— Ты говори, да не заговаривайся! Думаешь, все можешь?
— Конечно. Кого на мое место поставишь? Кто тебе из ничего сделает хоть что-то? А? — Голос из плачущего стал наглым. — Так что пойдем в кабинет, да подумаем, кого еще можно тряхнуть без ущерба Родине.
— Кого-кого... Народ! Ты думал насчет новых налогов?
— Ну, идей несколько. К примеру, водный сбор. Все же пьют? А к нему — налог на ежедневно производимые отходы.
— Какие ежедневные?
— Жидкие! Твердые! Все испражняются. Загрязнение окружающей среды — вот тебе и налог.
— Так они дыру в земле просверлят, да туда сливать начнут!
— Какая разница, хоть на центральную площадь пусть складывают! Налог-то подушный!
— Хорошая идея! Пойдем в кабинет, покумекаем!
Хлопнула дверь, и голоса постепенно стихли в глубине комнат.
Покрасневший Вовка вылез из-за портьеры и стер со лба пот. 'За такие секреты можно и в тюрьму попасть!' — подумал он и, бросив на подоконник все еще лежавшую за пазухой фуражку гвардейца, выскользнул из комнаты через неизвестно как появившуюся в стене дверь.
Дальше к выходу его вела ровная красная дорожка. И вот последние, широкие, изукрашенные разноцветным деревом и металлическими завитушками арочные почти что врата. Вовка налег на массивную ручку и буквально вывалился наружу.
Очутился он в большом освещенном коридоре. Праздношатающихся зевак не было вообще, но с обеих сторон двери стояли в униформе королевские гвардейцы. Вовка вздернул нос и сделал несколько шагов. И в тот момент, когда он решил, что все обошлось, на его плечо легла жесткая тяжелая рука. Парень присел и медленно повернул голову назад.
— Ты что здесь делаешь? — Прошипел брат Фридрих. — Как ты здесь оказался? Да еще один?!
— А где я? — Еще тише спросил Вовка.
— Апартаменты Короля! Как ты туда вошел?
— Фридрих! Не сейчас! Я тебе все расскажу, но потом! Отпусти, мне заказы разносить надо!
Тяжелая рука отпустила хрупкое плечо.
— Беги отсюда быстрей!
Вовка с благодарностью улыбнулся брату и, махнув ладонью, побежал к широкому лестничному спуску.
Стащив по пути с какого-то коридорного окна висевшую на нескольких петлях не то занавеску, не то просто тряпку, Вовка оборвал ее край и снова замотал свою узнаваемую шевелюру. Побывав в комнатах двух вельмож и одной дамы, он выслушал лестные отзывы об обновленной к балу одежде и наполнил свою сумку монетами. Теперь осталось посетить последнюю даму — и можно смело возвращаться к герру Штафу.
Коридор, в котором находились комнаты клиентки, сильно напоминал районную сибирскую больничку: так же уныло, серо и обшарпано. Но там все-таки лечили. А тут, видимо, жили по принципу 'оставь надежду, всяк сюда входящий', поскольку выбоины на полу и мелкая каменная щебенка, в изобилии рассыпанная по истоптанной каменной плитке, как-то поднимали из глубин памяти отечественные дороги. Причем весьма далекие от федеральной трассы. Вот и тут: жилой коридор находился на третьем этаже. Выше — только мастерские и прислуга. Вовка сверил адрес на пакете с номером, косо висевшим на двери, и постучал.
— Открыто! — Раздался изнутри женский голосок.
Парень осторожно повернул ручку и тихонько потянул ее на себя. Дверь, жалобно скрипнув в петлях и немного подумав, верхней своей частью отделилась от косяка и закачалась взад-вперед на нижней петле. Придержав ее второй рукой, парень скользнул внутрь. Обстановка открывшейся его глазам комнаты вполне соответствовала коридорной нищете. Тусклое, давно не мытое окошко пропускало серый дневной свет к нетопленному и затянутому паутиной камину, когда-то красному, но с годами превратившемуся в бурый, дивану и двум продавленным креслам. Подлокотник одного из них был прикручен к спинке пояском синего цвета. Посреди комнаты стоял стол с трупиками мух и большой вазой, в которой палками торчали высохшие розы. Причем, их увядание произошло настолько давно, что цвет бутонов совершенно не определялся. Рядом со столом стояла худая женщина и пристально смотрела на Вовку немигающими черными глазами.
— Здрассте! Вам посылочка с платьем из швейной мастерской! — Он подошел к столу и положил на него последнюю упаковку. — Распишитесь в получении. — Парень протянул ей карандаш и клочок желтой упаковочной бумаги.
Женщина, не обратив ни малейшего внимания на платье и карандаш, обошла стол и, встав к Вовке почти вплотную, произнесла:
— Он вчера признался мне в любви и подарил эти прекрасные розы... Не правда ли, они роскошны? Он сказал, что этот чувственный алый цвет так подходит к моим губам и щекам! Я для него — как роза, едва распустившаяся наивной и юной прелестью! Так Вы, молодой человек, от него? — Она схватила сухой горячей рукой его ладонь и прижала к своей груди. Захват был настолько крепок, что рука могла вырваться только без кожи. Безуспешно подергавшись, Вовка сдался и замер. Темные глаза женщины вопросительно шарили по его лицу. Когда он вошел, в полутьме комнаты можно было предположить, что женщина молода. Но теперь Вовка ясно видел глубокие скорбные морщины вокруг ее рта и печальную складку между бровей. По своим меркам он теперь дал бы ей лет пятьдесят.
— Я посыльный. — Тихо сказал он, понимая, что имеет дело с душевнобольной. — Принес Вам платье для бала. Посмотрите, пожалуйста!
Женщина отбросила его руку, и Вовка сразу сделал пару шагов назад.
— А где мой жених? Почему он не идет?
— Разве Вы не помните? — Продолжал уговаривать ее парень. — Вы должны встретиться послезавтра, на балу. А сегодня он занят. — Вовка вздохнул. — Просил передать, чтобы Вы непременно надели это прекрасное платье.
В районной больничке было психиатрическое отделение, состоявшее всего из одной палаты на три места. Правда, народ туда попадал "с белочкой", а местные сумасшедшие, известные всем и каждому, отсиживались дома. Или болтались по улицам, объясняясь в любви и бегая с ножами в период обострения. Но сибиряки были к такому привычны и на подобные пустяки не обращали внимания. Разве что в плохую погоду возьмут за ручку, да проводят домой. Поэтому Вовку несчастная женщина не шокировала. Скорее, вызвала желание дать ей таблетку и уложить на диван под теплое одеяло.
— Платье? Это он прислал мне платье? — Лицо несчастной просветлело. — Он хочет, чтобы я блистала!
Она быстро разорвала бумажную упаковку и расправила крепко сложенное платье. И вот тут Вовка удивился по-настоящему. Ожидая увидеть перелицованную старую тряпку, он не поверил глазам: женщина держала в руках совершенно новое бальное платье с пышной юбкой синего цвета, атласным лифом, затканным белыми розами с жемчужной середкой, и белыми кружевными рукавами.
— Какая красота! — Поразился он. Это платье, на его взгляд, было куда лучше Виолиного. Чистые, ослепительные краски радовали глаз, а на самом материале, даже после всех приключений, не было ни одной складочки.
— Хочешь, я его примерю? — Спросила женщина.
— Конечно! Если Вам это доставит удовольствие...
Женщина вошла в какую-то дверку и почти сразу вышла оттуда в бальном платье. Вовку поразила не только быстрота переодевания, но также появившаяся на ее голове высокая прическа, украшенная жемчугом. На тонких пальцах красовались кружевные белые перчатки и несколько перстней. Женщина из несчастной сумасшедшей превратилась в молодую красавицу. На ясно видимом лице неожиданно пропали все морщины.
— Я тебе нравлюсь, мальчик? — Тихо спросила она, крутнувшись так, что юбки, ровно взлетев чуть выше щиколотки, опали к ее ногам с тихим шелестом.
— Главное, чтобы Вы нравились своему жениху.
До Вовки, наконец, дошло, что дело тут нечисто.
— Мне пора.
Не спрашивая про деньги, он развернулся и быстро вылетел в приоткрытую дверную створку, захлопнувшуюся с такой силой, что с потолка посыпалась каменная крошка. Перекрестившись, как умел, Вовка добежал до лестницы и через ступеньку понесся вверх.
'Оказывается, самое трудное в другом мире — привыкнуть не к человеческому языку, а магии в людях...' — Отдышавшись после забега на четвертый этаж, парень распахнул дверь мастерской и радостно нырнул в безопасный мир разноцветных лоскутков и монотонного шума, который на пару секунд неожиданно стих.
— Работаем, красавицы! — Улыбнулся Вовка и сразу прошел в кабинет герра Штафа. Машинки за его спиной застрекотали снова.
* * *
— Добрый вечер, мой мальчик! — приветствовал его закройщик. — Что случилось? Где ты так долго ходил?
— Да, герр Штаф. — Вовка вытряхнул из сумки монеты. — К сожалению, я не смог собрать за платья всю сумму. Извините. Если надо, я отработаю.
Штаф подвинул к себе рассыпавшиеся деньги и быстро их пересчитал.
— Но их тут даже больше, чем стоят наряды... Почему ты решил, — закройщик потер усталые глаза, — что с тобой не рассчитались?
— Не может быть... — Вовка пробежался пальцами по монетам. — Но последний заказ... Такое красивое синее платье... Мне за него вообще не дали денег!
— Я не шил синего платья. Сейчас этот цвет немоден. Оттенки красного, розового, вплоть до лилового... Что за платье, мой мальчик?
— Ничего не понимаю... — Вовка взъерошил волосы на затылке. — Синее, кружевное... С жемчужным лифом! Женщина с третьего этажа... Немного не в себе. О женихе говорила!
— Я тебя просил сходить в кухню и разнести три заказа. Каждый из них не выше второго этажа. — Закройщик внимательно смотрел на Вовку.
— Четыре. — Упавшим голосом сообщил тот. — Я могу нарисовать платье. А на столе у нее засохшие розы... Сначала она показалась старой, а когда надела платье, то превратилась в такую красавицу!
— Платье нарисуешь?
— Да!
Вовка взял карандаш и, как мог, набросал платье, рассказывая подробности вышивки и фасона.
— Очень интересный крой! — Задумчиво сказал герр Штаф. — Эти многослойные широкие юбки были в моде лет сто назад. Ткани уходила целая уйма! Но тогда мы дружили с югом... Похоже, ты увидел одно из замковых привидений.
— Но она была такой живой! Даже ее рука была теплой! И платье: я чувствовал под пальцами плотный атлас и кружево вышивки!
— Такое платье много весит и никак не поместится в бумажный пакет. Не переживай. Ты, видимо, забыл, что такое иногда случается. Но некоторые идеи мне понравились... — Закройщик уткнулся в Вовкин рисунок, а потом, словно что-то вспомнив, поднял голову. — Ты был в кухне?
— Был. — Вовка нахмурился. — Разве вам не принесли компот?
— Да, — Штаф улыбнулся. — Целый бидон. И долго извинялись. Ну что, — закройщик встал из-за стола, — я переделал для тебя бальное платье. Примеришь?
— Конечно!
Вовка снял верхнюю одежду и при помощи герра Штафа облекся в нечто воздушное кремового цвета.
— Подожди, не дергайся... — Закройщик возился со спинкой. — Всё. Вот зеркало. Ну-ка, посмотри!
Парень повернулся к зеркалу и рассмеялся: из зеркальной глубины на него смотрело бледное, местами чумазое, синеволосое пугало в девичьем, закрытом под горло кружевом, платье.
— Не стой, как истукан! Покрутись, почувствуй себя живым! Или ты передумал помогать?
— Извините, герр Штаф. Просто непривычно. — Лишаться комнат парню не хотелось. Поэтому, представив себя девчонкой, он повернулся сначала одним боком, а потом другим, заглянув себе через плечо.
— О, герр Штаф! Вы сделали спинку открытой! Но как Вам удалось обойтись без лент и пуговиц?
— Удалось, мой мальчик! Нам все-таки сделали маленькие крючки! Пойдем, я хочу знать мнение наших девушек!
* * *
Девушки оторвались от работы, еще не видя мальчишку. Но, по мере того, как он шел по мастерской, гордо подняв голову и пальцами приподняв подол юбки, шум машинок стихал, пока не затух окончательно. И тогда Вовка обернулся и улыбнулся всем сразу. Девушки молчали, недоуменно разглядывая парнишку. Герр Штаф радостно потирал пальцы.
— Я — молодая и прекрасная незнакомка, — вдруг сам неожиданно для себя сказал Вовка, — и первый раз приехала на королевский бал. Я — скромная и работящая. Но так как у нашей семьи тяжелое материальное положение, добрая фея-крестная подарила мне это миленькое платьице. Мне же надо выйти замуж за принца?
Девушки-швеи, прикрыв рты ладошками и фартуками, дружно рассмеялись. А рыжая хохотала в открытую.
— В постельку к принцу метишь? — Наконец смогла произнести она сквозь слезы. — Так место давно занято!
Девчонки засмеялись сильнее.
Закройщик похлопал в ладоши, призывая их к тишине.
— Девушки! Я прошу вас, оцените это платье! Оно плотно облегает тело до талии, но пышной юбкой расширяется книзу. Вальтер, повернись, покажи спинку!
Вовка послушно повернулся.
— Грудь, за ее отсутствием, прикрыта многослойными кружевами, а спина, напротив, открыта. Это как бы символ скромности до свадьбы и намек на горячий нрав после нее.
Девушки снова засмеялись. Но уже одобрительно.
— Вот здесь платье застегивается на крохотные крючочки, что в данном случае позволило убрать корсет и ленты.
— Ну да, мальчишке корсет нужен если только снизу... Вдруг нетерпеливый кавалер случайно махнет рукой... — задумчиво прокомментировала рыжая.
— Не махнет. Иначе получит. Я же скромная. — Ответил ей Вовка.
— Исключено. — Тут же отозвался герр Штаф. — Вот отсюда, и аналогично со спины вшиты пышные складки. Так что, если полезет, в ткани запутается.
Девушки встали и, окружив мальчишку, заставили его крутиться, поднимать и опускать руки. И даже ходить. И вот тут Вовка, забыв приподнять край подола, чуть не упал.
— Ничего, наденешь каблуки, будет в самый раз. — Утешил герр Штаф.
— Я никогда не ходил на каблуках! — Задумчиво сказал парень.
— Ну и куда Вы его планируете отправить в таком виде? — Снова влезла рыжая.
— На бал!
— На бал?! Да не смешите, господин Штаф! Он же держится, как мальчишка! Руки, походка... А волосы? Кого Вы обманете синими лохмами?
— А ведь Рита права, мой мальчик. — Закройщик печально вздохнул. — Я совсем забыл про твои русалочьи кудри.
— Давайте мы его острижем. Под нолик! — Внесла предложение ехидная Рита. — Пусть всем говорит, что из чумной провинции!
— Чтобы от меня бегали, как от заразы? Может, парик?
-Дернет тебя кавалер за прядку, — Рита больно ухватила его за синий вихор, — парик и свалится!
— Что скажешь, Вальтер?
— Постараюсь что-нибудь придумать. У нас ведь еще день в запасе. Вы бы мне пока для тренировки туфли выдали! И танцевать научили, что ли...
— О, Боги! — Рита демонстративно приложила ко лбу ладонь. — Как из этого чучела за один день сделать воспитанную аристократку?
— Герр Штаф! — Вовка упрямо упер руки в бока. — Я тоже был им... когда-то. И обязательно что-нибудь придумаю! Вот только для танцев мне нужны ботинки по щиколотку и на широком, устойчивом каблуке!
— Представляю себе эту картину, — никак не унималась Рита, — наденет шут парик, — она изобразила вокруг своей головы нечто пышное, — и пригласит его на танец какой-нибудь молодой граф...
— А тебя не пригласит!
Рита вспыхнула и метнула злой взгляд на ухмыляющегося Вовку.
