Ведьмины сказки.

В общем, если вы что-то потеряли, а во время поисков нашли совсем не то, что хотели, знайте — это он, Сиире, у вас в гостях побывал. Есть такая профессия — ради хаоса Родины все перемещать. И не надо на меня так смотреть, шучу я, шучу.

А вот, к примеру, если его попросит кто-то из своих, то он поможет обнаружить то, что украдено, спрятано, и ещё много других вещей. Такой вот своего рода гешин конкурент. Но так как делать он это крайне не любит, — природа против, — то берется за такие услуги крайне редко.

А еще он полный пофигист — добро и зло для него несуществующие материи в мировом пространстве. Что у этого демона в голове уже давно никто не пытается разобраться, как и в том, чем мотивируется каждое его действие.

Работать с ним практически никто не может. Беспорядка в делах даже демоны не терпят. Ну, кроме дяди Бела.вот он его к себе в отдел и взял мир в хаос превращать. Да что там мир, принц наш свой маленький кабинетик в настоящий бардак превратил и 'хаос' для него, того самого бардака, самое подходящее название.

Белияал, наш анархист (у него даже имя переводится дословно, как 'бесполезный') и совратитель, готовый пойти на все, лишь бы соблазнить. И не важно, будет ли он просто соблазнять человека на совершение преступления или же невинную монашку к прелюбодеянию. Свирепый и вероломный. Мало кто воспринимает изначально его так, ведясь на смазливую, почти ангельскую внешность. Наш развратный разрушитель, иногда доводящий души до небытия. Дамочки из нашего офиса по нему просто пищат. Только он пока еще никого к себе для серьезных отношений и близко не подпускал.

О, а вот и он! Кажется, вечер перестает быть томным. Если дядя Бел появился рядом — потом вокруг останутся только хаос и разрушения, если конечно Сиире к тому времени половину находящегося на складе у Бегемота, куда-нибудь не утащит.

— Ну, я же говорил тебе, что с ней все в порядке, — наш красавчик пристроился рядом, потеснив меня с бесом, — вот, уже даже и закусывают, — и, подцепив отросшим когтем пучок петрушки, смачно захрустел.

— Подо-о-орванного здор-р-ровья... — вновь прибывший демон, подавившись, закашлялся, — твои-и-им вра-а-агам, дядя Бел.

— Кх... кхто учил тебя так здороваться?! — все еще откашливаясь, возмутился он.

— Ну-у-у так, сво-о-о-од за-а-аконов корпорациии-и-и АДа, ста-а-атья трид-д-д-дцатая, пара-а-а-аграф тре...тре..т-т-т-тий о приве-е-е-етствии вы-ы-ы-ышестоящего де-е-е-емона в-в-в обще-е-е-ественном ме-е-е-есте нижн-н-н-него ми-и-и-ра, — обижено проклацала я. Все буду молчать и... кушать — пусть им будет совестно.

— Так дело не пойдет, — вдруг сказал Бегемот, — она ж завтра с температурой сляжет и тогда мы вместо нее будем получать нагоняй за попытку суицида.

— Мы не она, с нами церемониться не будут, поддакнул Зараз. Белияал насмешливо покачал головой:

— Прям так и суицидничала? — я молчала — с клацающими зубами говорить совсем не понрвилось, Зараз, зараза, активно закивал головой, — Прям так в озере и почти нагишом? И что ж меня не понесло на виды Ледяного озера любоваться? — еще и подхихикивает, гад! — Ты прав, друг, так дело не пойдет. Есть у меня один рецептик...

Мне от этого заявления стало плохо. Во-первых, поди пойми то ли его рецептик будет мне идти как наказание, то ли как лекарство. Во-вторых, все рецептики дяди Бела заканчивались стопроцентным нокаутом с первой же рюмки. Я-то не пробовала, но результаты выдела не раз. Но кто ж меня будет слушать?

Пять минут спустя с тоской наблюдала за созданием шЫдевра по 'рецептику', пытаясь при этом съесть побольше, чтобы хоть не на пустой желудок эту 'отраву' пить.

Чем-то рюмки стоящие на нашем 'столе' ему не понравились и нашему снабженцу пришлось снимать с пояса цепочку с кубком. С папиным Кубком! Из него же только Повелители могут пить и то в особо торжественные и ритуальные случаи! На мое вытянувшееся, все еще клацающее (ну, не могу я согреться никак, не могу!) лицо никто не обращал внимания.

В Кубок полилась прозрачная (качественный продукт — сразу видно) жидкость. По воздуху поплыл резкий спиртовой душок. Меня аж передернуло. Дальше в ту же емкость начали падать подозрительные ингредиенты, полушепотом комментируемые 'добрым' дядей:

— ... ложечку перчика красного острого, две черного, еще... друг, у тебя случайно йеменского перчика нет?

— Случайно есть, — ответил Бегемот и пошевелил пальцами, через минуту из полотняного мешочка, что прилетел ему прямо в руку на 'зов', аккуратно когтями доставал маленькие темно-красные стручочки. Ушло их в руки свежеиспеченному коктейлеману целых две штуки.

Зараз уже не причитал, а как-то сочувствующе на меня смотрел. Сиире, успокаивающе похлопал по колену, от чего я даже зубами стучать перестала. Чтобы наш пофигист кого-то пожалел? Мне плохо.

Кубок сунули прямо поднос, от чего я чуть не чихнула. Внутри, после интенсивного помешивания, кружилась непонятная бурда. Дух такой стоял — дышать невозможно. Решив использовать последний шанс и, притворившись дурочкой, недоуменно посмотрела на Белияала.

— Выпила залпом и потом резко выдохнула.

Кто? я выпила? Вот эту 'бадью'? Ни за что!

Все еще молча и непримиримо посмотрела соблазнительному извергу в глаза. Посмотрела... и схватила кубок обеими руками. Мне до этого тако-о-ой взгляд подарили — из разряда 'сама не выпьешь — залью'. И знаете? Я поверила. Вот сразу.

И пить страшно, и не пить нельзя. Все равно заставят. Скидки на мой пол, статус и свое хорошее отношение никто делать не будет... а мне страшно-о-о-о.

Еще раз посмотрела внутрь. Попыталась представить, что там легкое вино. Как-то... не представлялось. Ну, вот совсем. Как выпить целый кубок залпом даже не думалось. Хоть и была слабая надежда, что Бел ограничил объем жидкости чуть больше рюмочной нормы. Ладно, сколько веревочке не виться...

Подышала немного в сторону, чтобы избавиться от сшибающего с ног запаха. Нос пальцами, как хотелось вначале, зажимать не стала. Еще раз посмотрела на содержимое бокала — зря, между прочим. Один вид маленьких стручков, плавающих в мутной жидкости на глубине кубка, чем-то неуловимо смахивали на двух неудачливых червячков, бррр...

И как это пить? Да еще тогда, когда на тебя смотрят четыре пар глаз — так и подавиться недолго. И не отвернутся ведь, гады. Вон, и дядя Бел отрицательно головой покачал, как будто отвечая на мой мысленный вопрос — не, не отвернутся. Еще раз укоризненно на всех посмотрела, а потом...

Выпила я залпом, да (объем действительно был уменьшён до полутора рюмок). Внутри не то, что костер вспыхнул — настоящая магма образовалась. Я так и чувствовала, хватая ртом, как она внутри меня начинает бурлить, перехватывает горло и пытается вырваться наружу.

Из глаз в три ручья брызнули слезы. В мозгах сначала прояснение, потом взрыв и полное помутнение. Чувствую, что вот оно — всё, лава вырывается наружу. Понимаю, выдохну вперед — свалю с ног запахом всех этих адовых наблюдателей, а их, хоть они и гады, жалко. Разворачиваю резко голову в сторону, совсем забыв, о сидящем рядом, Заразе, и сделать уже ничего не могу, разве что поднять немного голову вверх.

Огонь, вырвавшийся изо рта драконьим дыханием, прошелся по верху макушки беса, выжигая симпатичную лысинку у него между рог, прокладывая себе дорогу сквозь стеллажи со всяким барахлом и выплавляя на стене рисунок из камня и железного инвентаря, уже неизвестного мне предназначения, висевшего там. Хотя, если присмотреться, то очень похоже на мужской и женский пояс верности — сошлись, как пазлы, почти идеально. А ничего себе так инкрустация в стене получилась. Через минуту около-драконьего беспредела посмотрела на следы своего творчества — симпатично, мне нравится. Затуманенный мозг решил посмотреть на реакцию зрителей на создание творения.

Первым увидела ноги беса, рядом со мной на все том же 'пыточном оборудовании премиум-класса'. Сам владелец конечностей валялся в отключке на полу, блаженно прикрыв глаза и всем своим бессознательным видом показывая, что ему и так неплохо. Повернувшись на шорох с другой стороны, увидела пегаса с выпученными глазами, готовыми вывалиться поверх правого крыла, что прикрывало лошадиную морду, левое же почему-то пыталось прикрыть круп.

Принц, князь и демон потихоньку выбирались из-за откуда-то взятых ими двух больших римских скутумов — прямоугольных щитов. Настороженно смотрящая троица неожиданно пришла в движение. Бегемот неожиданно, даже для самого себя, по-моему, дал подзатыльника Белияалу.

— А чего я-то? — потирал ушибленное место местный эталон красоты, — впервые такой эффект вижу. Ни у кого даже из верховных огненных такого не было — стандартный набор от простуды!

Разорялся демон, автоматически давая затрещину своему подчиненному. По жизни пофигистический Сиире обиженно посмотрел... почему-то на меня.

А мне вдруг так веселья захотелось и жажда знаний обуяла, аж жуть.

* * *

А-а-а-а, дайте попить! Во рту бяка, в горле — засуха, как будто целый день огонь глотала. В голове гулкая пустота и только где-то на грани сознания улавливался разговор.

— Откуда у нее драконье пламя? — это, кажется, папа нервничает.

— Асмик, — мама пожалей лучше меня, папа и так себя хорошо чувствует, — тебе нельзя нервничать.

— Милочка, — все тем же громким шепотом выдавал папа, — у нас только Безобразный Ангел имеет отношение к драконьему племени и то косвенно, почти номинально.

— Папа, — легкое ехидство в обращении Астарота, даже мне было слышно (откуда он тут только взялся?), — моя власть над адовым драконом и антрацитовые драконьи крылья не имеют никакого отношения к этому пьяному дебошу.

— Трюша, — у меня, от Тинкой данного прозвища мужу, даже глаза самопроизвольно открылись и хвост нервно дернулся, — папа ничего такого не имел в виду. Правда, папа? — в сестрицыном голосе послышалась угроза. Бедный папа.

На минуту представила отца слегка пополневшего, скрывающего жиденьким начесом проплешину между рогов 'выеденную' семейным бабколективным мозгоедством по поводу и без. Брррр...

Не, надо его беречь.

Так, а о чем речь? Дебош? Какой дебош?

Воспоминания нахлынули неожиданно.

Жажда знаний страшная вещь. Особенно на пьяную голову. Память услужливо выдавала одно воспоминание за другим.

Пегас, стоящий посреди библиотеки с безумным выражением на морде, передние копыта скрыты теперь уже обоими крыльями, задние перекрещены и прикрывающие самое дорогое. И я, с неизвестно откуда взявшейся, указкой показываю и рассказываю своей свите из трех демонов и одного временно облысевшего беса, как правильно делать расчлененку крылатым лошадям для усушки на ингридиенты зельеварения. Конь, а это был именно конь, — я проверяла,— на грани обморока.

Потом опять я, уже гоняющаяся за Баалберитом, нашим дорогим архивариусом, в круговую по помещению, причем сила притяжения для нас, похоже, не существует. Только демону до моей подготовки, после гонок за Гешей, еще тренироваться и тренироваться. Выражение лица у него тоже не ахти. Все косится на мою ножку. Точнее лапку. Лапка была с коготками покрытая бирюзовой жемчужно-перламутровой чешуёй. Коготки бодро цокали по поверхности пола, стены, потолка, шкафа, опять пола. У преследуемого мной демона волосы на голове стояли дыбом. Так мило!

Этот гад, все же быстро учится, несмотря на свой почтенный возраст, начал такие кульбиты в воздухе выдавать — просто жуть жутчайшая. Я от расстройства тоже решила 'козырнуть' — начала плеваться. Почему-то все еще огнем. Языки пламени в библиотеке, тем более в магической библиотеке практически нереальное явление. Тут всегда такие щиты отключающие огненную магию стояли — закачаешься. Один плевок разъяренной полуведьмы мог натворить много бед. Правда, тогда почему-то думалось о другом — насколько метко я могу плюнуть.

Радовало, что водохран сработал и над очагами возгорания начали появляться маленькие дождевые тучки сразу же заливающие все вокруг себя. Еще две тучки побольше повисли надо мной и убегающим Владыкой Соглашений.

Снова я. Только уже сидящая за столом в полузатопленной библиотеке. Опять мокрая, но не мерзнущая. С блаженной улыбкой обнимающая левой рукой большой фолиант в кожаном переплете с полустершейся позолотой надписью: 'Большая всемирная энциклопедия ящерообразных и подобных им'. В правой мертвой хваткой зажала две книженции потоньше.

Рядом такой же 'сухой' Баальберит с несчастным выражением на обожженной местами морде лица дает последние указания по уходу за книгами. А я все киваю, киваю...

Книжки в импровизированной заплечной котомке из чьей-то рубашки. Я с чертовками из зала с котлами, вздыбив вверх хвосты, склонили головы над, в некоторых местах обгоревшей, бумаге и пишем новый перченный рецепт для грехопопаданцев.

Обслуживающий персонал попутно выспрашивал ингредиенты 'той штучки, от которой меня так прет'. В самый ответственный момент, когда я уже от нетерпения притоптывала новой когтистой конечностью, незнакомые руки подхватили сзади и перекинули через плечо, унося от общества и открывая обзор на симпатичный хвостатый филей. Очень симпатичный, мускулистый филей и, да, хвоста-а-аты-ы-ый.

Опять я. Но уже сижу на кровати, правда, не знаю на чьей. Зато книжечки очень знакомые рядом. Меня качает. Сильно качает. Наконец укачало до положения лежа. Качка уже происходит в голове. Подозрительно лишние конечности, появившиеся в районе бедер и груди, мешают спать. А еще у меня теперь два хвоста, три обычные ноги и одна когтистая лапка. Но сил лишнее сбросить уже нет, а ласковые, легче перышка, прикосновения к волосам ломают всякое желание остатков здравого смысла и организм бороться.

Последней осознанной мыслью в голове было: 'Я осьминог. Сама себя глажу, сама себя успокаиваю. Большой когтистый осьминог. Теперь меня точно замуж никто не потащит — я какой-то извращенный осьминог'. Осознание последнего заставило опять распахнуться сонные глазки. Мозг начал проводить ревизию на наличие всего лишнего, отдавая команды конечностям. В воздух, вертикально к лежащему телу, взлетели две руки, нога, лапа, хвост — все на месте, ничего лишнего. Откуда тогда у меня осьминогомания появилась в пьяном состоянии?

Додумать мысль мне не дали, а гневно дернули за ногу. Почему гневно? Вы просто Тинкины глаза не видели. Четвертование, дыба, опробование того самого 'пыточного оборудования премиум-класса', что так мне полюбилось в каптерке Бегемота — вот малый список того, что я могла испытать на собственной шкуре, будь на то ее воля. А мен и так плохо, у меня голова-а-а-а и желудок, между прочим.

— Ты чего? — прохрипела в надежде понять хоть что-то.

— Чего?! — вопль несколько раз, как мячик, отбился от стенок черепной коробки и, решив, что мозг уже отбит до нужной кондиции, затих,— Трюша полночи гонялся за тобой по АДу, то души успокаивая, то от чертовок с боевого тебя отбивая, то несчастного обморочного пегаса из петли вытаскивая! А я?! Я в этот момент совсем одна! Как раз тогда, когда безумно хотелось персиков... и яблочек, а потом еще тюлечки слaбосоленой захотелось очень-очень, — вопли постепенно сменились хныканьем, — Таська, ты сволочь, как ты могла так нажраться... и без меня.