вдупляю! Я сваркой насру, он остывает — отваливается всё обратно. Нет диффузии, хоть ты тресни! Я, гля, даже чугун варить умею! Алюминий варю! Медь, бронзу, нержавейку! А тут — хрена! Хоть плачь!
— И как ваша дочь сломала этот чудо-меч? — спросил майор.
— Говорю же — соломинкой. Тогда, собирая гербарий, набрала всяких травок. Пока мы на крыше были, пододвинула она стол, влезла, вытащить меч не смогла, русский же человек — начала свою проверку качеств изделия. Благо, пальцами не пробовала. Платок — разрезала, бумагу — режет. Карандаш — тоже. И вот тут она соломинкой этой и стукнула по клинку. А он — хрясть — лопнул!
— Точка критического напряжения металла? — предположил майор.
Бабуин заулыбался, довольный собой. Его теория об особенности народа (один — сломает, один — потеряет) подтверждалась.
— Если бы! В мече не было таких точек. И напряжения не было. Говорю же — чудо, а не изделие! Только вот — соломинка та была особенной. Точнее — травинка — как травинка. В моих руках, в твоих. А Колян её назвал 'разрыв-травой'. И бережно спрятал. Говорит, что только ведьма отличает эту траву от прочих. Ну, как всегда — раз в году, после дождичка в четверг, когда рак на горе свистнет, обычная, с виду травинка приобретает необычные свойства. Дашка её и сорвала. Да — в нужный момент. А сорвал бы я, либо корова сжевала — просто трава. А Дашка сказала, что она — необычная. Для гербария сорвала.
— Получается, что ваша дочь — ведьма? Используя классификацию Коляна, — майор развёл руками.
— Прикинь! Сам в шоке! Если Коляну верить. Но, ты знаешь, проще — не верить. Проще — плюнуть. Что я и сделал. Махнул рукой на все эти Коляновы закидоны. Я тоже решил — критическое напряжение. Иначе — свихнуться! Ну, ты сам прикинь, как мне верить?
Бабуин хищно оскалился. От злости. На кого? На что? Видимо, так в душе и не согласившись с сутью своего повествования:
— В общем — слушай! По словам Коляна, в мире иногда рождаются необычные дети. Рождаются рандомно, случайно. У обычных родителей. Если они будут жить обычной жизнью — проживут почти обычную жизнь. Ну, с небольшой примесью чертовщины. Не критичной. Как у всех. Кому-то везёт чаще остальных, у кого-то глаз или рука — тяжёлые. Кто-то опасность чует, или движки или компы там особо хорошо перебирает, ну, разное. Суеверия. Так вот, раньше... Или — позже? Я не определился. Тут в чём дело... Сказки Коляна часто совпадают с привычными с детства сказками. Если принять за условие, что сказка — ложь, да в ней есть отражение реальных событий, то Колян — гость к нам из прошлого. Только сам Колян говорит, что он 'ходит' меж мирами. Какими-то переходами. Особыми, конечно же. Порталами, наверное, из этого, из Варкрафта. С Траалом в обнимку. На троих с Артасом. Ну, не суть. Так вот, Колян говорит, что пришёл из другого мира. Типа, сказочного. Ну, для нас — сказочного. Для него — не более сказочного, чем наш с вами. Он рассказывал ещё про один мир. Но там — просто тоска зелёная. Точнее — белая. Лютая зима и живые мертвяки. Больше особо и ничего. Люди там вообще не живут. Выживают в нечеловеческих условиях. Больше он нигде не успел побывать, по его словам. По его же словам — ему от силы несколько годов от вылупления из этой... Как там в фантастике? Ладно, пусть будет медкапсула. Он же на полном серьёзе считал самого себя клоном и репликантом. Зря я ему советовал 'Бегущего'.
Бабуин поморщился:
— Беда с ним! Я слышал, что как раз так вот и общаться с психом — сам веришь в то, во что верит он. Всё же — логично. Всё он объясняет. И вроде бы всё — клеиться. Кроме одного...
Бабуин закричал в потолок, будто от боли:
— Как, гля, так?! Такого не может быть! Не может! Никогда!
'Казённые' были терпеливы. Никак не реагировали на резкие перепады настроения Бабаева.
— Или мы просто в разных версиях Матрицы, — успокоившись, сказал Бабуин, — Ну, так вот! Необычные дети. Там, где-то. В далеко не прекрасном далёко. Если такое вот дитя остаётся сиротой, то за ним прилетает...
— Баба Яга, — кивнул майор. Он сидел, опустив голову, смотря в блокнот отсутствующим взглядом. Видя, что все смотрят на него, он пояснил, — Я сыну читал эту сказку.
И — улыбнулся.
— После разговоров с вами, Александр Сергеевич, вспомнил, как книжном покупал сказки. Сыну перед сном читал, так сказать — родительское внимание. Времени, как всегда — нет. Иногда успевал застать сына до сна. Вот как-то раз вечером читал про сироток и Бабу Ягу. Прилетает на ступе и сироток уносит с собой. Потом в печи их сжигает.
— Дурость, — отмахнулся Бабуин, — Дойдём до этого, расскажу, что не всё, что сидит в болоте, имеет две руки и две ноги, квакает — лягушка. Иногда это — морпех придуривается. И не Баба Яга. И не сжигает в печи. Хотя... Если за дело взялись недоумки... Ну, вы помните, как 'сверхразум' стал 'надмозгом'? А 'Великолепный разум', про чудаковатого математика — 'Красивым мозгом'. Вот с точки зрения 'надмозгов' Великая Мать Мара, Богиня Жизни и Смерти, которую Колян называл ещё несколькими именами, некоторые очень знакомые, например — Ольха, Ольга, Хельга, Вельга. Мара — она же Мария, Море, Мора, Мор, Смерть, Стихия. Так? Вот и смотри — Великая Мать Ольха, она же — Ольга и Хельга, она же — Мать Ягла, сокращённо — Мгла, прибавляем к ней пару 'надмозгов' — получаем Бабу Ягу. Александр же у нас легко превращается в Сашку, Саньку, Алекса. В сотню вариантов. Даже — в Искандера. В ракетный комплекс. А для некоторых это — разные люди. Ну, как для того вашего недоумка-мозгокопателя Санёк Бабаев и Бабуин — разные личности. Так вот, получается, подчёркиваю — по словам Коляна, что таких сирот забирает Мгла. Если не может — присылает своих порученцев, помощников. Кто там, в сказке, помощники Бабы Яги?
— Гуси-лебеди, кот... — задумался майор, — Ступа, избушка.
— Вот и кот к нам прибился — не выгонишь, — вздохнул Бабуин, — И Колян прилетел. Гусь-лебядь перелётный.
— Сирота, — напомнил полковник.
— Вот и я так же спросил... бы. Если бы не обстоятельства нашего с Коляном знакомства. Я в тот момент как бы решил концы в воду отпустить. Насовсем. Меня больше в тот момент взволновал ещё один момент. И я кинулся звонить Маринке. Дозвонился. Она удивилась. Мало того, что сам звоню, да ещё — трезвый, да ещё и — просто так. Как дела узнать. Обматерила с удивления. Мешаю работать.
Бабуин криво улыбался. Кивнув, продолжил:
— Сирота. Вот я так и пошутил. А Дашка эту шутку из КВН знает. Я ей: 'Сирота?', она — 'Да!', я ей 'Мама-папа — есть?', она — 'Мама-папа — есть!' Поржали. И, по чисто нашей традиции — забили на тот вопрос. Даже Колян. Хотя у него должен был возникнуть кризис целеполагания. Но, Колян тоже пожал плечами, говорит, что не первый раз его 'кидают', привык. Неисповедимы, говорит... Ну, вы в курсе. Типа, он — верующий. При этом об этой Маре-Ольхе, и т.д. и т.п., рассказывает так, как я вам рассказываю про Алёнку, например. Или про Дашку. Реальный, живой человек. Со своими радостями, бедами и тараканами в голове. Это — Бог? Тогда — кто Колян? А — я? Колян же говорит, что он — такой же, как и я. Я, вон, Алёнку — сестрёнкой называю. А Колян сказал, что эта мифическая Мара-Шмара его 'братишкой' назвала. Он — братишка богини Смерти. Я — такой же, как и он. Такой же, как и все. Или все мы — Боги. Или они — не Боги. Или — одно из двух. Голова кругом!
Бабуин, отчего-то разозлился:
— Пошли вы! Опять меня наткнули на этот головняк! Тупик, гля! И думать не хочу! Тьфу! Нах! К еженям! Накуй! Меч мы сломали! Понятно! Меч! Ничего более! Сломали непонятную хреновину непонятным образом! Колян сказал, что кузнец нам нужен. Ну, я знал одного кузнеца, что как раз такими вот изделиями забавлялся, Гаврилыча. А нужен — не просто кузнец, а...
Бабуин вскочил, крутнулся на каблуках, пнул стул, заорал:
— Гля, ну на кой я в эти дебри опять полез?! Боги-треноги! Опять башка болит! Слушайте, начальнички дорогие, а не пошли бы вы вупопу? В другой раз!
— До свидания, Александр Сергеевич!
— Ага! И вы не кашляйте!
Оставшись один, Бабуин метался по камере, пинал стол, намертво вмурованный в пол, пинал стальные тяжёлые стулья. Наконец, выдохшись, лёг на шконку и попытался уснуть. Сон не шёл. Перед глазами — они. Колян, Дашка, Маринка.
Но и сон не принёс ему забвения.
— Пощади! Не губи! Богамать уже осудила меня, дала урок! — услышал Бабуин, выпадая в 'осадок'.
— Да, вижу. Ты — тут. Ты — смертен. Такова её воля, — Басил Колян, сам опешивший от такой негаданной встречи.
— Я не понял! Мне поясни! — теребил Бабуин.
— Встань, Дух Горна! — Велел Колян, наконец, совладав с собой, — Не враг я тебе. И не был врагом. Сам не желаешь человеку пояснить? Видишь — нет у него понимания.
— А нужно оно ему, понимание? — проворчал кузнец, поднявшись, отряхая колени, злясь на Бабуина, сразу поняв, кто именно привёл сюда давнего врага и палача.
— Он тут решил расти. — Бабуину показалось, что Колян надсмехается над ним, — Над собой. Без полного... и верного понимания — какой рост? Как может взрасти древо в тёмном подвале? Без света истины и воды знаний?
— Нужно оно ему? — упорствует кузнец.
— А нам ли с тобой решать? — пожал плечами Колян, — Повторить твою судьбу я не хочу.
— М-да! — воскликнул кузнец, повернулся к Бабуину, — Видите ли, дитя...
— Гаврилыч, ты чё? — изумился Санёк.
— Гаврилыч — я лишь в этом мгновении, в этом воплощении. — Зло оскалился кузнец. — Это моя тюрьма, моё узилище. А вот при нашей прошлой встрече с твоим приятелем, дитя, я был злым духом, пожирающим души людей.
— Насколько я усвоил, не безвозмездно, — встрял Колян.
— Я им давал свои знания, забирая их душу, — согласился кузнец, — И если бы не этот вот...
И он указал на Коляна.
— Да-да! — кивнул Колян, похаживая по утлой грязной кузне, заложив руки за спину, — Припомни ещё, как ты стал злым духом?
Гаврилыч — умолк. Обиженно засопел.
— Так что Они — вознаградили тебя, — сказал Колян, — В отличии от Тех. Всё же — из бездушной сущности в пусть и в смертного, но — душой, не то же самое, что из Бессмертного — в призрачную сущность. Хуже только — Небытие!
— И там я был! — воскликнул кузнец, — Точнее — именно оттуда я и выбирался, пока ты не встал на моём пути. И я — слуга твой! Твоей...
— Если бы ты умел держать мысли свои под сводом своего черепа, и этого бы не было, — поморщился Колян, — И сам пострадал, да и хорошего парня обрёк на тысячелетия пыток.
— Эй! — удивился Бабуин, — Вы, случаем, не об прикованном к скале? Которому орёл...
— Видишь, кузнец, он довольно любознателен, — мотнул головой Колян на Санька.
— Вижу. — Согласился кузнец и пожал плечами, — Но, что мне до него? Это твой хвост. Твоя ответственность. Я тебе зачем?
— Не поверишь — мне нужен кузнец. Хороший кузнец.
И Колян выложил на наковальню осколки меча.
— Ну, лучше меня если и есть, — бормотал кузнец, чуть ли не носом протирая клинок, — То тебе до них не дойти.
— Не сомневаюсь даже. Мне и так повезло, что на тебя наткнулся.
— Ещё бы тебе не везло! — воскликнул кузнец, поднимая голову и указывая пальцем в потолок, — Кто ведёт тебя?
— В том-то и дело — никто, — отмахнулся Колян, — Я — сопля в неуправляемом полёте. Как и в тот раз. Бросают, как кутёнка в полынью — делай что хочешь!
— А чем кончилось прошлый раз? — спросил Гаврилыч, — Как ты понял, я не имел возможности отследить твой Подвиг.
