— Есть попадание! Степень поражения целей определить возможности не имеется! — Доложила Марина.
— Продолжаем движение! Будем надеяться, что наши ракеты ребятам, хоть в чем-то помогли. Проверять нет времени! — Вздохнул Владимир.
Пофыркивая водометами БРДМ в режиме "амфибии" стремительно проскочив под мостом, продолжил свой путь. По реке плыть было одно удовольствие, не то, что по улице, где приходилось постоянно уворачиваться от попадающихся на пути брошенных автомобилей. На реке же в этом не было никакой необходимости, так как брошенных моторных и прочих лодок здесь просто не было.
Справа по фарватеру показалась песчаная отмель пляжа, на которой смутно виднелись несколько деревянных, предназначенных для защиты от солнца, грибков.
— Право руля! — Сам себе скомандовал Владимир. Нос броневика слегка поднялся над водой, колеса уже вошли в зацепление с донным грунтом и уже начали движение по пологому песчаному подъему. Несколько минут и боевое транспортное средство, опять превратившись в свою наземную разновидность, оказалось на берегу. До центральной площади оставалось не более полукилометра, но, учитывая все повороты извилистой дороги, чем-то напоминающей горный серпантин, это расстояние увеличивалось где-то вдвое. Но это уже были пустяки. БРДМ, взрыкивая хриплым дизелем, под управлением Владимира, словно застоявшийся конь вознесся по асфальтовому покрытию серпантина, разбрасывая вокруг себя брызги воды, стряхивая остатки речной влаги вкупе с мелкой тиной из водорослей, обильно налипшей на корпусе. Скорость подъема показалась весьма высокой из-за свиста ветра за бортом, который экипажем сначала как бы и не воспринимался, приписываемый быстроте движения.
Лишь когда бронеавтомобиль выскочил наверх, стали видны вихри пыли, причем пыль эта неслась не навстречу автомобилю, а, наоборот — от него, словно при своем движении БРДМ гнал перед собой мощную волну плотного воздуха.
— Похоже, начался какой-то природный катаклизм под отдельно взятым купо-лом! — Пошутил Владимир. — Или может "тарелочка" решила нас покинуть и ее взлет сопровождается данным явлением! — Закончил он свою мысль в лучшем протокольном стиле милицейских рапортов.
— Нет, думаю это что-то другое! — высказалась Марина. — "ОНИ" владеют секретом антигравитации, при взлете не потревожили бы и травинки. А атмосферные возмущения такой силы?.. Нет, это не взлет!..
— Возможно, ты и права! Но гадать не будем! Чем бы это ни было, у нас все равно нет времени на распутывание головоломок. Задача остается прежней — произвести атаку "тарелочки"! — Задумчиво проговорил Владимир. Несмотря на неясность ситуации в нем поднималась волна какой-то боевой лихорадки, являющейся, по-видимому следствием нарастающего в крови адреналина. — Ракет вот только маловато!
— А кто тебе мешал погрузить ящичек про запас? В нем как раз запасной ком-плект! — Мрачно хмыкнув, проговорила Марина.
— В то время я, честно говоря, даже не предполагал, что нам и эти-то понадо-бятся. Не особенно надеялся, что удастся их применить. Да и не Геракл я в одиночку такие ящики ворочать!.. Все не предусмотришь, я ведь только человек, а не бог! А человекам свойственно и ошибаться, и не до конца учитывать все нюансы! — Ернически проговорил Владимир.
— Не принимай близко к сердцу, мне самой кажется, что наши ракетные снаряды для инопланетного транспортного средства: как камень из пращи по бронтозавру!
За разговором они выкатили на площадь со стороны, противоположной той, с которой Николай в свое время наблюдал за пришельцами. Ураган усилился и "тарелка" находилась в его эпицентре. Казалось, воздух со всех сторон, стелясь над поверхностью дорожного покрытия, устремлялся к центру площади неся в себе пыль и мусор, затем осуществив сложную конфигурацию движений вздымался ввысь под черный купол и уже затем стремительно стекал по внутренним поверхностям этой гигантской колбы, сопровождаемый крупными хлопьями снега, вихрями оседающего на землю. В воздухе творилось несусветная круговерть, и если бы они не были защищены броней своего автомобиля неизвестно, могли бы они устоять на ногах. Телевизионное изображение на экране не могло в полной мере передать всю грандиозность открывшейся панорамы. Даже в вихрях снежного бурана инопланетный корабль и в таком виде поражал всяческое воображение.
— И с такой махиной мы собираемся воевать какими-то карандашиками ПТУ-Ров? — Убито проговорила Марина.
— Не забывай, что мы будем пулять эти "карандашики" не по внешней броне, а в полуоткрытую "дверь". Нацеливай их на "телепорт"! — Буркнул Владимир.
— На какой из них? Там два этих хитрых "веретена"! — Спросила Марина. И добавила по вечной привычке всех женщин оставлять последнее слово за собой: "Мне кажется, что и внутри наши ракетки ничего повредить не смогут!"
Владимир, сделав вид, что пропустил последнее замечание мимо ушей вслух начал рассуждать: "Если с той стороны для Николая входом было правое "веретено", и это принять за истину, то с нашей стороны, соответственно входом будет "веретено" левое! На него и давай целеуказание! — И уже почти про себя добавил: "А Николкиного уазика что-то не видать! Неужто ему не удалось сюда прорваться?
— Может он просто запаздывает? — С надеждой в голосе проговорила Марина.
— Даже если и запаздывает, ждать мы его не можем! Нас, даже если еще и не засекли за этим ураганом, могут обнаружить в любую секунду. Так что, как когда-то в Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, вперед на "винные склады"! — Владимир прибавил газу направляя БРДМ под висящую над площадью громаду космического корабля пришельцев. — Ребята, задраить люки, все оружие к бою! Стрелять только по моей команде! Марина, прицел есть?
— Есть прицел!
— Ракетный залп!
С шипением, слышным даже сквозь броню и свист урагана, ракеты ушли и бесшумно впились в левый веретенообразный сгусток энергии, который Николай определил как нуль-транспортный переход. Ракеты без видимого эффекта поглотились чуть дрожащей субстанцией, но "веретено" даже не поморщилось. Броневик подкатил к нему почти вплотную, когда Владимир нажал на тормоза.
— Все, видимого успеха я не наблюдаю! Я пошел! Марина, давайте-ка с ребятами тикайте отсюда куда-нибудь подальше! — Владимир отстегнул страховочные ремни и начал выбираться из кресла. Еще перед рейсом он надел на себя жилет с множеством карманов, в которые до того напихал взрывчатки и потому теперь практически был готов к варианту "камикадзе".
— И на каком-таком основании ты нас гонишь? — Возмутилась Марина, которая приготовила для тех же целей увесистый вещмешок. — Я иду тоже!
— Не женское это дело! — Рявкнул Владимир.
— То в министры обороны меня прочил, а теперь говоришь "не женское дело"? — Передразнила она Владимира, и, схватив в руки изолирующий противогаз, сноровисто опередила Владимира и выбралась из люка. Ругающийся непередаваемыми гибридами слов и выражений, которыми так богата ненормативная лексика советского народа, Владимир выбрался следом и застал Марину уже в противогазе, с вещмешком на плече и с автоматом наизготовку. Он понял, что остановить ее можно только пристрелив на месте, и потому только рявкнул, надевая на себя изолирующий противогаз: "Держись за моей спиной и прикрывай сзади!"
В ответ Марина только кивнула, ибо маски этих противогазов разговорам не способствовали. Хотя ей хотелось сострить, что этот приказ будет точно по Корану, в котором женщина всегда должна идти вслед за мужчиной. На удивление, под самым дном "тарелки" вьюга не ощущалась, зато холод стоял неимоверный, но на это обращать внимание, Владимиру уже было некогда. Он махнул рукой, и они кинулись к мерцающему "веретену" телепорта, приступив тем самым к решающей фазе атаки под поэтическим названием, придуманным когда-то японцами, "божественный ветер".
17
Жизнь движет нас бессменно вверх и вниз,
А смелый — тот, кто не утратил веры.
Средь самых тяжких бедствий только трус
Теряет бодрость, выхода не видя...
Еврипид
"Похоже, пришел наш последний час!" — Подумал капитан-лейтенант. — Заводи двигатель! — Сказал он парню, лет двадцати, который оставался с ним в "тойоте" за водителя. — Едем ближе к мосту! Если появятся эти "обезьяны" на своих "катафалках", постараемся отвлечь их на себя и увести за собой в лабиринт улиц! Тогда ребятам будет чуть легче!.. Едем!
Двигатель старенькой "тойоты" негромко заурчал. Парнишка резко развернул автомашину и на приличной скорости за какие-то минуты подкатил почти до самого моста и не доезжая до него метров пятьдесят вновь развернул автомашину превращенную в импровизированную "тачанку" с АГС-17, установленным стволом в сторону багажника. Теперь при желании можно было, уезжая, на ходу вести огонь по преследующим автомобиль целям.
На самом мосту в сиянии своих голубых огней и туманных сполохов под полупрозрачным корпусом, показалось множество "черепах". Именно множество, потому что вот так прямо, навскидку, Дымогарев не смог сосчитать их.
— Так! Стоим! — Спокойным голосом, в котором явственно слышались льдистые нотки стали, проговорил капитан-лейтенант. Как всегда, в боевой обстановке, им овладевала холодная расчетливая ярость, всегда помогавшая ему в секунды находить максимально правильные решения. — По моей команде, сразу, как только я произведу два выстрела, вперед, в отрыв! Затем за перекрестком опять приостановишься, сцепление выжато, передача включена, нога на газе. По команде снова вперед! Задача ясна?
— Так точно, командир! — Почти по-военному ответил водитель.
Строй "черепах" тем временем приближался, их зловещий посвист из разного-лосицы постепенно изменялся, превращаясь в слитный вой тоном чуть выше обычного. На выезде с моста, первая линия "черепах" из пяти экземпляров развернулась полумесяцем выгнутой стороной к "тачанке" Дымогарева. Держась за рукоятки АГС-17, капитан сквозь стиснутые зубы почти неслышно пропел про себя: "строчит пулеметчик...", быстро произвел два выстрела и крикнул: "Пошел!"
Завизжав шинами "тойота" резко рванула с места и устремилась вдоль улицы. Выстрелы из гранатомета "Пламя" какого либо вреда "черепахам", не принесли. За "черепахами" чуть сзади, рядом друг с другом почти вплотную, двигались два "вездехода". Экипаж "вездеходов" на этот "слабый укус" вроде как, и не среагировал. Тем не менее, взвизгнув на тон выше три "черепахи" из переднего "полумесяца" ускорили ход, пытаясь настигнуть "наглого аборигена". Вслед за первой тройкой, заняв не такую уж широкую полосу дорожного полотна, устремились все остальные "черепахи", беспорядочно плюясь белым пламенем в след наглой "тачанке", в попытках ее поразить. Но, по-видимому, дистанция, которую сохранял автомобиль Дымогарева, была предельной для зоны поражения инопланетного энергетического оружия. "Белый огонь", хотя и был нацелен на единственно видимую цель, тем не менее, из-за большого радиуса рассеивания, кое-где затронуло скопление автомобилей, где в засаде сидело несколько гранатометчиков старшего лейтенанта Александра. Его отряд, еще не вступив в бой, уже начал нести потери.
Со злости кто-то пальнул из гранатомета, но не результативно, и в ту же, минуту был за это наказан — белое искрящееся пламя, слитно выпущенное сразу двумя "черепахами", накрыло место, из которого прозвучал этот выстрел. Несмотря на то, что "черепахи", за счет своих антигравитационных двигателей обладая преимуществом в движении, по какой-то своей причине не могли подняться над автомобильным кладбищем на обочинах, в противном случае они сейчас оказались бы в весьма удобной позиции.
"Тойота" Дымогарева тем временем на предельной скорости, допустимой в данных условиях, миновала весь квартал и, проскочив перекресток, затормозила. И здесь капитан-лейтенант выпустил в воздух ярко-красную сигнальную ракету. И хотя заранее сигнал этот на инструктаже не оговаривался, бойцы поняли его однозначно. Из засад, в брошенных автомобилях, с двух сторон, рискуя, в случае промахов, угодить друг в друга, ударил почти одновременный двойной залп, чем-то напомнивший Дымогареву залпы корабельных кулеврин из эпизодов морских сражений XVII — XVIII веков.
Такого "черепахи", а может и их хозяева в "вездеходах" почему-то не ожидали и, четыре из них тут же вспыхнули уже не белым, а оранжевым пламенем, сопровождавшемся громкими хлопками. Две другие словно запнулись на месте. Одна из них вдруг резко клюнула и врезалась в дорогу своей нижней острой кромкой. От этого ее несколько раз перевернуло, и она нашла успокоение, застряв между двумя автомобилями на тротуаре, почти у самого перекрестка. Свечение "черепахи" вместе с огнями по ее нижнему ободу погасло. Другая "черепаха" перевернувшись, словно юла заскользила на своем погасшем куполе, ее вынесло почти на самый центр уличного перекрестка, где она несколько раз провернувшись вокруг своей вертикальной оси, замерла, не подавая признаков деятельности.
В это время, пока никак не проявлявшие себя "вездеходы", оттянулись назад метров на десять и застыли. Оставшиеся целыми "черепахи" выстроились перед ними в одну линию. Басовитый гул "вездеходов", до того теряющийся и неслышный в истеричном посвисте "черепах", понизился еще до нескольких октав, да так, что почти перестал быть слышным совсем уже сам по себе. И это почему-то вселяло какую-то неясную пока тревогу. А вот свист "черепах" напротив, возрос до ультразвука, да так, что Дымогарев, да и остальные бойцы вдруг почувствовали, что лишились слуха.
Капитан-лейтенант подумал, что впервые инопланетяне решились применить в своей тактике что-то новенькое, когда его вдруг скрутила мощнейшая волна ужаса, показавшаяся иррациональной, непонятно откуда взявшейся, но в то же время действенной. До этого в горячке боя он подобного страха даже и не испытывал. А этот, вновь появившийся страх вдруг сковал все тело.
В глубине сознания Дымогарев понимал, что, то же самое сейчас происходит и со всеми остальными. Мобилизуя всю свою волю, он также понимал, что страх этот неестественен, он не видел причин для него. Капитан-лейтенант пытался сейчас хотя бы отчасти восстановить двигательные функции своего организма. Попутно он увидел, как от "вездеходов" к уцелевшим "черепахам" протянулись светящиеся искрящимся изумрудным цветом, напоминающие энергетические волновые дуги, толстые шнуры. Возможно вследствие этого, над "черепахами" начали формироваться шарообразные сгустки знакомого белого пламени, переливающиеся на гладкой, чуть дрожащей от напряжения поверхности серебристо-голубыми отблесками с пробегающими по ним неуловимо быстрыми молниями всех цветов радуги, интенсивно увеличивающиеся в размерах.
Дымогарев никак не мог заставить свое тело хотя бы пошевелится, что подняло зародившееся в нем и все нарастающее чувство боевого бешенства, словно у скандинавских берсерков древности, бешенства от невозможности управлять своим телом. Он мог наблюдать за всей окружающей его обстановкой, но пошевелиться был не в состоянии. Видел, как из-под зависших над дорогой "вездеходов" выпало несколько небольших по сравнению с "черепахами" блестящих зеркальной поверхностью мягких шаров, напоминающих большие ртутные капли, которые раскатившись в стороны, начали вдруг раскладываться-выворачиваться, формируясь во что-то уж совсем непонятное....
